Пробуждение
1 августа 2016 г. в 08:46
Проснулся я от чувства падения с большой высоты. Удар выбил воздух из легких. Я резко поднялся, вдыхая живительный кислород. Я умер? И едва эта мысль сформировалась в моей голове, как я схватился за разорванное горло. Кожа под пальцами оказалась целой и невредимой.
Мозг отказывался объяснять происходящее. Только что я умирал, выпотрошенный мутантом, а в другой миг оказался в своей комнате. Тело, в отличие от разума, реагировало нормально. Поднявшись на ноги, я подошел к окну. Распахнув тяжелые занавески, я впустил свет в окружающую меня темноту. Глаза привыкли к яркому солнцу, и все происходящее начало вырисовываться сначала мутными образами, а затем и достаточно четкими силуэтами.
«Этого не может быть!» — хотелось заорать во весь голос.
Я закрыл глаза в надежде, что все исчезнет, как сон, и ситуация разъяснится. Но сколько бы раз я ни открывал и ни закрывал глаза, картина оставалась та же. Город, разрушенный до основания, стоял нетронутым, и первые лучи солнца отражались в грязных стеклах целых домов.
— Противоестественно, — прошептал я.
Прислонившись лбом к прохладному стеклу, я попытался привести в порядок чувства. Ни мысли, ни слова ни в коей степени не передавали всего того, что было на сердце.
На стене висел календарь. Май две тысячи двадцать пятого года. Это двадцать два года назад. Через неделю мне исполнится восемнадцать.
Мне было страшно. И хоть природа наградила меня выносливостью, я боялся. Главное не сломаться. Приняв решение — все хорошо обдумать, я пришел к еще одному выводу: пока я не выясню что произошло, никому нельзя доверять. Я не хотел повторить судьбу Сары Коннор, героини фильма «Терминатор», где за попытку спасти человечество ее поместили в сумасшедший дом. Тем более, до даты обратного отсчета семнадцать лет. Только в две тысячи сорок втором году корпорация «Стейлс» примется за опыты над людьми. Так что надо просто жить, ничем себя не выдавая.
Хотя мне и удалось убедить себя не паниковать, но чувство тревоги осталось. Поэтому я невольно вздрогнул от звука открывающейся двери.
— Ты уже проснулся? Хорошо, иди завтракать, — проговорила мать в приоткрытую дверь.
— Да, я сейчас, — отозвался я хриплым голосом. Это внутреннее волнение давало о себе знать. Но мать не придала этому значение, скорее всего списав на утреннюю хрипоту.
Открыв давно знакомый мне шкаф, я ужаснулся. Как раньше я носил это? Комплексы, связанные с внешностью, заставляли безосновательно прятать свое тело в бесформенные рубашки. Отыскав под всей этой ненужной стопкой вещей на вид нормальную толстовку и джинсы, я был готов к выходу.
— Когда у тебя экзамены? — спросила мать, передавая мне чашку черного чая.
Затолкав поглубже желание выпить бодрящий кофе, еле сдерживая недовольную гримасу, я пригубил горячий напиток. Родители запрещали употреблять кофе, поскольку были уверены, что он приносит вред растущему организму. Не говорить же им, что причина моей смерти не кофеин, а жуткое чудовище, которым пугают детей.
— Хм… — задумался я. То, что мне предстоят экзамены, я совсем забыл. Еще раз придется проходить через это. Пауза затягивалась, поскольку дату я вспомнить не смог.
— Ты что, не помнишь, когда у тебя экзамены? — возмутилась она, очевидно, по-своему истолковав заминку.
— Просто у меня голова болит, — попытался оправдаться я.
— Ты не заболел? — и ее прохладная рука легла на мой лоб. Я уже забыл, как приятна материнская забота.
— Нет, я здоров. Плохой сон приснился, — почти правду сказал я.
— Это все твои компьютерные игры перед сном, — возмутился отец, откладывая утреннюю газету. — Сколько я раз говорил, чтобы ты прекратил этим заниматься? А ты ему разрешаешь, — переключил он свое внимание на мать.
— Кто, я? Ты отец. Вот ты и воспитывай, — не менее жестко припечатала она в ответ.
Следя за их ссорой, я впервые наслаждался. Они были живые и рядом, только руку протяни… Сколько раз я в душе просил прощения у них? За то, что не успел приехать и спасти обоих. Они погибли в первые часы прорыва мутантов в город. Я так и не нашел их тела под обломками разрушенных домов. Не один раз я мечтал сказать, как сильно их люблю. Но сейчас при взгляде на них слова терялись. Оказывается, так трудно произнести без причины простые слова…
— Ладно, все, хватит, — первым затих отец, снова погружаясь в чтение.
