Случайности не случайны

До жути узкий коридор, до боли во всём теле, стены словно давят, заставляют подчиниться тому, что бушует внутри. Надавливает, чтобы прорвало, вытекло кровавой массой и затопило мой устоявшийся мир, к чёртовой матери. Осев на пол, по стеночке, я сжал голову в руках. Это что, блять, такое было? Тело до сих пор мелко подрагивало от недавнего прикосновения. Всё началось вполне сносно. Вечеринка в дорогущем клубе (по какому поводу, я даже не знаю, Валерка позвонил, сказал: «Ты обязан там появиться» и всё, вот он я, сижу в каком-то коридоре и охуеваю от происходящего), куча тёлок, иначе их не назовёшь, — разукрашены как клоуны, накачены до того, что и гляди вытечет, противные, полуобнажённые и пустые, как бутылки из-под палёной водки. С каких пор такие выводы, Сашечка? Да с тех самых, как мне в голову пизданула дебильнейшая идея вспомнить молодость, старика нашёл, и попасть на этого зеленоглазого упыря. Натурал? Вот тебе, блять, и ответ. Какой из меня нахуй натурал, когда стоило ему нечаянно или не совсем, коснуться моей спины, чуть ниже лопатки, как я чуть не… сами понимаете, что, лишь от прикосновения. Боже, нет-нет-нет, успокойся, герой любовник недоделанный. На баб сколько не встаёт уже, импотент хренов, а тут… За что, Боже, ты меня так наказываешь, где я так нагрешил, а? Так, где там у нас курицы силиконовые? Встал, вдохнул поглубже и вышел из укрытия. Оно не дало успокоения, а ещё больше накрутило. Музыка резала слух, нос щипало от приторно-кислого запаха алкоголя и похоти. Ноги уже хотели бежать к выходу, как сзади, взяв за локоть, меня втянули обратно. Из-за плохого освещения, почти темноты, я не видел лица. Всё происходило так быстро, словно при перемотке фильма. Движения резкие, быстрые, и вот я стою, прижатый к стене, чужие руки забрались под рубашку, шею опаляет жаркое дыхание. Пахнет алкоголем, сигаретами и ветром, свежим ветром, таким, как обычно он бывает в конце августа, когда лето уже почти отступило, а осень уже тянет свои холодные ручонки с шебуршанием жёлтой листвы. Ладони лихорадочно скользили по коже, эти движения вызывали неимоверное тепло и лёгкость. Они словно избавляли от всех тяжёлых мыслей, плавили меня, подстраивали под себя, уносили туда, где был лишь этот тёмный коридор и руки, маленько шершавые с тонкими пальцами. Я не мог уже сдерживать нахлынувшее желание ответить, и руки начали блуждать по упругому телу, мышцы были напряжены до такой степени, что, смотри, лопнут под пальцами. Расстегнул пару пуговиц, коснулся обнажённой кожи и уплыл, как же это было…волнующе. И то, что передо мной стоит мужчина, меня ни капельки не волновало. Я почему-то представил Ярика, такого холодного и равнодушного на вид, представляя… Не дали мне сказать ни слова, сухие губы коснулись моих, и началось безумие. Руки терзали кожу, оставляя царапины, синяки, грань была настолько тонкой, что, казалось, мы вот-вот упадём в бездну, где будет лишь наше безумие, которое сожжет в страсти. Мы целовались так, словно хотели что-то доказать, что-то открыть, увидеть и запомнить. Кусали губы почти до крови, стоны смешались с отчаянными всхлипами, тела были горячие настолько, что воздух нагрелся настолько, что жжет кожу. — Саш, я больше не могу, — на выдохе сказал до боли знакомый голос. Сейчас он был хриплым, глухим и чертовски сексуальным, не было в нём холода и уверенности. Вот это меня разбудило, я стоял и ярко видел лицо перед собой. Шея в ярких пятнах, губы красные, опухшие… Я боялся опустить взгляд ниже. Тихо застегиваю пуговицы, проклятая рубашка, ненавижу, чёртовы пуговицы, руки дрожали. Кое-как застегнув пару пуговиц, по стеночке, медленно, попятился к выходу. Резкое движение, дверь, шум и быстрые шаги к выходу, подальше отсюда, подальше от него.