Скажи "прощай" дважды, детка

Открыв глаза, ресницы которых колыхнулись от прохладного ночного ветерка, бывший носитель имени Юрнеро Широюми аккуратно поднял голову. Кора дуба, под которым он видел свои сны, приятно пульсировала, словно в дереве и правда была настоящая жизнь. Зеленая высокая трава, входившая в такт дуновений, начала пританцовывать, походя на безобидное зеленное озеро. Потрескивание костра, разведенного неподалеку, успокаивало уши, а сердце, тревожно забившись от навалившейся усталости, наконец вошло в свой ритм. Приподнявшись, он сел на тонкой ткани, заменявшей ему постель. Соратники, говорившие о чем-то своем, тут же оглянулись на мужчину, лицо которого покрывали шрамы. Улыбнувшись, длинноволосый кивнул ему, протягивая пронзенную палкой утиную ножку: — Капитан, хотите? — протерев глаза он кивнул, чувствуя вкус мяса на своих зубах. Как желудок постепенно наполнялся энергией. Ноги, теплея от пламени, начали покалывать, пока мужчина довольно поглядывал на свои металлические доспехи, лежавшие под боком. Нагрудник, отражая пляску огня, сиял в тени дуба, охраняя под собой закрытый шлем с двумя узкими прорезями. Другой мужчина, почесывая черную бороду, пустил по их небольшой группе кожаный бурдюк, наполненный горячительным элем, смешанным с гоблинским спиртом. Уж что-что, а эти маленькие и проворные человечки отлично справлялись с опьянением себя и других племен, поставляя им алкоголь. Откуда у обычного рыцаря был целый мешок с этим пойлом, никто из соратников спрашивать не хотел. Скорее всего, заработал в одном из походов, в которых они отвоевывали захваченные земли. Оглянувшись, мужчина, нынче носивший имя Габриэль Гротт, с умиротворением заметил еще сотни и сотни небольших костров, у которых столпились по пять-шесть человек, грея свои руки и ноги. Сейчас они пребывали в небольшой деревеньке Броунвильдт, находившейся на территории Кровоточащих холмов, неподалеку от лесного королевства Ховен. Король Сазерекс, славящийся на половину континента своим магическим искусством, обратился за помощью к своему соседу, землям Слом. И сейчас, Серебристый Король, отправив часть своего войска на подмогу в другие земли, надеялся заключить мирный договор, основанный на взаимовыручке и доверии. Давно такого не было в этих неспокойных землях. Можно даже осмелиться сказать, что это случилось благодаря демоническому чудовищу, вырвавшегося из пучин Ада, чтобы сеять только хаос и смерть. Что же, всегда нужно разбить яйца, чтобы получить омлет. Но сейчас, войско Слом, остановившись на ночной привал, могло только хранить силы для скорого боя против монстра. Тем более, жители этой деревни были совсем не против таких соседей, охраняющих их сон и жизни хотя бы эту ночь. Семья, живущая на окраине, отдала им все свое поле, чтобы трехтысячная армия смогла разместиться под открытым небом. Сейчас же, дочь хозяина, бегая между беглыми огнями, светилась в ночи своим зеленым платьем, смеясь и докучая рыцарям. — Скажите, дядя, а этот меч тяжелый? — спросила она у Агни, сидевшего напротив Габриэля. Блондин, махая рукой на засмеявшихся друзей, протянул ей коричневые ножны, в которых был заключен полуторный меч. Маленькая девочка, с предвкушением протягивая к нему руки, услышала крик своего Отца, медленно идущего по полю, кивая приветствующим его рыцарям. — Илекса! Илекса, где ты, маленькая разбойница?! — Капитан, усмехнувшись, поднялся со своего места, едва не ударяясь макушкой о низкую, но очень толстую ветвь. Девочка, взглянув на этого мужчину, не по детски смутилась, когда он поднял ее на плечи, отнеся приземистому старику с зеленоватой кожей: — Держите, думаю, она все-таки ваша, — улыбнулся он, чувствуя на своей коже прохладный ветерок, смешивающийся с запахами жаренного мяса. Хозяин