Драконоборцы

В этой стране у меня девять имен, по одному на каждый город, и ни одно не является настоящим. Сегодня я Дилами, героиня всех беглых данмеров, живущих в трущобах холодного нордского царства. Ворующая и убивающая героиня, надо сказать. Или не надо. Ведь пока я Дилами, я просто эльфийка в длинном платье, которая приносит в «Новый Гнисис» заработанные деньги. Пока я сижу в теплой таверне «Очаг и свеча», хорошо провожу время с хозяйкой Эльдой, оставляю септимы, жую мясо, выпиваю, рассказываю небылицы, которые были на самом деле, но не со мной, а с Данмером-без-имени. Это тоже я, но ей необязательно знать. Вдруг она наклоняется ко мне, подзывая жестом. Я наклоняюсь тоже. Непонятно зачем, ведь единственные два гостя сидят наверху, а больше никого и нет. Со всей серьезностью, она вещает мне об ужасе, нависшем над городом, а если конкретнее, о парнишке, который уже довольно давно безуспешно призывает Темное Братство. Я думаю о том, что когда сброшу имя, то обязательно к нему загляну, но сейчас я прикрываю рот ладонью, выражая изумление и легкий испуг. Ну надо же, какие ужасы творятся в мирных поселениях! Выходя из таверны, я заглядываю в данмерский клуб, где мне все рады. Все же, они милые ребята. Поднимаюсь наверх, спешу, ведь ночь уже началась, а мои вещи, припрятанные в сундуке, сами на меня не налезут. Я почти закончила заплетать боевую косу, когда Амбарис (это хозяин клуба) поднялся тоже и подарил мне сверток. Сородич выражал от имени всей общины беспокойство, что снаряжение мое едва дышит, и что хотя бы клинок мне нужен получше. Я разворачиваю сверток и едва не плачу. Вру, я не собиралась плакать, но была очень тронута. Замечательный кинжал, из стекла, добытого еще на Красной горе, как пояснил трактирщик. Очень острый, очень прочный, очень кстати. Я благодарю с поклоном, мне не жалко, жалко только, что чтобы меня обезопасить, этот сородич отдал клинок своего отца. Выбираюсь через дырку в стене, крадучись скольжу по крышам словно тень. В кожаной броне это делать так просто. Нахожу дом Авентуса Аретино, того самого парнишки, прислушиваюсь, едва-едва разбираю очень и очень слабый голос. Боюсь, что не успела и что мальчик уже при смерти. Пытаюсь найти окно, чтобы войти, но они слишком маленькие и зарешеченные для меня. Оглядываюсь, что нет стражи, соскальзываю вниз, ныряю под арку, быстро вскрываю замок входной двери и бесшумно проникаю внутрь. - Грелод, старая ведьма! Ты получишь по заслугам. Темное братство об этом позаботится… Замечательное начало. Голос слабый, изможденный. В доме повис запах тухлятины. Я поднимаюсь выше по лестнице, всюду бардак, темно, свет льется из комнаты справа. Я крадусь, по пути нахожу письмо управителя о том, что дом парень получит, когда вырастет. Печально. Начинаю слышать монотонные шмякающие постукивания. Заглядываю в комнату. Все как положено. И жутко. Мальчишка сидит в кольце 12-ти свечей, в центре кольца лежит скелет, возле скелета тухлое и исколотое мясо и такое же сердце. Страшно представить, где только взял. Рядом лежит «Поцелуй, милосердная матушка» и цветок паслена. Парень едва держится, опирается на одну руку в пол, второй тыкает несчастную тушку, слабым голосом шепчет, что устал, потом вдруг всхлипывает: - Прошу тебя… Сколько мне еще вызывать? Я все молюсь, Мать Ночи. Почему же ты хранишь молчание? Я вздыхаю и тихо подхожу к нему. Уже не прячусь, в доме все равно никого. Он поднимает голову, я вижу впалые щеки и бессонные синяки. И тут же он оживляется, улыбается, не веря своим глазам, которые были мутными всего пару секунд назад, а теперь блестят. - С тобой все в порядке? - спешу спросить я и уже хочу накормить его хоть чем-нибудь и проветрить дом. Материнский инстинкт, что ли? - Получилось! Я знал, что вы придете, я знал! Я творил Черное Таинство снова и снова. С телом и … со всем остальным. И вы пришли! Ассасины из Темного Братства! - Я молчу. Впервые вижу такую радость убийце, но дети есть дети. Он продолжает, - Моя мама, она… она умерла. Я .. Я теперь совсем один. И они отправили меня в этот ужасный приют в Рифтене. Благородный. Начальница