I hate you. I love you.

Музыка была слышна уже в самом начале улицы, на которой располагался этот элитный клуб. Центр Чикаго, район вечных огней и шума машин, ночной клуб «Ривьера». — Звучит, как парк аттракционов для детей. — спокойно, но с ноткой недовольства размял шею зеленоволосый мужчина в смокинге, будучи разочарованным одним только названием. Отпаренный ею воротник ему явно мешал, но он принимал это как необходимость, терпеливо и упрямо. Окна тонированы, светомузыки через них совсем не видно, людей вокруг тоже. Только пара мужчин в самых разных, но дорогих костюмах курили на углу со двора, грубым басом о чем-то спорили. Рядом куча шикарных машин от огромных джипов до гоночных скоростников. Для их пурпурной малышки место, конечно, забронировано. Звон ключей, и его всегда сильная и нетерпеливая рука легла на ее талию. Она мгновенно ответно свободно обхватила его плечо. Это сдержанное и немного напуганное состояние пока не давало ей расслабиться даже в ее «среде обитания». Он привез ее сюда явно с какой-то целью. Так казалось ей. Но в его вечно полузатуманенных какой-то внутренней наркотой глазах и сознании все это имело совершенно другой «смысл». Внутри бушевала клубная атмосфера, басы отдавались в грудную клетку ударами электрошока. Но для нее они были приятны и долгожданны. Лицо девушки с разными волосами поменялось. Это лучшее место для нее. — Отличная ночка для вас, ребята, — всегда веселый хозяин клуба, прибывающий в окружении девиц, встретил желанных посетителей легкомысленной фразой. Их "випка" ждала этого часа. Клуб приобрел угрожающий вид и теперь казался их шабашем, на который собрались психопаты, люди с отклонениями, фрики, бандиты и потешные танцовщики, готовые за деньги исполнять любые непристойности. Харли Квинн здесь первый раз, но в доли секунды ее глаза приметили основные элементы рабочего места: кожаный диван, шест, танцпол, стойка. Она положила руку на перила крутой лестницы, ведущей вниз в толпу танцующих, и властно, но со скрытой угрозой окинула взглядом место. Пудинг совсем растворился и недовольно ушел к себе, бросив ее, как надоевшую игрушку. Ясно все с ней, опять отвлекается. Она не обратила внимания на это. Музыка начала захватывать ее, завораживать, заколдовывать, сводить с ума, словно доза сильнейшей психотропной жидкости, медленно, но стремительно разливающаяся по венам в кровь. У Харли переклинилось сознание, она закрыла глаза, в голову начали ударять картины всей ее жизни, все прошлые танцы. Когда она ушла от него, ее новое имя на золотом ошейнике Impudent. Ее жизнь одиночки после потери памяти, штурм клуба, то, как она САМА выбирала себе богачей. Никто не был ее хозяином на тот момент. Когда она танцевала. Она готова была все отдать за вечную психоделику клуба. И в такие моменты ей, порой, казалось, что она здесь главная, заправляет всем и никогда не будет никому подчиняться. Зловещая широкая улыбка медленно растянулась от уха до уха, бордовые губы и эти белые зубы, ее темные злые глаза. Она почувствовала, что это все принадлежит ей. Ей, сумасшедшей королеве, это ее безумное яркое и сверкающее царство, золотой блеск и жар, захваченность особой атмосферой. И, конечно, ее король, который сделает здесь для нее все. — Пу-удинг! — позвала она в сотый раз, но сейчас гораздо четче и осознаннее, ближе и будто понятнее для него. Джокер снова устало и медленно помотал головой, поставив обе руки в белых перчатках на трость с готовностью дать кому-то ею по голове, если ему вздумается. Харли влепилась голыми руками, увешанными золотыми побрякушками, в прозрачное заграждение, за которым, словно на витрине, так же навеселе пялился на неё чернокожий танцор в смешном костюме, похожий на трансвестита. Их платья, и правда, были словно парными. — Я хочу этого. — на сей раз в словах и глазах читалось явное безвозвратное желание девушки получить то, что ей приглянулось. Что это реально