Космос свёл меня с тобой

После нашей душевной беседы Кэрол ещё какое-то время побыла со мной. Убедившись, что я съела свой ужин и впадать в уныние опять не собираюсь, она покинула меня, отправившись к своему мужу. Не успела я перевести дыхание, как ко мне заглянули Сулу, Чехов, Скотти и Ухура. Спока с ними, ожидаемо, не было, но он и так сделал для меня достаточно за этот день, большего я от него требовать не имела права. Тем более, мысли о нём быстро были вытеснены из моей головы гиперопекой моих друзей. Оказалось, что они не были в курсе последних событий, лишь в общих чертах имели представление, что у меня произошли какие-то проблемы. Я была благодарна Споку и Боунсу за то, что они не стали распространяться о моём новом статусе. Однако я была вынуждена признаться друзьям в произошедшем, ведь всё же в скором времени на корабле ожидалось появление ребёнка. И хотя бы они должны были знать всю правду, ведь я нуждалась в их поддержке. Удивительно, но мои друзья достаточно спокойно отреагировали на новость. Не сказать, что меня это задело, скорее наоборот. Я видела, каких трудов им стоило сохранять хладнокровие в подобном вопросе. Ведь они прекрасно понимали, что мне сейчас нужна поддержка. И они мне её оказывали всеми доступными способами. Весь оставшийся вечер мы провели вместе, однако, ближе к полуночи Скотти засобирался уходить, ведь ему нужно было заступить в гамму-смену. Вслед за ним ушёл и Хикару с Пашей. Лишь Нийота решила остаться в моей каюте на ночь, побоявшись оставлять меня одну. В любой бы другой ситуации, я бы нашла предлог, чтобы выпроводить подругу, но не в этот раз, ведь понимала, чем всё может закончиться, если меня оставить одну. Я не была трусом, но в этот раз осознавала, что легче будет убежать от проблемы, чем столкнуться с ней лицом к лицу. Ещё около часа после ухода друзей, мы с Нийотой просто проболтали на разные темы. К своему стыду я не нашла в себе сил спросить у неё про «возобновившиеся» отношения со Споком, возможно потому, что боялась услышать ответ на этот вопрос. И сама Ухура не поднимала эту тему. Скорее всего, я просто накручивала себя, но мне было бы намного спокойнее, если бы я была уверена в том, что между ней и вулканцем нет больше ничего романтического. Хотя даже это не успокоило бы меня до конца. Но мысли о ней и Споке на некоторое время полностью заняли мою голову и не оставляли место другим, более мрачным мыслям. Утром следующего дня ни мне, ни Нийоте на смену не надо было: я лично отстранила себя от несения службы ввиду своей эмоциональной нестабильность, а Нийоте дал отгул вездесущий Боунс, за что я была ему весьма благодарна. То, что нам не надо было рано никуда вставать, дало нам время обеим отоспаться. Хорошенько отдохнув, мы направились в общую столовую. То, как мы непринуждённо проводили время с Нийотой, все посторонние беседы с экипажем, который нам попадался за это время, хорошо меня отвлекало от насущных проблем. И даже предстоящая волокита с незапланированным отгулом для всего экипажа на звёздной базе не представляло для меня проблему. Отдых и совместное провождение времени с друзьями заставили тугую спираль во мне начать расправляться, что давало возможность мне продолжать жить дальше. И это же должно было мне помочь в дальнейшем принятии опекунства. Ведь эмоционально нестабильному человеку вряд ли смогут поручить ответственность за ребёнка, который нуждается в защите и поддержке. Поэтому к моменту прибытия на звёздную базу, я более-менее пришла в себя, не без посторонней помощи. Когда корабль зашёл в док, я спустилась на планету, чтобы узнать точное время пребывания на базе. Эта информация была необходима для Спока, который вызвался лично составить график отпусков, тем самым разгрузив меня. Я была благодарна ему за его молчаливую заботу. Несмотря на наши прежние напряжённые отношения, он умудрялся всё также тонко чувствовать меня и делать то, чего я от него никогда не просила бы, но так в этом нуждалась. В этом плане, он был даже более прозорливее Боунса. А быть может, на данный момент эти двое вообще сговорились и действовали сообща. Я уже ничему не удивилась бы. Благополучно оказавшись на базе, я была приятно удивлена, что меня прибыл встретить лично вице-адмирал Винсонт Даркхолм. Это был весьма приятный на вид пожилой мужчина лет семидесяти. Его густые седые волосы блестели серебром и прекрасно сочетались с тёмно-серым мундиром. Его круглое лицо испещряли морщины, которые ничуть не портили общей картины. У него было достаточно коренастое тело, а ростом он был чуть выше меня. — Рад приветствовать вас на своей звёздной базе, капитан Кирк, — проговорил вице-адмирал, шагнув мне навстречу. Он протянул мне руку, которую я тут же незамедлительно пожала. — Правда, хотелось бы, чтобы обстоятельства нашей встречи были иными. — Я тоже рада нашей встрече, мистер Даркхолм, — вернула я ему вежливую улыбку. Я удивлялась тому, как легко я держала себя в руках, ведь ещё вчера я была эмоционально нестабильна и не была уверена в собственной адекватности. Мысль о своих друзьях, которые приложили силы к восстановлению моего душевного равновесия, приятно согрела мне душу. После обмена любезностями вице-адмирал повёл меня по звёздной базе, чтобы сопроводить в офис управление. Я с удивлением рассматривала базу, которая напоминала крупный земной город, находящийся под непроницаемым колпаком. Этот «колпак» поддерживал благоприятную атмосферу внутри, ведь сама база находила на планетоиде, который явно не был приспособлен для жизни. Высотные здания, масса неоновых вывесок различных заведений поражали своим разнообразием. — И я благодарна вам за ваше гостеприимство, — продолжали я нашу беседу, когда тишина слегка затянулась. Даркхолм шёл молча, не мешая мне знакомиться с его базой, иногда вставляя какие-то пояснения касательно месторасположения главных объектов на базе. Мне стало слегка неловко от того, что я отвлеклась от главной темы нашей беседы, это было непрофессионально, но что более важно — невежливо. Но вице-адмирал не обратил на это внимания. — Прежде чем мы приступим к оформлению опекунства и прочим формальностям, я хотела бы, не сочтите за грубость, узнать точное время, которое потребуется для проведения подобной процедуры. Эти данные я хотела бы использовать для создания графика отпусков своему экипажу. — Это весьма похвально, капитан, — одобрительно кивнул мне вице-адмирал, одобряюще улыбнувшись. — К сожалению, несмотря на оказанную вам поддержку со стороны Звёздного Флота, процедуру оформления удалось сократить лишь до пяти дней, вместо обычных семи. — Что ж, это уже что-то, — улыбнулась я, прикидывая, что этого времени хватит всем, чтобы отдохнуть. Хоть для кого-то эта вынужденная высадка на базу окажется приятной. — За время оформления опекунства я смогу видеться с Питером? — Конечно, — незамедлительно ответил Винсонт, как будто даже оскорбившись от того, что я посмела допустить мысль о том, что он не позволит мне увидеться с собственным племянником. — Также у вас будет время познакомиться и лично пообщаться с будущей гувернанткой вашего племянника. — Спасибо, — искренне поблагодарила я мужчину, который хоть и не был знаком со мной лично, но уже сделал достаточно много для меня только от того, что хотел помочь, без какой-либо корыстной цели. — Позвольте, я свяжусь со своим помощником и распоряжусь относительно графика отпусков. — Конечно. Вы сможете это сделать из моего кабинета, там вам никто не помешает, — кивнул мне вице-адмирал, мы как раз подошли к главному зданию. Я не стала возражать против этого предложения. Мужчина галантно пропустил меня вперёд, а потом прошёл следом за мной. Сопроводив меня в свой кабинет, он оставил меня одну на некоторое время, а сам направился за уполномоченными лицами, которые в ближайшие пять дней займутся оформлением всего необходимо для моего опекунства над племянником. Оставшись одна в кабинете, я активировала коммуникатор. — Кирк — «Энтерпрайз», — вызвала я свой корабль. — Спок на связи, капитан, — тут же откликнулся мой первый помощник. От звука его голоса моё сердце ожидаемо ускорило свой бег, а на душе стало как-то спокойней, хотя до этого я даже не до конца осознавала, что испытываю волнение по поводу предстоящей процедуры. — Мне удалось узнать, что на звёздной базе мы пробудем не меньше пяти дней, — решила сразу сообщить важную новость я, зная, как Спок не любит, когда тянут кота за хвост. — Вас понял, капитан, — ответил вулканец, я посмела допустить мысль, что он одобрил мою прыткость. — Я незамедлительно займусь составлением графиком увольнительных. — Спасибо, мистер Спок, — от всей души поблагодарила его я, ведь на самом деле я была рада тому, какую поддержку он оказывает мне сейчас, полностью взвалив мои обязанности на себя. Да и не только за это. — Я рассчитываю на вас. — Вам… — я думала, что Спок после моих слов благодарности окончит связь, однако для меня стало полной неожиданностью, когда он заговорил. В ещё больший ступор я впала от его заминки. — Вам нужна помощь, капитан? Я опешила от подобной формулировки вопроса и то, каким голосом был задан этот вопрос. Впервые за долгое время с момента нашего с ним расставания, Спок позволил себе слабость, проявив эмоции в голосе и словах. И это было вызвано волнением обо мне и желанием помочь. Это стало приятной неожиданностью. Ещё большее удивление во мне вызвало понимание, что Спок по-прежнему беспокоился за меня и оберегал меня, несмотря на разрыв наших романтических отношений. Это означала, что чувства его ко мне не изменились, но это также наводило на мысль, что причиной расставания стало что-то другое. Что? Увы, у меня пока не было возможности узнать об этом, к тому же сейчас было не время и не место для этих мыслей! — Вы предлагаете мне свою помощь, мистер Спок? — попыталась я проговорить с весёлыми нотками в голосе, чтобы у моего первого помощника не возникло сомнений по поводу моего эмоционального состояния. Этой наигранной веселостью я хотела обмануть и его, и себя. — Я не нуждаюсь в помощи, но спасибо за ваше предложение, мистер Спок. Я это ценю. — Вас понял, капитан, — сдержанно ответил вулканец, чем вызвал у меня слабый намёк на улыбку. Несмотря на то, что у меня сейчас были нелёгкие времена, эти забота Спока и его внимание давали мне ту необходимую поддержку, которая позволяла мне быть более устойчивой в сложившейся ситуации. И стоило мне это осознать, как боль от казалось бы неразделённой любви трансформировалась во что-то сильное, тёплое и светлое, чему пока я не могла дать имени. Но это неизвестное было сильнее любви к вулканцу, по крайней мере сильнее того, что я к нему испытывала до данного момента времени. И осознание это было столь неожиданным и шокирующим, что я на секунду потеряла связь с реальностью. — Берегите себя, капитан, — неожиданно ворвался в поток моих мыслей тихий чарующий голос моего первого помощника. Я даже не смогла найти в себе силы, чтобы ответить на слова вулканца. — Конец связи. Хоть сеанс связи был закончен, я ещё некоторое время сидела, сжимая в руке открытый коммуникатор, и смотрела прямо перед собой, переваривая только что