***
Вновь яичница с молоком. Бекон, в этот раз немного пережаренный, с хрустящей темной корочкой. Марго, стоявшая у плиты в одной его рубахе, что-то говорила себе под нос. Дейвион, вонзающий вилку в свой привычный завтрак снова и снова, безучастно кивал. Новый день, новые возможности, а? Не для него. Снова снег, снова сарай и снова рукоять топора. А после — руль грузовика и ночь, в которой он не может уснуть, мучая себя старыми воспоминаниями. Непредсказуемо, как прозрачное стекло. — Может, ты сегодня чуть пораньше, а? — протянула женщина, садясь ему на колени. Подняв бровь, канадец ответил: — С чего вдруг? — его жена, ехидно подняв губу, что-то прошептала ему на ухо, доводя кожу до мурашек. Что же, на такое он согласен. Только ее тепло могло придать дню хоть какой-то смысл. Хоть какой-то повод возвращаться в эту лачугу. — До Рождества осталось всего две недели, Марго. Я поеду в город, к Карпентерам, прикуплю продуктов. Если ты, конечно, не против, — касаясь своим лбом ее, прошептал Дейвион, поглаживая чародейку по обнаженной ноге. Та, сглотнув слюну, пожала плечами: — Миссис Карпентер тебе все рассказала, да? — мрачно кивнув, лесоруб отставил тарелку с недоеденным завтраком и посмотрел прямиком в янтарные глаза своей женщины: — Мы с тобой договаривались, Марго. Никакой магии, никакого вмешательства, ничего. Абсолютно ничего! Мы все забыли, все прошло, ясно тебе? Мы просто пара, живущая в лачуге на самом краю Канады. Мне не хочется уезжать отсюда и заметать следы. Ты понимаешь, что нас могут до сих пор искать, нет? — вспылил мужчина. Марго, вздохнув, протянула палец к его зубам, оттопыривая верхнюю губу: — А что тогда это? — Дейвион, чувствуя выросшие клыки, вздохнул, понимая, что забыл спилить их. Подняв голову, он сказал: — Это было случайностью, не сравнивай… — И если я не пройду в ту степь, в которой ты рубишь деревья, то я не обнаружу пожарища, да? — закрыв глаза, спросила чародейка. Канадец, потупив взгляд, замотал головой, отвечая: — Думаю, что нет. Хорошо, я тебя понял. Впредь мы оба будем намного осторожнее, договорились? — протягивая ей мизинец, произнес Дейвион, кивая. Марго, пристально смотря на его палец, засмеялась: — Ты в курсе, что мы так делали, когда нам было лет по десять? — но, продолжая улыбаться, она все же схватила его своим аккуратным мизинцем, ноготь которого был окрашен в ярко-красный. Доедая надоевшую яичницу, лесоруб поцеловал жену и, надевая привычную одежду, кивнул, выходя в очередной буран, разбушевавшийся снаружи. Такого больше не повториться. Они обещали друг другу. Бывшая чародейка и воин, сразивший Слайрака. Два драконоборца, оставившие все позади, даже старых друзей, что уже лежат в земле и гниют. Все было зря. Все эти смерти… Бартсон, Айзек… Они погибли просто так, из-за их оплошности и жажды силы. Что же, когда-нибудь они расплатятся за это, когда-нибудь… Ну, а пока… Отклонившись от своего привычного маршрута, Дейвион преодолел два белоснежных холма, таща за спиной сани с инвентарем для рубки деревьев. Обогнув ущелье, он спустился к бушующему водопаду, что даже в таком морозе не смог замерзнуть окончательно. Оставив надоедавшее с каждым днем все сильнее и сильнее бремя, лесоруб перешел небольшой ручей, чувствуя подошвами ботинок каждый камешек, что норовил пропороть его ногу. Обернувшись, он огляделся вокруг. Никого. Вздохнув, Дейвион нашел нужное место и стал усиленно копать, помогая лишь рукоятью топорика, висевшего на поясе. Мы должны все забыть и стать обычными людьми. И их смерти будут напрасными. Как и все, что они сделали в жизни. Как и то, что они скрываются, подобно трусам. Но их Преследователь был никто иной, как сам Люцифер, властитель Ада. Не важно, он мог уже умереть, ведь прошла тысяча лет. Но что если… Он до сих пор ждет ЕГО, самое мощное оружие в своей огненной Армии? Пламя, что могло пожирать даже Демонов, рожденных в нем. Три аспекта его натуры. Его нечеловеческой натуры. Холод, покоривший Ледяные источники Айсрака. Его решимость, что не остановится даже перед лицом сковывающего