была жажда. Сверкающее в зелено-голубых очах безумие и многообещающие намерения понравились психопату. И Харли получила, что желала. Как ей одним взглядом удавалось склонить его? Она всегда вертела людьми, как хотела без особых усилий… *** Среди всей толпы, светомузыки, криков, движений и лучей света ему была видна только ее фигура. Переливающиеся ромбики не стояли на месте в его глазах, висюльки на платье то и дело вздрагивали и крутились, часы на руках отражали блики прожекторов, как вспышки фотокамеры. Но ему казалось, что свет играет в его голове — сиреневые, зеленые, белые круги обрамляли изображение и бегали по нему, как спецэффекты. Джокер сидел недвижимо и пристально, как помешанный наблюдал за ней. Как она играется с танцором, как ластится, по-кошачьи выгибаясь. Ей нравилась игрушка. Харли поглядывала на зеленоволосого и улыбалась во все 32. Она развлекалась в своем обезьяннике, как ненормальная, крутясь на цепи. А он просто не мог не смотреть за ней. И от этого злился. Она крепко зацепила его взгляд до боли в шее уже на несколько часов. Он не владел собой в такие моменты… — М-м, ты счастливчик. — кажется этот тип напротив, пытающийся заговорить с ним все это время, тоже глянул на нее, проследив за безумным взглядом психопата. — она дьяволица. — оценил гангстер, но не стал засматриваться на завлекающие движения подружки злодея. К Джокеру опасно поворачиваться спиной. — О-о, так и есть… — мужчина сделал круг в воздухе головой, отводя руку от трости и закрывая бездонные пугающие глаза. — огонь моих чресел. Заноза в моем сердце. Одна на миллион, роскошная… Харли Квинн! — прокричал он и взмахнул руками, будто вызывал в себе бесов, читая заклинание. После этого не хватало только трех раскатов грома. А он словно был безумным учёным, оживившим смертоносного Франкенштейна. Но этот гром прогремел у нее в голове. Потому что она слышала его слова даже с танцпола. Выстрел, выстрел, выстрел! Харли держала толстую цепь как пушку и стреляла в толпу. Просто ангел. Свисток. Почему он так зациклен на ней, почему все не могут говорить по делу, не бросая свое внимание на эту девчонку? Она же просто его собственность, а не достояние всей преступной банды. Словно сирена Харли притягивала людей… — О, иди к папочке, — довольно промурлыкал он, взяв ее нежные тонкие ручки в свои. — Пудинг, — отозвалась кошечка, засмеявшись по-детски и глупо. Ни на что не способная дурочка, зачем она ему вообще, для красоты? Джокер постоянно задавался этим вопросом. Но решение находилось быстро, прямо под рукой. Ремень, электрошокер, нож — вариантов было много. И здесь — такая свобода мыслей. Он всегда думал так, но чаще всего на этом порывы злодейства заканчивались, а его сознание снова оказывалось во власти Харли Квинн. Девушка с удовольствием перелезла на кожаный диван и потянулась к психопату с завлекающей улыбочкой, реагируя на вызов, и плевать, что в углу сидели еще двое. Это никогда ее не смущало, как и его. — Постой, ты, — он придирчиво перехватил вновь ее похотливые руки и развернул к тому бандиту. — мой подарок этому симпатичному жеребцу! — он будто провоцировал того бандита. — ты, — приглашающе и едко улыбается ей, пропуская к мужчине. — отныне будешь с ним. — завороженно произнес он, словно злой профессор, проводящий опасный эксперимент. Что он опять задумал? Джокер просто развлекался, издевался — другой пользы от этих глупых гангстеров не было. Харли мгновенно подхватила настроение хозяина и игриво рявкнула на мужчинку, садясь к нему на коленки. Тот ответил одобрительным глухим смехом. — М-м, заюш, хочешь меня? — хоть лысый не вызывал у нее восхищения, приходилось притворяться, что она умела не хуже профессиональных актеров. — Я вся твоя… — прошептала томно и соблазнительно Квинн, все как надо, как приказал он. Джокер запыхтел громко и нетерпеливо, завелся от этого с пол оборота, сам уже жадно возжелав эту детку. Как она умела