дома, благодарно кивнув, перехватил непутевое дитя к себе, придерживая спину ладонью: — Благодарю вас… — Капитан Серебряных рыцарей, открыв рот, на секунду увидел перед собой огромные стальные дома, возвышающиеся над землей. Услышал гул странных карет, едущих сами по себе. Почувствовал прикосновение девушки, так давно потерянной. Качнувшись, он помотал головой, улыбаясь и избавляясь от наваждения: — Габриэль Гротт. Честь имею, Господин. Наша армия должна благодарить вас за предоставленные земли. Завтра на рассвете мы покинем вас, чтобы ни на секунду не обременять. Доброй ночи, — поклонившись, он поправил белую рубаху, застегнутую только на несколько пуговиц. — Дядя Габриэль! — услышал он спиной протяжный детский голос. Обернувшись, мужчина увидел рядом с собой стоявшую Илексу, протягивающую свою зеленоватую руку крипа к его, такой бледной, ладони: — Да, юная леди? — наклонившись, рыцарь подставил свое ухо, в которое дитя прошептало: — А я стану таким же рыцарем, как и вы? — засмеявшись, Капитан Гротт потрепал ее по изумрудным волосам, отвечая: — Такой даме, как ты, не обязательно становиться рыцарем. Ты принесешь больше пользы, если будешь делать то, к чему лежит твоя душа… — девочка, топнув ногой, возмутилась: — Но моя душа лежит к таким странствиям! К походам и битвам! И чтобы про меня слагали легенды, как про вас! Габриэль, посмотрев на своих друзей и товарищей, начищающих клинки и топоры, натягивающих тетиву на луки и проверяющие остроту копий, вздохнул: — Пока ты мала, чтобы быть уверенной в своем выборе. Когда ты повзрослеешь, хотя бы раза в два, тогда ты поймешь, что есть детская прихоть, а что — судьба. Ну, а пока — расти красивой девушкой. И… — подходя к огню, он показал ей свою руку, обезображенную рванной раной. — Легенды слагают только о тех, кто ВЕРНУЛСЯ с поля боя. Подумай об этом, Илекса. Маленький крип, еще даже не обросший зелеными листьями, кивнула, грустно понурив голубые глаза-огоньки, сиявшие ярче любой звезды этой ночью. — Тогда… Тогда… Когда я вырасту… Если я не передумаю, то вы… Возьмете меня с собой? — краснея, потупила она взгляд, всматриваясь в высокую траву, достающую ей до пояса. Засмеявшись, ближайшие костры озарились лицами людей, ожидающих ответа их Капитана. Габриэль, улыбнувшись, кивнул, подходя к дубу. В его руке моментально появился нож, который своей серебристой сталью оставил на коре едва видимые зарубки, в которых явно проступало слово «Обещаю». — Теперь это дерево будет помнить все сказанное сегодня. Так что теперь иди к своему Отцу, иначе завтра будешь усталой весь день. Кивнув, девочка-крип побежала в сторону небольшого деревянного домика, в окнах которого сияла одинокая свеча, колыхающаяся в такт ветра. — Спокойной ночи, Дядя Габриэль! — смеялась она, скрываясь в тени. Вновь открыв карие глаза, Юрнеро Широюми смотрел в потолок, пока его голову одолевали бесконечные мысли о том, что было бы, если он остался ТАМ. Солнце, медленно и лениво проглядываясь через окна, освещало комнату, в которой будто побывал небольшой ураган. Дверцы шкафа, до этого целые, висели на единственных петлях, повсюду была разбросана одежда и вещи Луны. Повернувшись, мужчина увидел спящую на его плече девушку, скрывающую часть лица за голубыми, подобно небу, волосами. Они, спускаясь ниже, терялись в простыни, уходя в тень одеяла. Бывшая Левая Рука, перевернувшись на бок, коснулся лица Мано Синистра, чувствуя пальцами бархат кожи. Ресницы, дернувшись, явили яркие глаза, уставившиеся прямо на него. Ноги, поерзав под тонким одеялом, нашли его колени, начиная греться от утренней прохлады. Юрнеро, по спине которого пошли мурашки, улыбнулся, подтягивая ее голову к себе, целуя в губы. Но все эти воспоминания, проявляющиеся во снах, напоминали о