Как пахнет луна

Прошла неделя, а они все еще ехали по лесу. По ночам им приходилось отбиваться от стаи волков, что обитали в этом лесу. Халсин Тауно кишел разными опасными тварями. Лес, который нельзя обогнуть, лес, который нельзя пройти, не обладая достаточным упорством и силой духа. Он тянулся к югу, но тут было холоднее, чем на севере. Деревья были такими высокими, что уходили далеко ввысь и такими густыми, что их кроны тесно сплетались между собой, образуя своеобразный полог над головами путников, почти не пропускающий солнечного света. Изо рта шел пар. Дроу ехал посередине, Север - самый первый, а вот Эйнар, все еще не доверяющий их загадочному спутнику, ехал позади, замыкая их короткую цепочку. Чтобы иметь возможность следить за эльфом. Север так же украдкой продолжал наблюдать за ним. Эльф не чувствовал себя в этом лесу, как дома. Отнюдь. Он ежился от холода, и настроения у него совершенно не было. Все время поджатые губы, складка между бровей и руки, крепко сжимающие поводья. Лошади вели себя беспокойно даже днем, постоянно нервно оглядываясь по сторонам и изредка издавая тревожное ржанье. Сумрак кутался в свой плащ и сохранял мрачное молчанье. Эйнар наконец позволил ему нести ночное дежурство, выбора не было. Несколько раз на них уже нападали какие-то твари. Скраги - отвратительные облезлые звери с голодными черными глазами и капающей с пасти ядовитой слюной. Тощие, как палки, трусливые, но жадные и охочие до свежей плоти. Обойти Халсин Тауно было невозможно, он являлся той надежной преградой, что отделяла Южные земли от Северных. За этим лесом уже можно было вздохнуть спокойно, и Эйнар был уверен, что там им не угрожает преследование от Асгейрра. Сумрак по ночам страшно мерз. Несмотря на смуглую кожу под глазами были явственно заметны темные круги при свете дня. Одно его радовало – солнечный свет здесь не резал привычные к мраку глаза. Он не любил солнце. Но и луна была холодна и далека… Он не мог уснуть ночами, странные шорохи, раздающиеся вокруг их стоянки, мешали ему уснуть. Но самым лютым его врагом стал холод. Он стучал зубами, плед не грел, даже когда он, переступив через себя, вплотную устроился у костра. Жар обжигал кожу, но теплолюбивый эльф не мог согреться. В этом плане он действительно был уязвим и хрупок. Его собственный лес, Черный Лес или Мертвый, там, на юге, в предместьях Дайлата, был гораздо более гостеприимен, несмотря на мрачное название. Это выводило его из себя. Эйнар первое время подшучивал над ним, ехидничая по поводу его теплолюбивости, но потом перестал. Север посматривал сочувствующе, но никак не высказывался. Правда, на пятую ночь их путешествия, он все же не выдержал. Когда Эйнар ушел собрать хвороста для ночного дежурства, чтобы ночью не уходить от стоянки, Север достал из сумки одну из своих теплых шерстяных рубашек, которыми он давно уже не пользовался здесь, где, по его мнению, было тепло. С детства привыкший к холодам, выросший в холодном суровом Хейдале, он не обращал внимания на такие незначительные понижения температуры. Ему было жалко эльфа, и возникло странное желание защитить. Подойдя к Сумраку, он неуверенно протянул аккуратно сложенную рубашку. Кутающийся в плед эльф поднял на него свои невозможные ярко-зеленые глаза, которые в темноте светились как у кошки - Север уже давно это заметил - и посмотрел на него с легким удивлением. После того случая, когда они столкнулись взглядами, со стороны Сумрака больше не было ничего подобного. Он казался все таким же замкнутым и молчаливым, так что Север окончательно убедил себя, что ему все примерещилось. Какое-то мгновение принцу казалось, что эльф откажется и не возьмет его рубашку. Но через минуту Сумрак вытянул руку из-под пледа и осторожно взял у него одежду. Его ладонь на мгновение коснулась руки Севера, и он вздрогнул - так они были холодны. Бедный… Как же он наверное замерз в этом треклятом лесу! Смуглые пальцы дрожали от холода. - Спасибо, - тихо поблагодарил Сумрак. Он поднялся, скинул плед и расстегнул пуговицы своей жилетки. Эльфийская одежда была необыкновенной… Невидимые крючки сами появлялись под пальцами, когда были нужны. К тому же жилетка и штаны, сделанные из черной кожи, невероятно красиво облегали стройное изящное тело, подчеркивая его достоинства. Север опустил взгляд, почувствовав впервые, наверное, за всю жизнь какое-то непонятное чувство… Интуиция