I hate you. I love you.

— Че-ерт, Харли, этот тип взял себе в союзники самого крутого гениального хирурга, с помощью которого должен был победить Бэтмена и полностью подчинить город. — А в слово «победить» входит понятие «убить», Хвостик. Кошка и Плющ как ангел и демон, сидящие на плечах у Харли Квинн, пытались уговорить ее, по сути, на одно и то же дело — вытащить Загадочника из Аркхема, чтобы объединиться с ним и завалить Темного рыцаря. У каждой из девушек было свое представление об этом плане. Кошке не терпелось связать покрепче своего ненавистного остроухого суженого и побыть с ним наедине, поиграться, как с лакомым куском мяса. Но об убийстве и пытках, в чем были заинтересованы Загадочник и Томми (хирург), она не думала. Иви же не очень хотела вмешиваться в проблемы с Бэтменом, она не горела желанием убить героя, но зато мечтала отомстить этим двум потенциальным союзникам за то, как они обошлись с ней несколько лет назад. Харли же металась от одной мысли к другой. Она давно бросила свои придурошные замашки глупой сумасшедшей и была теперь некой темной лошадкой в преступном мире, брошенной, оставленной, лишенной своего пудинга опасной преступницей-мстителем. И она думала о нем каждый божий день. Не показывала, что все еще помнит о нем, но все больше любила этого психопата, даже будучи долгое время без него с мыслью о том, что Джокер погиб в той аварии. Но сейчас у нее было какое-то невероятное предчувствие по отношению к Аркхему. Она не боялась его. Нового и усовершенствованного, каким он стал теперь после всех их проделок внутри. Он по сущности своей был их родным «биологическим» домом. Там все зарождалось, умирало и возрождалось из пепла снова. Они взрывали его, пачкали стены кровью, замыкали оборудование и расстреливали камеру за камерой. Харли даже хотела спрыгнуть с крыши этой больницы однажды. И именно там Джокер произнес те самые слова, которые она хранила в своем сердце по сей день. И каким бы не выглядел теперь их Аркхем Асилум он все равно останется тем самым, куда она пришла молодой студенткой 10 лет назад. Стоило ли возвращаться туда ей одной, без него? Возможно, ведь теперь она осталась одна и должна сама присматривать за их «домом». Но как бы все красиво не звучало — это был ад. Там она терпела его пытки и избиения. А он — ее разговоры, лежа на диванчике, и бесконечные заигрывания. Это был их ад. — Мы пойдем туда и вытащим его. — решительно произнесла блондинка с двумя хвостиками. Рыжая и черная переглянулись. Она даже не подозревала, кого встретит там сегодня… *** Белоснежные стены, повсюду неоновый медицинский свет. Люди в халатах. Звон цепей, дверей, хохота и крика сумасшедших… Это ужасное место теперь не было романтично-темным, не радовало глаз сумраком длинных коридоров и тусклым проблеском ламп кое-где в кабинетах, не привлекало частым стуком каблуков, проходящих опасливо меж камер на позднем дежурстве. Он больше не слышал дрожащего громкого дыхания в глухой тишине больницы той девушки. Которая боялась его до ужаса и одновременно интересовалась им. Этот светлый ангел не появлялся у него перед глазами в своем белом халате. Из-под которого так ненавязчиво выглядывал край красного платья, им она каждый день пыталась соблазнить Джокера и хоть немного вызвать его интерес к себе. Но, в то же время — не давалась этому загадочному зверю, желая лишь «спокойной ночи», «тихого дня», и «до завтрашнего сеанса». Он перестал представлять ее своей харизматичной безумной напарницей, привлекательной и веселой арлекиной в шаге от сногсшибательной стриптизерши и в двух — от невинного маленького беззащитного ребенка. Он твердил «ты не такая, ты обычная, такая, как все они, ты бросила меня, предала. Ты притворялась». Джокер сходил с ума. Вместе с той оставшейся в его голове единственной мыслью о том, что Харли использует его и на самом деле она не безумна, а только претворяется, чтобы проникнуть в его мозг. И сломать. И она поглощала его сознание. Его уже ломали здесь. Но это было не так просто. Отделение «Особо буйные и опасные". "Посторонним вход воспрещен». Треск электричества, мерцание света. Тишина. — Хватит, снимайте его, — мужчина в очках и халате махнул рукой другим санитарам и записал что-то в своей книге. Казалось, уже