Космос свёл меня с тобой

Моим телом управляли странная ленивая усталость и сонливость. Кажется, пока я отдыхала после чудесного укола Боунса, я просыпалась несколько раз, прежде чем окончательно пробудиться. В первый раз я проснулась, когда в медотсеке свет был заглушён, что было характерно для гамма-смены, когда весь корабль погружался в «энергосберегающий» режим. И очнувшись, я почувствовала странную тяжесть на себе, словно что-то небольшое и не сильно тяжёлое лежало на одной половине меня. Приоткрыв глаза и скосив взгляд вправо, я с удивлением увидела на своей биокровати Питера, который во сне доверчиво прижимался ко мне. Сверху он был накрыт одеялом — явно здесь была причастна рука Боунса. Осознание того, что мой племянник не только оттаял ко мне в эмоциональном плане, но ещё и так доверчиво и крепко жался ко мне во время сна, словно боялся, что я могу исчезнуть, тронуло меня. Я осторожно сместилась на био-кровати, чтобы Питеру было удобнее лежать. Но почувствовав, как я от него отстранилась, он протестующе замычал и сдвинулся вслед за мной. Это вызвало у меня улыбку и приятное тепло в груди. Тогда я решила просто повернуться боком, а потом обняла племянника и притянула к себе ближе. Он довольно что-то заворчал, как медвежонок, а потом прижался ещё ближе ко мне, обхватывая своими маленькими ручками меня. Любуясь его детским личиком, я незаметно для себя вновь уснула. Второй раз я не сразу поняла, что проснулась. Мне показалось, что рядом со мной кто-то был, кто-то очень важный. Не открывая глаза, я попыталась понять, что же вокруг меня происходит. По ощущениям Питер всё также был рядом со мной, прижимаясь ко мне. Свет в медотсеке всё ещё был приглушен, что означало ещё гамма-смену, однако внутреннее чутьё подсказывало, что она подходила к концу. Когда я уже решила, что мне всё показалось, я вдруг услышала голоса: — Ну и что ты так и будешь тут стоять истуканом? — услышала я тихое ворчание Боунса. Я с изумлением отметила, что в голосе моего друга помимо явного недовольства звучало удивление и недоверие. — Разве у тебя смена не началась? — Доктор, вам прекрасно известно, что альфа-смена начнётся через двадцать три минуты сорок пять секунд, — послышался лаконичный ответ, от которого моё сердце ускорило свой бег. Благо, что я не была подключена к аппаратуре отслеживания моей жизнедеятельности, иначе бы сейчас тут всех переполошила неожиданно ускорившимся сердцебиением. Но что здесь делал Спок? — С Джим всё нормально, выпущу её послезавтра, — словно отвечая на незаданный вопрос, успокаивающе проговорил Боунс. А быть может он уже просто прекрасно знал все привычки вулканца, а потому догадывался, почему тот пришёл именно сегодня и именно в это время к нему. Повисла на некоторое время тишина. Мой старший помощник никак не отреагировал на слова моего друга. Или отреагировал, потому как следующие слова стали для меня неожиданностью: — Нет, её повреждения были незначительными, но на общем фоне истощения заживление ран и общее выздоровление идёт замедленно. — Я вас понял, доктор, — наконец подал голос Спок. Я жадно вслушивалась в их беседу. — С вашего позволения, я вас покину. — Погоди, Спок, — неожиданно для всех остановил вулканца Боунс. Я едва сдержала возглас удивления, не хотелось бы себя раскрыть. Мне было интересно, что же конкретно мой друг хотел сказать моему первому помощнику. Повисла напряжённая пауза. — Вы что-то хотели, доктор? — в вежливо-равнодушной форме спросил мой первый помощник. Мне самой было любопытно. — Этот бой, — вдруг задумчиво и слегка неуверенно проговорил Боунс. Я не поняла, что он конкретно имел в виду. Но Спок молчал, не перебивая и давая возможность доктору самому всё сказать. — Она бы не перенесла его с такими ранами. — Что вы хотите этим сказать? — кажется всё быстро поняв, ровно поинтересовался Спок. Постороннему человеку могло показаться, что он это делал чисто из вежливости, ничего при этом не испытывая, но даже не ощущая его через связь, я знала, что он напрягся. — Я всего лишь хотел поблагодарить, — огрызнулся Боунс. Я вновь едва не поддалась эмоциям, когда чуть не фыркнула от этого заявления. Мой друг благодарит вулканца? Это что-то новенькое. Надо отметить этот день в календаре. — Вопреки вашему мнению, доктор, — незамедлительно отозвался Спок, вырывая меня из весёлых мыслей. Невольно я вся обратилась в слух. — Джим мне дорога. Ого… Ого! Вот это признание?! Я некоторое время от шока не могла нормально мыслить. В голове всё перепуталось и, казалось, встало с ног на голову. Только что Спок признался, что я ему дорога? Серьёзно? Это не сон?! Я не могла поверить собственным ушам! И похоже в подобном шоке пребывала не я одна. — И что же ты тогда ей голову морочишь, зеленокровный гоблин?! — прорычал Боунс достаточно тихо, чтобы ненароком не разбудить пациентов, но так, чтобы вся глубина чувств донеслась до его оппонента. — Доктор, то, что вы перешли на личности, говорит о вашей личной заинтересованности, — ровно ответил Спок, отчего мой друг подавился следующими словами. И прежде чем Боунс нашёл, чем ответить на это заявление, вулканец продолжил: — Вы ошибаетесь, считая, что я намеренно причиняю страдания Джим. — А как это ещё назвать? — прошипел мой лучший друг. Честно говоря, чем бы ни закончился этот разговор, я была тронута заботой Леонарда. Несмотря на то, что он вечно ворчит, понукает меня за чувства к вулканцу, сейчас он яростно старается защитить меня от новой боли, проявляя заботу и терпение в подобном вопросе. — Ты то отталкиваешь её, то даёшь надежду! — Это было необходимо, чтобы найти их, — возразил Спок. Кажется, они оба имели в виду тот факт, что вулканец открыл на время наши узы, чтобы связаться со мной, дабы узнать наше местонахождение и положение вещей. — Вопреки вашему мнению в мои намерения никогда не входило желание навредить Джим или причинить ей страдания. И хоть наши межличностные отношения с ней вас лично не касаются, доктор, но я отвечу на ваш невысказанный вопрос: причина нашего расставания была во мне. — А в ком же ещё, ушастый ты придурок?! — Боунс явно злился, чем изрядно удивил меня. Казалось, что с момента расставания со Споком, всё это время мой друг сдерживал себя, а сейчас его прорвало. — Что бы я не говорил о Джим, она — лучшее, что случилось в твоей жизни! — Я знаю, доктор, — вдруг как-то совсем тихо, едва различимо проговорил Спок. Боунс вновь подавился словами, но уже как-то иначе. Повисла напряжённая тишина. Я же едва дышала от признания вулканца. А сердце моё забилось, казалось, с ещё большей силой и скоростью в груди. Подобные слова были редкостью для вулканца, а слышать их в подобной обстановке было ещё большей неожиданностью. Однако, несмотря на всё это, я испытала счастье. Но во мне слишком быстро проснулась разумная часть меня (сказалось близкое общение с представителем самой логичной из всех известных рас), тут же анализируя услышанное. Всё же, причина нашего внезапного расставания была не во мне. Но я не помню, чтобы Спок делал что-то, что могло его подвигнуть на решение расстаться со мной. Ведь всё было прекрасно. А появление зверька Сони пролило свет на истинность наших чувств. Так что же повлияло на его решение? Это должно было быть чем-то, от чего он мог посчитать себя недостойный