***
Голова раскалывалась от боли, а в ушах до сих пор звенело. Гроза прекратилась, и Назгур повернулся на бок. Солнце, слепившее глаза, не улучшило самочувствие. — Герр Голлдар, — раздался голос Валтума. — Эй, парни! Герр Голлдар очнулся! Валтум едва ли не подпрыгивал на месте. — Не… ори, — попросил Назгур, несколько раз глубоко вдохнул, после чего продолжил: — Все? — Он дотронулся до темени и потрогал лежавшую на нём мокрую тряпку. — Все… живы? — Ну-у… Н-не… — протянул Валтум. — Все! — перебил Эре. — Правда, у Лукаса рука сломана и кость торчит. Мы привязали её к веткам и кое-как вправили. Надеюсь, срастётся. Остальные отделались синяками. Назгур закрыл глаза. Хотелось забыться, но сильная головная боль не позволила это сделать. Подняться тоже не было сил. Он отчаянно желал, чтобы Эльгвар оказался рядом, подбодрил, не забыв съехидничать, что друг свалился из-за пустяка. — Эре! — Тот сразу откликнулся. — Где Эльгвар? Эре задумался. — Он пропал. И Арктар Солей — тоже! — Валтум не собирался лгать. Он сник, поймав недобрый взгляд Эре. — Ч-что? — Назгур приподнялся на локтях. — Герр Голлдар, мы разобрали завал. Тел нет. Значит, они живы, поэтому… — попытался оправдаться Эре. — Заткнись! — Назгур перестал верить ему. Он лёг на землю и бессильно закрыл глаза. Один раз Эре уже солгал. Сон пошел на пользу. Головная боль не прекратилась, но стало куда легче. Назгур смог подняться и, поймав на себе взгляд часового, отойти от лагеря. Он отдал должное Эре — тот быстро решил, кому охранять лагерь. От стона терпеливого Лукаса стало не по себе. Даже он не мог вынести сильную боль. Назгур вдохнул прохладный ночной воздух. После ливня не удалось найти ни одну сухую ветку, хотя кустарники росли в изобилии. Лагерь освещался только светом звёзд и луны. Вспомнились свидания в подобные ночи и женщина, что свела однажды с ума. Назгур шептал ей на ухо тёплые слова, чувствуя, как руки упираются в грудь. Любимая не позволяла ничего, что считала недопустимым до свадьбы и он довольствовался только поцелуями. — Дрянь! — Назгур так и не смог забыть, как его любимая в свадебном наряде шла под руку с мужем. Тот что-то шептал ей на ухо — наверняка нежности, подобные тем, что говорил он. — За что? — Прости, но ты лишь младший сын Голлдаров, — ответила она, уже чужая жена. — Мой отец никогда не позволил бы нам быть вместе. Назгур поверил. Он с тоской смотрел, как любимая женщина разгуливала в роскошных нарядах, какие простой воин Ордена не смог бы подарить. Назгур не сразу осознал, что его женщина лгала. Она мило улыбалась, склонив голову, мужу, точь-в-точь так, как делала это с ним. Она любила мужчин знатного рода, богатых наследников. Назгур прислушался, надеясь, что за время сна Эльгвар вернулся. Хотелось крепко обнять друга, по невесть чьей прихоти ставшего любовником, которому ни к чему были красивые слова. Вспомнились отнюдь не нежные поцелуи. Назгуру не требовалось их выпрашивать. Эльгвар желал того же, что и он. — Проклятье! — Назгур споткнулся о камень. Луна скрылась за тучами, а без костров было трудно разобрать, где находится лагерь. Он долго брёл в темноте, пока и без того болевшая голова не стала сильно кружиться, тогда он лёг прямо на сырую землю. Было всё равно, что он мог стать чьей-то добычей. Назгур уснул прямо на твёрдой земле, мысленно обругав Эльгвара Фероха за то, что тот не оттолкнул, нехорошо обозвав, а также себя, что проявил слабину и просто-напросто позволил себе странную унизительную любовь даже не к самой падшей женщине, а к другу. И самым худшим было то, что Эльгвар испытывал подобное. Назгур хорошо знал его. От него не укрылись взгляды, полные тоски. Назгур крепко спал без сновидений. Он только во сне смог забыться.***