обессиленного бледнокожего пациента с зелеными растрепанными мокрыми волосами взяли под руки и стащили с электрического стула. — Мы держим его там двойную дозу, Грег, он же загнется. — ассистент пониже того врача тоже обнимал стопку бумаг в руках и чуть наклонился к старшему коллеге. — Этот ублюдок убил сотни людей в Готэме, ему мало и тройной дозы. Его никакие химикаты и электричество не берут. — ненавистно произнес мужчина в халате, презрительно глядя на Джокера, как на подопытного монстра, которого изучали и мучали в какой-то запрещенной лаборатории. — И сколько ваших друзей я убил, а? — леденящий душу голос, который словно был громче и четче среди остальных, зловеще разнесся по камере. — может, хотите присоединиться к ним? Психопата обратно заковали в цепи для буйных пациентов. Он висел на них с распростертыми руками и опущенной зеленой головой, без рубашки весь в татуировках. Отросшие кислотно-зеленые пряди беспорядочно свисали в рваной челке на глаза, которые он поднял на врачей. Рот по-прежнему растянут в кроваво-алой зловещей и сводящей с ума нездоровой улыбке. Тишина. Наконец-то он мог насладиться ею и уйти в себя, свои мысли, подумать о бензине и взрывах. Только яркий морозный свет мешал отключиться от этого мира. — На лавочке сидели трое, — эхом доносился до его камеры противный мужской голос какого-то очередного безумца. — одного убил я — двое, — этот стишок, который кто-то напевал на веселый манер каждый день, начинал надоедать Джокеру. — от припадка умер третий. Сколько их теперь — ответьте! Цепи одиноко лязгнули. Джокер сжал их в кулаки, пытаясь в который раз вырвать из стены и освободиться. Это уже стало каждодневным ритуалом, который, как он знал заранее, закончится ничем. *** — И как, по-вашему, умницы, мы туда попадем? — Как обычно, Хвостик, не глупи. — Теперь прикинуться сумасшедшей и расположиться внутри больницы не так просто, моя розочка. Она окружена сложнейшей нано-охраной. Три женских силуэта затаились на крыше ближайшего к Аркхему здания — корпусу персонала. — Это тебе не ваши игрушки с Дэдшотом, Харли, — Селина повернулась к блондинке с категоричным видом, припоминая той, как они с Флоидом вытаскивали оттуда Джокера пару лет назад. — И, я надеюсь, крошка Харли не думает кинуть своих сестер так же, как и своего бывшего дружка тогда? — чарующий и всегда соблазнительный голос Иви уже не был спокойным лепетом, а приобрел нотки угрозы. — Хэй, — Квинн капризно ударила руками по краю крыши, привлекая внимание девочек. — я сумасшедшая, но не дура. — «отстояла» себя и свою преданность блондинка. Одним ей известным способом, но она могла убеждать этих двоих без всяких доводов. — Взрывчатка с собой, Квинн? — настроилась на «пошуметь» Селина Кайл. — Ну обижаешь, Котик. — арлекина невинно надела на плечи бело-красный рюкзачок, из которого торчали разноцветные провода и любимый молот сумасшедшей. — Ох, хорошо, — театрально и наигранно вздохнула госпожа Плющ, нежно поправляя свои роскошные волосы. — твой план? — Кошка может помочь нам пройти на территорию, вход туда охраняется парой охранников, достать ключи. — Харли мысленно восстанавливала план здания. — Рыженькая будет полезна под землей, так мы проникнем внутрь, — улыбка стала шире и голубые глаза переметнулись опасно на Ядовитый Плющ. — я знаю, ты очень способная. Иви любила этот ее взгляд… Способности трех красоток сделали свое дело. Важно ли было то, как они туда пробрались, как ворвались в мед блок к камерам? Нет. Имело ли это для одной из них особое значение? Да. *** — Заткнись, заткни-ись! — даже в бреду Джей больше не мог терпеть эти стишки, которые разносились эхом по коридору из одной из камер неподалеку. — Я замолчу, друг мой. Если ты отгадаешь мою загадку, — он словно противный невидимый кот, который вечно крутится под ногами и просит есть, но его нельзя было пнуть ботинком куда-нибудь с окна. Когда же это все закончится? До очередных процедур-пыток осталось всего ничего, а ему так и не удалось послушать тишину, которую он променял бы на громкие басы музыки в его машине. Он же разбил ее к черту тогда… Джокер начинал забывать. Время года, день недели. Место. Будет ли следующим его собственное имя?.. Снова куча народу, халаты, халаты, халаты. Эти люди