сотнях его жизней, проведенных по другую сторону. И каждый раз, когда он умирал, терялась часть его души. Память раскалывалась на «до» и «после», оставляя все позади, кроме чувства важности собственной жизни. Сколько он себя помнил, все свои попытки он тратил на то, чтобы ощущать себя живым. И все эти смерти были лишь отсрочкой. Тем, что в итоге привело его к Имению. К настоящей Семье. И теперь он по настоящему чувствовал себя человеком. Живым… Луна, медленно моргая, протянула, смахивая мешающиеся волосы с лица: — Сколько времени? — Юрнеро, взглядом пытаясь найти часы, пожал плечами, отчего голова девушки подпрыгнула: — Я не знаю, здесь не было часов, когда это была моя комната, — Мано Синистра, утыкаясь в его ключицу, поцеловала его кожу, медленно и нехотя вставая. Голая спина, на которой виднелось два шрама — последствия дьявольского огня, явилась солнечному свету. Широюми, протянув к ней ладонь, проведя по позвоночнику, лопаткам, ребрам. Голубоволосая, повернувшись к нему, схватила его руку в свою ладонь и прошептала: — Ты же понимаешь, что это… — Да. Прости меня за вчерашнее. Я все понимаю, нам не стоит думать об этом всерьез. Но для меня это было нечто большим, поверь, — закрыв глаза, мужчина вновь увидел эти костры, горевшие в ночном поле. Мано Синистра, поцеловав его в щеку, спросила: — Наверное, не стоит ожидать от тебя объяснений, каким именно образом ты смог обмануть смерть, да? — Широюми, садясь в кровати, обхватил ее плечи, кусая за шею, от чего у девушки пошли мурашки. — Сейчас ты не угадала. Я помню… Помню, что произошло. И постараюсь рассказать об этом сегодня. Тем более, не думаю, что я спущусь сейчас вниз, а там остальные просто скажут мне «доброе утро». Улыбнувшись, Луна встала на ковер, являя обнаженное тело глазам бывшего Мано Синистра. Улыбнувшись, тот упал в кровать, впиваясь взглядом в потолок. «- Я помню эту девочку. Помню, как ее зовут. Илекса. Почему из всего, что я мог забыть, спустя тысячи смертей, я вижу ее лицо перед собой? Что произошло? Что я сделал? Чего я не сделал, что видения из того мира преследуют меня? Илекса… Маленькая девочка-крип…» — Черт, надеюсь, что Мирана не слышала меня этой ночью… Она меня убьет, — схватившись за голову, девушка повернулась к Юрнеро, тут же вернувшегося в реальность: — Прости, но не думаю, что хоть кто-нибудь НЕ слышал. Она так важна для тебя? Ты до сих пор ее любишь? — Луна, взглянув на свои ступни, вздохнула: — Я… Я чувствую, как она смотрит на меня каждый раз, когда я рядом. Я вижу страсть в ее глазах. И сама поддаюсь ей. И не могу сдержаться, когда рядом с ней ЭТОТ… — замолчав, она вспомнила, как они танцевали в Рождественскую ночь. Юрнеро, подняв брови, удивленно спросил: — Кстати… Этот парень… Кто он такой? У него серебряное кольцо, с гербом Инкантезимо. Такого я не помню. — Это ввелось несколько лет назад. Заместитель Левой или Правой Руки. Их преемник. Так что он — после меня в очереди. Положив ладонь на свой лоб, Широюми вздохнул: — Заместитель… Мда, нужно будет многое узнать заново, — Луна, подойдя к нему, протянула золотое кольцо, говоря: — Вот. Оно твое. Бывший Мано Синистра, подняв на нее глаза, замотал головой, отвечая: — Нет. Теперь ты Левая Рука Инкантезимо. Я уверен, ты готова. Всегда была. Ты та, в ком нуждается Клан именно сейчас. Я начинаю забывать, каково быть… Кем-то подобным. И… Я хотел отказаться от всего этого мира. От Мафии, от Кланов и так далее. Сейчас мне важнее люди. Так что не смотри на меня так и надень кольцо обратно, — Луна, сжав кулак, хотела возразить, но мужчина поцеловал ее, прервав. После этого, надев штаны, он поднялся с кровати, понимая, что одежды в этой комнате ему не найти. — Об этом я не подумал… — произнес он, видя исполосованный костюм и рубаху.

