Как пахнет луна

Проклятье, проклятье и еще раз проклятье!! Эльф готов был выть от досады и жалости к самому себе. Этот чертов Хранитель… как заноза в заднице! Он бессильно сжимал кулаки и скрипел зубами, безмолвно рыча от ярости. Рыжая бестия, маленькая назойливая тварь! Он глубоко и медленно дышал через раз, чтобы успокоиться. Мало того что этот лис прервал ему такой момент… Так еще и увел Севера! Его лунный принц, его безумие, его сладкий яд… Он целыми днями возился теперь со своим фамильяром. Только лису предназначались все его лунные улыбки, только ему смеялись серо-голубые глаза, только рыжему раз за разом дарились нежные прикосновения… Если бы Хранитель принял человеческий облик, Хазадриэль бы действительно сошел с ума от ревности, ярости и обиды. Лишь три причины останавливали его от убийства Тая. Первая и самая главная: он знал, что между Хранителем и его хозяином есть только духовная связь, и ни при каких условиях Хранитель бы не выбрал отцом своего потомства того, кого он оберегает и защищает. Между Севером и Таем была чисто платоническая любовь. Вторая причина была не менее важной: Тай защищал Севера. Он бы жизнь за него отдал. Он был готов ради него на все. А это было только на руку самому эльфу. Их цели совпадали, ведь и он сам всей душой желал, чтобы его лунный принц был в безопасности. И последняя причина, приводившая его в легкое недоумение, но которая перевешивала по своей значимости две предыдущие: Тай был дорог Северу. Ведь Север любил своего Хранителя, лис был для него очень важен… Он был его другом. И тихо вздыхая, Хазадриэль молча терпел и смотрел на все эти нежности между этими двоими. Связь Хранителя и его хозяина была самым невероятным и завораживающим чудом на свете. Они оба просто светились, когда были вместе, когда смотрели друг на друга… Сумрак опомнился только тогда, когда почувствовал навязчивую боль в губе. Оказывается, стоя у дерева, прислонившись к нему плечом и наблюдая за этими двоими, он едва не перетек в состояние боевой трансформации. Удлинившиеся клыки пропороли нежный шелк губ. Слизнув капли собственной крови, эльф глубоко вдохнул и опустил веки. Как, как ему соперничать за внимание своего лунного принца с его Хранителем?! Разве это было возможно?.. Ну что же ты со мной делаешь, Север… Заставляешь сходить с ума от ревности и в то же время понимать, что ревность эта беспочвенна. Заставляешь снова и снова искать хотя бы единственного твоего взгляда, прикосновения. Мучаешь безмолвными улыбками во взгляде, предназначенными отнюдь не мне. Неужели я настолько тебе безразличен? Тогда у ручья… ты поддался на мгновение. Я все еще помню твои ненасытные жаркие поцелуи. Все еще помню сталь твоих объятий. Нетерпение и жар твоего тела… Неожиданно нежную мягкость поцелуев и страсть, стывшую во льду твоих глаз. А ты уже забыл?! Дышать. Медленно. Через раз. Втянуть когти, пока кровь на ладонях не учуял этот проклятый лис. Снова дышать. Он силился закрыть глаза, чтобы не видеть этих двоих, но снова и снова его взгляд притягивала такая редкая улыбка на губах Севера. И если заставить улыбаться его мог только этот противный рыжик, пускай! Только бы он не переставал выглядеть таким счастливым. Одно утешало, не Тай вызвал эту неожиданно дикую, неподвластную, непокорную, сметающую все на своем пути и такую головокружительную страсть. Если бы Север не был взрослым мужчиной, Хаз мог бы поклясться, что он совершенно невинен и чист, - так ненасытны были его поцелуи, так нетерпеливо он прижимался всем своим телом к эльфу, словно стремился испить до дна чашу первого безумия и вожделения дроу. Но эта чаша предназначалась для них двоих. И воспоминания о том, что произошло на берегу ручья, грели черную душу убийцы, он снова и снова прокручивал в голове эти сладкие моменты. Даже сейчас дрожь пробегала по телу, стоило ему вспомнить… И дыхание невольно учащалось, губы пересыхали, и хотелось, наплевав на все, подойти и заявить свои права на этого холодного и такого неприступного с виду принца. Ты мой сладкий яд. Мое безумие и мое спасение. Я буду вечно тебя желать, я буду пить твои взгляды, я буду смотреть не отрываясь и ждать хотя бы мимолетных прикосновений. Ты можешь сколько угодно делать вид, что ничего не произошло, можешь игнорировать, можешь не замечать, можешь улыбаться другому, можешь загадочно молчать, но запомни, демоны бы побрали мою душу вновь, ты будешь моим, и плевать я хотел на любые правила. Правила не для убийц. Запреты лишь милая моей душе преграда, которую я с удовольствием преодолею. Моя душа черна, как воды Лаймэ Нура*. Не для меня писаны законы смертных. Я давно уже попрал все святое, все то, что представляет хоть какую-то духовную ценность. Мне нечего терять. И потому меня ничто не остановит в стремлении завладеть тем, что я хочу. А я хочу тебя, Север. Мой Исилмэ… ________________________________________________________________ Лаймэ Нур * (в перев. с эльф.) Тень смерти. По преданию существует черное озеро, чьи воды непроглядны и бездонны. В нем нет ничего живого, это сплошной клубок тьмы и хаоса. Дроу верят, что первые истинные Мм’Илирь-убийцы, подверженные безумию, появились именно оттуда.