Эльгвар Ферох ступил в воду, прокляв темноту. Он слышал позади шаги. Хотелось, чтобы Арктар Солей снова свалился в реку, но тогда он не стал бы спасать его во второй раз. «Почему, Вьяль, именно он?» — Эльгвар мысленно упрекнул богиню. Более того, тот плёлся следом и отставать не собирался. Порой доносился кашель — последствия утопления. — Стой! Кто идёт? — раздался неожиданно голос. — Ну наконец-то! — Эльгвар облегченно выдохнул. — Расслабься. Это я, Ферох. — А-а-а, — протянул часовой. — Хорошо, что вы живы. Эльгвар прошёл в лагерь. Без костра было трудно ориентироваться. Кто-то замычал сквозь сон, когда Арктар споткнулся. Эльгвар сел прямо на землю. Что-то уткнулось в плечо. По теплому дыханию он понял, что верный конь узнал хозяина. — Вэсин! — Он погладил лошадиную морду. Конь лёг. Эльгвар устроился удобнее под его боком и попытался уснуть. Удушливый кашель не позволил забыться. — Солей! — Хм! — отозвался Арктар. — Вэсин, кажется, тебя привечает. Иди сюда и ложись. Тебе в тепле нужно быть, иначе воспаление легких начнётся, оно и так частенько у утопленников случается. Арктар некоторое время молчал. — Нет, ночь жаркая, — солгал в конце концов. — Как знаешь! — Эльгвар устроился поудобнее. — Тебе решать, жить или подыхать. На месте Назгура я бы просто оставил тебя, если разболеешься. — Тебе ничто не мешало бросить меня умирать, но ты почему-то спас меня. А я не маленький и в проснувшиеся братские чувства никогда не поверю. — Кашель не позволил продолжить речь. Эльгвар терпеливо ждал, когда приступ прекратится. — Знаешь, вы ведь похожи. Очень похожи с Натрайтом! — Арктар замолчал, наверное, сказал лишнее. Эльгвар озадачился. Вспомнились слезы на берегу озера. Арктар его боялся. — Как хочешь. Умолять не стану. — Он не хотел копаться в душе сводного брата. — Мне твоя невинность не нужна. К тому же это было бы мерзко — зная, что ты мой брат… — Прекрати! — не выдержал Арктар. — Никакой ты мне не брат. Эльгвар вздохнул с облегчением. Ему хотелось придушить наглеца за то, что тот даже не поблагодарил за спасение, засыпал обвинениями, пусть родившимися из страха, прочно засевшего в голове, но не собирался выяснять, что именно произошло в его жизни. Арктар не сумел вытравить из души кошмар пережитого, значит, жалеть его не за что. Эльгвар никогда не уважал тех, кто не пытался справиться с бедой, прочно засевшей в душе и сводившей с ума. Он удобно устроился и слушал, как ворочался Арктар. И усмехнулся, когда тот подполз к Вэсину. Конь не пошевелился, когда на его бок положил голову второй человек. Умное животное словно учуяло общую кровь. Эльгвар слушал шумное дыхание. Кашель долго не давал ему уснуть. В конце концов получилось. Но даже во сне появился треклятый Арктар Солей. Тот лежал на земле и, связанный и беззащитный, звал на помощь. Арктар закусил губу, когда увидел, кто именно пришёл, затем сжался от страха от вида кинжала. Но Эльгвар не собирался бить в спину. Вместо этого он молча разрезал путы и удалился. Эльгвар проснулся, едва начало светать и усмехнулся, увидев спавшего Арктара. Он снова подивился чутью коня, подпустившего к себе не кого-нибудь, а единокровного брата хозяина. Он, провожаемый сонным взглядом часового, встал и пошёл к реке, там умылся и посмотрел на собственное отражение. Звук шагов заставил отвлечься от созерцания самого себя. Он обернулся, втайне надеясь увидеть Назгура Голлдара. Но его ждало разочарование: к берегу подошел давешний часовой. — Что ещё? — Эльгвару было не до разговоров с посторонними людьми. Заметно, что часового снедало любопытство. — Просто я подумал, что герр Голлдар с вами. — Боец развел руками. Эльгвар вздохнул. Складывалось впечатление, что его без Назгура не могут представить. — Как видишь, — огрызнулся он. «Проклятье, наверняка шушукаются!» — подумал, но вслух огрызнулся: — Герр Голлдар — мой друг, но верёвкой ко мне не привязан. У него своя жизнь. Часовой удалился, а Эльгвар задумался. Выходило, что Назгура Голлдара в лагере не было, часовой не видел, как тот ушёл. — Проклятые сосунки! Даже с такой простой задачей не могут справиться! — отругал он незадачливого бойца, так как был уверен, что Назгур банально отлучился по нужде. Эльгвар