меня. Но я не помню ничего такого… — С вашего позволения, доктор, — вырвал меня из мыслей тихий голос Спока. Я вздрогнула, вслушиваясь в тишину. Боунс ничего не ответил. И вскоре послышались тихие шаги вулканца, который покинул медотсек. Мой лучший друг что-то неразборчивое проворчал себе под нос, а потом послышались его шаркающие шаги в сторону его личного кабинета. Когда дверь за ним с характерным шипением закрылась, медотсек вновь погрузился в тишину. Я какое-то время пыталась переварить услышанное, но это у меня плохо получалось. Я терялась в догадках, не понимая, что должна делать с полученной информацией. Доказать Споку, что люблю его несмотря ни на что? Увы, этого было недостаточно. Он должен был решить свою собственную дилемму, которая не даёт ему быть со мной. Я хотела бы ему в этом помочь, но даже не знала, в каком направлении действовать. Под гнётом собственных мыслей я не заметно для себя вновь уснула. (Читать под Patrick Kelly — Guiding Light, которую можно послушать здесь: https://chordify.net/chords/patrick-kelly-guiding-light-anima-libera) Третье моё пробуждение было вызвано тихим робким детским смехом. Вздрогнув, я окончательно проснулась, открыла глаза и повернула голову к источнику звука. На соседней кровати сидели Кэрол и Питер, которые были так увлечены своей беседой, что не замечали вокруг никого и ничего. Я с удивлением и трепетным теплом в груди наблюдала за тем, как мой племянник общается с моей подругой, как вновь оживает прямо на глазах. В его голубых очах вновь появились озорные искорки, а с губ не сходила пока ещё робкая, но родная сердцу улыбка. Это означало, что-то, что я увидела в транспортаторной, не было сном или результатом болевого шока, Питер, на самом деле, начинал оттаивать и возвращаться к обычной форме поведения, а не продолжал закрываться в себе. И меня радовало не только то, что его отношение ко мне потеплело, но и то, как он старался подружиться с остальными. Я хотела пошевелиться, подать голос, чтобы обозначить своё пробуждение, но замерла и вновь притворилась спящей, когда в поле зрения появился Боунс. Сквозь приоткрытые веки я наблюдала, как мой друг на секунду замер при входе, пока эти двое его не видели, как взгляд его за секунду потеплел, а губы на мгновение сложились в нежную улыбку. В его глазах отразилось столько счастья и нежности, что моё сердце пропустило удар от переполнившего меня в одно мгновение чувства радости за друга, ведь я так давно не видела его таким расслабленным и домашним. Но секунда прошла, а Кэрол заметила появление своего мужа. Она обернулась к нему и мягко улыбнулась, видимо, автоматически коснувшись ещё плоского живота. Боунс проследил её взгляд, отчего его губы дрогнули, словно бы он хотел что-то сказать, но не решился. Вместо этого он напустил на себя хмурый вид и прошёл к ним. Вот и Питер заметил появление вечно хмурого доктора. При виде моего друга ребёнок радостно заулыбался. Меня всегда удивляло, что дети постоянно тянулись к Боунсу, не обращая внимания на его вечно недовольное лицо, были заворожены им, восхищались им. Скорее всего, они чувствовали истинную натуру людей. А Боунс был самым добрым и чутким человеком из всех, кого я знала, как бы он не пытался в этом переубедить остальных. И дети об этом тоже прекрасно знали. Исподтишка наблюдая за разворачивающейся картиной, я запоминала эти тихие минуты счастья. Я находилась в кругу дорогих сердцу людей, которые были сейчас здесь, рядом со мной, ожидая моего пробуждения, которые всё это время переживали за меня и поддерживали. Тут же вспомнился недавний разговор Боунса со Споком, а потом и Питер, который прибежал встречать меня в транспортаторную. Улыбка тут же коснулась губ, а тепло разлилось в груди. — Тебе не надоело притворяться спящей красавицей? — тихую идиллию разрезал ворчливый голос Боунса. Я, уже полноценно открыв глаза, взглянула на друга, который с прищуром смотрел на меня. Заметив моё «пробуждение», Питер счастливо вскрикнул, а потом запрыгнул ко мне на кровать. Я села на кровати ему навстречу, и была тут же заключена в объятия. Я прижала его хрупкое тело к себе, ощущая себя по-настоящему счастливым человеком, все остальные печали отступили. Кэрол, улыбаясь, поднялась со своего места и приблизилась к моей био-кровати. — Доброе утро, — хмыкнула она, явно проглотив слова про то, что я заставила её в очередной раз поволноваться. Ведь мне об этом ещё вчера сообщил Боунс. — Как самочувствие, Кирк? — Лучше не бывает, — честно ответила я. Конечно, в теле присутствовала ещё слабость, но разве на неё можно было обращать внимание, когда тебе в глаза заглядывают эти лучистые голубые детские глаза, полные счастья и нежности. — Я соскучился, Джим, — доверительно сообщил мне Питер, улыбаясь. — Ты не представляешь, как я по тебе соскучилась, малыш, — искренне сказала я, а потом вновь прижала его к себе. Он с радостью ответил на мои объятия. Я была счастлива, что между нами больше нет прежних преград. — Если верить показаниям трикодера, то твоё состояние улучшилось, — проговорил Боунс, о чьём присутствии я успела позабыть. Я встрепенулась от его слов о моём здоровье, похоже, я упустила момент, когда он меня успел обследовать трикодером, полностью поглощённая Питером. — Однако твои показатели ещё далеки от нормы, а потому ты ещё денёк побудешь под моим крылом. — Ну Боунс, — тут же отреагировала я на нерадостную новость и попыталась сделать свой взгляд максимально жалобным, когда заглянула в глаза другу. — Даже не пытайся, я не поменяю своего решения, — безжалостно выдал Боунс, а потом сделал грязный ход: — Если я выпущу тебя раньше времени, то твоё состояние ухудшится… — Нет! — тут же воскликнул Питер и испуганно заглянул мне в глаза, а потом крепко прижался ко мне. — Пожалуйста, останься. Непонятно было, о чём он именно просил. О том ли, чтобы я осталась в медотсеке. Или о том, чтобы я осталась с ним. Но понятно было одно, слова Боунса о том, что может наступить ухудшение моего состояния, напугали ребёнка. Я тут же прижала его к себе в попытке успокоить, а потом послала сердитый взгляд в самодовольно ухмыляющегося Боунса. Ещё бы ему не быть довольным, ведь он добился своего. — Конечно, Питер, я останусь в медотсеке, — заверила я ребёнка, зарываясь пальчиками одной руки в его шёлковую светлую шевелюру. — Я же обещала, что не оставлю тебя. Ты помнишь? — Помню, — Питер вновь заглянул мне в лицо, а потом кивнул в подтверждении своих слов. Я улыбнулась. А потом мой племянник вдруг обернулся к Боунсу. — А можно я останусь здесь вместе с Джим? — А ты не будешь мешать? — вкрадчиво спросил Боунс, наигранно нахмурившись. Кэрол явно получала наслаждение от разворачивающейся картины, тихо посмеиваясь над нами. — Не буду! Честно-честно! — тут же заверил его Питер, покивав головой для убедительности. Я сама не смогла сдержать улыбки от детской непосредственности. — Ну хорошо, уговорил, — хмыкнул Боунс, снисходительно кивнув ребёнку, отчего тот засиял ещё больше. Много ли надо ребёнку для счастья? — Спасибо, — одними губами проговорила я, смотря в глаза своего друга. За мгновение его лицо смягчилось, даже появилась тень улыбки, а потом он кивнул и повернулся к своей жене, что с нежностью смотрела на него. Проследив их переглядки, на душе на