***
— Сегодня ты хорошо поработал, Юрнеро. Теперь иди домой и выспись, у тебя был тяжелый день, — сказал Карл, вешая пиджак на спинку кресла. К нему подошел Рубик и сказал, сияя зелеными глазами из-под маски: — Сэр-р-р-рр, дело, о котором вы меня просили, сделано. Только отдайте приказ и вс-с-с-е! — его изумрудное кольцо сияло, отражая в себе белизну маски Юрнеро. — Хорошо, Рубик. Как настанет время, я тебе сообщу, — кивнув ему, он щелкнул пальцами, как у него в руке появился граненый стакан с коричневатым яблочным сидром. — Вы уверены, что я вам больше не нужен? — спросил Юрнеро, смотря на разбитые окна. От духоты помещения по его телу скатывались капли пота, делая одежду липкой и неприятной, словно у ткани вырастали неприятные жвалы, как у муравья, которые цеплялись к его коже. — Да, Юро, отдохни. Проветрись и ложись спать. Завтра Церемония, посвященная Мортред. Ты должен быть готовым, понял? — сказал Карл, разжимая руки, позволяя стакану упасть. Маска по привычке поймала его, но тот превратился в пыль раньше, чем его ладони сомкнулись на холодном от кусочков льда стекле. — Слушаюсь, Босс, — он поклонился, чувствуя, как ноет его рука. Он уже стал уходить, как Глава его окликнул: — Эй, уже поздно. Неужели ты позволишь девушке идти домой одной? Разрешаю сегодня сходить к Мо, — рядом с ним встал Рубик и еще несколько парней из Инкантезимо, охраняя от всего, что может нарушить его покой. Услышав это, Юрнеро улыбнулся и кивнул ему, спеша к выходу. Он знал, что Карл был для него не просто Боссом. Он был для него человеком, который приоткрыл ему завесу перед дверью в такую жизнь. Он был тем мостом, который привел его сюда, спасая от черного болота ненависти и грязи, которая царила на улицах Города Нью-Йорка. — Ланая, постой! — крикнул он, выходя через крутящуюся дверь. Ночной воздух тут же резанул его кожу, неосознанного заставляя трястись и покрываться мурашками. Та уходила, скрытая лишь тонкой блузкой и юбкой чуть выше колена. Совсем как у Мортред… Услышав его голос, она обернулась, как он снял с себя пиджак и накинул на нее. — Думаешь, я позволю тебе идти ночью одной? — Что? Я… я… — Идем. Сегодня у нас есть повод, чтобы выпить. Он не счастливый, но алкоголь потушит все горе, которое принес нам этот день. Мортред хотела бы этого, я знаю… Рядом с ними пролетела Луна на своем голубом Харлей-Девидсоне, из трубы которого валил густой бензиновый туман. — Но… Я не могу так… я… Правда, я лучше домой… — она зарделась, но Юрнеро не увидел ее порозовевшей кожи в такой холодный вечер. — Босс приказал идти к Мо. Идем, я угощаю, — сказал он, хватая ее за руку и уводя прочь от Гранд Отеля. Несмотря на все ее отговорки, она не сопротивлялась.***
— Это и есть самый знаменитый у Мафии бар? — спросила неуверенно она, видя облезлые стены, едва работающие люстры, пока ее нос вдыхал тошнотворный запах некачественного спиртного и неубранного общественного туалета. — Да. Но все не так, как кажется на первый взгляд, Ланая. Запомни это, — уверенно произнес он, пока они продвигались сквозь толпу всяческого пьяного сброда, отодвигая всех своей катаной в ножнах. Ланая, острый взгляд которой подмечал все, запоминала все наколки на грязных спинах многочисленных работников, официантов, людей, которые просто устали от этой жизни и решили утопить свою усталость в дешевом виски. Подойдя к бармену, Юрнеро показал ему золотое кольцо на среднем пальце. Тот, кивнув, указал им на правую дверь мужской уборной. — Сегодня нам в мужской, — сказал уверенно Юрнеро, потянув Ланаю за собой. Та только успела увидеть, как бармен, протирая стакан изнутри, взглянул на нее своими глазами, в которых заиграла синяя искра молний. Его белоснежные, как маска Юрнеро усы, едва приподнялись, но тут же опустились, когда официант попросил еще выпивки. — Это же был… — Да, сменил работу, бегая от ревнивой жены. Идем. Открыв дверь в уборную, он затянул Ланаю в этот смрад тараканов и зловония… Которое отсутствовало. — Что? Где мы? — удивленно спросила она, вглядываясь в ухоженное место, украшенное свечами и тусклыми лампами, которые придавали бару пикантности и небольшой доли интима. На резном потолке горела надпись: «У старого Мо». — Сейчас мы в том самом Баре. Здесь отдыхает только элита мафиозных синдикатов, которая приходит исключительно по приглашению Мо. — Да кто этот Мо такой, раз имеет право впускать и не впускать самые сливки Мафии? — удивленно спросила Ланая, как увидела за барной стойкой, которая была украшена дорогой лепниной и