там – злая, жестокая женщина. Ее зовут Грелод Добрая. Но она совсем не добрая. Она ужасная. Со всеми нами. Тогда я убежал, и пришел домой. Я сотворил Черное Таинство. И вы пришли! И вы убьете Грелод Добрую! Больше тут делать нечего, про эту заразу я уже слышала, от нее и правда все хотят наложить на себя руки. Я молча разворачиваюсь и иду на выход, слыша вслед, что он скучает по своим друзьям из приюта. Ну что ж, я не поклоняюсь Ситису, но раз эти черные ребята медлят, не вижу ничего плохого, чтобы порадовать мальца. До Рифтена, благо, не так уж и долго. Можно пешком, можно повозкой, можно стать вервольфом и добежать. Что я и делаю, ведь так быстрее и очень бодрит. Правда, ночь обогнать не успеваю, бандиты по дороге упорно лезут в драку. Может, они мечтали, чтобы их кто-нибудь съел? День провожу в городе, где я уже не Дилами, а Алери, которая ходит в храм и слушает проповеди Мары. Вечером проникаю в приют, через главный вход, все равно никто не видит. Старуха Грелод укладывает детей спать со словами: - Чтобы я больше не слышала про усыновление! Никого из вас, оборванцев, отсюда не заберут. Никогда! Никому вы не нужны, никто вас не захочет! Н-да уж, даже Мать Ночи, наверное, со своими приветливей, чем эта Добрая. Пока она болтала что-то еще, такое же очаровательно теплое и напутствующее, заклинание невидимости плащом ложилось на плечи, скрывая меня под унылое детское «Мы тебя любим, Грелод, спасибо за доброту». Я сдерживаю приступ, то ли рвоты, то ли смеха, еще не решила. Нужно держать стиль, сейчас я – ассасин Братства и сделаю работу как следует. Выжидаю еще полчаса, все улеглись спать. Вторая нянька тоже, ее зовут Констанция и она кажется мне вменяемой. Зловеще скольжу в комнату надсмотрщицы, бесшумно открываю дверь, также бесшумно приближаюсь, всаживаю нож ей в глотку. Четко сработано, все как по маслу. Было бы. Если бы не голосок не спавшего еще мальчика: - Ого! Они убили Грелод! Ха-ха-ха-ха-ха! А после понеслось: - Грелод убили! - Ура! Грелод Добрая наконец-то померла! Мы спасены! - Грелод сдохла! Ее убил Авентус! Ха-ха-ха-ха-ха! Меня как ледяной водой облило. Какой позор! Дети прыгают вокруг меня и радуются как умалишенные смерти старухи, вторая няня в исступлении носится по приюту, крича, чтобы ее не убивали. Если какой-нибудь стражник решит заглянуть и узнать, что тут за балаган, они все с радостью укажут на «героиню». Накладываю заклятие снова, исчезаю из виду, дети продолжают прыгать вокруг трупа, Констанция в истерике, я покидаю приют через боковую дверь, перелажу через забор и спешу прочь из Рифтена, пока меня еще кто-нибудь не успел «похвалить». К Авентусу захожу уже днем, надеясь, что парень хотя бы поел. Тот, все такой же бледный, но уже более живой, сразу берет быка за рога: - Ну? Грелод Добрая. Она… ну… - Грелод Добрая мертва - Ага! Я знал, что вы справитесь! Я так и знал! Я знал, что Темное Братство меня спасет! - Ничего себе спасение. Мальчик протягивает огромное блюдо. Кажется, действительно дорогое, хотя мне плевать на стоимость. Хорошо будет смотреться у Амбариса, сможет подавать на нем напитки, или, может быть, спрячет как всегда до лучших времен. - Вот, как я и обещал. Ты ее сможешь дорого продать. И спасибо. Спасибо еще раз. - Я молча киваю и ухожу. Думаю Констанция, хоть и истеричка, но за детьми хорошо приглядит. Может, усыновлю Аретино на старости лет, если он не умрет. Люди так мало живут. Несколько дней пропадала в «Гнисисе». Весть о смерти карги добралась и досюда, дав людям новую пищу для обсуждений. А еще повод для хозяина таверны бросать на меня косые взгляды. Я стойко не реагировала. Ну, до тех пор, пока не заявился гонец и не протянул мне послание. Я с удивлением открыла, увидев на пергаменте только черную руку и зловещее «Мы знаем». - Мы знаем, – передразниваю я, кривляя лицо, комкаю записку и бросаю ее в огонь. Я тоже знаю, что работаете вы как-то не очень, чуть ребенка к умершей матери не отправили. - От кого это? - Не знаю, чушь какая-то, – ответила я, допивая свою бесплатную выпивку. Той же ночью я проснулась от холода и того, что постель резко