секунду стало горько от печали, что я точно также не могу сейчас быть рядом со Споком. Тут же вспомнились его слова… Они совсем не проливали свет на сложившуюся ситуацию и не давали гарантий, что всё может стать лучше. Взгляд невольно опустился на Питера, который доверчиво прижимался ко мне. Так, Кирк! А ну-ка живо взяла себя в руки! Теперь твоя жизнь посвящена этому ребёнку, тебе некогда размышлять на тему одних хоть и замечательных, но вулканцев! Мысленный пинок самой себе придал мне сил и уверенности продолжать двигаться дальше. Сколько бы я не заверяла себя, что продолжаю жить, не оглядываясь на чувства к Споку. Та слабая часть меня, что до сих пор живёт надеждой на то, что вулканец передумает и возобновит со мной отношения, не угасает и не уменьшается во мне, хотя разумная часть меня пытается с ней бороться. Я ничего не могла поделать с эмоциональной частью себя. — Ладно, я оставлю вас здесь одних, — голос Боунса вырвал меня из немного мрачных мыслей. Я тут же встрепенулась и подняла взгляд на него. Он как раз перевёл взгляд своих красивых глаз на меня. — У меня всё-таки есть и другие пациенты, помимо тебя. — А я и не держу! — дерзко заявила я и тут же увернулась от летящей в меня подушки, что так удачно попалась под руку моему вспыльчивому другу. Подушка с тихим «пуф» ударилась об панельную стену позади меня, а потом упала на уже имеющуюся подушку. Я тут же не растерялась, а показала ему в отместку язык под громкий весёлый смех Питера и Кэрол. Махнув на меня рукой, Боунс, тихо что-то ворча себе под нос, покинул отдельную палату, в которую меня разместили в этот раз. Мы остались втроём. Я с удовольствием наблюдала за веселящимся Питером, для меня было отрадой видеть его счастливым. Переведя взгляд на Кэрол, я не смогла сдержать ответной улыбки, когда она взглянула на меня, улыбаясь. Все мрачные мысли отступили, оставляя лёгкость в душе, ведь рядом со мной были те, кто мог лишь одним присутствием разукрасить мою жизнь яркими красками, а большего мне и не надо было. — Ты, наверно, голодна, — опомнилась Кэрол, когда веселье постепенно сошло на «нет». — Не особо, — я неопределённо передёрнула плечами, так как не могла понять того, в чём нуждается мой организм. — Я хочу кушать, — подал голос Питер, робко взглянув на меня, словно спрашивал у меня разрешение. — Вот и решили! — хмыкнула Кэрол, заговорщицки взглянув на меня. Она прошла к репликатору, что стоял в углу палаты. Вот преимущества отдельной палаты, здесь не только был свой личный репликатор, но и отдельная ванная комната. Миссис МакКой вбила нужный запрос в панель робота, после чего через три минута опустила передо мной на кроватный столик поднос с тремя тарелками супа, тарелкой с порезанным хлебом. Не сговариваясь, мы приступили к еде. Только съев первую ложку грибного супа-пюре, я осознала, насколько сильно успела проголодаться. Вскоре у нас занялся непринуждённый разговор. Наконец, я смогла узнать, что на данный момент мы вновь занимаемся картографированием на неопределённый срок. Возможно, пока я не выйду из медотсека. Мне иногда начинало казаться, что Адмиралтейство может отстранить меня от службы из-за того, как часто я оказывалась в царстве Боунса, сочтя меня некомпетентной. Но подобной мысли не позволили долго засиживаться в моей голове. Кэрол описывала, что происходило с кораблём, пока я отбывала «отпуск» на планете рабов вместе с Ухурой и Чеховым. Оказалось, что в наших поисках участвовали абсолютно все, эти дни «Энтерпрайз» буквально лихорадило, пока нас не нашли. Но и с нашим появлением волнения не стихли, ведь их капитан пребывала в плачевном состоянии. Все были в напряжение. Особенно это касалось мостика, медотсека и, как ни странно, научного отдела. Миссис МакКой, смеясь, рассказывала, как подчинённые Спока все эти дни шарахались от своего прямого начальства и выполняли всё безукоризненно, страшась навлечь его гнев на себя. Я в красках пыталась представить офицеров научного отдела, которые едва ли не на цыпочках, наверно, ходили перед Споком. Но у меня получалось из рук вон плохо. Между прочим, те зря его боялись. Хоть вулканец и мог выглядеть угрожающе, но он никогда не позволял вести себя некорректно по отношению к остальному экипажу корабля, исключением лишь был случай с моим удушением на мостике «Энтерпрайз» в первую нашу совместную миссию, да и там у него были на то веские основания. Питер, слушавший рассказ Кэрол молча о «буйстве вулканца», никак не перебивал её, а потом вдруг проговорил: — Мистер Спок очень хороший! — неожиданно выдал Питер, уверенно взглянув на меня. Я удивилась. — Я знаю, Питер, — улыбнулась я, решив заверить ребёнка в том, что ему было так важно отстоять. Он удовлетворённо кивнул, а потом вернулся к прерванной трапезе под нашими удивлёнными взглядами. Оставшаяся часть трапезы прошла в молчании. После неё, Питер свернулся возле меня калачиком, а потом уснул. — Я рада, что ты, наконец, стала улыбаться, — оторвал меня от любования своим племянником тихий голос Кэрол. Переведя взгляд на подругу, я непонимающе взглянула на неё. Сказать, что я была удивлена её высказыванием, значит, ничего не сказать. Ведь всё это время с момента расставания со Споком я продолжала улыбаться, не всегда, но всё же. Тогда что она имела в виду? Смысл ускользал от меня. — То были фальшивые улыбки, — ответила она на мой молчаливый вопрос. Я хмыкнула, решив, никак не комментировать её слова. Вдруг она поднялась со стула, поправляя на себе форму. Я проводила её движение удивлённым взглядом. — Через пятнадцать минут начинается бета-смена, мне пора заступать на пост. — Да, конечно, — слегка растерялась я, совершенно позабыв, что у Кэрол была смена. Распрощавшись с подругой, я поудобнее устроилась на био-кровати, стараясь не разбудить Питера. Было странное ощущение, что с событий на планете рабов прошло как минимум неделя, а не день. Я взглянула на своего племянника и улыбнулась. Мои руки невольно потянулись к его кудряшкам. Медленно перебирая маленькие локоны ребёнка, я уносилась куда-то далеко в своих мыслях, пока не уснула. Вечером нас пришёл навестить Боунс, а заодно и проверить мои показания. Удостоверившись, что я прогрессивно иду на поправку, он оставил нас одних. Я удивилась, что ко мне до сих пор никто из друзей не нагрянул, хотя меня одолевали смутные подозрения, что к этому приложил руку Боунс. Одно лишь радовало, что Нийота и Паша в полном здравии сегодня приступили к своим обязанностям, а я к ним присоединюсь уже завтра. Утро следующего дня наступило быстро. Доктор Санчос, который сегодня дежурил в ночную смену, осмотрев меня, остался доволен полученными данными, а потому дал добро на выписку. Решив позавтракать в своей палате, я сразу из медотсека направилась на мостик. Благо, что форму мне смогла предоставить сестра Чапел, которая предусмотрительно подготовила её ещё со вчерашнего вечера для меня. Такая ненавязчивая забота со стороны своих членов экипажа приятно грела душу. Покинуть стены медотсека было ужасно приятно. Рядом идущий Питер, который старался не прыгать от переполнявшей его энергии, счастливо улыбался, держа меня за руку. Ранее у нас состоялся с ним нелёгкий разговор, в ходе которого он выиграл у меня разрешение сегодня сопроводить меня на мостик и пробыть со мной