это с ним вытворять… Он сам не свой от одной мысли, что кто-то хоть пальцем тронет ее. Он помешан… — Я не хочу крови… Все, уже эти несколько слов заставили его изменить направление, как пуля после рикошета, дальше выяснять причину его визита психопат не хотел. Он развернулся, снова разводя руками, притворялся разочарованным, обиделся, что его подарок от чистого сердца не был принят. — Не трать мое время, — слышит он едва рядом с собой. Отошла, правильно сделала. — Она твоя, Джокер. — Ты прав… *** Уехать. Кинуть это отвратное местечко, где никто так не хочет крови. Королям вроде их парочки здесь не место. Вперед! Навстречу чему-то опасному, безумному, невероятному. Ночной Готэм — пора покататься, черт возьми! повеселимся! — Жми на газ, пудинг! Давай! — кричит она, только провоцируя его, разжигая. С ее голосом голова мужчины совсем отключалась, он будто слеп, чудом объезжая несущиеся по дороге машины, сознание мутнело и поглощало в себя новые картинки психоделического фона. Она командовала им. Он этого не понимал. — Не торопись, пупсик, ночь еще длинная. — зловеще проговаривает он, не отрывая сверкающих черных глаз от окна и руля ламборджини. — Ну к черту давай же уедем из этого проклятого района в какой-нибудь отель на час и устроим там бешеное продолжение, — она словно маленький злой чертенок, которому не дают то, что он хочет, нервно хватается руками за рычаг в виде микрофона и пытается изменить передачу. — Мы сделаем это прямо в машине, если дашь папочке закончить дело. — он строго отпихивает ее плечом на место, та не сопротивляется, ее заводит такой грубый жест. Харли выставляет локоток из окна машины, поднося пальчик с золотым лаком к бордовым губам, растянутым в многообещающую соблазнительную улыбку. В голове, видно, уже замелькали картины грядущего. — Я знаю, ты хочешь, — по-звериному шипя, шепчет он интригующе и будто своим пристальным взглядом заставляет автомобиль ускориться. Харли не отводит помешанных безумных злодейских очей и посылает в него свой фирменный укус белоснежными рядами зубов, словно хочет съесть. А она хочет. Какой же разной она, порой, может быть. То жалкая подопытная Джокера, то личная шлюха, которая легко отдаст себя по приказу хозяина, то вполне серьезная, злая и опасная напарница для психопата. Джокер думал об этом не раз. Сегодня он особенно подмечал каждую деталь. В последние дни все чаще ловил себя на подозрениях в сторону этой мутной девчонки. Она сумасшедшая, не раз сводила с ума людей, даже не прикасаясь к ним. Она бывала обычной смертной, нормальной. И, одному богу известно как, сделала нормального человека из него. Из него. Она же психиатр, копается в чужих головах, как ядовитый вирус проникает в подсознание и переворачивает там все с ног на голову. Она была сумасшедшей и нормальной параллельно, чередуя. Превращаясь. Будто меняла образы, как перчатки. Как и сегодня. Очередное подтверждение. Весь этот день она то сумасшедшая девчонка, которая готова отрываться в ночном клубе всю ночь, то глупая маленькая девочка, капризно относящаяся даже к людям, то горячая взрослая и профессиональная танцовщица, которая отлично подходит такому гангстеру, как он и сделает ради него все, что он только прикажет. Казалось, в ней живет несколько личностей, либо — она хорошая актриса. // Харли 24 года, на вторую ночь после дня рождения она развлекается в клубе так же распутно, глупо выглядит и ведет себя. Он заталкивает ее в «алюминиевую комнату» и дает в руки оружие — в секунду все меняется. Она становится другим человеком. Безжалостно зашивает все выставленные мишени рядами пуль, пробивает стены, почти не целясь. Приводит в восторг и ужас всех присутствующих клоунов. Убийца с огнем ненависти в глазах. Как? // Джокер жмет на газ, отрываясь от остальных машин на оживленной ночной трассе в центре Готэма. Мысли злят его, провоцируют. // Дура, сумасшедшая. Вчера она чуть не спрыгнула с