Цвет твоих глаз

      Лес окончательно окрасился в желтые и бордовые цвета, листья кружились на солнце, переливаясь оранжевыми и красными. От такой картины Ани не выдержала и попросила Леголаса отправиться с ней на прогулку в Лес, на что эльф, желая порадовать свою возлюбленную, охотно согласился, обещая показать любимые места.       Это был довольно солнечный день без дождя, и среди высоких сосен приятно пахло свежестью. Эльфийка, как маленькая, собирала ягоды и смеялась, попутно отдавая их Леголасу, бежавшему за ней, смеясь от души, радуясь, что его Ани наконец-то обрела хоть какой-то покой.       Через некоторое время в корзине набралось достаточно много ягод, и эльфы решили сесть около дерева и отдохнуть. Принцесса положила голову на плечо Леголаса и притихла, закрыв глаза от удовольствия, отправляя в рот несколько спелых ягод и улыбаясь от счастья.       — Ты себе даже не представляешь, как мне сейчас хорошо... — выдохнула она, подставляя своё лицо ласкам солнца; от этого её волосы начали переливаться медными оттенками. — Такое ощущение, что все переживания... ушли, — она повернула к нему светлые глаза и улыбнулась. — Ты понимаешь?       — Да, Ани, я тоже чувствовал себя так, когда впервые горесть и печаль от смерти матери ушли. Тогда меня исцелил Лес: проводя бесчисленное количество часов среди могущественных деревьев, я научился многому, а со временем рана на сердце начала заживать... Я так любил это место: в отличие от холодного дворца, в котором всё напоминало о маме, здесь я мог вновь дышать и не думать о боли утраты. Не было этого обжигающего чувства, что возрождалось каждый раз, когда я воскрешал в памяти её лицо, я не видел отца, поглощенного отчаянием, не присутствовал при скорбных пожеланиях, не смотрел в глаза подданных, наполненные печалью.       — Но что теперь? Ведь прошло столько лет...       — Признаюсь, давно не было таких тихих вечеров. Лес покрылся тьмой, в нём стали водиться разные твари, и многие из воинов погибли здесь, сражаясь за наше Королевство. А мама... Я помню её облик, и какие-то отголоски прошлого иногда возрождаются в памяти, но мне кажется, что чаще всего предстает незаконченная картина.       Принц затих, погружаясь в раздумья, четко ощущая прикосновения Ани к своей щеке. Принцесса перебирала золотистые пряди жениха, думая об отце и матери, чьи жизни были внезапно оборваны борьбой против зла. Статная фигура отца, его теплая улыбка, глаза, наполненные плохо скрываемой печалью; рыжие локоны матери, её смех и, что больше всего сохранилось в памяти, родители, танцующие на празднике, посвященному Горам.       Воспоминания кружились, вызывая лишь грустную улыбку и уже затихшую, слабо ноющую боль, и сильная волна любви к погибшим родным накрыла Антариэль, поглощая ее полностью. Лес обладал волшебной силой, способной излечить душевные раны, и от прилива сил и энергии лицо эльфийки засияло, а в глазах вновь полыхнул огонь.       — Ты научишь меня сражаться? — Она повернулась к застывшему от изумления лицу принца, хитро улыбаясь. — Когда на нас напали орки, я защищала отца и Асмарола, своего друга, но знаю, что долго не продержалась бы. Если мне, как будущей аранель Лихолесья, придется ехать в другое королевство, то я хочу владеть мечом и луком, дабы защититься, если всех перебьют.       — После того, как мы вас нашли на той поляне, я поговорил с выжившими, и все мне единогласно сообщили, что ты с необычайной силой сразила врагов... К тому же, ты права, в темные времена владение оружием никому не помешает. Антариэль, мне не терпится увидеть тебя в бою! — с энтузиазмом воскликнул эльф, прижимая её к себе.       Они молча сидели рядом, наслаждаясь последними теплыми лучами сезона, а эльфийка продолжала играть с прядями его золотых волос, нежно касаясь лица принца. Леголас незаметно улыбнулся, когда вскоре осознал, что Антариэль заснула, обнимая его за шею. Он нежно гладил её волосы, подобные каскаду меди, рассматривая лицо, и при каждом прикосновении чувствовал, как ускоряется сердцебиение, а в пальцах пробегает легкая дрожь.       — Мне не нравится эта тишина, — вдруг остановился Леголас, озираясь вокруг себя и прижимая к себе поближе Антариэль. Они долго брели по Лесу после того, как она проснулась, но в этой части было гораздо темнее и тише, чем на границе с дворцом — высокие сосны скрипели старыми корнями и грозно возвышались над ними, колыхаясь при малейшем дуновении ветра, заставляя ствол хрипеть. Казалось, что Лес застыл, пораженный неведомой болезнью, и от этого Ани молчала и пыталась что-то приметить вдали, но ничего не открылось её встревоженному взору. Мурашки побежали по коже, дыхание участилось, когда ей показалось, что близко слышатся шаги, будто кто-то подкрадывался к ней.       Тяжелая липкая нить внезапно припала к её руке, выдёргивая её из объятий Леголаса, который упал и сильно ударился о камень. Ани споткнулась и почувствовала, как на нее наваливается тяжелый груз; увидев того, кто напал, она закричала от страха. Над ней возвышался и смотрел зловещими глазами огромный паук, и раскрыл челюсть, готовый впиться в её кожу.       Не растерявшись, Ани в миг достала маленький кинжал, что всегда был рядом, и попыталась вонзить его в уродливые зловещие глаза твари, одновременно стараясь оградиться от ядовитого жала и клыков. Нож вонзился в паука через несколько минут, и на поляне раздался ужасный визг, последовали несколько пронзительных криков и звук впивающегося в плоть ножа, после чего наступила гробовая тишина. Антариэль заставила себя скинуть мертвую тушу паука, при этом пытаясь не поддаться рвотному рефлексу, и оглянулась в поисках принца, всё еще трудно дыша.       Тот уже встал и направлялся к ней со встревоженным взглядом, когда Ани заметила вдали очередного паука и закричала, почувствовав, как одновременно что-то разрезало кожу спины, будто иголки воткнули в позвоночник.       Сильно побледневший Леголас толкнул её в этот момент, подбежав к ней, спасая её от летального исхода событий - паучье жало встретилось с одним воздухом, вызывая недовольный визг у твари.       Встав на ноги, принцесса с ужасом поняла происходящее : вокруг них обоих начали собираться несколько пауков, а сами эльфы, будучи без оружия, являлись настоящими жертвами...       Она отдала кинжал Леголасу, понимая, что он гораздо больше и лучше им воспользуется, чем она, и что это могло быть маленькой надеждой на спасение.       Еë вновь коснулась та противная нить, в этот раз завиваясь вокруг шеи, заставляя падать на колени, судорожно пытаясь глотать воздух. Плечо горело – Антариэль отчетливо чувствовала, как кровь стекает по позвоночнику, а липкая нить начала душить её – всё тело не хотело поддаваться, однако выхода не было. Перед глазами уже начали плясать черные точки, а рот свело от ужаса, когда перед ней предстал очередной паук, и она оказалась на уровне его восьми глаз.       Но тут послышался визг среди нападающих, и она заметила затуманенным взглядом, как на тварей набрасываются... эльфы? Кто-то поспешил разрезать нить, что ее душила, и помог укрыться от опасности, в то время как отряд эльфов, — всё же они спасли принцессу — сражался с пауками — уже виднелась гора трупов, а оставшиеся твари начали испуганно верещать, поняв, что шансов выжить очень мало.       — Ани! — К ней бросился Леголас, прижимая её к себе, чем вызвал приглушённый стон. — Прости... Ты ранена?! — Глаза эльфа расширились от ужаса, когда тот поднёс к лицу покрытую кровью невесты руку. – Нужно срочно вернуться во дворец! Принц повернулся к страже, добивавшей последних пауков, и почувствовал, как эльфийка медленно теряет сознание. Волнение переполнило его, будто ударило током, и он поспешил подозвать к себе солдата.       — Ваше высочество, все пауки мертвы, — доложил эльф, наклонив голову в знак уважения, ожидая следующих наказов.       — Сожгите тела, чтобы они не отравили лес больше, чем это и есть. Часть отряда останется со мной, мне нужно донести Антариэль до дворца. — Принц поднял с земли обмякшее тело эльфийки и поспешил, надеясь как можно быстрее добраться до лекаря, чтобы не дать яду подействовать на нервную систему принцессы. ***       Трандуил мерил тронный зал шагами, гневно взирая на сына, иногда останавливаясь на опешившую и смертельно-бледную Антариэль. Даже если ей дали противоядие в сию же минуту, что она вошла во дворец, Леголас крепко держал её за плечи, чувствуя, как эльфийка готова потерять сознание из-за ранения, но не мог решиться об этом сообщить разъяренному отцу — от этого его гнев только усилился бы, а принц понимал, что тем самым ситуация только ухудшится. Давно Король не впадал в такую ярость, обычно надев маску безразличия, не позволяя никому понять, какое у него настроение. Сын ждал, понурив голову, всматриваясь в каменный пол, мысленно выпрашивая у Эру, чтобы этот момент быстрее закончился.       — Я могу понять, что Лес вас заманил своей красотой и чарами, но как ты мог, Леголас, забыть о том, что помимо его волшебства, он еще и опасен? Каким образом можно было пройти мимо стражи, не сообщив о том месте, куда вы направляетесь, тем более забыв оружие, вечно находящееся у тебя на плече? Даже когда я находился с твоей матерью, мне не приходило в голову исчезнуть невооружённым! — Антариэль начала дрожать от ровного, почти тихого голоса, сочившимся сталью и гневом. Глаза Трандуила потемнели, а на лбу появилась складка, предвещающая о его недовольстве. От него веяло такой мощью, что эльфийка чувствовала себя прикованной к полу, будто застыв на месте от силы, исходящей из него, а взгляд не мог оторваться от искрящихся гневом очей. А тот факт, что он упомянул жену, еще и при ней... Ани почувствовала, как в душу проваливается камень, и, чувствуя, как сердцебиение ускоряется, гулко отзываясь в ушах, решила заступиться.       — Владыка, прошу вас, не гневайтесь на Леголаса. Я попросила выйти в Лес, даже не задумавшись о последствиях... Вы можете быть уверены в одном: я никогда больше не решусь войти в это место невооружённой! Леголас только удовлетворил моё желание, я не дала ему времени для раздумий!       Но Трандуил будто бы не расслышал её слов и продолжил.       — Что стало бы, если вам не помогла та эльфийка из стражи! Что стало бы с тобой, сын мой, что стало бы с Антариэль? — Его голос, до этого придерживающийся одного тона, повысился на её имени. — Я лишился бы сына и невестки из-за простого паука и твоей неосторожности! Королевство лишилось бы наследника и его будущей жены! — Наступила короткая пауза, в течение которой его последние слова были подобраны эхом, повторяясь в гробовой тишине, прежде чем король продолжил.       — А что касается свадьбы... Антариэль, что с Вами происходит? Вы бледны как никогда, — эльфийка вздрогнула, услышав свое имя из уст Владыки и резкую смену темы. Ее взгляд устремился на его на миг успокоившееся лицо, но она не могла забыть исказившиеся злостью глаза Трандуила и почувствовала, как по спине пробегают мурашки, а плечо горит, пульсируя, будто в кожу впивались миллионы осколков стекла.       — Она ранена, Отец, — ответил за неё Леголас, подняв голову и встретившись со взглядом эльфа, не отводя в этот раз собственный. — Нужно Ани отнести в больничное крыло, чтобы её осмотрели лекари...       Трандуил сделал жест, тем самым приказывая стражникам заняться этим делом, провожая взглядом обессиленную принцессу. Обернувшись к другим войнам, Король приказал, чтобы к нему привели именно ту эльфийку, спасшую жизнь его сыну и невестке, и вернул взгляд на Леголаса.       — Я впредь попрошу тебя быть гораздо более осторожнее. На этот раз тебе повезло, и я не стану тебя наказывать, но я предупредил тебя. Еще раз, и ты лишаешься поста главнокомандующего стражей Лихолесья. — бесстрастно промолвил эльф, садясь на трон и гордо поднимая голову. — Как я и говорил, что касается свадьбы... ***       Даже если ранение было неглубоким, пришлось вновь дать эльфийке противоядие и зашивать рану. Паучье жало распороло кожу от основания плеча до середины спины, чудом не повредив никакие мышцы. Антариэль, сидя на столе под присмотром лекаря, оголив плечо и часть спины, старалась мирно держаться, выпрямив осанку, позволив лекарю заняться своим делом. Она сжимала губы, чтобы не всхлипывать, пытаясь остановить слезы, грозившие пролиться в любой момент. Игла впивалась в кожу, порождая ощущение огня, пожирающего всё ее плечо, и Антариэль смело глотала слезы, давно не испытав такой боли.       Окончив свою пытку, лекарь посмотрел на нее с недовольством и, покачав головой, подал ей травяной отвар, чтобы эльфийка успокоилась. Тем временем, он принялся за осмотр её носившей следы от липкой нити шеи, которая быстро оказалась покрытой мазью, и щеку, которую она порезала при падении на камень.       — Полный отдых три дня. Если Вы будете делать резкие жесты левой частью туловища, швы могут не выдержать, и придется повторять операцию. И не смейте больше заходить в Лес невооружённой! Вот какие идеи у принца: слишком обрадовался тому, что с Вами пошёл, голову тем самым потерял и оружие с собой взять забыл...       Пришлось остаться в лечебных палатах на ночь, так как лекарь запретил куда-либо ходить. Почувствовав, как плечо немного покалывает, что мешало полностью отдохнуть, Антариэль попросила снотворное, предполагая, что под его действием неприятное ощущение растворится, и уже к закату она забылась глубоким сном.       Она не видела, что Леголас зашёл к ней в палату, оставался долго у её койки и нежно гладил медные волосы, погрузившись в раздумья. Он сильно жалел, что поступил так с эльфийкой, и сам себя карал за то, что позабыл бдительность и из-за этого пострадала принцесса. Принц тяжело вздохнул, в последний раз пожав её руку, и вскоре оставил её одну.       Когда Луна, чьи серебряные лучи доходили до кровати принцессы, уже прошла половину своего пути, Антариэль открыла глаза, пытаясь понять, где она находится. Почувствовав, как плечо всё ещё болит, она вспомнила с точностью о произошедшем, но сама идея пролежать остальную часть ночи в кровати ей стала противной, к тому же она задыхалась — нужно было выйти на площадку, устроенную недалеко от лазарета, и подышать свежим воздухом.       Легко ступая по каменному полу, тихо выйдя из лечебных палат, не чувствуя холодного ветерка, что дул в коридорах, принцесса направилась к открытому балкону, дающему вид на спящий Лес.       Остановившись у края, она умиротворенно закрыла глаза и наполнила легкие воздухом, чувствуя, как становится спокойнее, и погрузилась в раздумья, потеряв счет времени и пространства.       Антариэль долго стояла, окунутая в серебряный свет Луны, и лишь когда решила пойти обратно в лазарет, уже повернувшись в то направление, столкнулась с эльфом, тихо стоящем за ней.       Возвращаясь из раздумий в реальность, принцесса подняла глаза на того, кто находился здесь уже продолжительное время, и встретилась с голубыми глазами. Трандуил.       Король посмотрел на неё со странным взглядом, перевёл его на плечо, не прикрытое тканью — рукав спал, открывая взор на забинтованную кожу — и почти незаметно улыбнулся, так быстро, что Антариэль задалась вопросом, решив, что ей показалось.       — Тоже не спится? — заботливо спросил он у эльфийки, у которой от его низкого голоса побежали мурашки по спине. — В Вас столько тревоги...       Антариэль обняла себя одной рукой, чтобы не повредить рану, и укусила губу, не зная, как отреагировать.       — Что происходит с Лесом, Владыка? — вместо того, чтобы ответить, тихо произнесла она, поворачиваясь к кронам, что виднелись недалеко от дворца, и нежно дотрагиваясь кончиками пальцев до оголившейся без листьев ветки, касающейся каменных стен площадки. Она повернулась к нему и с грустной улыбкой промолвила: — Я умею понимать язык растений, в особенности деревьев, так же как я могла общаться с горами, когда ещё мама была жива. Нигде я не слышала такой тишины среди деревьев, и даже шепот ветра среди их веток только легкое дуновение, будто боящееся до них дотронуться... Почему Зеленолесье, о котором мне столько рассказывали, так изменилось?       — Зло напало на этот край. Я знаю, о чём ты говоришь — недаром меня прозвали Владыкой Леса: я понимаю его язык, чувствую его жизнь и эмоции и готов его защищать, так же, как он это и делает, ограждая наше королевство от нападений, теряя блуждающих путников, лишая их здравого рассудка. Он подчиняется моим просьбам и помогает мне. Нет, невозможно ничего ему приказать... — Трандуил задумчиво улыбнулся, смотря на начало Леса. — Но зло поселилось в этом краю, отправляя его разум и мои силы, и тьма напала на этот зеленый регион... Я несколько раз предупреждал Митрандира о том, что творится в Дол Гулдуре, но Белый Совет не слушает моих доводов: им не к чему помогать тому, что ныне стало Лихолесьем, и Лес обречен на медленную смерть. В нём поселились твари, убивающие деревья своим темным дыханием, а тьма превратила их корни в гниющие отростки, покрытые землей. Я должен был его защитить его, но не смог — слишком мало военных сил осталось в королевстве...       — Всё же этот союз пришёл всем на пользу, — отозвалась Антариэль с мягкой улыбкой, — мой народ получил кров и защиту, Лихолесье новых воинов, а Леголас принцессу... — Она повернулась к луне, что освещала площадку серебряным светом, и смотрела на неё с грустью. "А я потеряла отца и лучшего друга..."       — Почему мы живём в такую эпоху, когда нужно прощаться с любимыми, потому что их тела пронзают орочьи стрелы? Что, больше, чем наш погибающий народ, может дать понять Белому Совету, что опасность у наших ворот? — Она тяжело вздохнула, осмеливаясь посмотреть на Трандуила, стоящего к ней профилем, и в ночной тишине рассмотрела его прямые черты, подумав о том, что король мог быть устрашающим, когда был в гневе, но сейчас, после того, как он чуть приоткрылся перед ней, то обрёл новые очертания: более мягкие, потерявшие строгие ноты. Прядь волос, выбившаяся из прямых струящимся до середины спины золотом локонов, нежно касалась высоких скул, а наспех накинутый на плечи камзол вовсе не делал из него короля, а простого эльфа, что наполнен тревогой и печалью, волнением за своих и заботой.       Ани постаралась вспомнить, в какой момент он зашёл сюда и обнаружил её на площадке, но пришла к выводу, что, наверное, Трандуил простоял недалёко от неё гораздо дольше, чем ей это показалось, и от этого мурашки пробежали по коже, а она вздрогнула.       — Я, пожалуй, пойду... — Сделав маленький реверанс, эльфийка поспешила удалиться, но её руки коснулись тёплые тонкие пальцы короля, и она замерла, повернувшись к нему и встретившись с его глазами, что сияли необычным светом.       — Антариэль, прошу, оставим протокол для Тронного зала и торжественных пиров. Вы такого же ранга и благородного рода, что и я: не нужно делать мне реверансы и почетные поклоны... — Её руки теперь покоились в его ладонях, а она смотрела на эльфа с удивлением, хотя изумление быстро сменилось хитрым блеском в глазах, а на лице заиграла улыбка.       — Благодарю, Трандуил, — он отпустил её руки и молча проводил её взглядом, пока она удалялась, прежде чем она вдруг повернулась и тихо промолвила, — Спасибо, что спасли нас и защищаете мой народ...       Стоило её хрупкой фигуре исчезнуть за тяжелыми дверьми, ведущими к площадке, как Трандуил глубоко вздохнул и потёр переносицу, а спокойствие, что он чувствовал в последние минуты, сменилось тревогой и грустью, а напряжение легло на плечи тяжелым грузом.       Он вышел из своих покоев, так как в который раз проснулся в холодном поту от одного и того же кошмара, и гулкое сердцебиение ничего лучше не успокаивало, как свежий, леденящий кончики пальцев ветер и спокойствие глубокой ночи, охраняемое луной. Эльф не думал, что встретит принцессу, но разговор на миг отвлёк его от его цели и мыслей, что отравляли разум.       Перед глазами всё ещё мерцали картины, что он видел во сне, заставляя быстрее дышать и судорожно рыскать глазами в поисках выхода наружу.       Он уже стоял около могилы жены — белый мрамор сиял в свете луны, внушая успокаивающее чувство. От холода туман в мыслях рассеялся, и на груди стало легче дышать: Трандуил почувствовал, как тревогу будто смыло волной.       Ему нужно было понять, почему он очнулся со сна со странным ощущением чего-то нового.       Каждую ночь вновь он переживал этот роковой день, когда лишился любви всей своей жизни, когда Леголас потерял свою мать, а королевство своей правительницы. Каждую ночь он видел её окровавленное тело, откуда вместе с алыми ручьями вытекала жизнь, заливая его доспехи, одежду, золотые пряди, окрашивая их в багровый цвет, а он замирает, подавленный горем, чувствуя, как её дыхание медленно угасает.       Он помнил её последние слова о сыне, её ещё не заледеневшие ладони, мягкую улыбку, тёмные, как смоль, волосы. Невозможно было забыть ее смех, искрящийся счастьем, её нежные прикосновения, страстные поцелуи, её запах...       Трандуил до боли помнил то, что Аорил, лучший друг того времени, погибший позже при внезапном нападении орков, долго стоял подле него, представляя себя как опору, помогая донести тело жены до палат, пытаясь отнять у него чувство пустоты, родившееся в тот момент, когда жизнь покинула тело Эллериан.       Но в этот раз его плечо держала не крепкая рука лучшего друга, а женская тёплая ладонь, и на него смотрели два светлых глаза, наполненные слёз, обрамлённые медными волосами.