во время альфа-смены. Я стребовала с него обещание, что он не будет отвлекать мой экипаж от работы, и только после этого разрешила пропустить занятия с Валери. Сказать, что девушка была недовольна подобным решением, ничего не сказать. Но и перечить мне, как своему капитану, она не могла. Заходя в турболифт, я испытывала некое волнение. Хотя почему «некое»? Очень даже определённое. Ведь я так давно не видела Спока, и нет, вчерашнее подглядывание не считается. Казалось, что мы не виделись уже несколько недель, а то и месяцев, так сильно я успела по нему соскучиться. Интуитивно потянувшись к нашим узам, я ожидаемо наткнулась на барьер. Сразу пыл поубавился. Кабинка остановилась, после чего перед нами с Питером открылись его дверцы, впуская нас на мостик. Я с радостью оглядела столь полюбившееся за три года место своей непосредственной работы, по которому за эти несколько дней отлучения успела соскучиться. — Всем доброго утра! — губы сами собой растянулись в улыбке. Все, кто был на мостике, тут же обратили на нас внимание. Тут же со всех сторон послышались приветствия и ответные улыбки. На душе сразу стало теплее. — Капитан, — привлёк моё внимание самый замечательный голос на свете. Повернув голову к источнику звука, я увидела Спока, который грациозно поднялся из моего кресла, предлагая его мне. Я прошла к нему и замерла прямо напротив коммандера. Тот слегка приподнял бровь, удивлённый моим поведением. — Спасибо, мистер Спок, — я надеялась, что он поймёт, за что я его благодарю. Судя по едва расширившимся разрезам глаз, да, понял. Он кивнул и отступил в сторону, а потом перевёл внимание на Питера, который, озираясь, медленно ступал за мной. Если вулканец и был удивлён присутствием на мостике ребёнка, то ничем не выдал этого, и даже не стал напоминать мне, что гражданским не место на мостике. Я с подозрением покосилась на своего коммандера. Быть может, Питер уже смог покорить его сердце, и для него тот сделал исключение. Или, что более вероятно, мой Первый Помощник уже просто смирился с нелогичностью моих поступков и самые безобидные пока не стал оспаривать. Приняв альфа-смену, а потом заслушав доклад о текущем положение вещей от Спока, я приступила к своим непосредственным обязанностям. Честно говоря, я не знала, чем могу занять своего племянника, во время своей смены. Но Питер, как истинный Кирк, не нуждался в чей-то помощи, решив найти для себя развлечение сам. Таким образом, он пустился в небольшое, но увлекательное путешествие по мостику, разглядывая пока лишь панели управления. Читая отчёты, я отслеживала траекторию движения своего племянника, а потому от меня не укрылось то, как мой экипаж стал отвлекаться от своей работы. Первым сдался, как ни странно, Сулу. В тот момент, когда Питер оказался возле их консоли, разглядывая множество разноцветных кнопочек и рычагов, Хикару принялся ему объяснять что для чего тут нужно. Ребёнок тут же оживился, и завалил рулевого вопросами, но которые тот с удовольствием отвечал. Мне не было слышно весь их разговор, до меня доносились лишь обрывки, но уже и этого было достаточно для того, чтобы у меня в голове сложилась соответствующая картина происходящего. Вскоре к их беседе подключился Паша. И вот тут два ребёнка нашли друг друга. Я, не смогла сдержать улыбки, когда эти двое взахлёб обсуждали какую-то тему. То, как горели глаза этих двоих, говорило о многом. Я не стала их одёргивать, ведь всё равно на мостике, откровенно говоря, по большей части времени заняться было не чем. И не я одна заметила некое оживление на мостике. Время от времени другие тоже смотрели на болтающую троицу, а потом и откровенно забросили изображать бурную деятельность и уже в открытую наблюдали за ребёнком, навигатором и рулевым. Спок также заметил то, что два члена экипажа отвлеклись от работы, но, что удивительно, не стал делать замечаний. Вдоволь наговорившись с Хикару и Пашей, Питер двинулся дальше. Его следующим пунктом назначения стала консоль, за которой работали два офицера-инженера. Задержавшись и там, мой племянник двинулся от них к Ухуре. Нийота помогла ребёнку занять соседний стул рядом с собой, опустив его на нужный уровень, чтобы Питеру было удобнее залезть, а потом вступила с ним в увлекательную беседу. Я отвлеклась на новую порцию отчётов, а когда освободилась от них, то замерла. Питер уже закончил свою беседу со связисткой, а теперь целеустремлённо двинулся в сторону консоли, за которой работал Спок. Остальные члены экипажа с тем же интересом наблюдали за действиями ребёнка, а вулканец, словно не замечая поползновения малыша, увлечённо исследовал какие-то показатели на своём мониторе. Питер остановился рядом с ним и стал с любопытством наблюдать за действиями вулканца. Спок всё же заметил появление в его личном пространстве ребёнка, но не стал его прогонять. Я с придыханием наблюдала за ними, за двумя дорогими для меня мужчинами. К месту вспомнились слова Боунса о том, что Спок уже взаимодействовал с моим племянником, пока я была на планете Трискилион. Ещё недавно я хотела понаблюдать за их контактом, а уже сейчас могла воочию узреть это. Спок, наконец, устав игнорировать ребёнка, который не мешал ему, а лишь наблюдал за процессом (очень смышлёный малыш), повернулся к нему. Лицо Питера тут же осветила улыбка, от которой и я улыбнулась. Взгляд моего сурового Первого Помощника, я готова была поклясться, потеплел. Он повернулся в пол оборота к ребёнку, позволив тому ещё ближе встать к консоли, а потом завёл с ним непринуждённую беседу. Удивительно, но привычно спокойное лицо вулканца не казалось безэмоциональным, когда он беседовал с Питером. Он довольно развёрнуто отвечал на все вопросы ребёнка. Я никогда не задумывалась о том, каким может быть Спок рядом с детьми. А сейчас я получила на это ответ. Он был бы прекрасным отцом, бессомненно! Я окончательно отвлеклась от своей работы и стала наблюдать за этими двумя, казалось, время для них остановилось. Они были полностью сконцентрированы друг на друге. Они были удивительно чуткими по отношению друг к другу, Питер не касался вулканца, хотя он этого и желал, а Спок был необычайно мягок в общении с ребёнком, подбирая корректные формулировки своих слов. Мне было приятно за ними наблюдать. А в голове невольно рисовалаась картина несбыточного будущего, где эти двое также бы тепло взаимодействовали, а я была бы рядом с ними и быть может наш со Споком ребёнок. У нас была бы необычная, но счастливая семья… Поймав себя на столь жалких мечтаниях, я безжалостно заставила выкинуть недостойные мысли из головы. Не стоило лишний раз бередить раны. Я и так должна была довольствоваться тем, что есть. Очистив голову от глупых мечтаний, я погрузилась в новые отчёты. *** (Читать под Paul Reeves — Ice Dance) Дни закружились одним хороводом. Утром я уходила на смену, а к Питеру приходила Валери. После моей смены мы встречались, и я всё оставшееся время проводила с ним. Ему было интересно всё, что я делала. Куда бы я ни пошла, он везде следовал за мной. Даже в тренажёрном зале мы занимались вместе, обычно в это время к нам старался присоединиться Цепеш, который оказался весьма квалифицированным специалистом в области подбора индивидуальной программы для поддержания физической формы. Влад удивительным образом