***

Рориан, сдерживая нарастающую горечь в груди, закрыл глаза. Полутемная комната, в которой был освещен только стол, давила на виски. Или это из-за разрастающейся по всему телу боли? Но боль делает тебя живым. Это чувство, он может ощущать это в себе. Аегис действует… Но почему так болит все внутри? — Босс? — произнес сидящий напротив Гондар, полу-кот, красные глаза которого светились в темноте. Рыжая шерсть, отливая золотистым оттенком, лоснилась. Сколько раз Атантос удерживал Ланаю потрепать этого кота за шкирку. Сейчас розовокожая девушка ждала его в соседней комнате, не смея мешать собранию в их квартире. После того, как она появилась в его доме, Хозяин Улиц все меньше и меньше покидал свой дом. Боялся, что магия подаренного колье перестанет действовать с его уходом. Тогда проклятый Маска сможет «услышать» ЕГО Ланаю. И он заберет ее. Определенно заберет. Но Вор никогда не отдаст украденное. Все в этом мире будет принадлежать ему, только ему! — Да? — устало произнес он, пока его глаза вновь поменяли цвет, становясь ядовито-зелеными. Множество мужчин, сидевших за этим столом, переглянулись, но не осмелились что-либо сказать. — Остальные обеспокоены тем, как идут дела на Улице, Рориан, — прошипел наемник, поправляя свои длинные усы. Многие, закивав, поправили галстуки и свои пиджаки. Вздохнув, Атантос провел татуированной рукой по своему лбу, вглядываясь в дальнее окно. Там, за закрытыми шторами бушевал снег, вновь и вновь надвигаясь на город, заполненный лишь высокоэтажными монстрами. — «Остальные»? А ТЕБЕ все равно, Охотник? — повернувшись к своей правой руке, спросил Глава, вглядываясь в клыкастую морду этого существа. Многие, кто сидели рядом, невольно поежились, чувствуя нарастающее напряжение между Рошаном и подопечным. Инферн Сорук-аль Гондар, ощерившись, постучал по висевшему на поясе кошельку, слыша только звон монет: — На Наемника всегда найдется спрос. Люди постоянно желают друг другу смерти. А я могу дать им такую возможность. Так что меня дела Улицы не так уж сильно и касаются, — Барбариан, сидевший напротив, сжал кулак, возмущенно кивая в сторону кота: — Да как ты смеешь, полувыродок? Все мы здесь только потому что наш город может перестать быть «нашим». А ты говоришь это в такой момент? Что ты тогда здесь делаешь, проклятый… — Молчать, — устало произнес Атантос, не смотря на вскочившего с места мужчину. Тот, поправив черный костюм, вздохнул, видя в глазах некоторых явный огонь поддержки. Похоже, это и придало ему небывалой смелости. Глупой и ненужной: — Простите меня, «Босс», но, похоже, вы перестаете отдавать себе отчет. Заперлись в чертовом пентхаусе и отказываетесь его покидать, даже если на наш НАСТОЯЩИЙ дом грозит обвалиться вся грязь проклятого Нью-Йорка! Разве так ведет себя Лидер? Отсиживается под юбкой своей бабы, которая сделал его мягким и сла… — Гондар, медленно убрав руки со стола, чуть качнулся на стуле. Рориан, взглянув на возмущавшегося подельника, схватил его за галстук, впечатывая в поверхность стола, отчего из носа мужчины хлынула кровь. Обхватив черные волосы наглеца, Атантос продолжал вбивать его, порча лакированное покрытие, пока тот не захрипел. — Никто не смеет называть меня слабым. И тем более сомневаться в моей лояльности к Улице. Напомнить, из-за кого вы выбрались из помоев? Напомнить? — его спокойный, но такой уставший голос, разносясь в уши всех сидевших вокруг, доносил истину. — Я… — только смог сказать Барбариан, обернувшись на поддержавших его мужчин. Но те, сжавшись в креслах, боялись поднять головы на Главу. Отпустив одного из своих слуг, Рошан сжал кулак, татуировки на котором заискрили серебристым светом. Гондар, напрягшись, вспомнил, что оставил свое оружие на входе. — И если нам требуются перемены, то мы их устроим. Вернем себе то, что утратили. Потому что все в этом мире принадлежит МНЕ. И я не позволю выскочкам думать иначе, — мужчина, замотав головой, пытался убежать, но Атантос взмахнул рукой, едва касаясь его лица. Как только кожа Вора вошла в контакт с испуганной