произошедшее. Помимо нового открытия, я до сих пор была в изумлении от поведения Спока. Я не хотела давать себе ложные надежды, но, кажется, лёд тронулся. Я прекрасно осознавала, что наши романтические отношения так быстро не восстановятся, но хотя бы дружеский способ коммуникаций уже был для меня желанен. И если раньше подобная форма коммуникаций между нами меня бы не устроила, сейчас она была как никогда желанна. Не успела я толком насладиться идеей о потеплевшем отношении Спока ко мне, держа оборону от более мрачных мыслей, как в кабинет вошло трое. Уже знакомого мне вице-адмирала сопровождали две женщины за сорок. Обе они имели строгий вид, их волосы были собраны в консервативные пучки, а облачены они были в не менее строгие серые костюмы. Одна из них была блондинкой, а другая — шатенкой. Их лица уже затронули неглубокие морщины. Они были одновременно похожи и нет, обе круглолицые, с одинаковым разрезом глаз. Правда, у одной были серо-голубые глаза, а у другой светло-зелёные. Они обе на десять сантиметров были выше вице-адмирала. В ходе знакомства выяснилось, что это были представители органа опеки, которым и предстояло заняться оформлением моего опекунства над Питером. Не успели мы толком познакомиться, как меня затянуло в круговорот бумажной волокиты и прочего. Две женщины тщательно проверяли всю предоставленную информацию обо мне, запросили подробный мой психо-эмоциональный портрет у моего судового врача, а потом отправили меня к своему личному специалисту для экспертизы моей пригодности. Также я должна была пройти медицинское обследование, чтобы подтвердить своё физическое здоровье. Всё вышеперечисленное заняло четыре дня из выделенного времени, за один бы день это всё было нереально сделать. Конечно, всё это время я не провела строго в главном здании звёздной базы, бегая от одного специалиста к другому. К счастью, у меня имелись перерывы на сон и еду. Также каждый день у меня была возможность встретиться с Питером, но к своему сожалению, ни к чему конкретному эти встречи не приводили… В первый же день я уже имела шанс, наконец-то, встретиться со своим племянником. После бумажной волокиты, оформления множества необходимых документов, я была морально истощена, когда мне сообщили, что я могу повидаться с Питером. Тут же усталость как рукой сняло, а я приободрилась. Сгорая от нетерпения от долгожданной встречи, я совершенно не представляла, с чем могу столкнуться. Когда меня привели на другой этаж к неприметной двери, я ещё не имела представления, что меня могло ожидать за ней. Мне казалось, что я встречу Питера напуганным и взволнованным. Мне представлялось, как войдя в комнату, я буду тут же атакована плачущим племянником, который кинется меня обнимать, тем самым ища у меня защиту и поддержку. О, как же я была наивна. Стоило мне переступить порог, как я оказалась в небольшой, но уютной комнате, которая выглядела достаточно невзрачно, однако здесь было всё необходимое: кровать, шкаф для вещей, тумба с игрушками, письменный стол и стул. Всё сделано было в постельных тонах. На кровати оказался Питер. Он сидел на самом краю, как-то весь сгорбившись и опустив голову. И он совершенно никак не отреагировал на звук открывшейся двери. А я замерла на пороге, увидев его хрупкую фигуру, которая на фоне кровати выглядел ещё меньше, чем было на самом деле. Питер был одет в детские штанишки на лямках и обычную белую рубашку. Его светлые кудряшки словно поблекли и вытянулись вдоль его ещё по-детски круглого лица. — Привет… — попробовала начать я разговор, хотя бы желая привлечь внимание ребёнка, но горло перехватило, и голос оборвался. Так бывало, когда человек сильно волновался. Хотя со мной подобного явления уже давно не случалось. Я решила попробовать снова: — Привет, Питер! Но Питер никак не отреагировал на мой голос. Я сделала ещё один робкий шаг вперёд. Сердце заполошно билось в груди. Ожидание и реальность оказались весьма не похожи, отчего я ещё сильней занервничала. Ситуацию не облегчали и две дамы, что застыли каменными изваяниями у меня за спиной. Я ещё сделала шаг под гулкий стук собственного сердца. Мне не хотелось верить в то, что всё так и дальше будет уныло и беспросветно. Но ощущение было такое, словно Питер и дальше будет замкнут в себе. Я понимала, даже на интуитивном уровне, пока ум пребывал в панике, что в данной ситуации была более желательна эмоциональная реакция ребёнка, будь то плач, крик или страх, но никак не холод и равнодушие, словно он весь выгорел изнутри. Или скорее, Питер просто замкнулся в себе, не реагируя на внешние раздражители. И в моей душе начинало разрастаться отчаяние, ведь я не знала, что мне с этим делать. На секунду возникла предательская мысль о том, что моё решение об опекунстве было весьма поспешным и необдуманным, сейчас я сомневалась, что могла стать достойной заменой родителей этому несчастному ребёнку. — Питер, — попробовала ещё раз позвать его я, уже не зная, что желаю получить в ответ. Он по-прежнему никак не отреагировал на своё имя. Я, отгоняя прочь от себя мрачные мысли, а также страх, подошла к кровати и опустилась перед племянником на корточки, чтобы иметь возможность заглянуть в его лицо. — Эй, Питер, привет! Это я — Джим! Произнесена эта фраза была чрезмерно весёлым голосом — это была моя последняя надежда хоть как-нибудь достучаться до ребёнка. Я ощущала давление, которое оказывали на меня две дамы из органов опеки, которые стояли позади меня. Я осознавала (а быть может, это я себя просто накручивала), что если я сделаю что-то не то, на этом мой шанс забрать Питера себе будет потерян. От звука моего голоса Питер вдруг пришёл в движение, сначала напугав меня. Ведь вначале он вздрогнула, потом странная дрожь прошлась по его хрупкому телу, а затем мальчик медленно поднял взгляд на меня. В его пустых голубых глазах на секунду промелькнула странная эмоция, заставившая меня встрепенуться. — Джим? — словно пробуя моё имя на вкус, протянул мой племянник, всматриваясь в моё лицо. От его пустого почти ничего не выражающего взгляда мне было не по себе. Даже глаза Спока были более живыми и выразительными в любое время, чем взгляд моего племянника. — Да, Питер, — попыталась ободряюще проговорить я, стараясь выглядеть бодрой и сильной, ведь кто-то из нас двоих должен был быть опорой для другого в наших устанавливающихся отношениях. Питер остановил свой взгляд на моих глазах, словно что-то выискивал в них. Я не мешала ему и не прерывала, а с волнением ожидала следующего хода своего племянника. И для меня стало полной неожиданность, когда он вдруг прикрыл глаза, поддался вперёд, а потом просто упал. Я успела подхватить его и прижать к себе, ощущая, как маленькое хрупкое тело обмякает в моих объятиях, и моё сердце заколотилось ещё быстрее в груди, уже причинная боль. — Питер? — позвала его дрожащим голосом я и попыталась осторожно встряхнуть, но он никак не отреагировал. Его глаза были закрыты, и сам он был безвольным, как тряпичная кукла. Я была напугана состоянием племянника до потери сознания, едва удерживая себя насильно в реальности. — Питер, что с тобой? — Всё в порядке, мисс Кирк, — вдруг послышался рядом мягкий голос Элизабет Смит, одной из женщин, которая занималась оформлением опекунства. Я повернула голову к ней. Та больше не выглядела столь строго, как мне показалось при нашем знакомстве. Взгляд её светло-голубых глаз был направлен на Питера. — Он не спал с того момента, как его привезли на базу. — Как? — выдавила я вопрос, сама до конца не осознавая, что подразумевала под этим вопросом: «Как вы допустили подобное?» или «Как такое возможно?». — Мальчик пережил эмоциональную катастрофу, — сказала, как отрезала Изабелла Смит, другая женщина, занимающаяся оформлением опекунства. Оказалось, эти двое были сёстрами. — Однако в случившемся есть и плюс. Для вас. — И в чём же? — страх за Питера иррационально перешёл в агрессию к окружающим, я испытала острое чувство защитить ребёнка от всех возможных опасностей. А Изабелла не вызывала у меня доверия. Как она могла допустить столь критическое состояние ребёнка? Мне хотелось уже лишь за это устроить ей «сладкую» жизнь, протащив её по всем инстанциям, доведя дело до разбирательств. Поймав себя на подобных нелогичных мыслях и эмоциях, я за секунду отрезвела. Интересно, так себя испытывает любая мать, ощущая потребность в защите собственного чада? — Мы увидели, что ваше решение взять опекунство над ребёнком не просто прихоть, а также узрели, что вы единственная достойная кандидатура на роль опекуна для Питера, — почти равнодушно заявила столь важную информацию Изабелла, не вызывая во мне к себе доверия, а только распаляя растущий огонь неприязни к ней. Её сестра столь ярких и негативных эмоций у меня не вызывала. — Вы единственная, кто смог добиться хоть какого-то эмоционального отклика от ребёнка. — Вы показали Питера психологу? — спросила я, перехватив удобнее ребёнка и укладывая его на кровать. Я решила, что стоит в подобной ситуации вести себя сдержанно и разумно, ведь стоит мне поддастся истинным эмоциям, то это всё могло плохо закончиться именно для моего племянника. И если говорить о разумной части… Если верить этим двоим, то Питер давно не спал и сейчас нуждался в отдыхе. Осознав это, я испытала жгучий стыд, так как сама это время благодаря друзьям и их поддержке имела возможность и поспать, и получить необходимую эмоциональную помощь, когда Питер был вынужден самостоятельно справляться с проблемой. А ещё мне было стыдно за то, что допустила мысль о неправильности своего решения. Мой милый племянник нуждался в близком человеке рядом. А у него из родственников я была единственной. — Показали, но как видите, никакого результата, — ответила спокойно Элизабет, печально вздохнув. — Ему нужно время и ваша поддержка. Так закончилась наша первая встреча с Питером, после которой я была воодушевлена, желая скорее помочь своему племяннику, привести его в чувства, вернуть к жизни. Однако все последующие встречи были почти похожи на первую. Питер сидел на кровати и почти никак не реагировал на моё присутствие. Я пыталась разговаривать с ним, старалась добиться отклика. На второй день он молчал, лишь чуть больше времени рассматривал меня, по сравнению с предыдущей встречей. На третий день он стал мне односложно отвечать. На четвёртый день я смогла с трудом уговорить его прогуляться со мной по звёздной базе. Но даже его самая любимая еда не смогла вызвать никакой реакции, а не только детские аттракционы. Вернувшись обратно в главное здание базы, я проводила его до комнаты и уложила спать. Его эмоциональная холодность вводила меня в отчаяние. Я готова была локти кусать от собственного бессилия, поражаясь, сколь наивной я была, полагая, что процесс не будет столь трудоёмок для меня. Разговор с психологом тоже ничего не дал. Вкратце она сказала то же самое, что и Элизабет в первый день: Питеру нужно время и моя поддержка. А также психолог попросила набраться меня терпением. А в последнее время это становилось всё сложнее делать. Я была в столь глубоком отчаяние, что сама нуждалась в чей-то поддержке. Но я осознавала, что поступаю