крыши Аркхема из-за того, что он сказал обидные ей слова. Депрессивная самоубийца или искусно привлекает к себе внимание? Черт возьми, да она тогда заставила его понервничать больше, чем за все 34 года и еще на 20 лет вперед. Из-за нее он тогда дал слабину. Начал копаться в себе, задумываться. Сегодня же он стоит на пороге семейной жизни парочки молодоженов. День рождения у него, но правит всем — она. Харли каким-то чудом уговорила его сделать этот шаг. И психопат постепенно и неосознанно становился обычным человеком… // Таких случаев можно насчитать десятки. Все это прикрыто образом измученной игрушки, который так нравится ему, истязателю. Все те моменты, которые Джокер считал особенными для них двоих и настоящими — ложь. Да. Она играет. Чтобы управлять им. Он задумал свой план. Все это время, он долго копил эти мысли, собирал в одну безумную, рождающуюся в нем теорию, назревающий вопрос. Кто же на самом деле Харли Квинн? Харлин Фрэнсис Квинзель? Обезумевшая фанатка? Новый супер-злодей Готэма? Чья-то шпионка, союзница? Что если однажды талантливый доктор, лечащий врач, задумал нечто невероятное? И, возможно, она была такой с самого начала. Он не делал ее безумной, не превращал в Харли Квинн. Девушка в какой-то момент нащупала в его сознании нужный канал и решила пойти на кардинальные меры. Сделать вид, что влюблена в него, поддаться, делать все, о чем он попросит. Вытащить его оттуда, твердя бесконечно, что хочет быть с ним. В конце концов, СТАТЬ его. Выполнять все прихоти, выдерживать мучения, играть роль Харли Квинн, пока сама она следовала коварному плану захватить разум Короля Готэма и подчинить его своей воле. А он не замечал, верил всему. Но теперь раскусил эту гениальную докторшу и намерен вывести ее на чистую воду. Устроить проверку. Но как всегда любому его плану помешает супергерой в маске летучей мыши. — У нас с тобой есть компания. — Бэтси, Бэтси, Бэтси, — коварно и хитро она косится на любимого. О, теперь они повеселятся еще больше. Машину чуть не раздавило от его приземления на крышу. Харли не ожидала удара. Ее лицо изменилось — стало злым, недоумевающим, разгневанным. Джокер попытался выкрутить руль и с дрифтом завернуть за угол, сбросить Бэтмена. Только его не хватало сейчас. Девушка выхватила револьвер из кобуры под белым пиджаком мужчины. — Тупой Бэтси, испортил нам свидание! — она стреляет прямо через крышу, готовая уже вылезти и столкнуть его ногой на проезжую часть. Давай, отвлекайся, ему это только на руку. Заветный поворот, и машина в сопровождении беспощадного визга колес летит прямо в ограждение с края моста. — Пудинг, — Харли замечает, что дома остались позади, как и сама дорога. Щенячьи глаза обреченно смотрят на воду впереди. — пудинг, я не умею плава-ать! — ее визг — последнее, что он слышал, летя вместе с ней с обрыва. Бэтмен успел спрыгнуть, в отличие от Джокера. Психопат хотел убедиться, что она отключится от удара и не заметит, куда отбросит его самого. А вот зеленоволосый плавать умел. Лобовое стекло разбилось в дребезги, он с легкостью выплыл, оставляя девушку лежать на капоте любимой ламборджини на глубине. *** Дыши, черт побери, давай. Мокрая, совсем обмякшая, без сил. Бэтмен опустил ее на черный капот бэтмобиля. Ему ничего не оставалось, как сделать искусственное дыхание. Она не должна погибнуть, только бы дождалась полиции и скорой. Ей это понравилось, она знала, чьи сильные руки держат ее плечи и усердно давят на грудь. В этом не было нужды, она прекрасно все чувствовала. Девушка быстро «ожила», тут же отвечая на поцелуй, и притянула к себе темного рыцаря, впиваясь в его губы, как змея. Но его злил ее смех и раскованность. Какой бы красивой и очаровательной не была чертовски привлекательная помощница Джокера, она вызывала у него только отвращение. Это стало первым сигналом того, что Харли на самом деле уже не с Джокером. Что его нет рядом, он пропал. А что с ними