окружили его, он один в чужом, новом мире, который был против него. Они поймали его, изучали. Он остался единственным серым пятном зла и настоящего того самого безумия среди всех. Несломленный. Но он был один. Вдруг совершенно внезапно часть потолка с грохотом рухнула вниз, разбивая оборудование в облаке пыли и граде камней. Крики паники и сигнал тревоги, непонятная возня и шум в главном зале рядом с камерой Джокера привлекли его внимание, и мужчина понемногу начал выходить из своего привычного бредово-трансового сна. Звуки взрыва, разрушения и голоса раздавленных обломками людей о чем-то ему напомнили, начали пробуждать в нем прежнего его. Джокера. Когда пыль рассеялась, и люди в страхе разбежались, кто куда, среди развалин проявились три женские фигуры. Черная, как смоль, с ушками и хлыстом; зеленая, объятая цветущими лианами; и она — боевая арлекина с красной улыбкой и разноцветными волосами. Девушки сразу вступили в схватку с подоспевшей охраной, выстрелы то и дело выбивали стекла и рикошетили от металлических прутьев камер, заставляя докторов падать к ногам преступниц. — Харли, нам нужно в блок В, — отстреливаясь Селина прижалась спиной к блондинке, которая отбилась огромным молотом от нападавшего на нее полицейского. — Видишь ту железную стену? Там особо опасные. Быстро вытаскивайте его, я вас прикрою, — девушка сдула дымок с револьвера и кивнула в сторону нужного коридора. Иви взмахнула руками и по всему помещению взорвались маленькие желтые бутончики цветов с ядовитым газом. Люди в белых халатах начали падать, как мешки с картошкой, немного позже военные тоже перестали сопротивляться. Иви с Кошкой исчезли в металлическом коридоре по направлению к камере Загадочника. Все замерло, дым полностью рассеялся, свет упал на обломки через трещины в потолке. Все звуки заглушились в ее голове. Пыль снова сделала волосы белыми, а на лице появились серые пятна и ссадины от взрыва. В спину ей ударили выстрелом пулемета его глаза. Он снова увидел ее. Харли обернулась и медленно подняла голову на самую светлую застекленную камеру, за которой скрывалось яркое кислотно-зеленое пятно. Перед глазами стоял только этот образ. Образ распятого в цепях воплощения Зла и Безумия. Черные татуировки, беспощадные глаза, мышцы, выступающие прожилки на шее, агрессивный оскал. Но глаза дикого зверя просили ее помощи, он узнал ее. Того, к чьим рукам он привык, с чьих уст пил сладостный нектар этой проклятой жизни. Она изорвала его душу в клочья. Какие мучения он испытывал в тот момент, его раздирало на куски от злобы и желания заключить ее в объятия. От Любви и Ненависти. Он жив. Он не погиб. Не оставил ее. — Быстро ты нашла мне замену. Как всегда, Харлин… — скрежет его металлических зубов был нежен по сравнению с тем звуком в голосе, когда он произнес эти слова. Они врезались в стекло и исцарапали его, пытаясь пробраться к ней через стену. — я хотел достать наружу твое сердце и показать всему миру, кто ты на самом деле. — он смотрел на нее ненавистно. Больно. Но она все еще не могла отойти, едва держа дрожащими руками оружие. Глаза блестели. — Долго ли оставалось притворяться, доктор? Ты же не такая! Сними свою маску! — хриплым голосом рычал он. Зеленые волосы вздрагивали при каждом отрывистом движении головы и липли на белое лицо. — Вон она! — за спиной послышались чужие голоса. Все перевернулось обратно. Она намерена показать ему себя. Настоящую, как он и хотел. — Огонь, огонь! Перекрыть выходы! Сбить ее! Гильзы одна за другой падали на пол в осколки, выстрелы и патроны проносились повсюду, разрезая пространство вокруг нее. Делая ее более неуязвимой и бесстрашной. Она не кланяется пулям, никогда. Голубые глаза горели безумием, жаждой мести и ненавистью. Сумасшествием выше сознания. Харли уничтожила их всех, каждого, убивала, стреляла без конца, перебрасывала их через себя в груду камней, разбивая в стекла, в стены, наносила сокрушительные удары, кидалась в ноги. Осколки изрезали ее нежную кожу на коленях и спине, помада смазалась. Злостный оскал волчицы, ловкость дикого животного, невероятная сила. Вот какой она была. Готовая на все, только ради одного… — Харли, мы взяли его, уносим ноги! Но она все так же дралась и не слышала их голосов. — Харли! Черные глаза