слишком несерьёзно и эгоистично, ведь эту проблему мне следовало решить самой, а не полагаться на чужую помощь. Четвёртый день пребывания на базе был не только богат на прогулку по звёздной базе вместе с Питером, но и также подарил мне возможность, наконец, познакомиться с гувернанткой моего племянника. Ей оказалась весьма приятная девушка чуть старше меня. У неё была приятная внешность и мягкий характер. Валери Жермен. Француженка. Она была весьма утончённой натурой. Её тёмно-русые волосы были подстрижены до плеч в стрижке удлинённый боб. Карие глаза насыщенного цвета шоколада подчёркивали длинные ресницы. Ростом она была чуть выше меня, но она казалась более утончённой, по сравнению со мной. В общении она была также приятна, как и на внешность. Хоть она и была достаточно сдержанной, но всегда была вежлива и приветлива. Её тонкие губы часто складывались в нежную скромную улыбку, которая непременно сопровождалась милой ямочкой на левой щеке. Мы с ней легко нашли общий язык. Оказалось, что она не просто гувернантка, также она являлась офицером Звёздного Флота и специализировалась на естественных науках, однако на Энтерпрайз она поступила именно на должность «няньки» для моего племянника. Я видела, что это её немного тяготит, она, как и любой другой специалист, желала работать по своей прямой профессии. Что ж, я уже для себя решила, что не буду ей в этом препятствовать. Уверена, Спок будет рад новому ценному сотруднику. Тем более, что Валери уже зарекомендовала себя как весьма умного офицера. Что же касается моего экипажа, то они благополучно проводили свой отпуск на звёздной базе, безумно радуясь несказанной щедрости Управления Звёздного Флота, им не зачем было знать, что оказались мы здесь только из-за меня. Мне было приятно знать, что хоть кто-то рад от нашего незапланированного отпуска. Несколько раз я связывалась с кораблём, чтобы проверить его состояние, а также проверить ремонтные работы, на которых настоял Скотти, ссылаясь на то, что некоторые приборы стали барахлить. Я предпочла в этих вопросах довериться компетентности своего главного инженера, подписав, не глядя, его запрос. Хуже он точно не сделает нашему кораблю. А проверить, что же он натворил, я всегда успею. Боунс несколько раз связывался со мной, чтобы лично узнать о продвигающихся делах. Иногда он пытался ненавязчиво прощупать почву, не нуждалась ли я в помощи, и хоть я была безмерно тронута его заботой, а также ощущала нужду в поддержке друга, я была вынуждена отказывать ему в его благородных порывах его души. Ведь как я уже упоминала, это было лишь моё бремя, и я должна была сама со всем справиться, не взваливая ни на кого свои проблемы! На пятый день пребывания «Энтерпрайз» в доках звёздной базы, я, наконец, получила опекунство над Питером. Это заняло много сил как моих, так и работников службы опеки, а также отняло много нервов. Но это стоило того. В сопровождении Питера и Валери я возвращалась на свой корабль, вновь преисполненная стремлением помочь своему племяннику в восстановлении его душевного состояния. Почему-то мне казалось, что на «Энтерпрайз» это получиться сделать быстрее и эффективнее. Экипаж встретил наше появление достаточно тепло. И если Жермен была рада оказаться на корабле и познакомиться со своими новыми коллегами, то моего племянника, казалось, всё пугало. Он лишь жался ближе ко мне и не смотрел ни на кого, вцепившись в мою руку. Но эти проявления можно ли было отнести к прогрессу в наших отношениях? После небольшого совещания, на котором присутствовали старшие офицеры, а также Валери, было принято решение поселить Питера в мою комнату, это было необходимо как ему, так и мне. Но в первую очередь я думала о своём племяннике, который нуждался в постоянном контроле. Никто не давал гарантий, что он не сделает себе хуже, если оставить его одного. Даже находясь на базе, его действия постоянно контролировать даже хотя бы через камеры видеонаблюдения, установленные в комнатах его пребывания. Мне льстило то, как Питер постоянно льнул ко мне, словно в поисках защиты. Это давало мне надежду на то, что я смогу скоро достучаться до своего племянника и уже совсем скоро вернуть его в прежнее состояние. Однако я вновь была вынуждена жестоко ошибиться. Путь, который я избрала, был весьма тернист и нелёгок. Тонкая эмоциональная натура ребёнка была неподвластна ожиданиям взрослого. Я успела забыть, что значит быть ребёнком, ведь в своё время была вынуждена слишком быстро повзрослеть. А потому теперь сталкивалась с трудностями в общении с племянником. Управление было столь благосклонно ко мне, что не только помогло с оформлением опекунства, а также с разрешением содержать на борту корабля ребёнка, но и с заданием. На первые две недели (выделенные для адаптации Питера ко всему новому, в том числе и ко мне) они поручили «Энтерпрайз» заниматься картографией. И я считала, что этого времени вполне хватит, чтобы установить общение со своим племянником. Однако он по-прежнему был замкнут. Нет, он общался со мной, но как-то сухо и односложно. По словам Валери, Питер занимался успешно, схватывал всё на лету, однако не прилагал к этому никаких усилий и не горел энтузиазмом. В общении он был отстранён и всё также безэмоционален. Я пыталась расшевелить его, водила в комнату отдыха, старалась втянуть его в игры. Поняв бесполезность этой затеи, я пошла другим путём. Помня о его заинтересованности наукой, я сопровождала его в лаборатории и оранжереи, мои офицеры по науке с удовольствием разговаривали с Питером, который рос маленьким гением и в естественных науках уже разбирался весьма недурно для своего возраста. Однако и это не вызывало эмоционального отклика. Даже Спок по сравнению с ним казался более эмоциональным. С каждым новым днём отчаяние росло во мне с геометрической прогрессией. Так прошла первая неделя картографирования и началась вторая. Но она вводила меня в ещё большее отчаяние, чем предыдущие дни. Питер стал проявлять эмоции, но только негативные и проявлялись они лишь в общении со мной. И одной главной превалирующей эмоцией ребёнка было недовольство. Мой племянник был недоволен абсолютно всем, что я делала. Я не так говорила, не так вела себя, кормила его не тем, говорила с ним так не так. «Ты делаешь не так, как мама!» — был один из главных аргументов ребёнка. И это приносило не столько раздражение или недовольство с моей стороны, скорее много боли. Ведь я на самом деле старалась угодить Питеру во всём, делала всё от меня зависящее, чтобы угодить ему, тратила всё своё свободное время и все силы на то, чтобы вернуть его к обычной форме поведения. Но, казалось, все мои усилия уходили впустую. К отчаянию присоединилась беспросветная безысходность, я готова была волосы рвать на себе от чувства собственной ущербности. Всё, что я не делала, встречалось враждебностью. С остальными же Питер был вежливо-отстранён, копируя модель поведения моего первого помощника. Боунс пытался помочь мне в общении с собственным племянником, давал советы, но все они оказались провальными. Все мои попытки восстановить контакт с ребёнком встречались в штыки, словно Питер считал меня своим самым важным врагом. Это ужасно угнетало и выматывало мне душу, но и говорить об этом с кем-то я не желала, полагая, что справлюсь сама. Я трусливо верила, что это временное явление, что вскоре Питер сможет проявить и другие эмоции. Но время шло, а прогресса даже не намечалось. И мало мне было вышеперечисленных эмоций, так и боль от потери близких людей даже не думала исчезать или уменьшаться. Всё это в совокупности ужасно изматывало. И я начинала терять надежду на то, что когда-нибудь смогу добиться от Питера положительной реакции… Когда вторая неделя картографирования подошла к концу, Управление поручило «Энтерпрайз» новое задание, и я ухватилась за него, как утопающий за соломинку. Мне хотелось покинуть стены корабля, трусливо скинув заботы о моём племяннике на Валери, ведь она занималась с Питером только во время моей смены, всё же остальное время я проводила с ребёнком. Но сейчас мне хотелось свободы от этой вечно гнетущей атмосферы, что царила между нами последнюю неделю и, казалось, пропитала всё пространство вокруг. Мне казалось, что пробудь я в подобной обстановке ещё хоть день, то сойду с ума от отчаяния и безысходности. У меня уже опустились руки. Я не видела выхода из сложившейся ситуации… Потому новая миссия пришлась как-никак кстати, и я ухватилась за возможность покинуть стены корабля, к своему стыду, как цербер. Управление Звёздным Флотом поручило «Энтерпрайз» исследовать необитаемый планетоид Гамма-2 с автоматической станцией связи и астрогации. Я вместе с Ухурой (всё-таки это было по её части) и Чеховым (он в последнее время вообще не выпускал меня из поля своего зрения, по крайней мере, по возможности) готовились к спуску на станцию. «Энтерпрайз» встал на стандартную орбиту, и мы как раз были в транспортаторной, готовясь к спуску на планетоид. До этого я забегала в каюту, чтобы сообщить Питеру, который находился в компании Валери, о предстоящей миссии, а также о том, что меня не будет некоторое время. Но племянник никак не отреагировал на мои слова, даже не кивнул, не подал знак, что услышал меня. Я постаралась не думать в данный момент о грустном и перевела внимание на панель управления. Скотти как раз в данный момент вбивал координаты в компьютер. У платформы стоял Спок, как всегда идеально ровный, с заложенными за спину руками. — Готов спустить вас на планету, — откликнулся Скотти, не отрывая взгляд от панели управления транспортатором. — Отлично, Скотти. Принимайте командование, мистер Спок, — проговорила я, надеясь, что эта миссия пройдёт спокойно. Мне просто хотелось развеяться. Спок стоял ровный, словно палку проглотил, на его лице даже мускул не дрогнул от моих слов. — Разумеется, капитан, — бесстрастно заявил вулканец. — С вашего позволения, я вернусь на мостик. — Конечно, коммандер, — кивнула я, впадая в ступор. Зачем же он тогда лично решил проводить нас, если не собирался пробыть в транспортаторной до конца нашей транспортации на станцию?! Скосив взгляд на Ухуру, я подавила иррациональный приступ ревности, когда она ободряюще улыбнулась Споку и помахала ему рукой на прощание. Оторвав взгляд от подруги, я проводила ровную спину удаляющегося первого помощника взглядом, а потом обернулась к Скотти, который молча ожидал указаний. Вдруг Спок замер перед выходом из транспортаторной. Он развернулся, и его взгляд столкнулся с моим. Он просто стоял и ничего не собирался говорить. Его поведение обескураживало. — Запускайте, мистер Скотт, — проговорила я, неотрывно смотря в бездонные глаза своего возлюбленного. Я заставляла себя не моргать, чтобы как можно дольше продлить этот момент, но физиология оказалась сильнее меня, и я моргнула. Однако в следующую секунду, когда я стала открывать глаза, меня словно швырнуло о твёрдую землю, тем самым вышибая из меня весь воздух. Удар был такой силы, что я на секунду потеряла связь с реальностью, и словно сквозь толщу воды я услышала сдавленный стон и ругательства рядом с собой. Кажется, что-то из этого принадлежало