самыми разными бутылками, переливающимися разными цветами, ЕГО. — Его вид поначалу шокирует, но он остепенился, и теперь он самый лучший Бармен со всей Америки. Уверяю… — Это же… Это же… И ты у него в списке приглашенных??? — раскрыв рот, спросила Ланая. За барной стойкой в свете тусклых ламп, украшенных изысканными литыми женщинами, разливал напитки, позволяя им проходить сквозь себя, Морфлинг, тело которого состояло из воды. Его физическая оболочка была скрыта в белоснежной рубахе и черном жилете, когда на его горле была завязана красная бабочка. — Он любит обслуживать меня, потому что я отличаюсь от зажравшихся толстосумов, которые обычно здесь сидят. Он ценит путь, который я… — не закончив, он указал ей, куда сесть. «Когда же ты расскажешь мне, кто же ты на самом деле такой, Юрнеро?» — грустно подумала девушка, скрывая свое лицо розоватым вязанным шарфом. Она уселась в самое удобное кресло, которое только могла себе представить. Его красная кожа и мягкий наполнитель приятно обволакивали бедра, заставляя спину сгибаться, проявляя желание полностью лечь на это произведение искусства. Она подумала, не зачарованный ли он? — Вот, сегодня у него самое лучшее Красное вино. Поставляется лично тем самым барменом с Олимпа, — сказал Юрнеро, откупоривая крышку с характерным звуком. — Что? Я не пью… Я… — в ее бокал на длинной ножке уже полилась сладостная красная жидкость, дарящая эйфорию. Перед ней оказались блюда с различными ракообразными: лобстерами, раками и крабами, которые заманчиво тянули к ней свои клешни. — Лучшая закуска к Красному вину. Советую тебе крабов. Мясо нежное и вкус вина не притупляется… — произнес Юрнеро, пока он слегка освещался в этом интересном матовом свечении. — Что? А как же ты? — спросила она, смотря на него. Может, сегодня получится? — Ты что, хочешь увидеть мое лицо, так ведь? — сказал он, читая ее, как открытую книгу. Она, смутившись, тут же стала все отрицать. — Нет-нет, что ты… Я просто… — Прости, но у меня вряд ли получится, как я не хотел бы его показать… — произнес он, вглядываясь в лица сидящих поблизости, стараясь найти знакомые лица. — Что случилось? Почему ты надел эту Маску? И… Как ты питаешься, если не можешь ее снять? — спросила она, нюхая алкоголь, крутя ножку бокала в пальцах. — Ты… Уверена, что хочешь видеть? — спросил он ее. Та, не сказав ничего, лишь молча налила ему вина, пододвинув ближе: — За Мортред. Семья будет помнить ее… Юрнеро, колеблясь, преподнес бокал к Маске: — За Мортред… — он неуверенно посмотрел на Ланаю, но та лишь коснулась его руки, посмотрев прямо в глаза. Тут же часть его Маски стала трескаться в районе рта. Сколы стали разрываться, образуя неровную челюсть, которая сияла клыками фарфора. Его «челюсти» достигали краев маски, которая прицепилась к нему, словно была живой. Ланая, видя это, лишь удивленно открыла глаза, видя, как своеобразный рот прикрывает его настоящее лицо. На секунду она увидела его кожу на щеках, гладкую и бритую. Тут же челюсти сомкнулись. — Прости, что ты это увидела, Ланая. Я стараюсь питаться в одиночестве, чтобы никто не видел этого… — ее рука погладила его Маску, медленно опускаясь ниже, ощущая ее гладкость. — Я увидела часть твоего лица. Это того стоило. И я не считаю это ужасным. Скорее… Грустным… Ты никому не можешь показать свое лицо, и считаешь это уродством, хотя это скорее проклятие… — Это не проклятие. Это плата за мои грехи. И я буду нести ее до конца своих дней, пока не умру, и мои кости не превратятся в пыль. Таков мой удел, — сказал он, наливая ей еще. — В такие времена, когда на нас всех объявлена охота, когда в любую секунду мы можем умереть, мы должны уметь радоваться мелочам, Юрнеро… Восход Солнца, Луна, это вино и… Этот вечер… Я понимаю, что сейчас мы здесь потому что Мортред… — сказав это, она почувствовала, как в ее шарф скатывается слеза. — Умей ценить мелочи, да? Отлично сказано. И не думай о Мортред. Сейчас она веселится со всеми нашими ушедшими братьями. И ей там намного легче, чем нам, живым. Поэтому, за Мортред! — он сказал это и налил еще вина. — Да… За нее и… — За этот вечер. Ведь каждая секунда на счету, да, Ланая… — сказав это, он прикоснулся к ее руке. Та пошла мурашками. — Да… За этот вечер… И пусть завтра будет лучше, чем вчера… — она приблизилась к его маске и ее губы почувствовали его настоящее лицо, когда края рта вновь треснули, открывая ей часть его настоящего лица. Но даже этой малой части ей было достаточно. Ведь это был их вечер в Баре у Старого Мо…