снял рубаху и ополоснул грудь холодной водой, окончательно прогоняя сон. После омовения возвратился в лагерь. Назгур не вернулся и к завтраку, и это не на шутку обеспокоило. Эльгвар нехотя пожевал солонину, слушая о вчерашнем происшествии. — То есть у него повреждена голова! — Ему это не понравилось. С Назгуром могло произойти что угодно: он мог потерять сознание и стать добычей диких зверей. После завтрака Эльгвар взял лук и пересчитал стрелы, в который раз порадовавшись, что большую часть хранил в седельной сумке, иначе пришлось бы клянчить у воинов. — Ждите здесь. Я поищу герра Голлдара. — Он вскочил на ноги и удалился, не дав никому сказать ни слова.***
Назгур проснулся от фырканья над ухом. Он открыл глаза и, увидев, кто именно прервал сон, резко отодвинулся и, достав меч из ножен, приготовился защищаться. Зверь посмотрел на него налитыми кровью глазами и зарычал. Он не собирался нападать, лишь угрожающе оскалил огромные хищные зубы. Назгур попятился, не решаясь повернуться спиной. Он отошёл на приличное расстояние, когда в холку зверя впилась стрела. Тот взревел и заметался, пытаясь разглядеть источник боли. — Дурак! — выругался Назгур и, подбежав к хищнику, воткнул меч в грудь. Зверь задёргался. Длинные когти скользнули по налядвеннику, оставив четыре глубокие царапины. После этого он замертво свалился. Эльгвар подошел к зверю и присвистнул. Назгур всмотрелся в тушу. Длинная серая шерсть местами сбилась, а красные глаза были открыты. — Вот те раз. Какой трофей, а? — Эльгвар погладил густой мех. — Какой — такой? Он, — Назгур заметил набухшие соски, — а точнее, она рыбой питается. Отгоняла меня от детёнышей. — Сомневаюсь! — Эльгвар потрогал огромные клыки, предназначенные разрывать добычу на куски. — Макарба. Наслышан, хотя вижу впервые. — Он посмотрел на друга. — Понял. Спутал с убром. Ну да. Похожи. Назгур не ответил. Голова болела не так сильно, к тому же он был рад, что друг жив. — Что с Арктаром? — Нашел о чём спрашивать, — хмыкнул Эльгвар. — Ничего страшного. Жив. Назгур был рад и этому — он не любил терять бойцов. Эльгвар тем временем побрел в сторону скал. — Ты куда собрался? — Назгур бросился следом. — Где-то недалеко пещера. Самка-то молочная. От выводка лучше бы избавиться. Я не знаю, какие детёныши. Если подросшие, то вполне могут охотиться и по глупости выйти на наш след. Если нет, чего им подыхать голодной смертью? Да и мало ли? Может, самец затаился там. В этом был весь Эльгвар Ферох. Он не любил оставлять врагов за спиной. Назгур пошёл за ним, хотя желал поцеловать, а также хотел, чтобы друг отодрал его, грубо, болезненно. Только так была возможность позабыть о головной боли хоть на время. Эльгвар юркнул в пещеру. Она была неглубокой, и утренний свет позволил разглядеть настил из веток, на котором спали три макарбёнка, совсем маленьких, недавно родившихся. Он взял одного из них и свернул тонкую, покрытую нежным пушком шейку детёныша, тот дёрнулся и сразу же затих. Он повторил то же самое с остальными двумя, когда Назгур, приметивший неладное, окликнул его. — Ну что там? — раздражённо гаркнул и посмотрел в указанную. — Кираса, — он присмотрелся к тиснению на не успевшей заржаветь стали. — Шестилучевое солнце. Хаквиндец стал обедом. Занятно. — Вот именно. Слишком далеко их занесло! — Назгур пнул тазовую кость, некогда бывшую человеческой. — Всё же, думаю, нужно вернуться, хотя бы за подмогой. — Нет! — Назгур был непреклонен. — Самое главное я сделал — отправил послание. С остальным как-нибудь справимся. — Ты наступаешь на те же грабли, что и грандмаршал Туррис одиннадцать лет назад! — Эльгвар сделал шаг вперёд. — Тебя, дурака, жизнь ничему не научила?! — Он схватил за плечи. — Однажды ты едва не сдох в мучениях. Мало тебе этого? Назгур словно этого ждал. Лицо друга было близко — настолько, что чувствовалось дыхание, и он не удержался и поцеловал первым. Эльгвар не сопротивлялся. Его пальцы застряли в спутанных, давно