Джокера переменились. Первый раз он был в неизвестном ему состоянии. Его мир ломался изнутри, как сердце, которое он хотел вырвать из груди Харли. Его мысли шли за ней самой, за каждым движением. Он наблюдал и не мог отвести прикованных глаз. Эта сила притяжения была гораздо тверже цепей, и поэтому он смог вырваться и победить самого себя. Черный хвост и лианы ускользнули через дыру за зеленым плащом… Это чувство, эта любовь творила невозможное. Он, наконец, понял, кто она. Когда он жестокий и суровый гангстер — она послушная и красивая кукла рядом с ним. Когда он злой и беспощадный мучитель — покорная и жалкая жертва в слезах. Когда он дарил ей стоны и крики взорванных жилых кварталов — она поглощала его безумие в себя раскатистым смехом дьяволицы. Когда вспыхивал неукротимым огнем — она горела в его руках, как свеча из тающего воска. И это был их жар. Они были связаны, как две части одного единого целого. Как уступки приводят к подчинению, так и их взаимная увлеченность привела к тому, что два человека стали друг для друга всем. Она — все, что у него есть. Его мир. Его вселенная. Его зависимость и вредная привычка, благодаря которой он жил и ради которой убивал. Она одна. Харли меняется так же, как Джокер, дышит в том же темпе… Она настоящая. Это его реальность. Выстрелы прекратились. Сердце отдавало ударами в пустой каменной груди. Дыхание оборвалось на секунду. Ее вздохи были прерывистыми, срывались с алых уст. Она выпрямилась несокрушимой воительницей, глядя сквозь белые тонкие пряди у бледного лица в гриме на крохотные осколки и лежащий на них молот. Прямо перед его камерой. Каблуки шагнули в стекло, сбитые в кровь пальцы с красно-синим лаком на ногтях крепко сжали деревянную рукоять. Он взметнул на нее глаза сквозь прозрачную стену и поднялся с колен, сбросив цепи с вновь полных мощи и силы рук. Словно феникс возродился из белого яркого пепла в сердце Аркхема. За ней. Все было предрешено для них сегодня. Девушка схватила молот и что есть в ней живой и горящей силы бросила его прямо в стеклянную преграду. Между ней и ним больше не было ничего… что могло бы помешать им создать что-то. Стена разбилась вдребезги, как тонкий лед, рисунком инея на окне разбежались от удара трещины, словно пламя мгновенно распространяясь по пространству. Белые осколки снегом посыпались на пол, разлетаясь, как бриллиантовые капли плачущего неба, которое рухнуло на эту грешную землю. Ударом грома разнесся звук разбитой стены по мертвому помещению, где были только они вдвоем. И ураган чувств, который наслало на нее это небо, теперь управлял ею в порыве злости, обиды и такой болезненной ее сердцу любви. Она не испытывала подобного никогда в своей жизни. Руки девушки импульсивно и резко с силой толкнули его обнаженную грудь. Харли все поняла, все, что он наделал и как с ней поступил. Она же думала, что он… Джокер не двинулся с места, спокойно и молча принимая ее холодные удары на себя. Это было лучшее, что она могла ему дать, ведь она не была равнодушной к этому психопату. Ненавидела и любила его теперь так же страстно и пылко, как и он. Но долго злиться и обвинять его она просто не могла, не выдерживала вырывающихся из груди чувств наперегонки с сердцем. Харли вплотную припала к белой татуированной накаченной груди Джокера и насмерть впилась своими красными губами в его. Жар и страсть не давали ей покоя, и она, наконец, выплеснула их на своего возлюбленного. Джокер, неистово рыча и тяжело дыша, сильно и крепко обхватил ее гибкую талию в короткой футболке. И, понемногу приходя в себя, целовал ее, возвращаясь в этот мир, его мир. Долго, обреченно, живя этим долгожданным моментом. Это было то самое чувство и притяжение… Она, наконец-таки, в его руках. Настоящая, не мираж безумной фантазии. Все встало на свои места в его ненормальной голове. Она будет такой до тех пор, пока он жив. Ведь даже думая, что Джокера уже нет — Харли не перестала быть сумасшедшей опасной преступницей, особенной. Такой, какой он ее воспитал. Она родилась тогда в его руках. И ту девушку, которой была Харли до дня своего перерождения, она относила лишь к одной из своих личностей. Так и будет всегда. Джокер и Харли. Одно целое. Одна зависимость. В финале этой истории о безумной Любви.