случилось? Почему пудинг допустил это? Самоубийствами он грешил и раньше, но так легко не мог вдруг решиться. Разве что хотел и Бэтмена вместе с собой утопить? Тогда почему тот не достал со дна и его? Не самые хорошие мысли лезли в голову девушке, когда она в наручниках ехала куда-то уже в полицейском фургоне. Надо срочно выбираться и найти его. Он, наверное, сумел спастись и ищет ее. Харли не может оставить его одного, ни за что. Пока она жива. Так. За ней следят двое в форме. Но они за решеткой. Точнее, она. С трех других сторон — стены грузовика, руки скованы. Она в одном своем платьице, оружие прятать было некуда. Пистолет остался в машине на дне реки. Что же делать? От досады и злости блондинка, едва придя в себя, с силой врезала локтем по железной стенке, зажмурив глаза с размазанной по всему лицу тушью и тенями. — Эй, голубоглазка! Потише там. — буркнул на нее толстый охранник, чуть обернувшись на сидящую на холодном полу арлекину. Девушка яростно пронзила того пристальным взглядом, прижимаясь к ледяной стене мокрой головой. Скрежет и гул в ее сумасшедшей голове не давал Харли думать. Это от одиночества. Она будто физически чувствовала, что ее увозят далеко от любимого, будто отрывают от второй половины. Чуть только она предприняла попытку осмотреться вокруг, пройтись глазами по помещению фургона, в панике замечая каждую царапину, как охранник, оказавшийся самым болтливым, пресек это. — Даже не думай сбежать. Тебя ждет самая жестокая тюрьма Луизианы, малышка. — он был настолько уверен в безопасности, что даже не обернулся на этот раз. Машина подскочила на кочке. Неровная дорога. Они уже не на шоссе, возможно, выехали из города. Черт, нет, нет, нет! Надо как можно быстрее выбираться. На прыжке она ударилась об пол, упав на локти. Стенка, на которую опиралась Квинн до этого, гремела. Оказалось, что она состоит из двух частей, которые при ударах чуть расходились, впуская свежий воздух. Дверь-обманка? Времени думать не было. Харли со всей силы ударила каблуком черно-золотых босоножек по тоненькой щели, стиснув белые зубы. Боль почувствовалась не сразу — поднялась по всей лодыжке, но безумие и рвение к свободе перекрыло все ощущения. А главное — дичайшее желание поскорее вернуться к пудингу. Еще удар сильнее и замок больше не держал ее в неволе. Две дверцы стенки фургона с металлическим грохотом стукнулись друг о друга. Она нашла слабое место. Машина снова подскочила, когда водитель из-за отвлекших его посторонних звуков оторвался от управления, и двери распахнулись снова, грохоча. Харли прижалась к полу, чтобы пули, пущенные над белой головой, не задели ее. С него же, холодного и сырого она полетела кубарем на землю прямо на ходу, на дорогу, под шум выстрелов и гневные выкрики полиции. Здесь шоссе, мелькали изредка машины. Скоро рассвет. Надо добраться до города, откуда ее успели вывезти под конвоем. Ее будут искать, но это не важно. Она должна вернуться к нему. Остальное просто не имеет смысла… *** Шум мотора, колес и ветра. Холодное утро. Едва рассвело. Ей сигналят проезжающие мимо. Она в порванном блестящем платье и на поломанных каблуках вышла на трассу. Зря, конечно. — Эй, пупсик, отработала ночную смену? — позади голос из остановившейся красной машины. — прыгай подвезу по цене приватика. Кем был этот мужик? Кажется, ей снова «повезло». Он был похож на ее бывшего куратора при университете, которому она «сдавала» зачеты. И всегда на отлично. Голубые глаза сощурились. Ей нужна была только машина. « — Что ж, нам не по пути, лысый мерзкий тюфяк.» Тело найдут не скоро. Даже если и найдут еще. то подумают, что напал дикий зверь. Им она была, когда уже около 10 часов не видела его. Машину Харли водила отлично, так же как и раньше мотоцикл. Глаза полностью стеклянные. Они застланы гневом и безумием. Она железная, без чувств и страха, белая от обезвоживания и холода. Прихватила бордовый пиджак у того