не чёсанных волосах. Поцелуй вышел глубоким, долгим. Никто здесь не мог побеспокоить, и оба мужчины дали волю накопившемуся желанию. — Рехнулся? — Эльгвар резко отстранился. — Мы запросто станем добычей самца этой твари, если… — Я в порядке. Другого места для уединения нет. — Назгур не собирался отступать. Где-то в глубине души мелькнуло сомнение, что он унизился, пал, намекая на готовность отдаться, точно шлюха. — Твоя очередь. С этими словами он развернул друга к стене. К удивлению, тот не стал сопротивляться. Назгур залез руками под куртку и погладил твердый рельефный живот. С ремнём оказалось справиться несложно. Назгур знал, как устроены подобные мужские части одежды, и легко расстегнул пряжку. Эльгвар уперся руками в стену. — Эй, я сам! — Он убрал руку Назгура и принялся ласкать себя. Назгур погладил крепкие твердые ягодицы, не щадя вмял пальцы, затем смочил слюной… Эльгвар был на пике возбуждения, когда Назгур протолкнул два пальца в тугую плоть, и перестал себя ласкать. Назгур помедлил, желая, чтобы Эльгвар попросил его отодрать. Его пальцы вошли на всю длину. Он медленно их вытащил и, недолго повозившись со шнуровкой штанов, достал член и, наконец, вошёл. Эльгвар даже не сжался, не подал вида, что ему неприятно, и продолжил ласкать себя. Назгур замер, преодолев сопротивление мышц, затем вышел из его тела и снова вошёл, на этот раз резко. Он знал, что не был осторожным. У него слишком давно не было женщины, и он излился, сделав несколько резких толчков и, привалившись к спине любовника, вытащил ставший вялым член. — Герр Голлдар! — внезапно раздался зов. Вошедший Эре вытаращился на пару мужчин, которые только что предавались страсти. — Стойте! Они здесь и… всё в порядке! — Он выскочил из пещеры, словно ошпаренный кипятком. — Проклятье! — выругался Эльгвар и спешно натянул штаны. — Хотя… рано или поздно, но они бы узнали. Назгуру было не до разговоров. Он привёл себя в порядок и покинул пещеру первым. Бойцам теперь пища для обсуждений, почему военачальник в свои годы не женат, к тому же редко навещал женщин. Потому что крутил роман с Эльгваром Ферохом. — Ну, что встали? — Тот вовсе сделал вид, будто всё так и должно быть. — С нами полный порядок. — Я заметил. Слишком даже! — Эре ехидно усмехнулся. Назгур не стал отвечать на этот выпад. Он понимал, что часть уважения к нему потеряна, а Эльгвару, казалось, все было нипочём. — Тревога! Голос бойца прервал от раздумий. Не сразу Назгур переключился на источник опасности. Самец макарбы оказался намного крупнее самки и куда более злым. Боец, забивший тревогу первым, упал под весом хищника. Длинные когти легко распороли кольчугу, будто тонкую ткань, прежде чем в загривок впилось несколько стрел. Воин, ставший жертвой хищника, беспомощно пытался выбраться. — Замри! — скомандовал Эльгвар. Боец не послушался, и это сыграло с ним злую шутку: когти разодрали лицо. Погиб бы, если бы меч Эре не проткнул толстую шею. Хлынула кровь. Зверь взревел и заметался. Один из бойцов едва успел увернуться, и хищник свалился замертво. Назгур склонился над подчинённым. Рана пусть не смертельная, но тяжёлая. Вся правая щека была разодрана и зияла, в дыре виднелись зубы. — Жить будет, — заключил Эльгвар. — Держись, смельчак, шрамы мужчин украшают. Тот молча терпел, пока Эре перевязывал лицо. После все удалились в лагерь. Солнце высоко стояло в зените, а отряд так и не продвинулся. Двое раненых не могли продолжить путь. Стоны Лукаса стали реже. Он свыкся, хотя сломанная рука распухла. Верёвки крепко врезались в неё. Пришлось заново подвязывать конечность к веткам. — Ну как он? — спросил Назгур у Мона Сорса, лекаря. Тот даже не поднял голову. — Я занят! — огрызнулся и вдел иглу в щеку раненого. Тот глухо застонал, но даже не поморщился. — Я… впервые… лицо! — Понял! — Назгур отошел, после бросил взгляд на Арктара Солея. Тот был слишком бледным. — Освободишься — взгляни на Солея. Не нравится он мне, — попросил Эльгвар. — Он