рожей, то часть головы словно исчезла, пока Рошан обхватил пальцами пустоту. То, что не попалось в его ладонь, упало на пол, заливая паркет бордовым соком. Татуировки, погаснув, вновь скрыли его лицо в полутьме, пока Глава закрыл глаза, вновь уходя в себя. — Заседание окончено. Вам сообщат о приготовлениях. Проваливайте… И приберите здесь сначала, — встав со своего кресла с высокой спинкой, Рориан вышел из комнаты. В этот момент, Ланая, словно послушная кукла сидя в комнате, наблюдала за Шендельзар. Бледная женщина с красными, словно вино, глазами, со скрытой яростью вглядывалась в летящий снег. — Тебе обязательно пялиться, а? — рыкнула она, пока розовокожая отвела взор. Ее колье, прозвенев, успокоило трясущееся сердце. — Прости… Я… Просто… — Что? — перебила ее «нянька», соглашаясь со всем, только для того, чтобы Атантос выполнил свою часть договора. Замявшись, Вайлет поправила несуществующую складку на своей одежде, говоря: — Мне просто интересно… Почему когда мы с тобой выходим на улицу, ты бываешь такой доброй ко мне, а когда мы здесь… Вчера ты… — Шендельзар, хрустнув когтистым пальцем, услышав это, спросила: — Что мы «вчера»? — женщина Хозяина Улиц, опять замявшись, сказала: — Когда мы вчера ходили по магазинам с моими родителями, ты была совсем другой. Замолчав, женщина скрыла лицо за непроизвольными смешками, показав белые зубы: — Дамочка, я никогда не видела твоих родителей… — в комнату вошел Рориан, холодным взглядом посмотрев на Шендельзар. Та, выдержав красный цвет его зрачков, встала со своего кресла, проходя мимо мужчины, прошептав: — Ты начинаешь сам запутываться в том, что показывать ей, Атантос. Такими темпами ты потеряешь все. Но сначала… Выполни часть сделки, пока не ушел на дно. Привет ее родителям от меня. Они же пока не уехали, да… — татуированный мужчина, устало повернувшись к ней, сказал: — Я закрою за тобой дверь. Можешь не спешить. Ланая, расслабившись в кресле, почувствовала яркую и острую боль в своих висках. Глаза, на секунду закатившись, загорелись огнем, пока рот открылся. «- Ты кричал ее имя, Юрнеро… Ты всю ночь ерзал по кровати, будто бы запутываясь в ней, и бормотал ее имя. Мортред… Что тебе снилось? Мутный силуэт, начиная постепенно проступать все отчетливее и отчетливее с каждым разом, прошептал: — Она… Она не отпускает меня… Приходит во сне… Меня постоянно мучают кошмары, но теперь в них стала появляться и она, Ланая… Я… Не смогу пойти на похороны, нет, не смогу… Девушка, смотря на его оголенный торс, осознала вдруг, что они находятся в одной кровати.» Очнувшись, Вайлет потерла ноющие виски, вглядываясь в севшего рядом Рориана. Мужчина, проведя своей теплой ладонью по ее подбородку, улыбнулся. Вымученно, настолько его грудь и спину терзала боль. И только из-за его магии девушка не могла увидеть уродливую руку, покрытую черной коростой и шипами. Когти, стараясь не оцарапать ее нежную кожу, скользили по лицу. Это проклятье распространялось все быстрее. Часть ребер, сковываясь этой пепельной проказой, начинали гореть. Так и выглядит настоящий человек? Тогда почему он боится показать это своей девушке? Той, кто и помог ему достать настоящее сердце. Сейчас не время… — Прости, что так долго, Ланая, — соединившись с ней лбами, прошептал Рошан. Розовокожая, хотевшая что-то у него спросить, тут же замолчала, не способная пока вспомнить разговор с Шендельзар. Целуя своего мужчину, Вайлет обняла его шею, спрашивая: — Как прошло? — опять улыбнувшись, татуированный мужчина ответил: — Намного лучше, чем я ожидал. На Улице есть проблемы, но я их решу. Всегда решал. Не позволю портить то, что принадлежит мне, понимаешь? — она, засмеявшись, сжала его проклятую руку, не ощущая шипов: — Конечно понимаю, родной. Ладно, пока мои родители не вернулись с прогулки, может… — нечеловеческим слухом улавливая, как тело уничтожают прямо в комнате за стеной, Атантос соединился с ней поцелуем, говоря: — Я люблю тебя, Ланая Вайлет. Прошу, только не покидай меня, хорошо? Розовокожая девушка, смеясь, прошептала: — Никогда…