уродца. Было невыносимо осознавать, что тебя согревает чужая одежда, а не его куртка, золотой костюм или фиолетовый плащ. Руки в ссадинах и перепачканные в черной земле так, словно побывали в горящих углях, сжимают руль. Она должна только вернуться и убедиться, что он жив. Найти друг друга. И они снова будут вместе кататься по улицам Готэма. *** — Она сбежала, босс. Как вы и говорили. — дверь тихонько хлопнула. Джокер смахнул с лица мокрые волосы и сфокусировал взгляд на мужчине с бородой в костюме, стоящем у входа в его кабинет. — Прекрасно. — прорычал довольно он, возвращая взгляд на свое отражение в зеркале. — она не должна ничего знать. Уходим отсюда. Они устроят все так, словно Джокер погиб и клоуны разворовали дом, скрылись, и их банды больше не существует. Эта дрянь должна почувствовать, что она в этом мире одна. Как она себя поведет? Он будет наблюдать. Первая ночь без нее. Проверка началась. *** На следующее утро дверь распахнулась. Ее пепельно-белое лицо с висящими до плеч мокрыми сосульками-волосами и худая высокая фигура в порванном блестящем платье отразилась в осколках разбитого зеркала на стене. Белые глаза с темными зрачками медленно окинули помещение, потолок, лестницу, бледно-розовые губы слегка разомкнулись от шока. Чуть только она увидела темноту внутри, в голове начали всплывать воспоминания. Раньше эта дверь распахивалась ими яростно, когда оба не могли сдержать захлестывающую страсть и врывались под утро домой, сразу направляясь к кровати, а то и не жалели сам ковер из медвежьей шкуры в зале. Он был их любимым… Раньше на эти стены падала ее красивая тень, двигающаяся чувственно, страстно и беспорядочно, как пламя костра, когда она танцевала ему у стойки. Светомузыка отбрасывала разноцветные блики по залу и кухне, когда они были вдвоем. И это было их личное, приятное одиночество. Прошел всего день, а дом уже выглядел, как из фильма про заброшенные старые здания и привидений. Черные обшарпанные стены, словно сто лет здесь никто не живет. Но дух разрушения, запугивания и какой-то «войны» что ли, был еще свеж и хорошо ощутим. Разбросанные вещи ей очень знакомы, будто только что упали и разбились, тут еще кто-то есть, затаился, остался на месте преступления. Их барная стойка переломлена пополам — здесь она частенько игралась с клоунами, пытаясь привлечь хоть чье-то внимание в отсутствие пирожка, ступени лестницы выбиты — по ним капала кровь с его раны однажды, перила отсутствуют, холодно и тихо. Полный разгром, перекрытый годами заброшенности. Только паутины не хватало. Это место быстро стало чужим для Харли. Уже с пары шагов она поняла, что здесь ей нечего больше делать. Его давно не было в доме. Всему их движу явно пришел конец. Раз так — ей надо убираться, ведь без его влияния на бандитов — она простая клубная девка для всех остальных. Одиночество. Как ужасно осознавать, что теперь она одна. Что если он погиб? Пудинг погиб… Внезапно одно из окон вдребезги разбило что-то большое и черное. Оно кубарем прокатилось ловко по осколкам и в темноте раздалось пугающее шипение. Кошка? Харли сощурилась снова, ей стало интересно, кого зашвырнули к ним в дом так негостеприимно? Блондинка машинально нашарила где-то в углу на удивление ей самой свою биту, которую не взяли клоуны, и напряглась, присогнув сбитые колени. И да, это оказалась женщина-кошка. Вся в черной блестящей коже с длинным хвостом и ушками, ее старая «подруга». Приземлилась она, конечно, на все четыре «лапки» и зло зашипела кому-то вслед. — Еще раз увижу тебя там — сама знаешь, — красивый юношеский голос пригрозил ей с довольно задорным и обаятельным подтекстом. — и не посмотрю на то, что ты с Бэтменом. — за окном сверкнула вспышка. — Наглый мальчишка, кто учил тебя так дурно обращаться с животными? — чертыхалась кошка, вставая на обе ноги с осколков, разрезавших кожу в нескольких местах. Флеш, черт его дери, кем он себя возомнил? Каблуки