едва не утонул. Мало ли… — Я в порядке! — сквозь зубы процедил Арктар и тут же зашёлся в кашле. — Как знаешь. Настаивать не буду. Эльгвар развернулся и пошел в сторону реки. — Эй, как бы герр Голлдар не приревновал! Назгур не понял, кто это сказал. Бойцы расхохотались. — А ну все заткнулись! — прикрикнул он. — Займитесь хоть чем-нибудь, бездельники! — Бесполезно, — отрезал Эльгвар, — трепаться они не перестанут. Назгур вздохнул. Он прекрасно осознавал, что похотью и неосторожностью дал пищу для обсуждений. Осталось надеяться, что уважение не исчезло из-за связи с мужчиной, иначе придётся туго. «Разве кому-то я причиняю вред своей связью с себе подобным?» — Назгур пошёл следом за другом. Ему было всё равно. Повод для сплетен уже есть, и прятаться не имело смысла. — Осторожно. Течение сильное! — крикнул Эльгвар. — Не дурак. Сам вижу! — Назгур разделся и вошел в воду, которая оказалась слишком холодной для столь жаркого дня. Эльгвар долго не выдержал и выбрался на берег. Назгур окинул его с ног до головы, любуясь мускулами, что перекатывались под кожей. Он вышел из воды и дотронулся до плеч друга, стирая капли воды, в ответ тот погладил его грудь, перебирая волоски. — Не находишь, что мы оба спятили? — спросил Эльгвар. — Даже прятаться перестали. Назгур убрал его руку. — Спятили или нет, но на сегодня хватит. — Твой член не желает выполнять этот приказ, — Эльгвар засмеялся, — мой — тоже. Назгур не нашёлся, что ответить, и пошёл назад к воде, чтобы окунуться, потому что вожделение не уйдет само. Ему не было стыдно. Пусть над ним подтрунивали бойцы, заставшие их в постыдный момент, но главное, Эльгвар был рядом, пусть иначе, чем одиннадцать лет назад. Когда плескался, его осенило. Он повернул голову и посмотрел на друга, в его голове мелькнула догадка, почему не хотелось, чтобы тот его покинул и что именно заставило вернуться. Потому что Эльгвар хотел соития не меньше, чем Назгур. Он беспрекословно согласился, чтобы тот его просто-напросто поимел там, в пещере. — Не вода, а лёд! — Назгур поежился и потер плечи. — Что будем делать? — уточнил Эльгвар. — Понимаю, что раненых бросить нельзя, но мы не можем застрять надолго. — Я подумал и решил. Сегодня мы останемся здесь, а завтра с утра двинемся в путь. У Лукаса ноги целы, а у Крента обе руки работают. Могут на лошадей сесть! — Всё же я тебя не узнаю, того сердобольного юнца, каким был раньше! — Эльгвар покачал головой. — То было раньше. Меня никто не щадил с чудовищной раной, — Назгур погладил бок, — а если бы я не собрал все силы, то мы не ушли бы далеко. — Он некоторое время молчал. Было чувство, будто рассказал что-то личное, то, что спрятал в глубинах души. — Я не для того выжил, чтобы подохнуть. Я постоянно шептал эти слова, хотя рана ещё не зажила, а из нее сочились кровь и гной. Я орал, когда отдирали повязку, но не дал себе слабину. А сейчас не позволю, чтобы мои люди ее дали. Назгур замолчал, осознав, что выдал прошлое. Пусть не рассказал подробно, зато поделился чувствами тех страшных дней. Звук шагов не позволил продолжить исповедь. — Нет, ну что за привычка — ходить за нами по пятам?! — выругался Эльгвар, увидев, кто именно нарушил уединение. — Я всего лишь хотел окунуться. — Лицо Арктара горело, глаза странно блестели. Назгур вздохнул, но не стал упрекать подчинённого. Тот знал много, но не болтал, иначе громкие пересуды начались бы куда раньше. — Как знаешь. — Эльгвар покачал головой и усмехнулся, заметив, как Солей полез в воду прямо в одежде. — Эй, я уже говорил, что на твою невинность никто покушаться не будет. Второй раз я тебя спасать не стану! «Ещё как станешь!» — Назгур улыбнулся собственным мыслям. Он уже не жалел, что рассказал о кровном родстве. Друг получил то, чего никогда не было в его жизни, — брата. Пусть он отрицал связь, но нити, связывавшие его и Арктара, всё больше опутывали детей Натрайта Солея. Назгур оделся и удалился, оставив Эльгвара приводить себя в порядок.