мне. Кое-как придя в себя, я приподнялась с твёрдой поверхности на локтях и первым делом отметила живых, хоть и потрёпанных Нийоту и Пашу рядом, от сердца сразу же отлегло. Затем, что вторым бросилось мне в глаза, было небо над головой необычайного лилового цвета, а также тройное солнце. — Где мы? — озвучила общий вопрос Нийота, медленно поднимаясь на ноги. — Без понятия, но это не Гамма-2, — ответила я, поднимаясь за ней следом. — Посмотрите на небо. — Цвет другой, — согласился Паша, отряхиваясь от пыли, затем он остановился и задрал голову вверх. — Тройное солнце. — Жёсткая посадочка, — проворчала подруга, тоже начиная отряхиваться. Она старалась выглядеть невозмутимо. Однако иногда (когда она считала, что на неё никто не смотрит) она морщилась, что выдавало истинное положение вещей. Видимо, не одну меня хорошо приложило о землю. Кстати о земле, мы втроём сейчас стояли на странном круге, выложенного и жёлтого и серого камня на песке. Вокруг нас возвышались каменистые сооружения, заключающие нас в круг. И из-за этих горных образований (моё предположение ведь я не знала без трикодера точное их происхождение) вдруг одновременно стали выходить гуманоиды разных рас. Их было пятеро, и все они были вооружены и воинственно настроены по отношению к нам. Каждый был облачён в удобную, не стесняющую движения, одежду, у каждого на шее был странное украшение, похожее на ошейник, к которому крепился камень определённого цвета (красный, жёлтый или зелёный). Трое воинов было мужского пола, и двое — женского. Преимущество было не на нашей стороне. И они резко пришли в движение. — Защищайтесь! — успела выкрикнуть я своим друзьям. Я выхватила фазер и попыталась выстрелить в ближайшего противника, чья внешность напоминала древнего человека — неандертальца. Он был явно больше двух метров и облачён в одежду из меха, изо рта его торчали два угрожающего вида клыка. И фазер мой оказался бесполезен против столь опасного противника, просто даже не выстрелив. Та же ситуация была и у моих друзей, чьи фазеры также не работали. Отшвырнув в сторону бесполезное оружие, я пригнулась, чтобы не попасть под дубину, которой на меня замахнулся неандерталец, поднырнула у него под рукой и, ударив со всей силы по коленям, заставила его рухнуть. Удар о землю был видимо очень сильным, так как мой противник тут же потерял сознание. Воодушевлённая своей победой я ринулась дальше в бой. Нийота к этому времени уложила орионку, а Паша яростно сражался с ромуланцем и андорианцем. Не сговариваясь, мы с Ухурой вступили в бой с последним противником — клингонкой. Мы двигались как единый механизм, идеально угадывая движения друг друга, а потому быстро расправились с последним противником. К этому моменту и Паша (кто бы мог подумать) расправился со своими противниками. Я лично была приятно удивлена навыками ближнего боя своих старших офицеров и друзей. Не успели мы перевести дыхание, а я достать свой коммуникатор, чтобы установить связь с «Энтерпрайз». Как к нам вышел, огибая один из валунов, странного вида мужчина, больше похожий на андроида — столь безэмоционально было его лицо. Хотя внешность у него была схожей с человеческой, не считая слишком бледной кожи и отсутствие какой-либо растительности видных участках тела, в том числе — лице. Остальная часть его тела была скрыта плотной тканью чёрной мантии. — Кто вы? — не мешкая, спросила я, даже не дав ему рта раскрыть. Я не могла найти подходящего объяснения всему происходящему, а потому решила вытрясти всю информацию от нового появившегося персонажа. Я не знала, нападёт он на нас или нет, а потому решила в любом случае сначала спросить, а потом действовать по обстоятельствам. — Я — Галт, старший раб планеты Трискилион, — безэмоционально проговорил мужчина, чей возраст невозможно было угадать. Похоже, он не собирался на нас нападать, по крайней мере, сейчас. На его шее имелось такое же украшение, как и у напавших на нас гуманоидов, которые сейчас стали медленно подниматься с земли. С удовлетворением я отметила их потрёпанный вид. Но мне не следовало отвлекаться, а также расслабляться, сейчас были дела и поважней. — Вы прекрасно показали себя, капитан Кирк. То же самое я могу сказать и о лейтенантах Ухуре и Чехове, вы показали себя не хуже капитана. Вижу, вы — ценное приобретение. — Приобретение? О чём он? — прошипел Паша, который старался бочком подвинуться так, чтобы прикрыть одновременно меня и Нийоту. Я перевела взгляд на своего рулевого. Я с удивлением отметила, как быстро и незаметно для меня повзрослел Паша, который видимо посчитав, что раз он единственный среди нас мужчина, то должен обязательно защитить нас. Но и мы с Ухурой были не из робкого десятка. До сих пор помню, как яростно Нийота билась против клингонцев на Кроносе, когда мы ловили Хана. Но Паша… Несмотря на то, что прошло уже достаточно времени, в моём подсознании он был всё тем же семнадцатилетним юношей, маленький гений. А потому увидеть его сейчас с другой стороны я оказалась не подготовлена. — Что вы подразумеваете под словами о приобретении? — задала я вопрос, который волновал всех нас, отвлекаясь от посторонних мыслей. Хотя открытие само по себе было ошеломляющим. — Кормильцы ожидали вас, они устроили вашу транспортировку на Трискилион, — этот ответ не пролил достаточно света на ситуацию. Это начинало раздражать. — Кто такие эти ваши «Кормильцы» и что им от нас надо? — вложив в голос побольше силы, прямо спросила я, отмечая, что те, с кем мы сражались, вновь берут в свои руки оружия и окружают нас в кольцо, лишая нас возможности спокойно убраться отсюда подальше. Откуда это «отсюда» нам пока ещё предстояло выяснить, но и задерживаться среди этих странных чудиков я не была намерена. — Поправка, капитан, — безэмоционально возразил этот Галт, смотря своими пустыми глазами на меня. Мне было не по себе от подобного взгляда. — Кормильцы не наши, это мы — их. — Что нужно этим Кормильцам от нас? — настаивала на своём я. Паша и Нийота благоразумно не лезли в наш разговор, уступая место мне. — Разумеется, вас будут тренировать, — как само собой разумеющееся произнёс этот андроид с безжизненным голосом. — Для чего же ещё нужны рабы? — Так, стоп! Какие ещё рабы?! — мои нервы стали по-тихоньку сдавать. Идея отправиться навстречу приключениям уже не казалась мне столь удачной, какой казалась ещё час назад. Я уже успела пожалеть, что решила сбежать от своего племянника вместо того, чтобы решать проблему, за что теперь приходилось расплачиваться. Питер, прости свою непутёвую тётю! — О каких рабах идёт речь? — Теперь вы рабы, — равнодушно заявил Галт, у меня чуть челюсть не отвисла от подобного заявления, а все мысли как-то разом выветрились на мгновение из моей непутёвой головы. — Вы ничего не путаете? Мы — офицеры Звёздного Флота, принадлежим к Федерации Объединённых планет, мы исполняем мирные миссии! — возразила пылко я, когда пришла в себя от безграничного возмущения. Что за бред здесь вообще происходил? Мне казалось, что это больше похоже на чью-то злую шутку, чем на правду. — Забудьте, — равнодушно проговорил этот сумасшедший. — Теперь вы — рабы. Вы пройдёте обучение и останетесь здесь на всю жизнь. — А нас вы спросить не забыли? — воскликнула я, теряя терпение. — Так решили Кормильцы, — словно это всё объясняло, проговорил Галт, а потом кивнул воинам (или же всё же рабам?). Они тут же шагнули к нам, нарисовался ещё один раб. Каждого из нас обступили с обеих сторон и зафиксировали, не давая возможности вырваться. Мы пытались оказать сопротивление, но нам не давали даже сдвинуться с места. Галт каждому из нас нацепил украшения, похожие на их «ошейники». Только камни в них были прозрачные. — А сейчас идёмте, для каждого из вас приготовлены места. — Мы никуда не пойдём, пока вы нам всё не объясните! Что это за место? Кто такие Кормильцы и зачем мы здесь? — воскликнула я, стараясь вырваться из захвата неандертальца и клингонки, но те держали меня крепко. — Это — планета Трискилион. Вы — рабы. Кормильцы — наши хозяева, — коротко ответил Галт, а потом развернулся, показывая, что сказал всё. Меня подхватили под обе руки и потащили вслед за ним. Обогнув одну из каменистых скал, мы оказались перед входом в пещеру. Пройдя вовнутрь, мы очутились в коридоре, явно искусственного происхождения. Нас повели по нему. Нийота и Паша также пытались оказать сопротивление, но это было бесполезно. Когда нас привели в отдельный каменный карман, в котором было три камеры, трое рабов-воинов покинули нас. Я незаметно кивнула своим друзьям, считая, что другого шанса на побег у нас может и не быть. Как только я почувствовала ослабевшую хватку на своей руке, я вновь пнула ногой в колено неандертальца, который тут же взвыл, отпуская меня. Я отскочила в сторону, краем глаза замечая, как со мной поравнялись Нийота и Паша, отбившись от своих надзирателей. Переглянувшись, мы рванули прочь из каменного кармана, как вдруг в одну секунду горло сдавило словно раскалённым железным обручем. Боль была такой силы, что я даже не могла вскрикнуть, не то, что вдохнуть. От нехватки кислорода, перед глазами потемнело, и я рухнула на каменный пол. Словно сквозь вату я услышала, как рядом со мной упали мои друзья. Также неожиданно, как началась эта экзекуция, также резко боль прошла. Но я ещё какое-то время продолжала хватать ртом воздух, инстинктивно стараясь восполнить запасы кислорода. — Это было глупо, капитан, — эти слова, обращённые ко мне, сопровождались резким рывком, которым меня поставили на ноги. Я тут же пошатнулась, но не упала только потому, что сильная волосатая рука крепко держала меня за плечо. Я была уверена, что у меня обязательно на этом месте вскоре появится синяк. Подняв взгляд, я вновь увидела перед собой пустой взгляд Галта. — Как видите, побег невозможен благодаря Ошейникам Послушания, которые я на вас надел. Пройдите в свои камеры и не пытайтесь совершить новую глупость. Не успела я даже выбраться из хватки неандертальца, как меня швырнули в камеру, над дверью которой висела табличка с моей фамилией. Значит, нас здесь и впрямь ждали. Дверь плавно закрылась. Я постаралась принять вертикальное положение, поднявшись по стенке. Проводив сквозь решетку удаляющуюся процессию из рабов, я дождалась, когда каменный карман опустеет, а потом прильнула к прутьям решетки. — Что будем делать? — тут же спросил Паша, сделав то же самое. Его камера, как и камера Нийоты были напротив моей, поэтому мне прекрасно было видно обоих. Они выглядели весьма потрёпанными, но готовыми биться до конца. — Что мы имеем? — задала я риторический вопрос. Я чувствовала необходимость озвучить случившееся, чтобы уложить это хоть как-то в своей голове. — Итак, нас транспортировали с корабля на неизвестную планету для того, чтобы сделать рабами по желанию неизвестных «Кормильцев». По прибытию на Трискилион, нам устроили «тёплый приём» в виде проверки на профпригодность в качестве рабов. Мы прошли проверку и теперь должны будем пройти какие-то тренировки, чтобы окончательно стать рабами и остаться жить на этой планете до конца своих дней. Я ничего не упустила? — Нет, всё так, — понуро проговорил Паша, как-то