мороза. Кислота, заставляющая Ядовитые дожди Скоронака рвать и метать молнии, надеясь стать сильнее и мощнее их нового Повелителя. Острый ум, позволяющий искать пути даже там, где их не видно. Прожечь свои собственные… Огонь, собравший в себя жар всех Вулканов Долины пепла. Необузданная отвага, ревущая также, как и сплошной поток, льющийся из пасти Дракона. Все эти качества ему передал Древний Ящер, признавший его силу и наконец обретший покой. Но что они значат, если все было зря? Лесоруб в Канаде, пытающийся приготовиться к суровой зиме? На самом деле он даже не чувствовал холода, лишь хотел, чтобы так было. Ведь простые люди могут замерзнуть, ведь так? Их жизнь такая хрупкая… Мы все забудем и постараемся стать обычными людьми. Обычными… Откопав длинный сверток, на котором показался герб Драконоборцев Запада — красный клык и копье, пронзающее его, Дейвион трясущимися руками размотал ткань. Вздохнув, мужчина вновь увидел бурую сталь его меча, переливающуюся на Солнце от темно-синего до кислотно-зеленого, совмещаясь в рукоятку, обитую чешуйками. Он не мог забыть, как хорошо он лежит в ладони. Как легко он прорывает любой доспех. Как свистит воздух, раскаляющийся до предела. Как снег таял перед этим мечом, благословленным самим Слайраком. Клинок, убивший Божество, ранее покорившее Небо. Протянув к нему руку, лесоруб закрыл глаза, борясь с собой. Он просто канадец, которому суждено состариться и умереть в жалкой лачуге на окраине страны, так и не совершив чего-то достойного, того, что оправдало бы смерть его друзей. Стать простым человеком. Марго справится, она сильнее его. Намного… А тем временем, едва муж чародейки вышел из дома, та сжала кулаки, думая тоже самое про него, пытаясь вновь и вновь создать небольшой защитный купол в своей руке. Она справится. Она постарается стать обычной женой лесоруба. Но Айзек и Бартсон… Неужели они и правда умерли зря? Из-за ее слабости? Из-за несправедливости жизни или из-за их общих ошибок? Она не знает, она не знает, черт бы всех побрал! Купол, растущий в ее руке, питаясь от Солнца, продолжал крепчать, покрываясь рунами и письменами.***
— Ты думаешь, что мальцу и правда стоит проводить столько времени с тобой, а? — пожимая плечами, спросил мужчина с золотистыми волосами, светящимися ярче самого Солнца. Порождение Ночи, обернувшись на своего первого друга, оскалился, показывая несколько рядов клыков: — Не я прошу ему увязываться за мной, Люцифер! Он сам выбрал этот путь и я не смею его переубеждать. Замотав головой, Ангел сел к прозрачной воде, в которой отражались шпили огромного замка, владелец которого держал в страхе большую часть страны. А его сын, в тайне от всех покидая ненавистное ему ложе, следовал лишь за крылатой тенью во мраке, пытаясь стать таким же сильным и могущественным. — Но ты и не отговариваешь его, так ведь? Ты обмяк, старина. Почему ты его не сожрал сразу же, как только увидел? И, если ты не понял, я шучу! — замахав руками, сказал Маска, поправляя длинный клинок на поясе. Баланар, собрав горсть камней с берега, одной рукой превратил их в пыльную крошку, что тут же развеялась на ветру. Деревья, качающиеся в такт, плавно опускались на голову, не давая сосредоточиться, оглушая каскадом листвы. — Его Отец — Король чертового материка, держащий в узде всех, кого только можно. Остарион не похож на него. Он… Слишком добрый и наивный. Это его погубит. Люцифер, выдохнув, размял уставшие от крыльев плечи, кивая в такт трясущейся водной глади: — И что теперь? Ты что, станешь делать из него настоящего мужчину, или как там это у вас называется? Избивать его, не кормить и отстраняться? Думаешь, это поможет малышу? Не сделает из него очередного больного, помешанного на страданиях других? Баланар, хрустнув шеей, посмотрел на небосвод, в котором появились первые зачатки серебристого света. Луна, да? — Нет. Если я буду поступать так, то я буду ничем не лучше проклятой Селемене. Я просто покажу ему, что значит настоящая сила и что с ней надо делать. Как он ей распорядится — уже его дело. А что ты? — кивнув на слегка