In other worlds

— Ты подставился, — шипит Хакс на ухо Рену, будто из ниоткуда возникая у него за спиной. Едва не прижимается, приставляя к шее нож. Рен вздрагивает и напрягается, но ничего не предпринимает. Хакс не обольщается: он застиг Кайло врасплох, — тот его просто не почуял — но не напугал. Его это, по правде говоря, немного бесит. И показное бесстрашие Рена, и это его почти доверие — слегка откинуть голову на плечо Хаксу, не опасаясь подставлять горло. Непозволительное безумство. В частности, для таких, как они — убийц и воров, что с радостью воткнут в спину друг другу не один десяток ножей, несмотря на то, что вот уже несколько лет работают в паре. Вернее, как раз из-за этого. — Не ожидал, что ты зайдешь в гости. — Рен не пытается отстраниться, только едва слышно охает, когда Хакс задирает свободной рукой водолазку на нем и касается пальцами пострадавшего бока. Кожа перчаток ощущается крайне неприятно. — Беспокоился? — Хотелось бы, чтобы это прозвучало ехидно, но получается только рассерженное шипение. Хакс почти нежно поглаживает и надавливает, исследуя на предмет повреждений живот и ребра, убирает нож быстрым, почти неразличимым движением. Рен знает: тот прячется в рукаве и может вернуться в руку за считанные секунды. Уха касаются губы, от злого шепота и горячего дыхания Кайло пробирает невольная дрожь, прокатывается жаркой волной вдоль позвоночника. — Собирался добить, — шепчет Хакс и разворачивает Рена лицом к себе. Тот с удовольствием отмечает, что Хакс действительно злится. Восхитительно. Впрочем, это знание не мешает понимать, что Хакс сейчас сильнее. — Я хочу услышать объяснения. — Хакс надавливает пальцами на наливающуюся чернотой кожу и демонстрирует оставшиеся на коже перчаток капли крови. — И ты мне их дашь. Скрутить талантливого телекенетика — та еще задача. Обычно. Рен же слишком вымотан, чтобы оказать достойное сопротивление. Почти вычерпал себя до дна, мерзавец. Хакс испытывает необъяснимое раздражение чужой слабостью, неудовольствие от того, что сейчас напарник настолько уязвим, что действительно проигрывает. Не поддается. И еще одна маленькая деталь. Рен умудрился подставиться, прикрывая его, Хакса, отход. Заигрался, увлекся, как всегда, за что и поплатился. Во время совместной операции. А теперь еще и щерится, сученыш, довольно. Словно так и надо. — А если я скажу, что мне просто захотелось? — Рен ухмыляется. — То что? Стаскивает остатки водолазки — все равно безнадежно испорчена — и швыряет на пол, где уже валяются лохмотья, тоже бывшие раньше одеждой. Хакс Рена не раз видел голым, так что ничего нового не узнает, а провокация... Они и так всегда хотят прикончить друг друга, когда не трахаются. — Убьешь меня? Да ладно, Хакс, тебе же будет без меня скучно. И одиноко, признай... Встречаться спиной со стеной — больно. Хакс умудряется нависать над ним, несмотря на разницу в росте, и крепко сжимать рукой шею. Раньше бы Рен оттолкнул его телекинетическим импульсом, теперь — сжимает чужое запястье так, что трещат кости. Хакс не отпускает его, но слегка ослабляет хватку. Совсем на чуть-чуть, так, чтобы не придушить в самом деле. В другой его руке снова появляется нож, и прикосновение холодного лезвия почти невыносимо. Их любимая игра. И кто бы ни вел, оба они, бесспорно, любят это чувство опасности, предвкушение боли и крови — одинаково. Из неглубокой ссадины на боку до сих пор идет кровь, и ее они тоже чуют оба. — Убить тебя сейчас было бы слишком легко, — сообщает Хакс. — И я люблю только те раны, что оставляю сам. Бок Кайло обжигает едва ощутимой болью — Хакс ненавидит лечить. Ощущение жара ползет одновременно вверх и вниз, и Рен чувствует болезненное возбуждение. Соприкосновение с чужой силой вызывает легкую эйфорию, и отголоски этой же силы Кайло ощущает, когда Хакс его целует. Властно и жестко. Отбирая дыхание, а с ним и крохи воздуха, что еще оставались в легких. Перед глазами у Рена плывет, и ему не хватает лишь немного, чтобы кончить, но Хакс вовсе не собирается ему с этим помогать. — Запомни: ты не супермен, чтобы так по-идиотски рисковать собой. — Выдыхает Хакс Рену в губы, продолжая сжимать рукой его шею. — Но если уж тебе так хочется поиграть в него, то уясни накрепко. Я единственный, кто может тебя убить, единственный, кто может быть твоей слабостью. Твой криптонит. Осторожнее с этим, Рен. Хватка на шее слабеет, позволяя наконец-то нормально дышать. Хакс предпочитает уйти не прощаясь, не притронувшись даже, так и оставляя со стояком в штанах, просто растворяется в ближайшей тени. Кайло подпирает стену, с некоторым трудом возвращаясь к действительности, и несмотря ни на что чувствует себя довольным как никогда. Раскрутить Хакса на насколько впечатляющую демонстрацию не просто эмоций даже — привязанности — не удается почти никогда. Это опьяняет. Еще немного, и удастся вытрясти из него что-то более похожее на слова о любви. Даже если ради это придется еще пару раз подставиться. И сыграть-таки в супермена. Кто бы мог предположить, что Хакса так заводят ролевые игры? Рука сама тянется к шее, оглаживает носящую призрачный отпечаток чужого тепла кожу, спускается к подлатанному боку, ласкает и его, с силой вдавливая подушечки пальцев в место недавней раны, и наконец устремляется в штаны. Некоторые проблемы стоит решить прямо сейчас.