разом сникнув. — Бред какой-то, — заключила Нийота, нахмурившись. — Капитан, «Энтерпрайз» уже начал наши поиски, ведь так? — в голосе Паши проступила надежда. — Они будут искать, да только где? Мы и сами не знаем, где мы находимся, — остудила пыл русского связистка. — Единственное, что мы знаем, что это — тройная звезда, — проговорила я, прижавшись головой к холодным перилам. На периферии жужжала, не переставая, какая-то мысль, толком не оформляясь во что-то конкретное, но и не давая покоя. Мне казалось, что я что-то упускаю… — Это значительно сужает круг поиска, но мы далеко от «Энтерпрайз», возможно, даже в другом измерении, и у нас нет возможности с ними связаться. Но даже если поиски уже начаты, мы тоже не можем сидеть, сложа руки. Тем более, что наш противник не так прост, как хотелось бы. Он смог нас выдернуть с нашего корабля. А подобная технология была лишь у корабля адмирала Маркуса, который спроектировал Хан… Повисло напряжённое молчание. Каждый погрузился в нелёгкие думы. Конечно, я сомневалась, что к подобной ситуации приложил руку сверхчеловек, но я была уверена, что мы имели дело с кем-то могущественным, кто, шутя, легко и непринуждённо играл чужими жизнями. Меня вырвал из мысли вдруг появившийся прямо перед моей камерой недавний ромуланец. Он не был похож на тех, с кем я имела честь познакомиться во время мирных переговоров, скорее он напоминал мне Нерона и его шайку. Его волосы также были сбриты, а кожу головы и лица украшали чёрные символы. Пол его лица пересекал грубый шрам. Одет он был в брюки из плотной тёмной ткани и мешковатую рубаху болотистого цвета. Взгляд его тёмных глаз был хищным. В руках ромуланец держал поднос с ёмкостью для воды и тарелку со странным на вид содержимым, чем-то отдалённо напоминающим кашу. Я интуитивно нырнула вглубь камеры и наткнулась спиной на край железного стола. Обогнув его и чудом не налетев на кровать, я замерла, ощущая странную защищённость, когда нас стала разделять столешница. Этот ромуланец заставлял меня инстинктивно бояться его. — Капитан? — попробовал позвать меня Паша, но я ничего не смогла ответить, смотря на ромуланца напротив. Горло сдавил страх. Его губы исказила злая усмешка. Возможно, он один из тех безумных ромуланцев, что прибыл к нам из будущего, и сумевший каким-то чудом избежать сингулярности? — Я твой тренер. Кушать подано, капитан, — он протянул моё звание со странной интонацией в голосе, опустив с грохотом поднос на стол, и кивнул мне на стул, чтобы я присаживалась. Я заколебалась. — Неужели, бравый капитан Кирк боится меня? — Ещё чего, — фыркнула я, демонстративно отодвигая стул и опускаясь на него. Я осознавала, что это было чистой воды провокацией, но не смогла промолчать. Ромуланец хмыкнул и опустился на ещё один стул. Я покосилась на него, потом на поднос со странным и подозрительным содержимым. Есть совершенно не хотелось. Аппетита не прибавилось и от странного пристального внимания со стороны этого ромуланца. А когда я поймала в его взгляде слишком знакомое выражение, а чужая рука опустилась мне на бедро, все мысли вмиг вылетели из моей головы, а душу затопил дикий ужас, оглушив меня… «Джим» — я вздрогнула, когда мне показалось, что кто-то позвал меня. Но страшно было довериться, поверить… «Джим!» — в этот раз голос был отчётливым и точно принадлежал Споку. Я встрепенулась, моё сердце заполошно забилось в груди. Я открыла глаза, которые успела когда-то закрыть. «Спок?!» — решила всё же убедиться я, с трепетом касаясь вновь ожившей связи, которая сейчас переливалась всеми цветами радуги, ослепляя своим светом. Я вновь ощущала своего вулканца, его тревогу и волнение так ясно, словно он был рядом, а не… «Да, Джим» — откликнулся Спок. Его прекрасный голос произвёл нужный эффект. Я перевела взгляд с наглой руки ромуланца, которая медленно стала подниматься по бедру от колена выше, на его лицо. Воспользовавшись решительностью, которая неожиданно зародилась в моей душе, я схватила его за руку, нажимая на нужные болевые точки (откуда-то я знала, куда именно стоит надавить), я заломила его руку. Взвыв, ромуланец согнулся в три погибели так, чтобы его руке было причинено меньше боли. А я, преисполненная силой и уверенностью, встала со своего стула, а затем, подталкивая своего противника, выпроводила его из своей камеры. — Так его, капитан! — восхищённо воскликнул Паша, присвистнув, когда ромуланец, упавший на колено от моего толчка, выругался себе под нос. Дверь камеры с щелчком закрылась. — Нельзя противиться выбору, Кирк, — проговорил вдруг спокойно ромуланец, чьего имени я даже не знала, а потом, пронзив меня напоследок внимательным взглядом, развернулся и покинул каменный карман. — Джим, ты как? — тут же послышался взволнованный голос Нийоты. Я прильнула к закрывшейся после ухода ромуланца решётке и взглянула на подругу. — Лучше не бывает, — хмыкнула я, стараясь успокоить ускорившееся сердцебиение. Потянувшись к связи, я с приятным удивлением осознала, что Спок по-прежнему не закрыл её со своей стороны. Но я всё же решила проверить это: «Спок, ты ещё здесь?» — Я была голову себе открутить за то, как робко и неуверенно прозвучал мой внутренний голос, выдавая меня с потрохами. «Конечно, капитан» — послышался мне ровный ответ. Я прикусила губу. Хоть он и не закрылся от меня по связи, но я больше не ощущала его, словно сейчас разговаривала с ним посредством коммуникатора. От резкой перемены в поведении вулканца, мне стало не по себе. — «Мне следует спросить, как вы и остальные члены десанта». «Все живы, пока» — безрадостно хмыкнула я, привалившись к холодной стене. В одночасье силы покинули меня, а ведь кто знал, что нас ждало ещё впереди. Решив опередить вулканца, я вкратце поведала ему о наших приключениях, несколько раз упомянув тройную звезду. «Недалеко от Гамма-2 нами был обнаружен ионизационный след, который ведёт к системе М-24 альфа» — вдруг заговорил Спок после того, как я закончила свой рассказ. — «Судя по имеющимся данным, там есть тройная звезда». Хоть он и не озвучил, но мы оба поняли, что в этой фразе сокрыта надежда на верность выбранного курса. Я почувствовала, как Спок отстранился по узам, но не закрылся, давая возможность с ним поддерживать связь. Я попыталась сделать то же самое, сама не понимая, чего хочу этим добиться: показать, что я вся такая независимая? Кстати, а почему раньше в подобной ситуации мы не воспользовались связью? В смысле, когда десант-группа одна за другой пропали на планете, и мы не могли их найти? Неужели тогда Спок не посчитал важным связаться со мной и сообщить о текущем положении дел, ведь тогда всё могло закончиться трагедией. Зато сейчас он не побрезговал связаться со мной. Что ж, не мне возмущаться по этому поводу, так как помощь Спока была мне необходима. Что же в своё оправдание, я списывала всё на своё пошатнувшееся душевное состояние, которое не давало мне при тех обстоятельствах нормально мыслить. Вскоре к Ухуре нагрянул андорианец, видимо её тренер. Он без лишних слов поставил поднос с едой перед девушкой, а потом молча встал у выхода из камеры. Моя подруга не притронулась к еде, демонстративно сложив руки на груди. Андорианец что-то коротко бросил ей, а потом быстро покинул камеру Нийоты. Вскоре и к Паше нагрянул его тренер — клингонка, она оказалась чуть более сговорчивой, что-то говорила о предстоящей тренировке, коротко рассказала о том, как каждый из них принадлежит какому-то определённому Кормильцу. Из её пояснений я поняла, что те делали ставки, как в аукционах, которые раньше частенько устраивали на Земле, и выигрывал соответственно тот, кто сделал самую большую ставку. Из этого я смогла сделать предположение, что эти неизвестные существа, которые являлись главными в этом месте, были весьма азартными. Это могло сыграть нам на руку. — Сейчас у вас время отдыха, а с завтрашнего дня у вас начнутся тренировки, — объявила громко клингонка, чтобы её услышали все. Сказав это, она закрыла камеру Паши, а потом удалилась из коридора. — Нужно выбираться отсюда, — заключил мой навигатор, как только мы остались одни. Он был прав, оставаться здесь мы не могли. Сама мысль о рабстве была абсурдной. — Это будет нелегко сделать, — возразила Нийота, осматривая свою решётку. — Камеры открываются с помощью специального пульта управления. Также не стоит забывать про «Ошейники Послушания». — И то верно, — согласилась я, анализируя сложившуюся ситуацию. — Но и рассчитывать на «Энтерпрайз» мы не можем. Им потребуется много времени, чтобы добраться сюда. — Ты знаешь, где мы находимся? — удивился Паша, округлив глаза. — Есть предположение, — уклончиво ответила я, не желая признаваться в том, что между мной и Споком существовала связь, по средством которой мы уже успели переговорить и сделать соответствующие выводы. — Даже если ты знаешь, где мы находимся, мы не сможем сообщить об этом «Энтерпрайз», — покачала головой Нийота, а потом осеклась. Её глаза расширились в понимании, кажется, она догадалась про существование связи между мной и Споком. — Или они уже в курсе? — Они нашли ионизационный след и идут по нему в систему, где есть тройная звезда, — оповестила их я, посчитав что этого хватит для объяснений. Если Паша и был удивлён услышанным, то предпочёл промолчать. Я не в силах сейчас была признавать наличие связи между мной и Споком, это сделало бы наши отношения ещё более обсуждаемыми, чем они есть на самом деле. Всех бы удивило то, что имея связь, мы разорвали отношения. К слову сказать, меня саму волновал этот факт. Между нами повисла напряжённая тишина. Я надеялась, что каждый пытался анализировать сложившуюся ситуацию в поисках выхода. Я сама старательно искала лазейки, но пока ничего путного не выходило. Я как раз пыталась изучить механизм ошейника на шее, стараясь понять, как можно его снять, когда перед моей камерой, вновь бесшумно, появился ромуланец. — Снова ты? — удивилась я, оторвавшись от изучения ошейника. — Я всё же твой тренер, — пожал плечами тот, проходя в камеру. Взяв стул и повернув его спинкой вперёд, он оседлал его, сложив руки на спинке. Я же сидела на кровати и теперь смотрела на него, готовая в любую минуту к нападению. — Решил, что наше первое знакомство вышло не совсем удачным. — Решил исправиться? — удивилась я, приподняв невольно бровь в слишком знакомом для себя жесте. — Можно сказать и так, — хмыкнул ромуланец, рассматривая меня с интересом. — Считай, то было проверкой. — Ещё одна? Серьёзно? — в тон ему спросила я. Я заметила, как Паша прильнул к решётке своей камеры, с напряжением наблюдая за нами. Увы, он бы не смог прийти мне на помощь, даже если бы желал этого. — И как? — Превосходно, — ухмылка стала шире. Но я больше не чувствовала от него опасность, как это было при наших первых встречах. — Если постараешься, мой Хозяин выберет тебя. Я поговорю с ним, и он сделает нас парой. — Заманчивое предложение, но я — пас, — фыркнула я, удивляясь прыткости ромуланца. — Как тебя зовут, тренер? — Рэбэнус, — представился ромуланец. Он вновь окинул меня насмешливым взглядом. — А ты — Джейн Кирк. — Верно, — кивнула я, невольно коснувшись ошейника. — Что это? — Это знак