***

Баланар Нотт, вглядываясь в тлеющий камин, ощущал только пустоту. Пустоту их бывшего Имения. Пустоту кабинета Остариона, из которого уже вытащили все вещи. Пустоту… Внутри себя. Подняв когтистую ладонь, он коснулся мощной груди, на которой сиял шрам, оставленный бывшим Главой Нати Дувольте. Все, что осталось от существа, бывшего человеком. Его другом… И сейчас, когда стена из черепов Мано Синистра была разбита, а склеп за ней готовился к своему уничтожению, Глава Инкартузем крутил бриллиантовое кольцо на своем синем пальце. Что делать теперь? После того, как он несколько веков готовился к битве с Остарионом, победа принесла лишь сосущее ничего. Война с Инкантезимо, которую он объявил, была вопросом времени. Сейчас Семьи ослабли. Мано Д`оро еще не оправилась от предыдущей войны, повлекшую полную смену в ее идеологии. Теперь не только деньги важны для этих золотых ручек, способных лишь перебирать чеки. Наве Морто, объединяясь с Инкантезимо, может принести проблемы. Но их Лидер — неоперившийся птенец, едва севший на трон. Он мог быть талантлив, мог быть умен и силен. Но опыт тысяч лет ему не взять из ниоткуда. Король Ночи, протерев клыкастую тройную пасть, судорожно выдохнул. Похоже, эпоха сменяется вновь. Время Мафиозных Кланов подходит к концу. Люди стали чувствовать себя намного свободнее. Нет больше Императоров. Нет больше безоговорочных Лидеров. Тех, кто поведет свое стадо вперед, преодолевая опасности. Свобода — это слабость. А слабым нет места в его новом мире. Там, где он искоренит все зло и станет абсолютной Силой. Ведь добра и зла не существует. Есть только охотники и жертвы. И он никогда не станет оленем, за которым бежит волк. Он сам вгрызется в мягкую плоть, разрывая сухожилия и выпивая всю кровь. Контроль. Именно этого не хватает Терре… Земле, не важно. Сотня имен, десятки значений. Но суть всегда одна. Как и он сам, Король Ночи. Тот, кто спасет этот мир, поглотив все во тьму. Нужно лишь дождаться своей части уговора… — Я ненавижу, когда ко мне подкрадываются, человек, — не оборачиваясь, прорычал Нотт, поведя крыльями. Из темноты, являясь словно ее олицетворением, появился силуэт в черном плаще. Рука, скрытая в перчатке, потянулась к Главе Инкартузем, пожимая когтистую лапу: — Но ты всегда готов, так ведь? — существо, отпустив его пальцы, вновь вернулся к камину, готовящемуся к разрушению. Не оставлять