стала твердой. И каково было мое удивление, что я в одном исподнем лежу в какой-то грязной лачуге. Это было понятно по запаху. Медленно открыв глаза, я огляделась. Три человека у дальней стены комнаты, один сидит в свете свечей наверху и болтает ногой. Голова трещит, перед глазами все плывет. Ясно, семья пришла. Я сажусь. Горло требует, чтобы его промочили. - Как спалось? - Женский голос, нордка, кажется. Я мямлю монотонно, слышу себя пьяным эхом. Нет, она меня нисколько не пугает своей напускной загадочностью, от этого и хмель отравы не спешит уходить. - Где я, кто ты? - Какая разница? Тебе тепло, сухо … и ты живешь. Чего никак нельзя сказать про старуху Грелод, верно? Всему Скайриму уже известно, старуху прикончили в собственном приюте. Не пойми меня превратно. Я не критикую. Убийство вышло что надо. (Неправда) Да и старуха сама напросилась. Сиротки тебе теперь по гроб жизни обязаны. (А вот это правда) Но тут есть небольшая … проблемка. – Я складываю ноги в калач, упираю локоть в колено, ладонью подпираю голову. Молча и вопросительно смотрю на нее. Голова все еще трещит. – Понимаешь, этот мальчишка, Аретино, искал Темное Братство. – Я все еще смотрю на нее, понимаю, к чему она клонит. Она меня все еще не пугает и я, даже, начинаю засыпать обратно. – Обрати внимание на моих гостей. Я их «набрала» из … Впрочем, неважно. Видишь ли, на одного из них заключен контракт, и этот человек не может уйти отсюда живым. Но на кого? Давай, попробуй угадать. Сделай выбор. Убей. Я хочу просто наблюдать и восхищаться. Я лениво поворачиваю разваливающуюся на куски голову, замечаю мешки на головах. Как оригинально. Они молчат, я тоже. Мужчина похож на наемника, женщина на обычную крестьянку, каджит на скользкого типа. Но это все меня ни капли не волнует, потому что эта ненормальная опоила меня какой-то дрянью, вытащила из постели почти нагишом, положила на холодный, запачканный чужой кровью пол, и единственное, чего мне сейчас хочется, это спалить к даэдра всю ее хижину, вместе с ней самой. Но я тоже в хижине, это немного остужает мой пыл. Вру, не остужает. Не отрывая задницы с места, я просто накапливаю огненную энергию и ПУФ, вся героическая тройка смертников дарит жадным рыжим язычкам свою мертвую плоть и начинает щедро источать зловоние. Я хочу выйти, начинает мутить, то ли от запаха, то ли от перебора суджаммы. Нордка что-то болтает о том, что мой выбор интересен, хотя, на мой взгляд, я не сделала ничего удивительного. Я поднимаюсь, протягиваю ей руку за ключом, она продолжает болтать, к сожалению, все еще языком, а не только ногой. - Разумеется, твой долг погашен сторицей. Вот ключ. Но зачем останавливаться на этом? Я предлагаю перевести наши отношения на следующий уровень. Я хочу официально пригласить тебя в свою семью. – Она объясняет, как их найти, какой пароль сказать двери. Темная дверь с паролем «Тишина, брат мой». Явно не она придумала. А как одухотворяет. Я вываливаюсь на улицу, мне становится лучше, встающее солнце ободряюще и освежающе светит в глаза. А, нет, я же просто превращаюсь. Мне наплевать, увидит ли это нордка, я понятия не имею, где я, а в «Новый Гнисис» надо вернуться скорей, иначе начнут панику. Утренний ветер быстро вышвыривает туман из моей головы, и я уже несусь, напав на след, обратно в Виндхельм, собирать вещички и отправляться в новый дом.

***

- О-у-у, какая история! У тебя дар рассказывать сказки, Слышащая! Цицерон лежал в кровати, натянув одеяло на нос, словно ребенок. Рядом, сложив ногу на ногу, сидела данмерка. В семье ее прозвали Тихоней, дав ей 10-е имя. Слышащая приложила ладонь к горлу, немного откашлялась. Так долго она давно уже не говорила. Возможно, никогда еще не говорила. Цицерон же выглядел воодушевленным. - Расскажи мне потом еще о своих приключениях, особенно о тех, где ты вырезаешь кучу народа! – Она согласно кивает, снимает перчатку, проводит пепельной рукой по рыжим волосам шута и чуть вжимает голову в подушку, как бы говоря, что ему пора спать. Когда он засыпает, она встает и направляется к Матери Ночи, за новым контрактом, новой историей и новой душой.