Кормильца, по цвету камня понятно кто из нас чей, — бесхитростно ответил Рэбэнус. Он выглядел заинтересованным нашей беседой. Возможно, у него редко выпадала возможность с кем-то просто поговорить, и сейчас ему было всё интересно. — Когда вас продадут, у вас тоже будут цвета. — Продадут? — зацепилась я за слово. — Когда вас обучат, вас получит Кормилец, который отдаст за вас больше квантлу, — ответил Рэбэнус. Мне не понравились эти слова. Мы не рабы, чтобы нами торговать! Подавив вспышку гнева, я попыталась проанализировать слова ромуланца. Получалось, что квантлу — это их денежная единица, а также то, что какое-то подобие аукциона всё же присутствовало у этих Кормильцев. — Мы называем это иначе — рабство, — проговорила я, опустив взгляд. Повисла тишина. Я вновь коснулась ошейника. Не следовало поддаваться эмоциям, а продолжать заниматься получением информации. — Как он работает? Его контролирует только Галт? — Это Ошейник Послушания, он для предупреждения и наказания, — игнорируя мои вопросы, проговорил ромуланец. — Как он работает? — более настойчиво спросила я. Он взглянул на меня, а потом отвёл взгляд в сторону. — Об этом нельзя говорить, — понизив голос, ответил Рэбэнус. Было видно, как ему неприятна эта тема. А может ромуланец опасался последствий подобной беседы. Снова повисла тишина. Я понимала, что он сейчас просто встанет и уйдёт, видела это по его глазам. Но я не хотела, чтобы Рэбэнус так просто уходил, у меня были ещё вопросы. Множество вопросов. На которые требовались ответы. — Как ты сюда попал? — решила узнать я, может так мне удастся понять, что здесь происходит. Заметив его удивлённый взгляд, я добавила: — Как давно ты здесь? — Я попал сюда из будущего на корабле великого Нерона, когда наш корабль попал в чёрную дыру. Здесь мы подверглись нападению клингонов, когда оказались не готовы к битве. Они схватили нас и заключили в свою тюрьму. Я не знаю как именно, но однажды я проснулся уже на этой планете, — немного путано рассказал свою историю Рэбэнус. Но главную мысль я уловила. — И ты не пытался сбежать, вернуться к своим? — искренне удивилась я, на секунду даже испугавшись того, как близко мои предположения оказались к истине. — Я смирился, — пожал он плечами, всё также не смотря на меня. Ему была неприятна эта тема. Я не стала говорить ему, что знакома с этим самым Нероном, не желая навлечь на нас ещё больше неприятностей. Хоть ромуланец и сказал, что смирился, но это не значит, что он простит гибель своих товарищей… А ещё одного пришествия подобия Хана я не собиралась испытать. Тем более, Рэбэнус не казался мне уже таким уж безумным и страшным, как это было вначале. Сейчас я видела человека, которого изрядно потрепало, но несмотря на все трудности, сумевший адаптироваться к изменившимся условиям. И даже так сумевший найти «своё» место. Отчего-то мне не хотелось его огорчать или причинять страдания. — А как остальные попали сюда? — решила уточнить я, а заодно и перевести тему. — Это тайна, — качнул он головой, по-прежнему не смотря на меня. А потом его взгляд обратился ко мне. — Но думаю так же, как и вы. Как и я. — Нас выкрали, — задумчиво кивнула я, соглашаясь с его предположением. Он вдруг резко встал, отчего я вздрогнула. — Вам пора спать, завтра будет тренировка, — резко сказал он, а потом, не прощаясь, покинул камеру. Я решила последовать его совету и попытаться отдохнуть. Всё равно сейчас, запертая в камере, я ничего не могла сделать. Ошейник не снимался, замок на решётке был из неизвестного материала и сделан с помощью неизученных технологий. Если попытка сбежать у нас и появится, то только завтра, когда нас выпустят из камеры. Быть может, у нас будет даже возможность лично встретиться с Кормильцами, тогда, возможно, нам получится с ним договориться. *** Проснулась я от резкого сигнала, а также странной цветомузыки. Распахнув глаза, я резко села на кровати и огляделась, готовая в любой момент отбиваться от возможного нападения. Я по-прежнему была в камере на Трискилионе, как и Паша с Ухурой в своих. Перед открытой решёткой стоял Рэбэнус, держа в руке поднос с едой. — Тебе нужно поесть перед тренировкой, — без привычных слов приветствия он вошёл в камеру и поставил на стол поднос. Я пересела за стол и принялась за еду под его пристальным вниманием. Оно больше не напрягало меня, как это было вчера. Какое-то время в камере стояла тишина. Я отметила, что к Нийоте и Паше также пришли их тренеры. Что-то вдруг изменилось во взгляде ромуланца, отчего мне стало не по себе. — Почему ты смотришь столь пристально на меня? — решила задать я свой вопрос, съев субстанцию, напоминающую кашу, но на вкус достаточно вкусную. А потянулась к стакану с водой. Ведь я не ела со вчерашнего утра, и за это время успела проголодаться. А падать в обморок от истощения мне не хотелось. Силы мне нужны были сейчас, как никогда, если я хотела как можно скорее выбраться из этого странного места. — Ты не похожа ни на одну из тех женщин, кого я раньше видел, — вдруг проговорил Рэбэнус. От его слов я поперхнулась водой, которую не так давно стала пить медленными глоточками. Но даже это не спасло меня. Вот это поворот! Ничего подобного я не ожидала услышать от ромуланца. — И много ты видел женщин до меня? — всё же откашлявшись, спросила я, старательно не смотря на собеседника. — Достаточно, — односложно ответил он, продолжая рассматривать меня. — Ты одновременно хрупкая, но и сильная. Это — интересно. — Если что у меня есть парень, — решила сказать я, чтобы отбить любые поползновения в мою сторону. Конечно, мне пришлось соврать. Но фактически, это и не являлось ложью. Ведь узы по-прежнему связывали нас со Споком. — Ты забавная, Кирк, — рассмеялся Рэбэнус, вставая со своего стула. Я подняла на него взгляд. — Пора на тренировку. Я отставила пустой стакан с водой и последовала за своим тренером. За нами вышли из камер остальные. Мы в полной тишине прошли по коридору и оказались там же, куда нас перенесли вчера с корабля. Я так поняла, это была некая арена, на которой в обычные дни проводили тренировки, а также бои. Каждому из нас выдали по оружию. И мы приступили к тренировке. Ну как к тренировке, на самом деле это был самый настоящий бой только в щадящем режиме, так скажем. Рэбэнус бился со мной в полную силу, правда, без явного желания навредить. В этом был плюс, так как синяки, которые я получила за вчерашний день, сильно болели, что меня весьма отвлекало до поры до времени, помогая мне оказывать ему достойное сопротивление. Тренировка длилась до тех пор, пока на площадку не вышел Галт в сопровождении ещё одного раба. Мне сложно было определить его расу, так как внешне он походил на обычного афро-американца, однако волосы его больше были похожи на иглы дикобраза, зубы его имели заострённую форму, а вместо ногтей у него были толстые когти. Тренировка остановилась. — Этот раб, — Галт указал на нового мужчину на площадке. Я с интересом рассматривала его. Он выглядел напугано. С чего бы вдруг? Однако следующие слова Галта всё расставили на свои места: — Провинился, ослушавшись приказа. В наказание быть ему учебной мишенью. Ваша задача: нанести мишени удар, проходя мимо, — безэмоционально проговорил главный раб, не смотря ни на кого конкретно, но обращаясь ко всем. Его слова вызвали бурю протеста у меня. Но поймав горящие взгляды Паши и Нийоты, я поняла, что противилась услышанному не только я. — Первой начнёт Ухура. — Я не буду этого делать! — гордо и с вызовом заявила она, вздёрнув носик. — Запрещено отказываться от упражнений, — возразил Галт, взглянув на Нийоту, она прямо встретила его взгляд. — Мне плевать, что у вас запрещено! Я не буду этого делать! — твёрдо и бесстрашно заявила она, глядя рабу прямо в лицо. Новый раб вздрогнул и удивлённо взглянул на мою подругу, хотя до этого момента старательно делал вид, что ему всё равно на происходящее вокруг. — Мы не будем этого делать, Галт, — решила прийти я на помощь подруге. Теперь уже я удостоилась удивлёнными взглядами остальных рабов. — Это часть обучения, так хотят Кормильцы, — сказал Галт, переведя свой пустой взгляд на меня. Рэбэнус рядом напрягся. — Мне плевать, что хотят ваши Кормильцы! Мы не будем этого делать! — возразила пылко я. И стоило последним словам слететь с моего языка, как уже знакомая жгучая боль сковала моё горло, и, судя по задушенным вскрикам рядом, та же участь постигла Нийоту и Пашу. Я схватилась за свой ошейник, стараясь удержаться на ногах, и подняла мутный взгляд на Галта. — Мы проявили к вам терпение, так как вы — новички, однако сейчас вам стоит преподать урок, — стоило прозвучать последнему слову, как пытка прекратилась. Я жадно вдохнула воздух, не сводя глаз с главного раба. — Шрарс. Андорианец, который был тренером Ухуры, отделился от неё, а потом подошёл к рабу, который до этого момента был связан. Развязав его, он отступил в сторону, ожидая дальнейших указаний. — Клук, — произнёс снова Галт. К нему тут же приблизился вчерашний неандерталец, который в своих руках держал кнут. — Клук займётся исправлением. Ухура, займите место на триаде, вы будете учебной мишенью. — Нет! — незамедлительно воскликнула я, ужаснувшись, и шагнула вперёд. Рэбэнус попытался задержать меня, схватив за плечо. Я скинула его руку, даже не взглянув на него, и приблизилась к Ухуре так, что закрыла её собой от надвигающегося неандертальца. — Я отвечаю за действия своих людей. Дайте нам встретиться с Кормильцами, и мы сможем найти решение сложившейся ситуации! — Это не разрешается, — отрезал Галт. Я вздрогнула. — Капитан, так как вы взяли ответственность за своих людей, то наказаны будете вы. Шрарс, свяжи капитана. — Нет! Возьмите меня! — воскликнул Паша, выступив вперёд. Остальные рабы удивлённо переглянулись между собой, явно поражённые нашим поведением. — Похвально, Чехов, но наказана будет капитан Кирк, — возразил Галт, переведя взгляд с Паши на андорианца. — Жаль вас терять, капитан, но это будет уроком для остальных. Шрарс, свяжи капитана. — Я убью тебя, Кирк! — прошипела Нийота, как рассерженная кошка. В её голосе ясно слышались тревога и страх. Я невесело фыркнула: — Вставай в очередь, желающих слишком много, — не удержалась я от сарказма, который был моим единственным спасением в данной ситуации. Я ужаснулась тому, что меня сейчас ожидало. Кажется, не вернуться мне живой на корабль. А ведь я только-только обрела семью в лице Питера. Надеюсь, «Энтерпрайз» уже близко и сможет спасти Пашу и Нийоту… — Первый кормилец ставит пятьдесят квантлу на то, что капитан не выживет, — вдруг раздался механический голос отовсюду, заполнив пространство. Этот голос вырвал меня из мрачных мыслей и заставил в душе вновь зародиться надежде. Я удивлённо оглянулась, стараясь найти источник звука, но никого нового больше не видела на арене. — Второй Кормилец ставит двести квантлу на то, что капитан не продержится и десяти минут, — проговорил новый голос, он также был механизирован и звучал отовсюду. — Три тысячи на то, что она не продержится и пяти минут, — поддержал третий голос. — Принято! — вновь заговорил первый голос. — Начинайте! — Да, Кормильцы, — едва ли не благоговейно выдохнул