светящегося мужчину, спросил Король Ночи. Поправив золотистые волосы, Маска усмехнулся, вставая на затекшие ноги и взмахивая огромными крыльями: — Я просто служу своему Богу и уничтожаю порождения Зла, забыл? Я не могу вмешиваться в дела людей. Тем более… Они меня не так сильно волнуют. Я забочусь только о том Мире, что был создан в Сознании Всеотца. А его безопасность в целом зависит от таких людей, как отец Остариона. Не хотелось бы приходить к крайним мерам. Тебе понятно, друг? — улыбаясь белоснежными зубами, произнес Ангел, исчезая во вспышке света. Чувствуя, как его когти трясутся от неконтролируемого страха, что никогда так не сковывал его тело, Баланар судорожно усмехнулся: — Уничтожать порождения Зла, да, старый друг? Забавно, забавно… Уже тогда в нем зарождалась та злоба и ненависть ко всему, что может опорочить создание Всеотца. Уже тогда Люцифер был на грани, на черте, что сложно было не пройти. Уничтожение себя изнутри, борьба с теми Демонами, что съедали не Души, а его самого — вот что было видно в этой улыбке. Фальшивой улыбке. — Вот и я! — засмеялся мальчик, подкидывая желудь в руке. Существо Ночи, обернувшись, увидел лишь ребенка, что смотрел на него без капли страха. Каждый раз был как впервые. Только сейчас Баланар Нотт задумался об этом. Неужели он не сожрал того малыша на опушке леса только потому что в его взгляде читалось спокойствие и отсутствие страха перед ним, монстром, разрывающего людей на части и пожирающего их внутренности. Это были глаза, которые выражали лишь то, каким он мог бы стать, не превратившись в жалкое подобие себя самого, забытого всеми, слабого и боящегося всего нетопыря, родившегося в вонючей пещере. Может, через этого ребенка он обретал человечность? Эгоистичное желание, основанное лишь на алчности. Остарион для него был никем иным, как мостом в Мир обычного существа, того, кого не боятся, а… Любят? Сидя в своей камере, под Собором Троицы, Мано Синистра Нати Дувольте пялился в пол, продолжая точить когти. Все должно было быть по плану. Кробелус точно знает, когда нужно будет начать. Когда он сразится с Остарионом. С обычным психопатом, помешанным на страданиях других. Ха, золотоволосый был прав когда-то. Когда-то очень давно. В итоге он стал ничем не лучше проклятой Богини, бросившей его на перекрестке судьбы, поручив новым фаворитам искать его, искать до тех пор, пока его черное сердце бьется в груди. Но он выживет. Всегда выживал. Перебьет всех, уничтожит любого, кто посягнет на его жизнь или то, что ему дорого. Улыбнувшись, Баланар Нотт понял, что его ухмылка совершенно точно копирует эмоцию Люцифера. Что же, не так долго осталось. Не так долго…***
Рубиано Аганим, упав на спину и проехавшись по полу несколько метров, выдохнул, оставаясь лежать. Луна, смахнув пот со лба, подошла к нему, садясь на корточки: — Слабенько, Брацио Дестро, — мужчина в маске, отмахнувшись от нее, попытался подняться, как девушка взмахнула ногой, ударяя его в грудь и вновь пригвоздив к полу. — Это так обязательно? — взвыл он, убирая ее ногу со своих ребер. Голубоволосая, кивая, протянула ему руку, помогая встать: — Может быть ты хорош в мозгах, Рубик, но как боец ты крайне херов. Это если мягко говоря… — улыбаясь, сказала она, смахивая пыль с его плеча. Правая Рука Инкантезимо, создавшая отряд «Спада», лишь пожал плечами, смотря в сторону Мираны и Мэйджа, наблюдавших за его начавшимися тренировками издали. — Как думаешь, сколько еще выдержит? — спросила девушка, сдувая черные волосы со лба. Бывший полицейский, косясь на свой новый шрам в районе локтя, взглянул на нее. Опять этот профиль, опять чуть бледная кожа, иногда пробивающаяся румянцем… Перестань! — Не… Не знаю. Рубик — Брацио, он не обязан уметь сражаться. Тем более на одном уровне с Мано. Это немного нечестно, тебе не кажется? — девушка, следившая за резкими движениями своей подруги, заостряла взгляд на открытых руках, пытаясь будто бы что-то обнаружить. — Может быть. Но Луна что-то в нем нашла, раз так усердно пытается выбить из него все дерьмо и превратить его в