[Среда, 22.06]
Светловолосая девушка повела плечами и тряхнула головой, пытаясь избавиться от мерзкого ощущения: похоже, она всё-таки подхватила парочку клопов из квартиры клиента по делу на общественных началах, что подкинул ей Леон три дня назад. Глубоко вздохнув и опустив очки на глаза, она крепче зажала папку с документами под мышкой, поблагодарила продавца-индуса с сильным акцентом и взяла свой кофе и хот-дог. С нескрываемым наслаждением откусывая внушительный кусок булки, она перебежала дорогу в последние секунды перед тем, как светофор сменился на красный. Рядом завопили клаксоны, взревели моторы, и по асфальту зашуршали шины многочисленных машин, среди которых было несколько знаменитых на весь мир нью-йоркских такси.
Юрист-стажер Шерри Биркин обогнула здание Куинс-Плазы и села на автобус Q100. Через несколько остановок дребезжащая коробка доставит её до конечной «Остров Райкерс», где она передаст одному из старших юристов пакет необходимых для дела документов.
Она как раз устроилась на одном из сидений в конце салона, когда автобус слишком резко затормозил перед пешеходным переходом. Стоящая по соседству девушка ухватилась за поручень, чтобы не упасть, при этом рукав легкой кофты задрался и стал заметен цветочный узор из обвивающих руку крупных зеленых листьев и множества мелких белых цветов. Шерри кое-где приметила несколько крошечных ярко-красных ягод земляники, и с улыбкой взглянула на совсем ещё небольшой живот татуированной пассажирки.
Женщина с сидения напротив всё это время пыталась угомонить любопытного сына, слишком громко и назойливо интересующегося разрисованной девушкой. В этом не было ничего удивительного: в настоящее время все матери с детства учат сыновей стороной обходить девушек с растительными браслетами на запястьях. Для их же общего блага.
Шерри допила кофе и отвернулась, делая вид, что её чем-то невероятно заинтересовал унылый вид однотипных кирпичных домов в четыре и пять этажей, облепивших Двадцать первую улицу. До этого в городе неделю шли дожди, и сейчас теплая погода выманила на улицы дюжины детей, наслаждающихся началом каникул. На углу подростки забивали косяк, мимо пробежал пожилой мужчина в ярко-лимонной повязке на лбу, но в массе своей, по улицам сновали женщины с колясками и огромными пакетами из супермаркета, где дешевле отовариваться в утренние часы. У нескольких из них были такие же браслеты на запястьях.
Девушка вздохнула.
Эта татуировка была отнюдь не украшением, а отголоском слишком долго доминирующего патриархата, когда дочерей отдавали чужим мужчинам, а на девичьих запястьях ставили клейма принадлежности. Но жизнь всегда найдет выход, и со временем, когда традиции стали увядать, а женщины уравнялись в правах с мужчинами, появились первые Незакованные, Свободные от печати.
Однако прошлое, много веков правившее жизнями и судьбами людей, просто так не исчезло: девушек с незатейливыми растительными орнаментами по-прежнему было много. Они или рождались с меткой, или она проявлялась со временем, тогда, когда где-то в мире сделала свой первый вздох их вторая половина, выбранная высшей силой.
Каждая такая девочка молилась ночи напролет, чтобы никогда не встретить своего нареченного. Многим, к слову, удавалось прожить счастливую жизнь с любимыми сердцем мужчинами, и не столкнуться с горем, приносимым вечными оковами.
Сошедшая с автобуса Земляника как раз была одним из редчайших случаев, когда союз с выбранным браслетом мужчиной удавался, но в любом ином случае…
Блондинка прищурила глаза: солнце ударило по грязным окнам, когда они вылетели на мост Райкерс Айленд, перекинутый через Ист-Ривер и связывающий тюремный остров с большой землей. Как только, скрипнув тормозами, автобус распахнул свои двери на конечной станции, Шерри резво выскочила наружу, а через пять минут уже стояла перед контрольно-пропускным пунктом тюрьмы Райкерс.
Улыбчивый темнокожий мужчина проверил её документы и объяснил дорогу до кампуса, где находилась комната для коротких свиданий. Не было сомнений, что Харпер ещё там, хотя её командного голоса и не было слышно издалека. Пожалуй, встречи с заключенными в общих помещениях были единственным местом, где волевая адвокатесса говорила почти шепотом.
Она сразу нашла взглядом напряженную, видимо из-за совершенно безрезультатного разговора, спину коллеги. По левую руку от неё была свободная кабина, а в той, что справа, уже нервничал юрист, увещевающий клиента в том, что добиться пересмотра дела, особенно спустя столько времени, — это дело не пары дней. Шерри подошла ближе и готова была передать папку Хелене, как ей обожгло сначала правую руку, а потом, когда она бросилась на пол собирать разлетевшиеся документы, и левую.
