Сладкое на День рождения

             — Вик.       — Че?       — Зачем домой?       — А ты куда хочешь? — От взгляда старшего повеяло холодом.       — Ну, вроде рано еще, — вновь зажался Влад.       — А кто весь день хуй знает где шлялся? — выдал тираду деспот.       — Ты сердишься?       От собственной глупости Владу хотелось побиться головой об стену. На что его брату злиться? На неудовлетворенность? Щекам снова стало горячо.       — На что? — откликнулся Вик, подумав о том же, и с каким-то удовлетворением окинул взглядом смущенного братишку. Того это не обрадовало.       — Не знаю. Просто ты молчишь и хмуришься. И тащишь меня, как теленка на убой. — Из-за жуткой неловкости и неопределенности младший отчаялся и готов был хоть в пух и прах разругаться с Виком, только чтобы не идти с ним.       Но старший брат лишь улыбнулся в ответ на замечание. Он был неожиданно мягок и чересчур воодушевлен в этом совместном походе к дому. На критику Влада даже внимания не обратил, что было практически исключением из правил ведения их домашних свар. Младшему было ой как неспокойно.       «Еще чуть-чуть — и расплачется», — с нежностью подумал Виктор. Поднял свободную руку, чтобы поймать такси. Его подопечный действительно думал начать капризничать. Это больше всего выбешивало старшего и было практически последним оплотом баррикады младшего для отстаивания своей свободы.       — Садись, — пригласил Вик, распахивая перед ним дверь.       — Не хочу-у! Там сиденье продавлено! — привел в исполнение задуманный план Влад.       — Ладно.       Младший замер. Получилось?       — Садись на меня.       Это было отнюдь не приглашение! Старший брат, не дожидаясь согласия, утянул Влада к себе на коленки. До последнего дошли звоночки, оповещающие о надвигающемся Конце, возможно, не света.       — Не-е-ет! — Несчастный паренек сунулся было в незапертую еще дверь, но старший резко перехватил его тонкие лапки одной рукой и закрыл путь к отступлению другой. Потом назвал адрес и велел ошарашенному водителю «трогать».       Возражения, так и рвущиеся наружу из тоненького горлышка, он затолкнул обратно. Всего-то требовалось накрыть рот мелкого своими губами и отвлечь, поиграв языком. Влад, конечно, попытался вырваться, но что такое сила шестнадцатилетнего недоростка в сравнении с мощью взрослого, крепко сбитого парня?       К тому же гормоны, черт их дери! С превеликим трудом эта мысль сформировалась у младшего и тут же ускакала за горизонт. Настойчивый язык Виктора выписывал в нежной и теплой полости окружности и восьмерки, ловил непокорный маленький язычок братишки. Не было никакой возможности не «улететь». Правда, когда малыш втянулся и стал оживленно отвечать, мучитель его еще и поддразнил, лишь слегка проводя своим инструментом соблазнения по деснам. А потом в шутку лизнул нос и рассмеялся, увидев обиженную моську.       Сжалился. Приватизировал чуть припухлую нижнюю губу, покусывая, вылизывая и втягивая её в себя языком. От такой ласки мелкий весь горел жаждой целоваться и не только. В штанах уже рос бугорок. На мгновение Вик отстранился и насладился видом. Было на что посмотреть. Одурманенный взор и призывно приоткрытые, время от времени облизываемые губки так и тянули к себе.       Воспользовавшись тем, что сопротивление ослабло, коварный искуситель юных душ отпустил тонкие запястья и просунул прохладную ладонь в расстегнутую куртку. Задрав майку, он наглаживал грудь и живот мелкого, гасил недовольное (проникновением ледяной на ощупь руки к горячей коже) мычание тем, что не отпускал на волю жаркий рот. Чуть тронул топорщащуюся ширинку. И только понял, что сам тоже уже готов.       Виктор подумывал попросить таксиста «погулять полчасика», но они уже подъехали к кованым черным воротам, вделанным в кирпичную кладку ограды. Дом, милый дом. Лукавая улыбка озарила вечно недовольное лицо. Влад, глядя на такие метаморфозы, понял, что попал по-крупному. Пока брат оплачивал дорогу и открывал-закрывал замки на дверях, он шел следом, словно ягненок на заклание. Заодно переосмысливал ценности. Сам не понял, как дошел до спальни Вика.       Блять! Он только что сосался со старшим братом! И у него встал на парня! И не просто стояк образовался, но еще и крыша улетела в заоблачные дали от нереально восхитительных ощущений, которые пробирают насквозь тело и душу. Что?!       Схватившись за голову, любимый братишка Виктора истерил, как сопливая девчонка. Ведь это блядский пиздец! Пиздец всех пиздецов! Потому что до он только-только догадался, какая судьбинушка ему уготована. Втюхаться в жестокого тирана — это вам не пивко на лавочке потягивать. Тем более от брата хуй серьезности дождешься. Тот его мелким и тупым считает.       Хотелось плакать, но Влад же мужик! Он не может себе этого позволить.       — Чего пригорюнился? — заботливо вопросила причина его несчастья, приобнимая со спины. Влад напрягся, но тут же расслабился, понадеявшись на разумность старшего.       — Вик… — печально произнес актер погорелого школьного театра.       — Да? — еще не подозревая ничего, с готовностью откликнулся Вик.       — Давай не будем этого делать? — умоляющие нотки.       — Что делать? — прикинулся валенком парень, покусывая шею мальчика и распуская руки. Те сначала стащили с него одним комом толстовку и футболку. А потом ладони плавно, но сильно сжимали бока, подбираясь к маленьким соскам. Не застонать было невозможно.       — Ну… Ах-амм… это… — Под напором страсти малыш стал соблазнительно выгибаться, постепенно теряя нить рассуждений.       — Что это? — тонко издеваясь над теряющим себя юнцом, поинтересовался Виктор. Ему были не по душе такие разговоры, за них он мстил. — Ну же, скажи, малыш… — с нарочитой хрипотцой шептал он в ушко, тут же прикусывая мочку. — Я же жду.       — Ах! Ммм… Тра-трахаться… не будем… — собрался в кои-то веки Влад.       — Не будем? — с искусно сыгранной удивленной интонацией произнес старший. Но братишка прекрасно разбирался в мерзком характере тирана. Для него эти слова прозвучали зловеще.       «Все равно выебет», — осознание плескалось в пасмурном небе глаз младшего.        «Оттрахаю», — обещали глаза старшего, черные, как ночь.       И мальчик смирился с неизбежным.       Более опытный любовник раздел мальца и сам обнажился. Покрутил-повертел послушную в руках куклу. Поиграл с сосками, поласкал член. Добился румянца, сдержанных стонов и торжественно воздвигнутого в его честь стояка. Разочаровано вздохнул. Этого мало.       — Ты заебал! — возмущенно заорал он на безынициативного юношу. — Чего ты как баба, блять!       Под грубыми окриками Влад сжался в комок на простыне. Отвернулся от него, спрятав лицо в ладонях. Его плечи подрагивали. Послышалось сдавленное хныканье.       — Ну чего ты опять? — забеспокоился ответственный братец и кинулся на кровать, чтобы поглядеть на своего малыша.       — Все, не могу больше, — обреченно произнес тот, всеми силами выворачиваясь из сильных рук. Сердце Вика, тревожно забившееся еще до этого откровения, чуть не оборвалось от боли. Однако мелкая скотина, повернувшись, заржала в голос.       — Сука! — Парень даже злиться на него не мог. Реально переживать начал. Мелкий же все еще трясся со смеху. Ему забавно было наблюдать, как всегда надменный, просчитывающий все его ходы братец грузится из-за него. Влад ведь думал, что только ему одному не все равно, что между ними происходит.       Теперь уже Вик отвернулся от мелкого поганца, переживая свое поражение. Он-то думал, что изучил питомца вдоль и поперек.       — «Ну и чего ты опять?» — подразнил обскакавший его на этом повороте сероглазый хитрец, но обнял очень нежно. Причем не только руками, но и ногами за талию.       — Доиграешься! — рыкнул Виктор в ответ на столь откровенные действия, одновременно оборачиваясь.       — Но ты хоть играть начни. — Объездив своего зверя, Влад чувствовал себя уверенно.       — Маленький развратник! — накинулся проигравший Голиаф на Давида.       — А хер тебе, а не жопа. — Малыш бесстыже дразнил Виктора, раззадоривая его похоть, раз за разом уворачиваясь от медвежьих объятий.       Из-за бесплодной беготни и ранящих гордость уверток старший брат устал и с тяжелым вздохом повалился на смятую кровать.       — Ты уже достал! — с раздражением поведал он слоняющемуся без дела полуголому мальцу. Тот успел напялить на себя рубашку старшего. Ммм, выглядело очень сексуально.       — Дашь себя связать? — прыгнул к нему Влад, со счастливой мордашкой вглядываясь в уже совсем не строгие черты брата.       — Да делай что хочешь. Я весь твой. — Эти слова, правда, не подразумевали, что Виктор согласился бы быть в роли пассива. Впрочем, этого и не требовалось.       Не принуждаемый ни к чему котик сам ласкал растерявшего силы бойца, приводя его в полную боевую готовность. Даже рискнул взять немаленький агрегат в рот, пошло облизываясь под пристальным взглядом Вика. Без каких-либо подсказок кружил языком вокруг головки и средоточия удовольствий. Как ребенок, радовался увеличению и твердению плоти с взбухающими венами. Не оставлял без внимания и яички. Мял их и заглатывал, не теряя зрительный контакт с разомлевшим братом, душа которого отлетала в рай. В итоге так увлекся, что пропустил момент вспрыскивания семени. Такой забавный.       Виктор присел на кровати и неосознанно потянулся к своему малышу. Тот сначала испуганно покосился на протянутые к нему руки, но потом сам уселся поверх удобно устроившегося у стенки любовника.       