— Никита, у тебя скоро день рождения. Ты придумал, какой хочешь подарок от нас? — возобновила разговор мать, убирая грязную посуду со стола.
— Вот и все твое воспитание. Сначала ругаешь, а потом подарками одариваешь, — вновь ощетинился отец.
— Причем здесь это? Если ты забыл, твоему сыну восемнадцать лет, — опять перешла на крик мама.
За прошедшие годы я успел позабыть, какими они были эмоциональными.
— Можно я еще подумаю? — вмешался я в их диалог. Голова с непривычки действительно заболела. Принимать решение о подарке я не хотел. Да и забыл я, что может хотеть обычный подросток.
— А может, ты друзей куда-нибудь сводишь? Я в твои годы больше времени проводил с друзьями, — предложил отец, вставая из-за стола.
— Да, было бы неплохо. Я сегодня с ними поговорю.
— Ну, вот и отлично. А теперь поехали, а то я на работу опоздаю, — и как ни в чем не бывало, быстро чмокнув маму, он направился к дверям.
Я помнил, что всегда уходил, ни с кем из них не прощаясь, но в эту минуту мне остро захотелось почувствовать, что все это не плод моей больной фантазии. Поэтому, недолго думая, я подошел к матери и поцеловал ее быстрым легким касанием. Мягкая кожа и родной запах подарили мне давно забытое тепло.
— Ну, что ты, родной. Не обращай внимания на отца. Ты же знаешь, что мы тебя любим. Иди, а то и правда опоздаете, — потрепав меня по голове, она поспешно отвернулась, скрывая предательский блеск в глазах.
Пока мы ехали, я жадно всматривался в мелькавшие улицы за окном. Я уже стал забывать все это. Я стал бойцом сразу после академии, поэтому вся моя жизнь изнурительные задания и смерть.
Я нервничал перед дверью в класс. Хотелось превратиться в невидимку. Усмехнувшись собственным мыслям, я все же дернул дверь на себя и вошел в залитое светом помещение. За учительским столом никого не было, он располагался в противоположном конце комнаты. И парта, за которой я сидел, тоже находилась в той стороне. Поэтому мне пришлось пройти между рядами других.
Никто не обернулся, когда я не торопясь шествовал к своему месту. Только худощавый парень едва заметно махнул головой, когда я посмотрел в его сторону. Перебирая имена одноклассников, я вспомнил и его. Паша. С ним мало кто общался. Общество сверстников его заклеймило по причине нездоровой тяги к однополой любви.
Конечно, сейчас я смотрел на это по-другому. В моей постели перебывали и парни, и девушки. Когда живешь в полной темноте, все равно, кто дарит тебе тепло. Особенно, когда знаешь, что завтра может и вовсе не наступить. Но будучи подростком я испытывал отвращение к таким людям. Сейчас я уже не походил на того семнадцатилетнего парнишку, каким был в те годы. Тот наивный мальчик перестал существовать с того момента, когда его предали два близких человека, которым он доверял. Лучший друг, Саша из параллельного класса, и любимая девушка, Таня.
Через какое-то время я оправился, стараясь вычеркнуть их имена из памяти навсегда. Научившись прятать свои чувства глубоко в подсознании, я больше не позволял играть с собой.
Сегодняшний день перевернул всю мою жизнь… Не будет больше Грозового Никиты, который, оканчивая школу, мечтал поступить в военную академию, жениться и обзавестись семьей. Не будет и бойца с позывным «Гроза» из элитного подразделения «Смерч». Они затерялись то ли в прошлом, то ли в будущем. Осталась только израненная душа, заключенная в мальчишечьем теле, которая отчаянно ненавидела мутантов. Именно в эту минуту, перебирая ногами по школьному паркету, я понял, что прежний я умер.
— Можно? — поинтересовался я, останавливаясь напротив Паши.
— Да, — отодвигаясь к стене, прошептал он.
Некоторое время шокированно посматривая в мою сторону, он все-таки не выдержал.
— А тебя не беспокоит, что про меня говорят?
— А тебя? — спросил я в ответ. Не мог объяснить, почему, но этот парень вызывал у меня симпатию.
— Наверное, нет, — и он неуверенно дернул плечами.
— А меня — тем более, — равнодушно произнес я, открывая тетрадь.
Раздался звонок, и в класс вошел учитель. С его появлением на меня с новой силой набежали воспоминания. Воспоминания, в которых я едва не умер, спасая его.