Пойманные мгновения.

Как только тема пастора в разговоре была исчерпана, а поинтересовавшийся осведомлённостью Гиммлера Штирлиц мягко получил по любопытному носу, Шелленберга потянуло на романтику. - Если всё будет хорошо, вы сможете поехать в горы дней на пять, - пообещал он, - там прекрасные катанья, снег голубой, загар коричневый. Боже, какая прелесть! Как о многом мы забыли во время войны. Шеф наверняка сам был бы непрочь послать дела к чёртовой бабушке и отправиться покорять швейцарские лыжные трассы. - Прежде всего, мы забыли самих себя, - решил поддержать тон беседы Штирлиц, - как пальто в гардеробе после крепкой попойки на Пасху. - Да, как пальто в гардеробе, - задумчиво повторил Шелленберг. - Стихи давно перестали писать? - И не начинал вовсе. - Маленькая ложь рождает большое недоверие, Штирлиц, - осуждающе промурчал шеф, мимолётно улыбнувшись. - Могу поклясться. Всё писал, кроме стихов. - Почему? - У меня идиосинкразия к рифме, — извернулся находчивый штандартенфюрер. Шелленберг рассмеялся и, одарив подчинённого за удачную шутку дружественным хлопком по плечу, спровадил за дверь. Оставшись в одиночестве, Вальтер враз посерьёзнел и призадумался. - Идиосинкразия у него, ага, - пробормотал он. Вернувшись за свой рабочий стол, шеф разведки пристально изучил корешки книг, выстроившиеся на полках в шкафу по соседству. - Да, - снова уронил он, - это же надо выдумать, идиосинкразия. Рука его сама потянулась к телефонному аппарату. - Дитрих, - выдохнул он в трубку и тут же чертыхнулся. Да, он же его того, в смысле нет больше этого, c веснушками. - Напомни, как тебя зовут. Да. Принеси мне медицинский словарь. Самый полный. Мне нужен том c «И». Шеф германской разведки должен знать всё, если он чего-то не знает, то об этом никто не должен знать.