— Боже, Биркин, у тебя руки из какого места растут? — с раздражением вырвав из рук блондинки необходимые бумаги, Хелена сразу же вернулась к клиенту. — Ты свободна. Подожди меня у выхода из кампуса.
Но девушка не слышала сказанного. Как завороженная она смотрела на полоску кожи, показавшуюся из-под манжеты рубашки. С самого рождения поверх голубых вен, просвечивавших сквозь бледную кожу, шел узор из зубчатых листьев шиповника. Несколько десятков аккуратных листочков почти полностью укрывали густо усыпанные тонкими шипами стебли, что трижды оборачивали каждое запястье. Теперь же показалось, что браслеты стали теснее, а под кожу одновременно загнали сотни крошечных игл.
— Ты меня слышала? Иди.
Заторможено кивнув, Шерри попятилась к двери, когда в соседней кабинке раздался грохот: заключенный со всей силы бросил трубку о пластиковую перегородку, отделявшую его от законного представителя. Служащего тюрьмы, подскочившего к двухметровому парню, он оттолкнул, не глядя. Пока тот приходил в себя и снимал резиновую дубинку с держателя на поясе, дебошир снова схватил трубку и выкрикнул ещё что-то. Но закончить гневную тираду не успел. Рассвирепев, охранник нанес несколько ударов дубинкой по почкам и спине арестанта, заломил руки за спину и, уткнув носом в ту самую перегородку, надел наручники. В следующую секунду тюремщик увел огрызающегося парня, подпихивая дубинкой под ребра.
Кажется, до того, как его втолкнули в другое помещение, он скользнул по ней равнодушным взглядом, иначе отчего по её спине пробежал холодок? Или это из-за шрама, что рассекал его левую щеку? Она читала о подобном когда-то очень давно: «Мужчина не чувствует привязанную к нему девушку и сам никогда не узнает о её существовании, но Закованная при первом взгляде поймет, кто для неё теперь есть и Солнце, и Воздух, и Жизнь, и будет связана с ним до последнего вздоха».
Выбежав в коридор, Шерри прижалась к холодной стене напротив плаката с правилами поведения в комнате для краткосрочных свиданий.
…В любом ином случае, если Закованная оказывалась на расстоянии нескольких шагов от своей судьбы, браслет оживал и замыкался на этом Мужчине, и, не зависимо от собственного желания, девушка становилась прикованной к нему до конца жизни. Своей или его.
Дело в том, что для любого, казалось бы, самого невинного растения — будь то полевой цветок, куст или дерево, Мужчина становился источником жизни. По этой причине, если он вдруг исчезал на слишком длительное время или умирал, то клеймо начинало питаться и жить за счет своей хозяйки, пока бедняжка не сгорала от истощения и тенью не покидала этот мир. У Мужчины так же было право отказаться от отношений, ведь он не закован, а потому ничем никому не обязан. Стоит ли говорить, что в этом случае финал для девушки был также печален?
Она несколько раз глубоко и шумно втянула воздух через нос. Видимо, на ней совершенно не было лица, потому что вышедший следом мужчина средних лет всерьез испугался.
— У вас всё в порядке? Мне позвать помощь?
— Нет… Нет, не нужно. Спасибо. Все хорошо.
— Уверены?
Девушка опять кивнула, показывая всем своим видом, что никакого другого ответа он не добьется и, когда мужчина, промедлив ещё немного, направился к выходу, она вдруг встрепенулась и бросилась следом.
— Подождите минуточку! Стойте! — она нагнала его уже на крыльце. — Я понимаю, что это нарушает профессиональную этику, но мне очень нужно знать имя вашего клиента.
Со слишком явно читающейся в его глазах жалостью он взглянул на девушку и покачал головой.
— Нет, это уже не имеет значения. Немногим ранее, мистер Мюллер отстранил меня от исполнения прямых обязанностей. Я более не его адвокат. Вы были свидетельницей этой нелицеприятной сцены.
— Значит — мистер Мюллер?
— Верно, Джейк Мюллер. А теперь прошу меня извинить.
Мужчина спустился со ступеней и, шурша щебнем под ногами, направился к КПП.
— Это не дело, а цирк какой-то, — одной рукой прикрывая глаза от яркого солнца, другой Хелена расстегнула костюмный жилет. — Ты идешь, или видами здешними решила полюбоваться?