контактировал не только со взрослыми, но и с ребёнком, найдя к моему племяннику подход. Вообще, мне было приятно наблюдать, как Питер вливается в корабельную жизнь. Все без исключения были покорены маленьким хитрым гением, который прекрасно зная о своей детской привлекательности бессовестно пользовался ей. Таким образом, он был всегда одарен сладостями, а также всеобщей любовью. Стоило ему только появиться в каком-нибудь месте, как всё внимание было обращено на него. Особенно Питеру нравилось проводить время в игровых комнатах, где он переиграл чуть ли не со всем экипажем корабля. Даже со Споком. В трёхмерные шахматы. Питер стал так необходимым свежим глотком воздуха для всех на корабле. Всё же почти три года в открытом космосе накладывали свой след на каждого. Все, так или иначе, скучали по своей родине, семье. А мой племянник стал для всех как некий заменитель этой самой семьи, тот на кого можно направить всю свою любовь и заботу. Мне было приятно видеть, как не только Питер преображается с каждым днём всё сильнее, но и как мой экипаж расцветает, открывается с совершенно новой стороны. В общем, появление Питера стало спасением не только для меня и него самого, но и для всех на корабле, без исключения. Каждый день был не похож на предыдущий, несмотря на то, что нам было поручено картографирование. Смею отметить, скучнейшее времяпрепровождение. Я стала замечать и за собой изменения. Теперь я не смела пропускать ни один приём пищи, так как это было не только способом провести время с племянником, но и проследить за его рационом. Валери отмечала, что мой племянник начинал капризничать во время трапезы, когда меня не было рядом. Это льстило. Также я не смела долго засиживаться за работой и пренебрегать сном, так как без меня Питер совершенно отказывался засыпать. Он напрочь игнорировал вторую кровать, что теперь стояла в моей каюте, а засыпал лишь под моим боком, убаюканный либо сказкой, либо колыбелью, либо рассказом о моих приключениях. Как бы он не старался показать, что всё нормально, ему необходимо было постоянное подтверждение того, что он не один, что я рядом. Так как мой приём пищи и режим дня нормализовались, Боунс не мог не нарадоваться. Несмотря на все заверения, он также успел привязаться к Питеру, а потому позволял ему проводить безобидные эксперименты на его любимых трибблах, а также присутствовать во время какого-нибудь медицинского эксперимента. А остальной медперсонал был вообще в полном восторге от моего племянника, особенно от того, как он «укрощал» их начальника. Также трепетно к Питеру относились и офицеры научного отдела, ведь он был частым гостем в их обители. Мало того, что те получали наслаждение, делясь своими знаниями с ребёнком, которому было всё интересно, так и то, что он частенько занимал внимание их главы отдела, тоже радовало их. Спок, не побоюсь этого слова, находил удовольствие во времяпрепровождении с Питером. И в такие минуты я любила находиться где-нибудь неподалёку от них, упиваясь счастливым видом своих дорогих мужчин, а также ловя моменты, когда могла побывать рядом со Споком. Ведь в связи с тем, что мы занимались картографированием, он теперь предпочитал проводить время в научном отделе, полностью погрузившись в свои эксперименты, а на мостик отправлял своих офицеров. К слову сказать, во всей этой счастливой круговерти было то, что портило общую картину. Для меня. Я отметила, что всё своё свободное время Валери также проводила в научном отделе. Вы спросите, что же тут удивительного, ведь она офицер по научной части? А я отвечу, что всё время, проводимое в лабораториях, она находилась вблизи от Спока. Жермен была прекрасной девушкой, отличной гувернанткой для Питера, уникальным учёным. Она была очень мила и общительна со всеми. Но также она была влюблена в Спока. Это сложно было не заметить. Смотря на неё, я видела в ней ту себя, какой я была тогда, когда только осознала, что влюблена в вулканца. У неё все чувства отражались в глазах, чувствовались в каждом движении, слове, улыбке. И не сказать, что Спок был к ней равнодушен. Он был исключительно любезен с ней, почти также мягок в общении, как и с Питером. И то, что я была вынуждена молча наблюдать за этим со стороны, не смея запретить им общаться, мучительно убивало меня. Рациональная часть меня пыталась достучаться до сердца, что вряд ли между Споком и Валери будет что-то серьёзней рабочих отношений, но эмоциональная часть меня не верила в это. Она яростно отмечала все плюсы Жермен, то, что она была и красивее меня, и умнее в научной сфере. Валери была более серьёзной, по сравнению со мной, а также более сдержанной. Она больше подходила для душевного равновесия Спока. И она уж точно сломя голову никогда не кинется в опасность… Ситуацию не улучшало продолжающее общение между Споком и Нийотой. Вот у них точно могло быть что-то более серьёзное, чем рабочие и дружеские отношения, всё же они какое-то время были парой… Казалось, их отношения с каждым днём только теплели. И те слова Спока, которые он произнёс в медотсеке, уже не грели душу, которая теперь была полна сомнений. Сейчас я плелась из тренажёрного зала в научный отдел, где в качестве исключения Питер проводил время отдельно от меня, но вместе со Споком. Мой племянник объяснил подобное желание тем, что сегодня в одной из лабораторий будет проводиться эксперимент в то время, когда у меня обычно были тренировки. Я бы в другой ситуации тоже бы пропустила поход в зал, но не сейчас, когда моя голова была забита любовными терзаниями и глупой ревностью, от которой самой было тошно. Я надеялась, что изматывая себя упражнениями, смогу избавиться от ненужных мыслей. Но ошиблась. Моё тело было обессилено, а глупые мысли теперь беспрепятственно главенствовали над чистым разумом. Добредя до научного отдела, я выяснила, где на данный момент находились Спок и Питер, и прошла к ним. Они сидели в лаборатории №7. Вулканец склонялся над электронным микроскопом, одновременно делая пометки в падде. Мой племянник сидел рядом на стульчике и с любопытством наблюдал за моим Первым помощником. Я проскользнула в лабораторию и села в уголочке недалеко от входа между стеной и полками с инвентарём, чтобы не мешаться им, и чтобы была возможность спокойно понаблюдать за ними. Эти двое были столь увлечены своей работой, что не обратили внимания на моё появление. Или в случае Спока, то просто проигнорировали. Ну и ладно. Я хотела просто посидеть какое-то время в тишине и спокойствии, а обстановка лаборатории как раз к этому располагала. Хронометр показывал 20.15, а потому в это время в научном отделе было мало человек. Красота. До меня доносились тихие редкие переговоры Спока и Питера, а точнее скромные вопросы племянника и краткие комментарии вулканца. Смотреть на них было одновременно отрадно, но и больно. Мою душу одолевала тоска от того, что вулканец больше не уделяет столько же внимания мне, как уделял его моему племяннику. Эта печаль была по прошлому, такому далёкому и беззаботному. А ещё было желание. Желание почувствовать всю его любовь и заботу вновь, как и раньше. Но я прекрасно осознавала, что этому не бывать. Слова Спока не оставляли мне выбора. И от этого душа ещё больше разрывалась от муки. Я бы много отдала, чтобы почувствовать весь