нехотя и задумчиво отшвырнули в сторону мелкий мусор там, где она оказалась, и черные глазки-бусинки взметнулись на Харли. — Привет, киса. — сумасшедшая перекрутила биту в руке с татуировкой, готовая выпроводить гостью оттуда, и этим жестом о том предупредила. — Привет, малышка Квинн, — откуда-то сбоку в ответ раздался незнакомый, но красивый и мелодичный женский голос, будто женственнее и старше кошки. Блондинка мгновенно оскалилась и направила туда биту. В темном углу с глубокой пугающей темнотой нечто пошевелилось. Зеленые щупальца, пахнущие свежей травой и дождем, поползли по стене и полу, зарастая все вокруг. Женщина-кошка закатила глаза, отряхиваясь и осматриваясь. Сначала едва показались в тусклом свете оранжевые цветы, а за ними плавно выплыла ближе красивая фигуристая девушка, похожая на певицу из мультика про кролика. Шикарные округлые бедра, красивая грудь, нежно обхваченная бархатным салатовым листом растения, стройные ножки обвивал тонкий стебель плюща, складывающийся в узоры у стопы и щиколотки. Но самое главное — огромная копна пышных волнистых огненно-рыжих волос. Ее чуть прищуренные зеленые глаза томно и загадочно смотрели на Харли из-под черных ресниц, пухлые губы растянуты в легкой, но соблазнительной улыбке. Нежные руки в сверкающих перчатках до локтя, казалось бы, скромно покоились за спиной девушки. — Иви, что ты здесь делаешь? — вмешалась, наконец, Селина. — У меня тот же вопрос. — одновременно в один голос сказали Харли и Плющ, обернувшись на черную. Та невинно подняла лапки, смирившись с новой компанией. Блондинка и рыженькая переглянулись. Иви явно питала интерес к крошке Квинн, давно хотела узнать ее поближе, она нравилась девушке. А одинокая теперь арлекина была готова уцепиться за любых знакомых, которых можно было держаться, пока она в городе одна ищет пудинга. — Я существо любвеобильное, я люблю романтику и вкус пылких чувств между людьми, — сладостно и томно протянула рыжая, словно впадая в воспоминания о каком-то наслаждении. — А при чем здесь эти двое? — вмешалась скептично кошка, скрестив руки и поглядывая на свои ранки. Харли смотрела на обеих пока с недоверием и держала биту перед собой. — Те 25 роз, что он подарил тебе на день рождения, я полюбила не меньше, чем сладкие и горячие 25 поцелуев, которые стали для тебя подарком более важным. Я права? — подошла к ней ближе Иви Ядовитый Плющ, втянув назад свои длинные таинственные лианы, чтобы не пугать Квинн. — Ну, а у меня просто недопонимание с Флешем. — развела руками кошка в свою очередь. — думал кинуть меня в клетку к психам, наивный бегун. — ворчливо смахнула пыль с черной кожи Селина Кайл. — Откуда ты знаешь? — мысль о том, что в тот волшебный и потрясающий для Харли момент за ними наблюдал кто-то еще, за их личным, взбесила ее, и пальцы сжали биту сильнее. — Успокойся, малышка, мои дети растут везде и повсюду, — рыжеволосая направила свои гипнотические зеленые глаза на Харли и позволила себе коснуться рукой ее белых волос, пока из-за спины Плюща начали испаряться в зеленой дымке успокаивающие феромоны. — их алые умные головки в нежных лепестках впитывают всю окружающую информацию, а крошечные шипы, в которые упирались твои бледные пальчики в тот момент, сразу все поняли и передали мне. — Иви говорила нежно, мелодично и завораживающе, словно и правда была матерью и королевой всех растений. — А я говорила ей, что они та еще парочка. — кошка подошла к девушкам, все же в дымке мелькали нотки запаха кошачьей мяты, как ей показалось. Это в миг сделало рыжую привлекательной, как клубок манящей пушистой пряжи для котенка. Харли больше не могла держаться. Она так затосковала по любимому, когда вспомнила все это. — Что если он меня бросил? — слезы навернулись на глаза, как у маленького обиженного ребенка, и бита покатилась по полу. — что если он меня не любит? — плечи быстро поникли, и их накрыли две женские руки — черная