In other worlds

Хакс лениво затягивался, расположившись на своей стороне широкой постели. Думать было лень, идти в душ — тоже. Рядом недовольно завозился и фыркнул Рен — он не любил табачный дым, хотя никогда не отказывался пару раз затянуться, деля на двоих одну сигарету. Вот и сейчас — ловко умыкнул из рук и затянулся, поглядывая на Хакса оценивающе. Мазнул взглядом по следам укусов и свежим засосам, особое внимание уделил припухшим губам и стройным бедрам, деликатно поправил простынку, прикрывающую собственное хозяйство. Из всех вредных привычек Хакса Рен, безусловно, был самой вредной и самой опасной для жизни. А еще — самой непостоянной. Кайло снова затянулся и затушил окурок о собственную руку, после чего небрежно отбросил его на пол и полез целоваться, делясь горечью табачного дыма и солоноватой медью крови из лопнувшей губы. Застонал, прижался всем телом, едва ли не заурчал после особенно болезненного укуса и со вздохом сожаления оторвался, слизывая кровь с неприлично ярких губ. Собственно, тягу к мазохизму Рен отрицал, однако его стараниями в прикроватной тумбочке всегда была аптечка. Впрочем, не только она, но и набор хирургических ножей, ну и, конечно, смазка. — Повторим? — Кайло с долей любопытства коснулся пальцами наливающегося чернотой синяка, одного из целой россыпи на его бедрах. — Я бы мог оставить тебе такие же. Предложение, конечно, было заманчивым. — Ты одна большая проблема. Рен только громко фыркнул и театральным жестом отдернул простыню, показывая, насколько большая — он уже был изрядно возбужден. Сам Хакс, впрочем, тоже был заинтересован в продолжении. — Убить тебя было бы легче, чем терпеть. — Но ты не ищешь легких путей, да? — Именно. Из всех вредных привычек Хакса Рен, безусловно, был самой приятной и самой безумной.