— Куда? — Только сейчас ей удалось вырваться из спутанного клубка мыслей и встретиться глазами с женщиной.
— Не спи, у тебя сегодня жилищный суд. Пойдем, отвезу тебя в город. Давай, пошевеливайся.
Ускорившись, Шерри посеменила следом, стараясь не упасть с невысоких каблуков и одновременно набирая сообщение подруге из департамента полиции Нью-Йорка. Кто, как не Клэр, поможет ей хоть что-то узнать о том парне.
***
Как оказалась в одном из залов Здание суда США им. Тергуда Маршалла, Шерри помнила очень смутно, и осознание того, что она совершенно не может сосредоточиться на деле, никоим образом не помогало взять себя в руки. Кроме того, запястья горели от зуда, и приходилось совсем по-детски удерживать манжеты кончиками пальцев или вертеть в руках карандаш.
— Мисс?
«Чёрт, я снова выпала!»
— Да, всё в порядке. Жилищный суд. Я уже выступала здесь. Однажды.
Сидящий рядом парень с недоверием покосился на своего адвоката. До этого момента девушка, присланная юридической компанией, не вызывала у него ни малейшего повода для волнений. Но когда за соседним столом развалился домовладелец Блюмер, а по правую руку от него сел самодовольно ухмыляющийся тип в выглаженном костюме — Фрэнк Глоусберри, — Ларри тяжело вздохнул и напряженно потер ладонями лицо.
Его проблемы с квартирой начались уже давно: то в минус три по Цельсию отключили отопление, то случилась утечка газа, и ему самому пришлось провести все необходимые ремонтные работы, а сейчас квартира буквально кишела клопами. Естественно, на борьбу за выживание в таких условиях Ларри потратил все свои сбережения, а сейчас начиналось слушание о его выселении за неуплату аренды.
— Дело о долге за арендную плату в размере четырех тысяч долларов, — судья не отрывала глаз от бумаг по делу, лежащих перед ней.
— Да, ваша честь, — отчеканил представитель оппонента.
— Почему он не заплатил, адвокат?
— Клопы, ваша честь, — Биркин вскочила с места и открыла лежащую перед ней папку. — У меня есть квитанции, подтверждающие финансовые затраты моего клиента на избавление от них. И эти траты значительно превышают озвученную сумму.
— Жилищный отдел заверил наличие клопов?
Организовать проверку квартиры Ларри жилищным отделом было самой первой задачей девушки, и она некоторое время будет гордиться тем, как заткнула за пояс неотступно следующую бюрократическим правилам сотрудницу и избежала двухнедельного ожидания специалиста.
— Да, ваша честь, заверил.
— Хорошо, тогда здесь обоюдное снижение выплат.
Воспрянув духом и на некоторое время забыв о произошедшем сегодня в тюрьме, Шерри передала все имеющиеся документы судье, как услышала за спиной голос Фрэнка.
— Ваша честь, это слушание по выселению из квартиры. Рассматривается вопрос не условий проживания, а заплачена ли аренда.
— В городском жилищном кодексе указано, что арендная плата может не выплачиваться, если условия проживания нарушаются.
— В таком случае, мы просим представить чеки, что клиент мисс Биркин разместил необходимую сумму на условном депонировании.
Довольная своим предыдущим ответом, на этот раз девушка растерялась.
— Чеки, — елейно повторил Глоусберри, глядя в вопросительно распахнутые голубые глаза девушки. — С подтверждением суммы на депонировании. До окончания слушания дела, об обоюдном снижении выплат.
— Но… это не по кодексу.
— Это общепринятая практика...
— И поэтому обязательная в этом зале, — закончила за Фрэнка судья.
— Но у меня не осталось денег! — Ларри, всё это время наблюдавший за происходящим с нескрываемым ужасом на лице, всплеснул руками.
— Ваша честь…
— Выселение оставлено в силе.
Стук судейского молотка взмыл к сводам зала и возвестил окончание заседания.
***
Даже поздней ночью широкие коридоры юридической компании «Редфилд Ло» не были погружены в темноту. Почти в каждом помещении на столах и в углах горели по несколько ламп. Их приглушенный плотными абажурами свет не мог соперничать с сиянием ни на секунду не засыпающего Нью-Йорка. Яркие, режущие глаз, мерцающие, похожие на живое пламя огни взбирались по неприступным стенам из холодного стекла в желании вырваться из плена загруженных машинами гудящих улиц. Каждую ночь они стремились навстречу рассыпанным по небу звездам, и оседали на многочисленных этажах высотных зданий.