спектр чувств Спока вновь на себе. Я готова была умереть и возродиться вновь ради одного этого. Но стоило подобной секундной слабости только сформироваться в моей голове, как я её тут же остервенело погнала прочь. Я не должна была теперь так легко разбрасываться своей жизнью, ведь она принадлежала Питеру, а ещё и Споку… Как хорошо было бы, если бы в сердце была кнопка, на которую можно было нажать и в одночасье избавиться от всех страданий. Сразу бы стало легче жить. Но без них не бывает и светлых моментов. На болезненном опыте мы учимся, взрослеем, набираемся знаний. Поэтому я старалась довольствоваться тем, что есть. А сейчас я имела возможность тихо сидеть в лаборатории Спока и наблюдать за ним, как он занимается своими делами и моим племянником. И меня никто не прогонял. Я не заметила, как усталость навалилась в одночасье. Привалившись к панельной стене, я не спускала глаз с двух фигур, что склонились друг к другу. Свет в лаборатории был приглушен в целях экономии, что только усугубляло умиротворяющую обстановку. Веки потяжелели, и я незаметно соскользнула в объятия Морфея под мерный гул двигателей корабля. Сон был поверхностным. Я могла сделать вывод об этом на основании того, как вскоре на некоторое время я выскользнула из него, чтобы ощутить, как меня накрывают чем-то большим и тёплым. В следующий раз я проснулась, когда меня кто-то сильный подхватил на руки и прижал к горячему телу, а потом меня вновь убаюкали, пока несли куда-то. Но окончательно я проснулась на утро следующего дня в своей каюте, укутанная в плед. Рядом со мной мирно спал Питер, доверчиво прижимаясь ко мне. Угадать, кто был тем героем, донёсшим меня до каюты, не представлялось проблемой. Это был Спок. Сердце болезненно ёкнуло в груди. Осторожно выбравшись из кровати, я направилась в ванную комнату, постоянно оглядываясь на Питера, потому как боялась его разбудить. Оказавшись в безопасности ванной комнаты, я позволила себе слабость. Съехав по закрывшейся двери на пол, я закрыла дрожавшими руками лицо. Эмоции клокотали во мне, долго сдерживаемые мной. Как? Скажите, как мне быть? Только я начинаю смиряться с судьбой, уговаривая себя забыть про Спока, как он вновь врывается в мою жизнь со своей неуклюжей заботой, бередя незаживающие раны. Тихий предательский вой сорвался с моих губ. Хотелось сбежать от всего этого. От всей этой боли. От Спока. Да хоть провалиться сквозь землю! Я не была столь сильной, чтобы жить с этим дальше! Я переоценила себя. Я не могла каждый день видеть Спока и не иметь возможности коснуться его, заговорить, как прежде, сплошные ограничения сдавливали горло, а вместе с ним и сердце. Ещё больнее было от того, что я постоянно видела, как рядом со Споком вились другие девушки. Конечно, высока была вероятность того, что вулканец больше ни с кем не заведёт отношений. Но я и не хотела присутствовать при их зарождении, если такое всё же произойдёт. Чтобы он ни говорил, быть может, я не была его любовью. Возможно, что в скором времени он найдёт более достойную кандидатуру… И я не хотела этого видеть. Только сейчас я в полной мере осознала, насколько была всё это время слаба и глупа, теша себя иллюзиями… — Капитан? Простите, я не знал, что здесь занято, — меня из мыслей вырвал ровный голос моего Первого Помощника. Не ожидавшая его услышать, я отняла руки от лица и подняла взгляд на него. На секунду мне показалось, что по его лицу прошлась тень эмоций, но это видение быстро прошло. — Джим? Я могу чем-то помочь? — Нет, — мой голос дрогнул, едва слышимый из-за переизбытка чувств. Меньше всего мне хотелось того, чтобы он видел меня в столь плачевном состоянии: рыдающую на полу нашей общей ванной комнаты. — Джим, — он, видимо, проигнорировал мои слова и сделал шаг ко мне, причиняя мне ещё больше боли. Уж лучше бы он был ко мне постоянно равнодушным, а не иногда давал мне ложную надежду такими вот приступами заботы. Я вновь закрыла лицо руками, чтобы скрыть гримасу боли, а может и в желании спрятаться от него, исчезнуть. — Уходи, — попросила я, не желая его видеть. Мне было тошно. Голос был предательски глухим и надтреснутым, ничего не скрывая. — Джим? — в его тихом спокойном голосе мне послышалось удивление вместе с тревогой. Меня затопила боль. Оторвав руки от лица, я вновь взглянула на него. — Прошу, уходи, Спок! — как можно твёрже проговорила я, не в силах даже кричать на него. Увидев что-то в моём лице, он молча кивнул мне, а потом так же бесшумно, как и зашёл, вышел из ванной комнаты, оставив меня наедине со своими эмоциями. Я какое-то время продолжала бездумно пялиться на дверь, что закрылась за вулканцем. А вместе с этой дверью, что-то с щелчком рухнуло во мне. Теперь за место боли пришла апатия. Я перевела взгляд с двери на руки, анализируя то, что только что произошло. Как же глупо я поступила, среагировав так остро на заботу вулканца. А ещё и почти накричала на него только что, просто так. Похоже, я становлюсь истеричкой. Надо что-то с этим делать… Быть может, я бы так и продолжала сидеть на полу ванной комнаты, разглядывая свои руки, поглощённая странным оцепенением, если бы разумная часть меня не напомнила о времени. Мне следовало собрать себя вновь по кусочкам, привести себя в относительный порядок, а потом выйти в каюту и разбудить Питера, чтобы вместе с ним вступить смело в новый день. Мысль о Питере удивительным образом взбодрила меня и придала мне сил, прогоняя апатию. Я старательно думала лишь о своём племяннике, не допуская никаких лишних мыслей. Это оказывало благотворный, живительный эффект. Я ощущала, как фантомный клей склеивал частички моего сердца в единое целое. Занимаясь уже привычными утренними процедурами, я возрождалась, как легендарный феникс из пепла. А нежная тёплая улыбка только что проснувшегося Питера была лечебным эликсиром для меня. Он — моя единственная опора в этом мире. И сейчас я это осознавала, как нельзя ясно. Закончив собираться и помогать одеваться Питеру, я вместе с ним покинула каюту. Времени у нас хватало на то, чтобы до начала альфа-смены позавтракать в общей столовой, как и обычно. Я держала маленькую ладошку своего племянника, ощущая мир совершенно другим и в который раз благодарила судьбу за то, что подарила мне его. Мой персональный лучик света. Источник живительной силы. А ещё общее состояние улучшил милый ежедневный презент под дверью каюты от тайного доброжелателя-поклонника. Сегодня эта была маленькая коробочка, обвязанная золотой ленточкой. Внутри лежала хрупкая изящная статуэтка из андорианского стекла в виде летящей кометы. Только увидев её, я пришла в неописуемый восторг, как и Питер. Мой тайный доброжелатель не уставал поднимать мне каждый день настроение. И радовал моего племянника, которому этот загадочный человек уже нравился. В столовой было пока ещё мало офицеров. Вместе с Питером мы неспешно выбрали нам завтрак. Спор с этим маленьким провокатором изрядно поднял мне настроение и заставил задвинуть на дальний план события этого утра. Главным теперь для меня был только Питер! — Вижу, уже спорите с утра пораньше, — раздался весёлый голос у меня над ухом. Вздрогнув, я удивлённо обернулась к улыбающейся Нийоте. — И судя по довольной мордашке Питера, могу сказать, что побеждает в этом нелёгком бое именно он. — Что