следов. Все осталось в прошлом. Все… — Иначе я бы не стоял перед тобой. Так что давай сразу к делу, — силуэт, подойдя к угасающему огню, повел рукой, от чего сине-зеленое пламя загорелось вновь. Нотт, медленно переведя на него глаза, устало скрестил руки на груди. — Ты помнишь свою часть договора, Баланар? — спросил «Плащ», стоя рядом, освещенный только магическим огнем. Синяя кожа монстра, почуяв кого-то еще, обернулась. В дверях стоял Кардинал, за спиной которого висела запечатанная коса. Старик, взглянув на неизвестного, произнес: — Откуда ты… — Прочь, — лишь сказал Нотт, но Ротунд`йер вступил в кабинет. Плащ, повернувшись к нему, едва собрался вынуть вторую руку из полов своей одежды, как Баланар сделал шаг своим копытом: — Я приказываю тебе. Прочь! — Брацио Дестро, всматриваясь в скрытое лицо Неизвестного, кивнул, закрывая за собой поврежденную ударом Нотта дверь. Опустив перчатку, «Плащ» вернулся к своему разговору: — Я не услышал ответа. Кивнув, существо из мрака поправило кольцо: — Время пришло? — кивнув, Неизвестный оглядев пустующий кабинет, зацепившись глазами за надгробия в тайном застенке. — Да. Осталось только дождаться, когда ОН проявит себя. Но, сам понимаешь, Фундаментали никогда не славились терпением. Особенно такой, как ОН. Это лишь вопрос времени. Так что, когда настанет час, ты… — Я помогу тебе схватить его. Не надо напоминать мне, подобно глупому ребенку. Главное — выполни свою часть. У тебя все? Усмехнувшись, человек похлопал существо по плечу, говоря: — Если он попадет к Инкантезимо, то все пропадет. Если его физическое тело уничтожат, все пропадет. Если Маска сможет повлиять на его силу, то… Ты понял? — повернувшись к силуэту, Баланар спросил: — Что? Маска жив? — Слухи расходятся быстро. А тебе стоило почаще выходить из своей пещеры. Да, как я слышал, то он как-то обманул смерть. Не съедая при этом своих Мано Синистра, — кивнув на разрушенную стену, под обломками которой виднелись почерневшие черепа, сказал «Плащ». Задумавшись, Нотт кивнул, покидая комнату: — Да будет так. Как только ОН объявится, договор вступит в силу, человечишко. Не разочаруй меня. Иначе узнаешь, что такое настоящий СТРАХ. Неизвестный, ухмыльнувшись, стал исчезать в тенях, говоря: — Поверь мне, Баланар Нотт, я знаю, что это такое. Полностью растворившись, человек оставил Главу Инкартузем в одиночестве. Но почему в груди так пусто?