Томас — местный уборщик, — уже спрятал инвентарь и молча покинул офис, оставляя нескольких засидевшихся до ночи сотрудников: кто-то напряженно всматривался в монитор, то и дело потирая уставшие глаза, кто-то доедал лапшу и листал очередной том юридической практики или дремал в комнате отдыха. Тишину и мерное гудение электроники нарушал лишь шепот недавно принятого на работу стажера — он в очередной раз перечитывал документы и выписки, подготовленные к послеобеденному суду.
Вернувшись с заседания и получив от Хелены взбучку, Шерри провела оставшиеся часы за компьютером в своей ячейке, огороженной невысокой перегородкой. Она изучала те крупицы информации, что Клэр удалось найти за столь короткое время: приводы по малолетству, мелкое хулиганство, условный срок и исправительные работы. Довольно типичный набор, но в тюрьме Райкерс не сидят из-за краж в круглосуточных киосках. Полного протокола заседания, списка улик и показаний свидетелей ещё не было, поэтому, сцепив пальцы на лбу, она раз за разом перечитывала лишь выдержку из приговора, вынесенного два с половиной года назад.
«Признать Джейка Мюллера виновным в совершении преступлений и назначить ему наказание в виде лишения свободы: — разбой, с применением предметов, используемых в качестве оружия, с причинением тяжкого вреда здоровью потерпевшей, сроком на восемь лет; — убийство, совершенное из корыстных побуждений, сопряженное с разбоем, сроком на двенадцать лет».
Шипы вдруг сильнее впились в кожу. Шерри обдало жаром, грудь как будто стянули тугие молодые ветви, не позволяя дышать — она на всю жизнь повязана с убийцей. И ближайшие восемнадцать лет, чтобы просто дышать, ей придется ходить на свидания в тюрьму. Конечно, в случае, если этот Джейк согласится, ведь закон не предусматривает наказание за смерть Закованной.
Возможно, это была лишь игра воображения, но девушка была уверена, что ранее всегда тонкие линии, которыми были выведены листья шиповника, вдруг стали толще, объемнее и, вместе с ними, неясный страх трансформировался в вязкий ужас, засевший под ребрами. Она почувствовала, как к горлу подкатила тошнота.
Погруженные в работу коллеги не обратили внимания на частый стук каблуков в дальнем коридоре, ведущем к темным дверям в женскую уборную.
Как только она упала на пол рядом с унитазом, больно ударившись коленями о мраморный пол, скудный завтрак с болезненным спазмом покинул желудок, обжигая гортань горечью. Шерри крепко зажмурилась.
— Почему… — Утерев губы и смахнув покатившиеся по щекам слезы, она сжала в руке небольшой овальный медальон, что висел на груди. — Мама, почему именно сейчас? Меня вообще не должно было там быть…
Ритм жизни, ставшей одним большим испытанием после смерти родителей, только начал успокаиваться. Она закончила престижнейший университет, несколько месяцев как устроилась на работу, о которой можно было только мечтать, отношения с Пирсом, наконец-то, сдвинулись с мертвой точки и… Одна нелепая встреча перевернула всё с ног на голову.
Безусловно, кто-то из подобных насильственных союзов взращивал истинную привязанность, другие же оставались из чувства ответственности за чужую жизнь или из жалости. Но, как и любые отношения, это был лотерейный билет. Разве что выбор призов для девушек предлагался не слишком-то широкий.
Цепляясь за стены кабинки, девушка поднялась, и на ставших вдруг ватными ногах вышла к ярко освещенному зеркалу, растянувшемуся во всю стену. Устало стащив с себя приталенный серо-коричневый пиджак, Шерри бросила его в одну из раковин. Дрожащими пальцами расстегнула верхние пуговицы рубашки и до упора открыла холодный кран. Зачерпывая воду горстями, она умыла лицо и грудь, которая судорожно вздымалась в попытке вдохнуть больше воздуха. Поспешно, а от того неаккуратно закатав манжеты рубашки, она сунула под струю руки — так, чтобы освежить их до локтей. И только после того, как приступ паники наконец отступил, Шерри подняла лицо и взглянула из-под мокрых прядей на свое бледное отражение.
Ссутулившись, она крепко прижала ладони к фарфоровой поверхности раковины, о которую ударялся холодный поток воды, и, обегая девичьи пальцы, бесследно исчезал под крышкой слива.
— Я должна с ним встретиться.
Вытатуированные на её запястьях браслеты жгли кожу каленым железом, а шипы, до этого дня бывшие молчаливым украшением, больно царапали кожу, — просыпающийся знак теперь никогда не даст ей забыть, что на нежной коже стоит страшное клеймо принадлежности.