поделать, если он — маленький манипулятор, — пожала плечами я, получая у репликатора порцию блинов с джемов. Без них Питер отказывался есть овсяную кашу. — Есть в кого, — хмыкнула моя подруга и подмигнула радостно улыбающемуся ребёнку. Я водрузила последнюю тарелку на поднос и потеснилась, уступая место перед репликатором подруге. — Если вы не против, я присоединюсь к вам за завтраком. — Не против! — тут же выдал Питер, обезоруживающе улыбаясь Нийоте. И как я заметила, никто не мог устоять против такой улыбки. А ребёнок уже давно это заметил и бессовестно пользовался этим направо и налево. Сдержавшись от того, чтобы банально закатить глаза от подобного поведения Питера, я подтолкнула его к дальнему столику у стены, за которым мы обычно сидели. Ребёнок безропотно пошёл в нужном направлении, постоянно пританцовывая. Он явно был в приподнятом настроении, а энергия била из него ключом. Мне отрадно было видеть его счастливым и беззаботным, как и полагалось выглядеть ребёнку его возраста. Удобно утроившись за столом, я поставила перед Питером тарелку с овсянкой. Заметив его гримасу, я пододвинула свою порцию каши к себе поближе, как бы на своём примере показывая, что тоже буду есть эту «полезную гадость». — Не криви нос, — хмыкнула я, беря ложку в руку. — Есть хочешь вырасти здоровым и большим, то должен есть кашу. — Тебе это не особо помогло, — парировал этот наглец. Он пытался избежать участия в поедании каши. Но и я была не из робкого десятка. — В своё время я мало ела кашу, — наигранно печально проговорила я, сокрушённо покачав головой. — Зато сейчас старательно исправляю эту оплошность. Питер надулся, как мышь на крупу, но всё же взял ложку в руку и принялся к поеданию каши. Проследив за тем, что первая ложка с её содержимым добралась до нужного конечного пункта, я сама приступила к еде. Не успела я съесть две ложки каши, как на наш стол опустился поднос, а на соседний стул со мной села Нийота. Пожелав друг другу приятного аппетита, мы продолжили трапезу. И пока Питер не закончил есть кашу, над нашим столом царила напряжённая тишина. — Я съел! А теперь блинчики! — воскликнул Питер и тут же потянулся к тарелке с блинчиками. Убрав грязную тарелку, я подтолкнула к нему нужное блюдо. Нийота была явно позабавлена поведением моего племянника. — Кстати, — вдруг проговорила она, когда Питер приступил к еде, а я подтянула к себе чашку с реплицированным чаем. От кофе пришлось отказаться из-за вечного присутствия рядом с нами за завтраком Боунса, который не переставал читать мне лекции о вреде этого напитка. А все темы, касающиеся моей безопасности, были очень волнительны для моего племянника, и поэтому мне пришлось отказаться от кофе, чтобы эта тема больше не поднималась в его присутствии. Сегодняшний день стал исключением из правил, ведь Боунс сейчас отсыпался после ночного дежурства. — Что? — удивилась я тому, как загадочно замолчала Нийота, смотря на меня. Я ожидала, что она продолжит то, что начала объяснять. Но её пришлось поторопить, чтобы она сделала это. — Валери по приказу начальника научного отдела сегодня с утра будет занята в лабораториях, а потому Питер сегодня будет полностью под твоим присмотром, — проговорила как бы невзначай моя подруга, невозмутимо разрезая лист реплицированного салата на мелкие ломтики. Загипнотизированная её манипуляциями, я не сразу уловила смысл её слов. — Но почему мне сообщили об этом так поздно? — возмутилась я, покосившись на Питера, который увлечённо доедал последний блин. Нийота неоднозначно передёрнула плечами. Интересно. Я покосилась на племянника, который, казалось, был слишком увлечён своим завтраком, что не обращал внимания на посторонние раздражители. Но я была готова дать голову на отсечение, что он всё прекрасно слышал и был счастлив возможности провести время со мной на мостике, а не за занятиями. Закончив с завтраком, мы целенаправленно отправились на мостик. Я шла чуть впереди, позволяя Питеру и Нийоте спокойно беседовать между собой на свои секретные темы. Я кивала и здоровалась с приветствующими меня членами экипажа, обязательно одаривая каждого своей улыбкой. Было приятно наблюдать, как хмурые лица преображались ответными улыбками. Дорога до мостика не отняла у нас много времени. Поприветствовав присутствующих на мостике офицеров, я приняла альфа-смену и заступила на свой пост, как и все остальные офицеры. Питер в это время стоял в стороне, не мешая работе. Как только гамма-смена покинула мостик, мой племянник прошёл ко мне. В предыдущие разы он с интересом изучал станции других офицеров, а сегодня решил уделить своё внимание мне и моему многофункциональному креслу. — А что это? — спросил Питер, показывая на красную кнопку. — Это кнопка связи, с помощью неё я могу связаться с экипажем в любое время, — ответила я, принимая от йомена падд с отчётом о гамма-смене. Погрузиться в работу было наивысшей степенью благодати для моих мозгов, в которых роились ненужные мысли. Проверяя и подписывая отчёты, отдавая приказы, параллельно отвечая на вопросы Питера, я чувствовала себя как никогда занятой. Тем более, на моё настроение влияло ещё и то, что Спока сегодня не было на мостике, вместо него за научной станцией сидела лейтенант Елена Житарь. Она, как и всегда, была необычайно собранной, но при виде Питера расплылась в ласковой улыбке. — А можно…? — вырвал меня из лёгкой задумчивости тихий голосок моего племянника. Переведя взгляд с экрана падда на него, я увидела его умоляющий взгляд и протянутые ко мне ручки. Поняв всё без дальнейших разъяснений, я помогла ему взобраться ко мне на колени. Проигнорировав довольную моську племянника, а также экипаж, который обменялся скромными улыбками между собой, я продолжила работу. Питер не стал терять времени даром, я стал всё изучать с новой позиции. Он вместе со мной прочитал доклад из научного отдела, затем принял падд от энсина из инженерного отдела, изучил все кнопки в подлокотниках моего кресла, а потом стал разглядывать мостик. — Здесь красиво, — наконец, выдохнул он, вынося вердикт. Я невольно окинула мостик взглядом. Стены, пол и даже потолок светились мягким белым светом. Его белые просторы могли ослеплять своей чистотой, хорошая освещённость пространства только подчёркивало всеобщую красоту. Главный экран, отображавший бескрайние просторы Космоса, заставлял задерживать дыхание. Куда ни посмотри, везде офицеры занимались работой на станциях и выглядели занятыми, важными профессионалами на все 100%, даже учитывая тот факт, что именно сейчас им заняться, по сути, и не чем было. Однако Паша что-то тщательно высчитывал на своей консоли. Хикару контролировал показатели на своём компьютере. Нийота вслушивалась в звуки Космоса. Елена проверяла пространство вокруг с помощью сканеров. А Скотти перепроверял датчики на своей панели управления. Все работали слажено, как часы. Я перевела взгляд на Питера, который с искренним интересом и восторгом рассматривал всё пространство вокруг. Я видела сияние его глаз и понимала, что когда-то выглядела точно также. Не тогда, когда я в первый раз вступила на мостик. Увы, тогда я была столь поглощена мыслью, что корабль направляется в ловушку, что не обратила внимания на окружающую меня красоту, да и потом было не до этого, пока капитан Нерон