***

Бездомный, едва пробравшись на небольшой островок, сверкающий в утреннем свете Статуей Свободы, довольно озирался по сторонам, находя в мусоре подходящие газеты. Значит, сегодняшний день он проведет в относительном тепле. Снег, продолжая валить, скрыл его голову в мгновение, пока мужчина комкал бумагу под одежду. В этих попытках он не заметил, как гладь воды, покрытая небольшим слоем льда, треснула, начиная бурлить и исчезать. Старик, отвернувшись, почувствовал только запах горелого бетона, плавящегося прямо на глазах. Повернувшись к каналу, бородач сглотнул слюну, видя, как из воды выбирается огромный красно-черный конь, глаза которого горят адским пламенем. Копыта, оставляя в бетоне горелые следы, заставляли снег шипеть, а золотистые зубы, изрыгая огонь, заржали на бездомного. Тот, трясясь от страха, попытался убежать, но ноги не слушались его приказов. Как и голова, будто оторвавшаяся от тела. Небо, краснея, обзавелось черными тучами. Солнце, почернев, вернулось в норму, но на мужчину, вместо снега, обрушился кровавый дождь, от которого человек закричал. — А ты… Кто ты такоо-о-о-о-ооо… — его рот, смещаясь к груди, застрял под слоями бумаги, пока глаза, сводясь к ушам, не застряли на мочках. Лоб, трескаясь, явил серый мозг, тут же поросший новой кожей. Точная копия старика, появившись из ниоткуда, напала на другого, пока тот клацал зубами, пытаясь сожрать себя самого. Эта мешанина из тел, срастаясь, превратилась в единый кусок плоти, способный только кричать от ужаса и страха, пока язык обхватывал все тело несколько раз.

Безумие

Сам Хаос во плоти. И все страдания, все ужасы этого мира, которые только можно вообразить, являлись ЕГО творением. Всадник, светясь от охватившего его пламени, сдерживаемого тонкой оболочкой, коснулся кроваво-красного доспеха, в котором являлись лики грешников и всех страдающих именно в этот момент. Прорези шлема, из которых сочилась кровь вперемешку с огнем, взглянули на таявший снег, пока Статуя Свободы, заливаясь стальными слезами, не стала словно таять, сменяя свой лик на гримасу безумия. Обхватив седло своего Армагеддона, сам Хаос запрыгнул на скакуна, чувствуя ветер на своей нечеловеческой коже. Дождь, окропляя землю бордовым цветом, закончился. Старик, сгорая от своего собственного рассудка, исчез в горстке пепла, в котором до сих пор были слышны его крики. Ступая по Терре, Фундаменталь взглянул в небеса, принявшие обычный оттенок. Где-то там, вдали, обитали жители Пантеона. Слабые и ничтожные существа. Только могущественный способны явиться в другие измерения, оставшись в физической форме. Принюхавшись, подобно цепному псу, существо учуяло четкий запах чего-то светлого и невыносимо яркого. — И ТЫ ЗДЕСЬ, ЭЗАЛОР. ПОРА ВНОВЬ ВСТРЕТИТЬСЯ, ВТОРАЯ ПОЛОВИНА, — засмеявшись, Хаос исчез во вспышке пламени, оставляя от островка лишь часть.

***

Карл и Рубик, обсуждая что-то на кухне, дернулись в тяжелой конвульсии, после чего упали навзничь, крича и держась за головы. Юрнеро, спускаясь по лестнице из комнаты Луны, обхватил перила, впиваясь с кровью в твердое дерево. Это чувство… Он помнит его. Улыбка, поползшая вверх, глаза, ищущие, кого бы зарезать, разорвать и сожрать. Нужно больше крови… Нужно больше…

Безумия!

Обхватив горящее от боли лицо, он отчетливо чувствовал проступающий на коже рисунок Маски, сгинувшей навсегда. Упав на колени, мужчина засмеялся, не понимая, что происходит.

***

Темный Силуэт, стоя на краю крыши, наблюдал за облаками, на мгновенье поменявших цвет. Кровавый дождь, оседая на его плаще, плавно стекал к ногам, образовывая лужицу. Схватившись за свое лицо, он сказал, улыбаясь: — Столько лет… Столько попыток и столько усилий… И вот ты наконец-то здесь, Рыцарь Хаоса, Фундаменталь. Просто дождись меня. Скоро все здесь изменится, обещаю. Игра начинается, Терра!