Тоже люди

Удар, сухой треск, щепки. Снова удар, лезвие сорвало солому с бока манекена, запястье неприятно засаднило от удара о драную поверхность. Вся трава усыпана обломками имитаций людей. Эвелин пришла на тренировку раньше Кассандры, когда солнце еще не поднялось над горизонтом. Искательница застала ее задыхающейся, добивающей последнюю цель. — Стоит заказать новых чурбанов, — Пентагаст встала у стены, не мешая разбойнице, наблюдая за ее усилиями. Каждое движение Инквизитора быстрое, точное, кинжалы — продолжения рук. Опять щепки, треск дерева, лязг железа, мерцание фиолетового, зеленого, Эви упала на колени. — Можешь научить меня обращаться со щитом? — она внимательно посмотрела на напарницу. — Нет нужды. Ты отлично обращаешься со своим оружием, — Кассандра нахмурилась. Вздохнув, Тревельян тяжело поднялась. Мышцы во всем теле горели огнем, метка на ладони жгла кожу, но не просыпалась, в голове шумело. Искательница права, это она — отличный щит, незаменимый в бою компаньон, поддержка. — Прекрати истязать себя, Дориан в порядке, — обманчиво хладнокровно хмыкнула Кассандра. Воительница не настаивала, просто дружеский советовала. Да, маг быстро оправился, но недоглядеть было ошибкой. Пощада была ошибкой. — Прости, не буду тебе мешать, — махнула Эви уставшей правой рукой. Эвелин дернула уголками губ, изображая улыбку, и ушла. Ей нужно побыть одной, но совсем не хочется. Хотелось пойти к Павусу, проведать, но было стыдно. Хотелось подняться в разрушенную башню в южном крыле, но нельзя. Слишком много запретов. Эви вернулась к себе в комнату, переоделась в свежий камзол и вышла на балкон. От вида на горные хребты захватывало дух. Днем в крепости не холодно, солнце нагревало камни, отражалось от снега, и смотреть вдаль становилось больно. В последнее время Эвелин все чаще замещала душевную боль физической, поэтому любила всматриваться в невыносимо мерцающую линию горизонта, пока глаза не начинало щипать. Она помнила, как говорила с Алистером, который точно так же сверлил взглядом снег, будто искал в нем что-то. Помнила, как они молча наблюдали закат. «Прости, Алистер. Да, ты говорил, что я слишком часто извиняюсь перед людьми, что нельзя этого делать при высокой должности. У тебя я должна была попросить прощения. Должна была сделать это раньше, чем ты спас Хоука. Почему? Неужели действительно так скучаешь?» Прикусив кончик пера, Тревельян посмотрела в окно. Она понимала мотивы поступков Стража, но не могла прочувствовать в полной мере. Если бы ей нужно было жить без Каллена, когда братья по духу подчиняются тем, с кем призваны бороться? Когда все, во что веришь, поворачивается темной стороной. Инквизитор выудила из-за ворота монетку и приложила прохладный металл к губам. Приятно. Что бы она сделала? «Надеюсь, ты встретился с ней. Проживите новую жизнь, счастливую». Прижимая монетку к щеке, Эви старалась не заплакать. Судьбы всех, с кем она сражается бок о бок, искалечены. Они закончат эту войну, но что будет потом? Смогут ли найти успокоение? Она искренне не понимала, как Коул находился в Скайхолде, где стены пропитаны человеческой тоской. «Я слишком много думаю о плохом. Нам хватает горя на войне, нужно сделать крепость домом». Оставив на листе вместе с точкой кляксу, Эвелин оживилась. Точно! Бросив бумаги она поспешила в Ставку. Первой поймала Жозефину, и та удивилась воодушевленности девушки. — У Вас появился план, Инквизитор? — посол вопросительно похлопала ресничками. — Да. Только не совсем военный. Монтилье только подняла бровки и улыбнулась, остальных они ждали молча. За время отсутствия Эви на столе с картой произошли заметные изменения, но Тревельян не хотела терять энтузиазм. Все дела — срочные, и все они подождут пол часа. Кассандра пришла первой и внимательно следила за выражением лица Инквизитора, припоминая утреннюю агрессию. — Нам нужна столовая. Да, я знаю, что она есть, есть и таверна, но говорю о другом, — как только все собрались, заговорила Эвелин. — Обеденный зал. Гостиная? — Мы собираемся принимать гостей? — оживилась Жозефина. — Создатель, упаси, — тихо выдохнула Искательница. — Нет, не для других. Понимаете, — Эви подбирала емкое слово, — солдатам, нам всем, не хватает домашнего уюта. Есть стены, укрепления, все необходимое, но нет той атмосферы, которая позволяет расслабиться. Инквизитор видела, как украдкой улыбнулась Лелиана и смягчился взгляд Каллена. Кассандра только фыркнула. — Скайхолд сейчас одна большая казарма, — эмоциональнее продолжила Эви. — Не в обиду. И это хорошо, войска работают слаженно. — В свободное от службы время все рекруты собираются в таверне, — принялась отчитываться посол. — Там уже и состязания проводят. Опуская руки, которыми до этого жестикулировала, Эвелин поджала губы. Она хотела сказать одно, но получилось совсем другое. — Речь не обо всех, — вкрадчиво вмешалась Лелиана. — Инквизитор говорит о комнате отдыха для нас и ее отряда. Верно, миледи? Место, где можно было бы спокойно поговорить, где было бы что-то от каждого из нас. «Например, от Алистера», — слышит Тревельян недосказанное и кивает. Павшие уже не вернутся, а живые могут уйти, их нужно помнить, а кладбище — совсем не то место, куда хочется приходить. — Я поняла вас, — Жозефина на секунду нахмурилась, раздумывая, и постучала по своему планшету для письма древком пера. — Зал славы! — Не так пафосно, — скорректировала ход ее мыслей Лелиана. — Такое название привлечет к себе внимание. Нам будет, что показать гостям!.. — миледи Монтилье уже воображала ряды портретов в позолоченных рамах. — Никакой славы, никакого зала. Это была глупая затея, — оборвала Эвелин поток восторгов. Она отошла к карте и перевела тему, потребовала отчеты. Каллен, видя ее растерянность, поддержал желание переключиться и первым начал читать рапорт. А после совета аккуратно поймал Эви за запястье, закрывая за остальными дверь. — Что с тобой после Тени? — он смотрел тепло и с нежностью, согревая ее ладонь в своей. — Все в порядке, — отстраненно ответила Тревельян, не глядя мужчине в глаза. С ним она тоже совершила ошибку. Война — не время для любви, чувства делают сражающихся слабее, нужно хладнокровие. Сколько бы она не твердила себе это, сколько бы не озвучивала как цель «остановить Корифея», где-то глубоко внутри Эвелин знала, что борется за счастье для бывшего храмовника. Героиня спасает Тедас, женщина спасает любимого мужчину. — Нет, не в порядке. Ты на меня даже не смотришь, — он все прекрасно понимал. — Просто устала. — Эвелин? — говоря тише, Каллен поднял ее голову за подбородок, чтобы заглянуть в глаза и почти испугался синей безжизненной глубины, омута сожалений. Девушка осторожно отстранилась и, подтянувшись, поцеловала храмовника в шрам на верхней губе; касалась его дольше, чем позволяли обстоятельства, и потом — ушла. Нужно заниматься делами, спасать всех, воодушевлять людей, перестать давать повод для беспокойства друзьям. Проходя по кабинету Жозефины, Эви спиной чувствовала, каким взволнованным взглядом посол ее провожала.