Галт, впервые проявив эмоции. Я удивилась, но быстро спохватилась. Ведь это возможно был мой единственный шанс… — А если я выживу? — с вызовом как можно громче заявила я, сделав шаг вперёд. Послышался шум, словно несколько голосов одновременно заговорили, а затем раздался первый голос: — Это маловероятно, — эта реплика напомнила мне небезызвестного вулканца, чем изрядно повеселило. Сколько раз я доказывала ему обратное! И в этот раз я собиралась сделать то же самое. — Тогда давайте заключим пари: если я выиграю — то вы мне позволите встретиться с вами! — пылко воскликнула я, воодушевлённая своей идеей. Я решила на практике проверить теорию о том, что эти Кормильцы азартны. — А если ты проиграешь? — послышался третий голос. Я почти расплылась в улыбке от осознания, что у меня получилось привлечь их внимание, вызвав заинтересованность. — То вас ждёт незабываемое зрелище, я не собираюсь так просто сдаваться, — заметила я. Честно говоря, меня немного нервировала беседовать с невидимым оппонентом. Но на это приходилось закрывать глаза ради достижения нужной цели. — Принято, — видимо, посовещавшись между собой, через некоторое время озвучил общую мысль второй голос. — Начинайте! — скомандовал первый голос. — Шрарс, — проговорил Галт. Андорианец подошёл ко мне и, встав у меня за спиной, связал верёвкой руки. После этого он вывел меня в центр «арены» и поставил спиной к Клуку, чтобы тот начал свою экзекуцию. Если они решили, что я буду стоять столбом и молча сносить удары, то они не на ту напали! Однако я оказалась слишком самодовольна. Это я поняла тогда, когда, получив первый удар, от его силы и яркости боли, не смогла удержаться на ногах и тут же рухнула на колени. Послышался вскрик, явно принадлежавший Нийоте. Не успела я даже дух перевести, как новый сильный удар обрушился на мою спину. А следом за ним и третий, и четвёртый. Казалось, кнут рассёк с лёгкостью не только ткань моей формёнки, но и кожу вместе с мышцами, достав до костей. Ощутив, как что-то тёплое потекло тонкой струйкой вниз по моей спине, я осознала, что эта была кровь. И на мою спину вновь обрушился удар. Похоже, я сильно переоценила себя, так как боль была столь невыносимой, словно все нервные окончания разом активировались, принося невыносимую муку. От неё хотелось сбежать, спрятаться куда-нибудь. Перед глазами было темно, и кажется, я прокусила собственную губу до крови, лишь бы не издать ни звука. Краем сознания я осознавала, что нужно срочно что-то делать, предпринимать, иначе эта экзекуция закончится не очень хорошо. Но дикая жгучая боль не давала мне нормально не то что двигаться, даже мыслить. И стоило отчаянию подступить к моему сердцу, как боль исчезла, словно её стёрли. Что произошло? Неужели я умерла? Я открыла глаза, чётко видя перед собой камень арены. Нет, не умерла. Но, может, быть что-то отвлекло Клука? Нет, я по-прежнему ощущала сильные удары кнута, которые обрушивались на мою многострадальную спину, но боли не было… — Джим! — услышала я возглас Паши и тут же интуитивно нырнула в сторону, уходя от удара. Послышался удивлённый вздох. Я кувырнулась и, вскочив на ноги, встала лицом к лицу с противником. Так как боли я не чувствовала, то и двигаться я могла без проблем. И поблагодарить, похоже, за это я должна была Спока, который вновь воспользовался узами, заглушив мою боль. Так как боль прошла, начался новый этап в этой экзекуции. Теперь это не было односторонним избиением, я оказывала яростное сопротивление, виляя, ударяя исподтишка. За это время я смогла не без труда освободиться от верёвки. На моей стороне была гибкость и проворность, что было выигрышной стороной против габаритного противника. Серией комбинаций я смогла повалить неандертальца не землю, а потом лишила сознания противника, воспользовавшись верёвкой, как удавкой, слегка придушив раба. Тяжело дыша, я возвышалась над своим поверженным врагом. — Стойте! — проговорил вновь первый голос Кормильца так, словно я собиралась добить своего поверженного противника. — Мы ждём, — проговорил Галт, подняв голову вверх. — Мы выполним условия пари, капитан, — вновь послышался первый голос, а потом в следующую секунду я оказалась в подземной пещере искусственного происхождения среди странной техники и конструкций. Меня слегка повело в сторону от резкого перемещения. Устояв на ногах, я осмотрелась. Прямо передо мной было устройство, в котором содержалось три мозга разных цветов, они были накрыты куполом, к ним были присоединены электроды, посредством которым осуществлялась связь с компьютером. А этот компьютер управлял всем. Я не ожидала такое увидеть. — Удивлены, капитан? — вновь раздался первый голос, только сейчас он звучал тише и шёл конкретно от «мозга» красного цвета. — Не то слово, — не стала спорить я, отмечая в стороне конструкции, которые явно были здешним источником энергии. Множество предположений тут же сложились в моей голове. И я решила озвучить одну из них: — Эволюция чистого разума? — Это не так, капитан, — возразил третий голос, принадлежащий зелёному «мозгу». — Когда-то мы были обычными гуманоидами, но переросли эту форму. — Посвятив себя многовековым интеллектуальным исканиям, мы стали простыми физически, и совершенными умственно существами, — продолжил эту речь второй голос, который принадлежал жёлтому «мозгу». — Существ, порабощающих других, вряд ли можно назвать совершенными, — возразила я, сложив руки на груди. Я ощущала необычайную уверенность и спокойствие от еле уловимого присутствия в моём сознании Спока. По средством поддерживаемой связи, я уже знала, что их корабль находится на орбите Трискилиона. — Рабы необходимы для игр, — констатировал очевидные для них вещи первый голос. — Спорт — единственное наше развлечение. Это единственное, что нас интересует. И это единственное, что придаёт нашей жизни цель. — Серьёзно? — не смогла удержаться я от сарказма, но, кажется, этого никто не заметил, кроме Спока, от которого на секунду я ощутила неодобрение. Было странно вновь ощущать его так ясно, словно он в этот момент находился рядом со мной. — Это непродуктивная цель, она недостойна вашего разума. Вы способны на лучшие поступки! Вы можете иначе использовать свои знания!  — Мы используем низшие формы, — возразил жёлтый «мозг». Эй, на это можно обидится! Людей точно нельзя было считать низшей формой, как и ромуланцев, аднорианцев, да и прочих! — Низшие, по сравнению с вами? — всё же не смогла сдержаться я. Этими речами «Кормильцы» напоминали мне Хана, который также ставил себя выше остальных, и ничем хорошим это не закончилось. — Что вы подразумевали под словами о другом использовании наших знаний, капитан? — вдруг спросил красный «мозг», проигнорировав мой вопрос. — Вы могли бы помочь в развитие этих низших форм или хотя бы тех, кто оказался сейчас под вашей опекой, — заметила я, воодушевлённая тем, что я смогла заинтересовать этих существ. — Я и мои люди исследуем космос, и в наших странствиях мы видели разные формы жизни. Но что я точно могу сказать, что все существа в Галактике способны развиваться и совершенствоваться. — Интересная мысль, капитан, — заметил зелёный «мозг». — Вы стимулируете нас к размышлению. — А здесь не стоит долго думать, — воодушевлённая ещё больше реакцией «Кормильцев», продолжила я. — Помощь в развитие низшим формам — это очень увлекательные процесс, это станет для вас новым развлечением, а также новой целью в жизни. Я не спорю, это очень трудный и ответственный шаг… — Мы не боимся трудностей! — возразил жёлтый «мозг». И если до этого голоса «Кормильцев» звучали незаинтересованно, но сейчас я отчётливо слышала оживление в их голосах. — Но как же нам поступить с вами, капитан? — вдруг задал вопрос красный «мозг», я встрепенулась. — Отпустить и простить? — предположила я, надеясь, что они поступят именно так. — Мы не являемся низшими формами. — Это мы уже поняли, но однако в чём нам будет выгода, если мы просто отпустим вас? — задал новый вопрос опять красный «мозг». И тут я опешила. Выгода? Чёрт, точно, они же азартные существа… И что мне прикажете делать? — Довожу до вашего сведения, капитан. Что ваши люди находятся в нашей власти, и я говорю не только о Ухуре и Чехове, — как бы подливая масло в огонь, проговорил жёлтый «мозг». Чёрт! — Я предлагаю пари, — решила пойти ва-банк я, так как другого выбора мне не оставляли. Я ощутила поддержку Спока, ведь он видел мои мысли и намерения. Его одобрение было приятно мне. — Пари? — заинтересовался зелёный «мозг». — Если в бою против ваших рабов при равном количестве соперников выиграем мы, то вы отпускаете меня и мой экипаж, — проговорила я. — А если нет? — оживился уже красный «мозг». — То вы навечно останетесь у нас! — Согласна! — заключила я, ощущая, как сильно подвожу свой экипаж и Питера. Поэтому я должна выложиться по полной программе, чтобы вызволить нас из этой щекотливой ситуации. Но я знала, что втроём с Пашей и Нийотой сможем оказать достойный отпор противнику. — Однако мы принимаем ваше пари только при одном условии, — вдруг вновь заговорил красный. Его слова вернули меня с небес на землю. — Каком? — напряглась я не на шутку. Это не сулило ничего хорошего. — Вы — лидер ваших людей, самая неукротимая из них. Мы предлагаем вам сразиться с тремя противниками одновременно, — продолжил свою речь красный «мозг». Я вздрогнула. — Трое против одного — фора чересчур большая, учитывая, что мои ставки слишком высоки, — заметила я, стараясь уклониться от неизбежного. — У вас нет другого выбора, капитан, — возразил жёлтый «мозг», словно предугадывая мои мысли. — Ведь вы либо согласитесь на наши условия, либо мы вас убьём. Нам невыгодно держать неукротимого раба. И мы убьём не только вас, но и ваших людей. И не думайте, что мы шутим. — Раз у меня не остаётся выбора, то я согласна, — и как только разговор мог повернуть в эту сторону? Ведь всё так хорошо начиналось… Меня вернули на арену. Кормильцы объяснили всем присутствующим условия предстоящей битвы, а затем Галт озвучил правила. Я должна была биться на жёлтых камнях, которых было меньшинство на арене, а мои противники на серых — как только противник наступит на камень своего соперника, то выбывает. Раненный раб заменяется новым. Против меня поставили Шрарса, Клука и Рэбэнуса. Паша и Нийота выказали яростное несогласие с правилами и условиями игры, но их, конечно же, никто не послушал. Остальная же часть моего экипажа, что была на корабле, была удостоена чести понаблюдать за боем с орбиты, куда транслировалась прямая трансляция с арены. Я надеялась, что Питер не видит всех этих ужасов. Начался бой. Спок по-прежнему продолжал помогать мне сдерживать боль, иначе бы я давно проиграла своим противникам. Я была сосредоточена на битве, одновременно отбивая атаки всей троицы. Благо, мне выдали оружие, на одном конце заканчивающееся копьём, а на другом — крюком. Этим крюком я смогла затянуть сначала андорианца, а затем и неандертальца на свои жёлтые камни, а потому они выбыли из битвы. Я осталась одна против Рэбэнуса. Ромуланец был трудным противником, он был не только силён, но и хитёр, а также ловок. К тому же Клук в ходе нашей борьбы оставил мне «подарок» в виде сломанного оружия, которое теперь было непригодно в использовании, а потому против ромуланца приходилось бороться в рукопашном бою. Несмотря на то, что Спок контролировал мою боль, я ощущала, как постепенно моё тело замедляется, как силы покидают меня. Ведь я также потеряла и достаточно крови за это время… Мне нужно было срочно атаковать противника, да так, чтобы наверняка победить, иного исхода нашего противостояния не должно было быть! Собрав все имеющиеся у меня силы, я единым порывом рванула к Рэбэнусу, прыгнув всем телом ему на спину, и схватив его шею в захват в попытке оглушить, придушив. Ощущая мощное тело под собой, я осознавала ничтожность своей попытки, так как последний рывок потребовал от меня слишком много сил. Я ощущала, как начинала слабеть. Мой же противник был полон сил и энергии. Но вдруг ромуланец, пошатнувшись по непонятной причине, упал сначала на колени, а затем и телом, туловищем угодив на жёлтый камень. Я, оглушённая неожиданным ударом о землю, хоть и смягчённым чужим телом, с секунду пребывала в замешательстве, пока не услышала радостное восклицание Паши, который в следующую секунду поднял меня на ноги, а потом осторожно заключил в объятия. — Кирк выиграла это пари, к сожалению, — раздался над стадионом голос красного «мозга». Я всё ещё не могла поверить в собственную победу, ведь удача была не на моей стороне. Я перевела взгляд на поднимающегося с земли ромуланца. Выпрямившись в полный рост, он вдруг подмигнул мне и улыбнулся. И тогда всё встало на свои места. — Можете снять свои ошейники. Вы и ваша команда свободны, капитан. Услышав характерный щелчок, я с остервенением сорвала с шеи ошейник и взглянула на Нийоту и Пашу. У Ухуры предательски блестели глаза, когда она подошла ко мне и рывком обняла, прижав к себе. Я замерла, чувствуя, как у самой начинают сдавать нервы, но я должна была ещё продержаться. Ведь я — капитан! Поэтому, осторожно выбравшись из объятий подруги, я обернулась к Рэбэнусу. — Спасибо, — от чистого сердца поблагодарила его я. Я ощущала себя в неоплатной долгу перед ним. Ведь он поддался мне, позволив выиграть. Ромуланец ухмыльнулся, пожав плечами: — Не за что. Я это сделал только по тому, что вам здесь не место, — проговорил он небрежно. В который раз он меня удивил. — Ты не хочешь лететь с нами? — вдруг сама от себя не ожидая, задала вопрос я. Ромуланец поднял на меня удивлённый взгляд. — Нет, моё место здесь, — покачал он головой. — Я больше не желаю мести, — добавил он тише, как бы для себя. — Что ж, тогда нам пора прощаться, — протянула я, неловко улыбнувшись Рэбэнусу. Он хотел шагнуть мне навстречу, когда над ареной раздалось: — Капитан! — услышала я словно отовсюду взволнованный голос Скотти. — Мистер Скотт! — обрадовалась не на шутку я, переглянувшись с не менее радостными Нийотой и Пашей. — Поднимайте нас на борт! — Есть, капитан! — радостно откликнулся мой главный инженер. Успев лишь помахать рукой на прощание моему тренеру, я уже в следующую секунду оказалась в родных стенах корабля, по которым за это время успела соскучиться, уже не чая их увидеть вновь. Не успел свет от транспортации стихнуть, как я погрузилась в круговорот лиц и звуков. Оказалось, что в транспортаторную пришло много народа, чтобы лично убедиться в нашей целостности и сохранности. Меня оглушило множеством звуков. Когда народ более-менее схлынул от нас, на меня навалилась вся та боль, что до этого момента сдерживалась Споком. Под её силой давления, я почувствовала, как подогнулись ноги, и я стала оседать на пол транспортаторной. Если бы меня одновременно не подхватили с двух сторон Паша и Нийота, я бы свалилась прямо на платформу. — Тащите её в лазарет! — перекрывая шум, рявкнул Боунс, который всё это время пытался к нам пробиться сквозь толпу. Я переглянулась с Нийотой и Пашей, а потом решительно им кивнула и хотела было шагнуть на лестницу, чтобы спуститься с платформы, как вдруг над всем этим шумом раздался чистый детский голос: — Джим! — я замерла, словно приросла к месту, не в силах сдвинуться дальше. Моё сердце пропустило удар, и я тут же стала глазами среди множества лиц искать одно конкретное, принадлежащее моему племяннику. — Джим! Пропустите меня! Джим! Питер, чья кудрявая макушка едва проглядывала сквозь толпу, целенаправленно двигался ко мне. Моё сердце едва не оборвалось, когда я заметила на дорогом лице дорожки слёз. Вслед за Питером пыталась пробиться Валери, но вот её толпа так легко не пропускала, как это было с маленьким ребёнком, который с лёгкостью лавировал среди моего экипажа. Наконец он оказался у подножия платформы. Переведя дыхание, он одним слитным движением оказался прямо передо мной. Мои коленки к этому моменту уже окончательно подогнулись, и я рухнула на пол платформы прямо перед плачущим ребёнком. Вся боль отступила, уступая место тревоги. — Джим! — вновь воскликнул Питер, жадно всматриваясь в моё лицо, а потом, всхлипнув, он кинулся прямо мне на шею, крепко стиснув меня в объятиях. Я успела лишь прижать хрупкое тело к себе, проигнорировав вспышку едва терпимой боли от нового движения. То, как доверчиво прижимался ко мне Питер, то, с каким отчаянием, он обнимал меня, стоило двух недель нашей холодной войны. — Джим, не оставляй меня! Джим! — Тише, тише, — попыталась я проговорить спокойно, перестав обращать внимание на всё остальное вокруг. Для меня сейчас на первом месте был только Питер, который так доверчиво льнул ко мне. Похоже, эти два дня, пока я была на чужой планете, он успел сильно испугаться, что может потерять меня. — Я не собираюсь оставлять тебя. Или ты испугался из-за миссии? Так я собиралась обязательно вернуться! — Не оставляй меня! — вновь повторил свою просьбу Питер, словно не слыша моих слов, а потом уткнулся своим лицом мне в плечо. — Ни за что на свете! — пылко пообещала ему я, крепче прижимая к себе. Моё сердце быстро билось в груди от волнения. Боль не давала до конца насладиться тем, что мой племянник, кажется, наконец принял меня. — Обещаешь? — робко спросил Питер, слегка отстранившись от меня, чтобы иметь возможность заглянуть мне в лицо. — Обещаю, — не смогла сдержать я улыбки. Он робко улыбнулся мне в ответ, а потом вновь тесно прижался ко мне. Моё сердце дрогнуло. — Устроили тут розовые сопли, — проворчал у нас над головами слишком знакомый голос. Похоже, Боунс всё же смог пробиться к нам сквозь толпу. Раздался писк трикодера. — У меня уже сахар на зубах скрипеть начинает. — Ой, не завидуй, — фыркнула я, потрепав засмущавшегося племянника по голове. Он робко взглянул на Боунса, который навис над нами аки коршун. — А кто тут говорит про зависть, — фыркнул он, а потом всадил мне в шею без предупреждения гипо. Питер охнул. На мой удивлённо-возмущённый взгляд, Боунс добродушно пояснил: — Это чтобы ты в обморок не упала по пути в медотсек. — А можно без этого? — беспомощно спросила я, чувствуя острое желание упасть в кровать и забыть всё как страшный сон. Потому как события последних двух дней не иначе чем кошмаром или бредом сумасшедшего, не назовёшь. — Нельзя, — злорадно улыбнулся Боунс, а потом одним рывком поднял меня с колен. — А можно с Джим? — робко спросил Питер, вцепившись в ткань моей порванной формёнки без шанса на то, что просто так её отпустит. Мой друг тоже заметил это, а также взгляд ребёнка. Закатив глаза и пробормотав тихо ругательство себе под нос, так, чтобы оно не достигло любопытного детского слуха, он выдавил из себя: — Можно. Иначе ведь ты не отстанешь! — и тут же был оглушён радостным детским восклицанием. — Смотри, чтобы я не пожалел о своём решении, парень! — Есть! — тут же вытянулся по струнке Питер, прямо встречая насмешливо-строгий взгляд моего друга. Оказалось, что за это время транспортаторная опустела. Похоже, Нийота вместе со Скотти смогли разогнать народ. Что ж, это было мне на руку. Паша, который всё это время простоял рядом с нами, остался сопроводить меня до медотсека, перехватив под руку. Я не стала возражать против его заботы. Учитывая, что сейчас меня могли увидеть только близкие, я могла позволить себе проявить слабость. Когда Паша довёл меня до обители Боунса, то, сгрузив на одну из био-кроватей, только после того, как убедился, что со мной всё в порядке, он ушёл отдыхать. Питер был пересажен на другую био-кровать, на которой мгновение позже уснул, опустошённый переживаниями последних дней, а я же с чистой совестью доверила всё остальное Боунсу, который вплотную принялся заниматься моим лечением, сопровождая обязательно любое действие своим ворчанием. Я смотрела на умиротворённое лицо Питера, едва ли вслушивалась в бубнёж друга, начинала успокаиваться. События последних дней, больше смахивающие на бред сумасшедшего, постепенно стали отпускать меня. Я мысленно коснулась уз, которые вновь были закрыты от меня со стороны Спока, и вздохнула — это было ожидаемо. Он и так сделал слишком много для меня за эти два дня, но особенно сегодня. Не контролируй он мою боль, кто знает, чем бы всё закончилось сегодня… Кстати, Спока не было даже в транспортаторной, когда мы туда переместились с планеты. Наверно, он сильно устал, ведь всё это время контролировал мою боль, а это не так-то просто. Но я и так была благодарна за всё, что он сделал. Взгляд вновь упал на умиротворённое лицо Питера. Оставалось надеяться, что он больше не будет закрываться от меня, и что наши отношения, наконец, улучшаться. Я не хотела, чтобы он пребывал в угнетённом состоянии постоянно, это было вредно в первую очередь для него самого. Почувствовав новый укол гипо, я повернула голову в сторону друга. — Вы заставили нас изрядно понервничать, — проворчал Боунс, поймав мой взгляд. — Я знаю, прости, — вздохнула я, ощущая, как слабость возвращается. — Мальчишка больше всех волновался, добился того, что его пустили на мостик. Удивительно, но хобгоблин оказался очень проницательным в общении с мальцом, он постоянно докладывал ему о любых новостях в ваших поисках, — хмыкнув, вдруг проговорил мой лучший друг, чем вызвал у меня ещё больше удивления. Я поверить не могла в то, что Спок помимо помощи мне, ещё занимался и Питером. Представив этих двоих месте, я не смогла сдержать улыбки, а также странного волнения. Мне хотелось лично понаблюдать за взаимодействиями ребёнка и вулканца. Мне казалось, что это волнительное и трогательное событие… — Я вколол тебе снотворное, — вдруг проговорил Боунс, вырывая меня из задумчивости. Я подняла взгляд на него, всматриваясь в его уставшие черты лица. По нему было видно, что последние два дня также не были для него простыми. Было ясно, что он сильно переживал о нас, пропавших без вести. — Набирайся сил. — Спасибо, — улыбнулась я, положив свою руку поверх его. — Это ты сейчас так говоришь, — хмыкнул Боунс, поймав мой взгляд. — Посмотрим, как ты запоёшь потом, ведь раньше трёх дней я тебя не выпущу! Последние слова прозвучали уж больно зловеще. Страшно ухмыльнувшись напоследок, он поднялся со своего места. Я хотела было возразить, но усталость взяла своё. Веки налились свинцом, и я провалилась в спасительный сон, кажется, напоследок услышав пожелание приятных снов явно в исполнении Боунса.