толк. Такое с ней бывает не часто, могу заверить… — замечая нотку грусти в ее голосе, Денмарк обернулся к бою. Рубиано, подняв две руки, приняв защитную стойку, ушел чуть левее от медленного удара Мано Синистра, а потом, сделав шаг вперед, попытался угодить ей кулаком в живот, но моментальный, словно гром среди ясного неба, удар ноги, заставил его упасть на бок. — Давай, вставай уже. Мы только начали. Неужели Второй никогда не учил тебя драться, а? — усмехнулась девушка, сжимая кулаки. Правая Рука, поправляя черные волосы, ответил, держась за ребра: — Он учил меня тому, как быть хорошим Главой и тем, за кем пойдут люди. Умение драться — лишь побочная ветка всего этого… — Ну, а что в итоге? Ты стал Главой? Нет! Ты стал бойцом? Нет! Тебе пригодилась вся эта магия? Нет! Так что брось оправдания и вставай! — прокрутившись на месте, Мано Синистра нанесла удар ногой, от которого Рубик успел уйти. — Как вы с ней познакомились? — внезапно спросил Мэйдж, касаясь лбом стальной трубы, служившей перегородкой. Мирана, сжав зубы, даже не повернулась к нему, прорычав: — Не твое дело, Денмарк. Просто сиди и смотри, это от тебя и требуется, — встав, девушка ушла наверх, едва не ударив его. Заместитель, проводив ее взглядом, выдохнул, поворачиваясь к сражающимся. Получив удар кулаком в ключицу, Рубиано вскрикнул, перехватывая руку Луны и отталкивая ее уцелевшим плечом. Девушка, сделав несколько шагов назад, удовлетворенно кивнула, говоря: — Тогда, в Суде, когда ты снял рубашку. Не может обычный дохляк-маг быть таким крепким. Что ты скрываешь, Рубик? — мужчина, инстинктивно схватившись за свой шрам на груди, что полосой темной кожи пересекал всю грудную клетку, опустил кулаки: — Это только мое дело, Луна. Когда ты будешь готова, то я расскажу тебе всю историю. Ну, а пока… — подпрыгнув, Мано Синистра огрела его по виску, крича: — Я чертова Левая Рука! Когда именно я буду готова, а? Скажи мне, ты рассказал об этом проклятому Широюми, а? Или Главе, или кому-нибудь еще?! — Мейдж, спрыгнув к ним, сказал: — Полегче! Сын Аганима, приподнимая маску, сплюнул кровь, оставляя свое лицо неизвестным: — Нет, я не говорил об этом Юрнеро. Только Карлу. Это не зависит от того, какой пост ты занимаешь, Луна. Задумайся об этом, хорошо? — уходя, он вновь услышал ее голос: — Тогда от чего, черт тебя дери?! Почему я не могу стать той, кому доверят что-нибудь ценное? Чем я заслужила такое неуважение, а?! Потому что я не чертова Маска? Потому что я проиграла Демону семь лет назад? Потому что не смогла… Защитить ЕГО и ЕЕ, да?! Что ты скрываешь, Рубиано Аганим!!! — Мэйдж, положив руку на ее плечо, помотал головой. Рубик, вновь касаясь своего огромного шрама, прошептал: — Величайший позор в моей жизни. И величайший позор всего Инкантезимо.***
Сколько я уже сражаюсь? Сколько это уже может продолжаться? Я не могу остановиться, не могу. Битва — моя жизнь. Сейчас я лишь пешка. Как и было всегда… Увернуться от стрел, поднять щит и спасти своего товарища… Он не дышит. Больше нет. Упав на колени, я пропорол глотку одному из трупов, будто преследовавших меня из самих кошмаров. От них шел тошнотворный запах. Я вытерплю и это. Все вытерплю. Прокрутив меч в руке, я вновь и вновь чувствую сталь в своем теле. Я проиграл. Снова. Вспышка магии слева, мое плечо обгорело и плоть начала трескаться. Я кричу, пытаясь услышать свой голос. Кажется, меня оглушило… Кровь из ушей, заливающая мой доспех… Чертовы маги, сколько же их здесь… Сколько еще придется биться, сколько?! Я… Я устал… — Мистер… Мистер! Вы попросили разбудить вас пораньше! — стук в дверь его комнаты. Она покрыта тьмой, в углу копошатся пауки и мошки, попавшие в их сети. Как прозаично. Как просто и легко… Встав со своей скрипучей кровати, старший Денмарк открыл дверь, благодарно кивая симпатичной горничной. Да, эта страна могла порадовать хоть чем-то. — Мистер Денмарк… — прошептала она, краснея от одного только его взгляда. — Прошу, просто Иллидан, Эмели, — кивая, но закрыл дверь, пока служанка уходила по коридору, думая: «Откуда он знает мое имя?»