с коготками и блестящая с цветочным узором. Видел бы Джокер ее сейчас. Разве могла она притворяться в такие моменты? Все же это было проявлением обычной девчачьей обиды и детской печали. Кто как ни две «подружки» станут теперь лучшей компанией для брошенной Харли Квинн? *** Они сошлись очень быстро. Не прошло и недели, как по телевизору на канале «Криминальный Готэм» начали мелькать не сиреневый плащ и зеленые волосы, а три симпатичные мордочки, черный хвостик и рыжая грива. Кошка теперь привлекала внимание Бэтмена гораздо больше, и это ей нравилось. Она обожала выдирать свой аппетитный хвостик прямо у него из-под носа, дразнить, облизывать так вольно и неприлично, когда лианы Иви стягивали его тело. Рыженькая научила Квинн быть независимой. Даже от врагов, пусть ее белую красивую головку ничего больше не заботит. Но Харли ни на минуту не переставала думать о Джокере. Никто не знал, где он, его давно не видели в Готэме. Ну, а Бэтсу было теперь не до своего злейшего врага — надо изловить трех непослушных опасных девиц, которые плохо себя вели и буквально издевались над ним, дразнили и при чем абсолютно безнаказанно. " — Ты помнишь, как получил эти шрамы? Лианы уже трещали, Бэтмен почти освободился. Харли Квинн смотрела ему в глаза близко-близко, царапая красно-синими ногтями его порванный костюм рядом с бледно-белыми следами на коже от Джокера. — Только ты и я знаем это. Ты живешь с мыслью, что он тебя победил однажды. Я буду вечно напоминать тебе об этом. — последние слова были оглушающим шепотом и болезненным воспоминанием для Темного Рыцаря. Он закричал и все же смог освободиться, чуть не схватив Харли за волосы. Но арлекина закинула биту за голову и сбежала, оставив Бэтса на расстоянии цепной собаки. — Прости, детка, но у нашей общей подруги сейчас тяжелый период. — черная кошка, грациозно сидя сзади на крыше и рассматривая когти, лишь пожала плечами. — Адьёмр-р-р. — подмигнув Бэтмену, гибкая красотка спрыгнула с крыши и догнала остальных.» У Готэмских Сирен, как девушек прозвали газеты, нет слабых мест. Была ли это настоящая дружба или что-то другое, но у новых супер-злодеек города дела пошли в гору. В отличии от Джокера. Да, он, следуя своему плану, обитал ныне на другом конце города, где-то на заброшенных окраинах. Люди здесь были не знакомые, не всегда принимающие таких как он. Психопат сосредоточился на своем главном деле, на безумной задумке, был одержим. Постоянно посылал клоунов следить за Харли Квинн и ее состоянием. Наверняка она вздохнула с облегчением, что мучителя больше нет. Судьба сама избавила доктора от сумасшедшего пациента, который приносил ей столько боли и проблем. Больше незачем притворяться. И теперь он сможет разоблачить девчонку, увидеть ее истинное лицо. И весь мир узнает. Поэтому Джей не мог ни о чем думать, кроме нее и своих теорий о двуличии Харли. Возможно, именно поэтому его схватили. Недавнее дело, казалось бы, совсем мимолетное, так, терки с одними парнями, попутавшими район своей торговли, стало роковым днем для него и его банды. Не настолько верные партнеры. Не настолько надежное прикрытие. Нерабочее оружие и тупик в пути отхода. Джокера посадили. Да, снова в Аркхем. Его усовершенствовали, укрепили, восстановили после многочисленных побегов, взрывов и захватов. Это была совершенно новая психиатрическая тюрьма высокого уровня. Их больше не лечили. Их накачивали лекарствами так, что заключенные забывали, как говорить, уже через неделю. И это было действительно опасное для него место. Самое страшное, болезненное, это место давило на него и делало уязвимым, слабым, высасывало силы. С ним столько всего связано. Хуже, чем сам ад. Ее не было с ним там. Не было его доктора, лечащего врача. Доброго и влюбленного в него психиатра Харлин Квинзель, которая приносила ему сладкие витаминки или игрушку-котенка. Как же ему было плохо там, мучительно. С ним там не было ЕЕ. Харли…