За исключением задницы Влада, находившейся на бедрах старшенького, больше ничем они друг друга не чувствовали. Только смотрели и улыбались. Потом осторожно стали легкими, невесомыми движениями касаться друг друга и только от одной этой ласки стонали как сумасшедшие. Сердца бились часто-часто, томление в низу живота разрослось, захотелось большего. Влад уже не возражал тому, чтобы его опрокинули на спину и нависли сверху. Но Виктор не спешил взять предложенное. Он опустился к ногам своего любимого питомца. Под напряженным взглядом стал одаривать поцелуями внутреннюю сторону его бедер, зарождая новую волну возбуждения.       Теперь уже он пристально наблюдал за впадающим в экстаз мальчиком, трогательно пытающимся сдерживать стоны. Для него не составляло труда заглатывать пока еще небольшую плоть. Он даже попытался взять нежно-розовый член целиком, но поперхнулся. Вот и верь после этого в безоговорочный авторитет опыта. Мелкий даже успел хихикнуть, прежде чем Вик довел его до невменяемого состояния. Вот тогда Влад только и мог, что ахать и просить еще, пока не разразился жидкостью молочного цвета. Старшенькому все, что касается его мальчишки, казалось безумно трогательным. И он, глядя на переливающееся в свете лампы семя, не удержался — лизнул. У него было такое удивленное лицо, что малыш не постеснялся звонко рассмеяться. А потом еще долго отбрыкивался от Вика, упорно слизывающего языком сладковатое, с легкой горчинкой вещество. Тот просто хотел очистить нежную кожу живота от неё. А малому-то чего? Щекотно.       Схватив законную добычу в охапку, парень направился в сторону родительского джакузи.       — Стой! Зачем? — еле дыша после безудержного хохота, спросила его трепетно обнимаемая руками ноша.       — Я хочу без презерватива, — твердо объявил Вик, слегка опасаясь возмущения малыша.       Тот чуть вылупил глазки, но не увидел угрозы для себя. Поэтому лишь задумчиво почесался. Маленький, невероятно глупенький братик. Старший ощущал себя безумно счастливым злодеем. Жертва не возражает.       Добравшись до заветного крохотного бассейна с пузырьками, Вик настроил программу и вовсю занялся гигиеной малыша. Возражения последовали, но срок приема жалоб был закончен.       Сначала Владу нашампунили каштановые кудри с красноватым отливом. Его гордость и наследие от мамы. Потом с мочалкой хорошенько, но бережно прошлись по нежной, бархатистой коже. Себя намывать Вик тоже не забывал, к тому же ему тоже помогали. Порой младший перехватывал инициативу.       С основным было закончено. Предвкушающий забаву парень посадил на себя Влада. Развлек его оглаживаниями бедер и пощипываниями сосков, одновременно сводя с ума своим умелым языком, хозяйничающим во рту мальчишки. И довел беднягу до того, что тот заметил поставленную ему клизму только после заполнения кишки водой.       — Бля-я-я! Ты что творишь?! — заорал от шока Влад, вскакивая с коварного проходимца, которого он считал братом.       Впрочем, скандал закатить он не мог, сильно хотелось в туалет. Когда, неловко спотыкаясь, мальчик выбегал в коридор, Вик не выдержал и заржал. Вот это отомстил!       Возвращаться разобиженный не спешил. Поэтому Степновский-старший отправился за ним. Нашел того на кухне, уплетающего сладости за обе щеки. Стресс заедает.       — Пошли получать удовольствие для взрослых, — искушал Вик, запуская руки под спешно надетую длинную футболку (и без трусов!), облизывая и покусывая ушко.       Ну какой ребенок не мечтает стать взрослым? Конечно, малыш повелся или воспользовался удобным случаем.       На ручки он не хотел, так что добирались они довольно быстро, тормозили их только взаимные приставания и подпирания стен. В раз двадцатый останавливаясь на пару страстных поцелуев с вжиманием мальчишеского тельца в стену, они обнаружили, что дошли-таки до ванной.       Но удобнее показалась стиральная машина. Вик аккуратно устроил на ней часто дышащего от возбуждения мальчишку и с видом фокусника достал тюбик вазелина. По окрашенному страстью лицу Влада было видно, что он готов на все. Парень тоже с трудом себя сдерживал.       Выдавив на ладошку прозрачного геля на роту задниц, он услышал с трудом выданный среди хрипящего дыхания хмык. Это его нисколько не смутило. Все для его малыша. Все для любимого… Любимого. Про себя он просмаковал красиво звучащее и прекрасно передающее его чувства слово, не забывая просовывать в тесный, жаркий канал пальцы. Один за другим, медленно насаживая мальчика.       — Любимый! — неожиданно для себя произнес он в ответ на особенно страстный стон малыша. И тот благодарно всхлипнул, прижимая парня, стоящего между разведенных ног, еще ближе.       Втискивая почти каменный член в нелегко раскрывающуюся тесную дырочку, Вик помог Владу расслабиться, снова играя с ушком. Но больше всего помог проникновенный шепот в самое сердце его маленького чуда.       — Я тебя люблю, малыш.       Мальчик тут же перестал зажиматься и, несмотря на довольно сильную боль внутри, двинулся навстречу. Полностью раскрываясь-растворяясь в любимой сволочи.       — И я… тебя… люблю. Ха-а!       И трахались они долго и счастливо, пока родители не приехали.