угрожал Федерации. Зато потом, после официального назначения меня капитаном Энтерпрайз, я с щемящим восторгом впитывала в себя всё, что могла только увидеть и рассмотреть, словно впервые видела что-то столь прекрасное и величественное. Время прошло, но я по-прежнему была влюблена в свой корабль, как и в свой экипаж. — Коммандер! — звонкий голос Паши, который поприветствовал вошедшего на мостик Спока, вырвал меня из мира грёз. Я вздрогнула и обернулась к вулканцу, который, поприветствовав офицеров, спускался ко мне. Перед глазами тут же встала утренняя сцена в ванной комнате. — Капитан, — кивнул он мне без единого намёка на эмоции. Питер спрыгнул с моих колен, и я тоже поднялась навстречу своему Первому Помощнику. — Коммандер, — кивнула ему я, надеясь, что он не поднимет вопрос о том, что случилось утром. — Прошу прощения, — от первых его слов моё сердце ухнуло в пятки, а потом вернулось на место, когда он продолжил: — За то, что не поставил вас в известность о присутствии энсина Жермен сегодня в научном отделе. Лейтенант Грейвс не смог присутствовать сегодня на важном эксперименте по причине своего нездоровья, а энсин Жермен обладала необходимыми навыками. Я посчитал логичным попросить её помощи. Более подробную информацию я сообщу в отчёте. — Хорошо, коммандер, — кивнула я, невольно ощущая облегчение. — Я принимаю ваши извинения. Спок кивнул, как бы говоря, что услышал меня. Я ожидала, что он тут же развернётся и пройдёт к своей консоли, но он стоял. Я заглянула в его внимательные, совсем не равнодушные глаза. Было видно, что он хотел ещё что-то мне сказать. Но помолчав ещё с пять секунд, он резко развернулся и направился к своей станции, оставляя меня в недоумении. Питер, переведя взгляд со Спока на меня, а потом обратно, посеменил за своим кумиром. Я проводила эту странную парочку взглядом, немного завидуя собственному племяннику. Ведь тот мог беззаботно и беспрепятственно общаться с вулканцем, а тот не строил между ними баррикад и достаточно открыто и доброжелательно общался с ребёнком, чего нельзя было сказать обо мне. Я вновь погрузилась в муторную работу по изучению и подписанию отчётов, иногда посматривая на свой экипаж. Больше всего я отвлекалась на Питера и Спока, которые достаточно оживлённо (если так можно было выразиться по отношению к вулканцу) что-то обсуждали. Честно говоря, я была удивлена тем, что мой Первый Помощник до сих пор общался с моим племянником. Мне казалось, что он будет угнетён и необщителен с ребёнком (учитывая его воспоминания о собственном детстве, хоть в этом случае речь шла о земном ребёнке, а не вулканском), однако я ошиблась. Оторвавшись от очередного отчёта, я перевела взгляд на Спока и Питера, да так и замерла, когда осознала, свидетелем чего я только что стала. Казалось, работа на всём мостике встала, а внимание всех присутствующих сосредоточилось на невозмутимом вулканце, на коленях которого сидел ребёнок. Это было столь необычное, но оттого не менее завораживающее явление, что я не могла и не хотела отводить от них взгляд. Питер столь непринужденно восседал на коленях вулканца, словно это было для него чем-то обыденным. А Спок не возражал против такой близости, по-видимому, считая её приемлемой. От этого было одновременно и горько, и сладко. Воображение тут же подкинуло пару картинок, какие раньше я строила в своей голове, когда я ещё тешила надежду на счастливое будущее рядом со Споком. В своём воображении я раньше рисовала себя, своего дорогого вулканца и наших возможных детей. Раньше я только пыталась представить, каким бы мог быть отцом мой возлюбленный, а сейчас я это видела в реальности. Столько заботы и внимания было в столь простом жесте, как придерживание маленького хрупкого тела за спину на своих коленях, чтобы ребёнок не упал, какую обычно не сразу увидишь и почувствуешь от внешне невозмутимого коммандера. Я любовалась этими двумя, стараясь запечатлеть их образ в своей памяти навсегда. Даже зная, что мне никогда не быть вместе со Споком, эта картина взаимодействия двух дорогих для меня мужчин будет греть меня в минуты отчаяния. Почувствовав, что поддаюсь эмоциям, я перевела внимание на остальной экипаж. Чехов безуспешно старался скрыть улыбку, постоянно бросая взгляды на коммандера с ребёнком. Сулу хоть и не смотрел на них, но я видела на его лице намёк на тёплую улыбку, возможно, он сейчас вспоминал свою милую дочурку. Больше остальных меня поразила Нийота, которая с щемящей нежностью наблюдала за Споком и Питером. Не успела я проанализировать собственные чувства, вызванные этим открытием, как моя подруга вздрогнула и резво развернулась к своей консоли. Я насторожилась, с напряжением наблюдая за изящными пальцами Ухуры, что порхали над панелью. Потом она замерла, к чему-то прислушиваясь в своём наушнике, а затем обернулась ко мне. — Капитан, поступило срочное секретное сообщение от Звёздного Флота, — чётко и ровно проговорила она, уверенно смотря на меня. — Я перевела его на ваш падд. Поступил приказ зачитать его вместе с Первым Помощником. — Спасибо, лейтенант, — проговорила я, подхватывая свой падд, и поднялась из кресла. Я перевела взгляд на Спока, который также поднялся, осторожно опустив на пол моего племянника и двинулся мне навстречу. Растерянный Питер остался стоять у научной консоли. Остальные на мостике были напряжены, как и я. Казалось, что только вулканец оставался невозмутим. Однако это являлось заблуждением. — Лейтенант Сулу, оставляю мостик на вас. Коммандер, прошу следовать в зал совещаний, — отчеканила я и первой двинулась в сторону переговорной. Я знала, что Спок беспрекословно последует за мной. Мы молча прошли к зал совещаний. Заблокировав дверь капитанским паролем, я прошла к главному компьютеру, чтобы вывести сообщение на экран. Нам пришлось со Споком подтвердить свои личности, вбив свои коды доступа, и только после этого текст сообщения стал для нас доступен: «Капитан Кирк и коммандер Спок, приветствуем вас от имени вулканского народа! Я — Т’Пау, Высшая вулканская старейшина, прошу вас незамедлительно отправляться на Новый Вулкан. Ваше присутствие необходимо на планете. С уважением, Т’Пау» Я, наверно, перечитала раза три это короткое сообщение, пытаясь разгадать, почему оно было секретным, ведь в письме не содержалось никакой важной информации, лишь просьба направиться на Новый Вулкан. С другой стороны одно то, что к нам обратилась Высшая старейшина, говорило о значимости чего-то, для чего было важно наше личное присутствие. А также обращались именно ко мне и Споку, значит, это как-то касалось нас двоих. Моё сердце пропустило удар от поразившей меня догадки. Я поспешно перевела взгляд на вулканца, ища в его лице ответы на свои вопросы. — Ты что-нибудь понимаешь, Спок? — решила всё-таки спросить я, поняв, что он сам ничего не скажет. Мой Первый Помощник оторвал взгляд от экрана компьютера и обратил всё внимание на меня. — Я не обладаю необходимым объёмом информации, чтобы сказать с уверенностью, что понимаю суть этого сообщения, — ровно проговорил Спок, сложив руки на груди. — Но основываясь на некоторых фактах, я могу построить несколько логичный предположений, что меня не совсем устраивает. — Я тоже могу лишь гадать, — согласилась с ним я, проигнорировав выразительно выгнутую бровь.