верно подсказала ему, что это чувство лучше не анализировать, и он послушался, не вдаваясь в подробности своих ощущений. Только когда жилетка упала с плеч, обнажая смуглое худощавое тело, с явственно выделяющимися на нем мышцами, он не сумел удержаться от того, чтобы не посмотреть снова. Эльф не был мускулистым. Вовсе нет. Просто чересчур жилистым и худым. Так что каждая мышца и мускул отчетливо выделялись на его теле. Темное, цвета… цвета светлого шоколада, матовое - оно так и притягивало взгляд. Сумрак накинул на себя рубашку северянина. Она оказалась ему большевата… Слишком свободна в плечах и доходила почти до середины бедер. Север затаил дыхание, глядя, как смуглые ловкие пальцы быстро застегивают маленькие пуговицы, и щель, между полами рубашки, обнажавшая матовую кожу, все уменьшалась. Застегнувшись по самое горло, Сумрак довольно вздохнул. Принц видел, как затрепетали крылья точеного носа, словно эльф втягивал в себя запах… запах его рубашки? А потом он украдкой подтянул воротник к лицу и провел носом по каемке, прикрывая глаза. Север занимался разведением костра, но искоса наблюдал за эльфом с удивившей его самого жадностью. Видение стройного изящного Сумрака в его большой рубашке оказалось… соблазнительным. Он не сразу подобрал верное слово, потому что никогда не испытывал простого плотского влечения. Это открытие его слегка удивило. Ведь Север никогда и никого не хотел. Не было такого случая, чтобы он потерял голову от страсти и желания. И он не понимал Эйнара. Дело было не в том, что он еще не созрел. Вовсе нет. Просто подавлять гормоны было так легко и просто до этого момента… Ключевым словом было определенно «до этого момента». Сумрак убрал свою легкую жилетку в седельную сумку и, накинув на себя плащ, снова закутался в плед, усевшись у разведенного Севером костра. Они сидели по обе стороны от танцующего пламени, глядя друг на друга сквозь рыжие извивающиеся языки. Глаза эльфа казались сейчас принцу непостижимой зеленой бескрайней загадкой. В них он больше не видел ярости и ненависти, так ошеломившей его в ту ночь. Остались только… Он вгляделся, не в силах оторваться от этого таинственного взгляда. Страсть затаилась в глубине изумрудов. На самом дне. Ожидающая момента, когда можно всплыть наружу, вырываясь на волю. Легкая дымка отчаяния, которая, впрочем, стремительно таяла в эти дни. Жадность, тоже читалась в зеленых глазах. Но уже обузданная, умеренная. Словно Сумрак решил для себя что-то… Север даже боялся предположить, что именно. - Ты не пробовал заговорить? – неожиданно спросил эльф, пристально разглядывая его лицо, казавшееся теперь золотисто-загорелым в отблесках пламени. Север вскинул брови. - Вернуть голос можно разными путями… - пробормотал Сумрак, опуская взгляд, словно пытался что-то спрятать. Голос его стал ниже с нотками хрипотцы. Серебристые брови взметнулись еще выше в немом вопросе. - Болью… - едва слышно проронил эльф. – Или… наслаждением. Север закрыл глаза и подтянул ноги к груди. На боли он сорвал свой голос. Наслаждения никогда не ведал. Нет, ему никогда больше не заговорить. Он молчал не только потому, что голос не желал возвращаться к нему из-за пережитого в детстве ужаса, но и потому, что все эти пятнадцать лет он добровольно хранил обет молчания в честь погибших родителей. Словно угадав его мысли, Сумрак покачал головой. - Ты ведь даже не пробовал, верно… Север? – теперь он почти шептал. Это заставило Севера открыть глаза и посмотреть на своего собеседника. Теперь явное безумие в глазах дроу, снова всплывшее на поверхность, вновь зачаровало принца. Он не мог оторвать взгляд от этой волны эмоций, поднявшейся в зеленом взгляде. Он чуть подался вперед, влекомый магнетической, животной властью этих глаз… Но вдруг треснула ветка под тяжелой поступью. Это вернулся Эйнар. И Сумрак мгновенно закрылся, опуская веки и отворачиваясь. Соблазнение его жертвы снова откладывалось… - Я принес хвороста. Тут должно хватить до утра, - пробасил Эйнар, складывая свой груз у костра. - И мне удалось подстрелить кролика, так что сегодня у нас жареная крольчатина на ужин. Он взглянул на Севера. Тот выглядел чуточку дезориентированным, но, поймав взгляд друга, принц тряхнул серебристыми волосами и кивнул ему. Лакхарат бы тебя побрал, с твоим животным магнетизмом, звериной привлекательностью и этим безумным притягивающим взглядом, Сумрак…