***
Слыша нарастающий ритм кухонного ножа, Ланая раскидисто улеглась в кресле, смотря в спину своего любовника. Тот, продолжая готовить им завтрак, был полностью поглощен этим действом, утопая в своих мыслях. Равно как и она, пытаясь привести голову в порядок. В последние дни кошмары настигали ее все чаще и чаще. Неполноценная череда событий являлась в сознании вместе с чадящим дымным запахом. Уже чувствовала его где-то. Уже ощущала на своей коже странное тепло, которое разливалось по всему организму. Свист чайника и тиканье часов на стене. Мягкий ковер и прохлада постельного белья. Перешептывание страниц потертых фолиантов и сладковатый привкус сырости во рту. Что же это такое? Шендельзар в последнее время была крайне несговорчивой, словно отруганный ребенок больше не хотел ни с кем больше играть. Эту перемену в настроении было легко уловить даже без таланта Вайлет — читать эмоции по глазам. Даже и не помнила, когда в последний раз делала это. Вообще не помнила, когда… Видела кого-то кроме Ронана и сиделки. Солнце делало полный круг так быстро, что недели пролетали в нескончаемой последовательности. Это угнетало девушку, ведь приближение ночи означало лишь одно — неприятные видение возвращались снова и снова. Просыпаться в холодном поту, пока кулон, подаренный Рошаном разгорался ярче любой лампы. Пульсировать страхом чего-то прожитого, чего-то угасшего однажды. Это вводило ее в состояние перманентного головокружения. Тошнота и боли в животе посещали все чаще и чаще. Слабость в руках, которые иногда роняли нож или ручку не проходили мимо мужчины. Но тот лишь закрывал глаза, шепча что-то в пустоту. Будто бы ему тоже было больно, будто он и сам разрывался от нечто подобного. Но почему это происходит именно сейчас? Что послужило катализатором такой двойственности? Отчетливо помнила, что это стало происходить под канун Рождества. Подобно обновленному году, она обновлялась вместе с ним. И сейчас, когда у нее ничего не осталось, кроме дрожащего голоса и ноющих висков, Ланая прошептала: — Что за Инкантезимо? Атантос, стиснув рукоятку ножа, поднял голову к окну, за которым бушевала настоящая пурга. Изморозь на стекле отражала его лицо, полное ярости и сдерживаемого гнева — всего, что правило Хозяином Улиц последние семь лет. Показав растущие день ото дня клыки, он прохрипел: — Что ты сказала? — розовокожая пассия, смотря на него своими фиалковыми глазами, сжала пальцы в кулак: — Я очень часто вижу во снах огромный гобелен, на котором вышито это слово — «Инкантезимо». Не уверена, что где-то на самом деле встречала его, но настолько отчетливо запомнить несуществующую вещь… — Такое часто бывает у людей с хорошей фантазией и памятью. Все сходится, — фальшиво улыбнулся он, продолжая нарезать фрукты. Кивая в пустоту, Вайлет сказала: — Да… С хорошей памятью… Может, я видела его на ярмарке с родителями? — усмехнувшись, Рориан почесал затылок: — Ну или так. Может, Миссис Вайлет тебе опять все уши прожужжала насчет подарка, а мы вот взяли и забыли про это. Ну, с кем не случается? «Если ты сама будешь придумывать ложь, то тебе будет легче в нее поверить, Ланая Вайлет. Так держать. Так держать…» — облегченно думал про себя мужчина, но девушка будто ударила его тупым предметом по голове, спрашивая: — А как выглядят мои родители, Рориан? — боль в половине его тела, охваченного проклятьем Аегиса, взяла верх, ослепляя хозяина. Наросты, мечтая прорвать мешковатую одежду, забурлили под кожей, подобно кипятку. Сейчас они точно возьмут контроль, если он не… — Ч… Что? Что прости? — выдавил Атантос, поворачиваясь наконец к своей подруге. Та, поднявшись с кресла, пожала плечами, повторяя вопрос: — Я спросила тебя… Как выглядят мои родители? — мимолетный страх неизвестности охватил Вора, уже жалеющего, что постоянно менял актеров и стирал память девушки каждый раз. Что он ответит, какой именно образ сейчас присутствует в ее голове? И что она задумала? Кулон больше не работает, он потратил на самого себя слишком много сил?! Смахивая мешающуюся челку, мужчина подошел к ней, протягивая ладонь. Все, что ему сейчас нужно — постараться вновь починить ее рассудок, стереть все ненужные вопросы! — Какая-то ты сегодня странная. Ну-ка, дай померяю температуру… — но Ланая, схватив его руку, нахмурилась: — Ответь мне.***
Продолжая вести свои бесчисленные записи, один из магов Румуска устало отложил перо. Гора книг, грозясь упасть на ее голову, опасно задрожала, но Илекса не приняла этому особого значения. Сейчас нужно было закончить очередной труд, который послужит отличным пополнением в этой бесконечной библиотеке. Она на это надеялась… — Какой смысл во всех этих закорючках, если ни у кого не хватит ума их прочесть? — протянула она, опрокидываясь на спинку дубового стула. Дрожащий огонек свечи вторил ее движениям, пока незадачливый крип поправлял широкополую шляпу. Внешняя атрибутика была не менее важной вещью, чем ее способности. Она убедилась в этом, когда ее не впустили к верховному Колдуну Румуска, сочтя обычной попрошайкой. И даже показанное магическое искусство не убедило стражников. «Ограниченные в своих стереотипах идиоты! Ух, как же меня бесит весь этот никчемный балахон!» — мечтая сжечь бесполезные тряпки, Канна постоянно сдерживала все эти деструктивные позывы внутри себя. Ей еще нужно было просить аудиенции у Коллегии, чтобы те наконец приняли ее в свой штаб. Тупость, тупость, тупость! Поднимаясь со своего места, юная Колдунья из-за вредной привычки коснулась своих рогов, пронзающих шляпу. Подумывала о том, чтобы спилить их, но голос внутри ее головы всегда отговаривал ее от этой глупой затеи. Что теперь делать? Скучающе зевнув, Илекса прошла мимо длинного стола, за которым недавно встретилась с Юрнеро. Был ли это призрак или физическое воспоминание — решила пока не думать. Просто знала, что все в этой жизни не так просто, как того хотелось бы. Черная сажа, оставшись на столешнице, была стерта ее зеленым пальцем, усердно чертившим что-то в забытье. Столько всего нужно было еще открыть, столько заклинаний изучить и столько всего понять… Но, оставаясь чрезмерно любопытной, Канна боялась только одного — узнать что-то про себя. Все эти письмена, гуляющие по ее телу, неестественная для обычных землепашцев тяга к магическому искусству и еще много чего. Она не понимала, кто она и зачем существует. Возможно, это все — просто ошибка? Ничего больше, чем просто неприятное стечение обстоятельств? Отодвигая увесистые шторы, покрывающиеся тоннами пыли, девушка взглянула в окно. Возможно, стоило подышать не совсем свежим воздухом Румуска, чтобы мысли сами заполонили голову? Сколько она уже не покидает библиотеку? Год, полтора? Пытается найти и создать знания, которые ей не нужны. Вот в чем ее беда… — Что за… — всмотревшись в темный горизонт ночи, внимательный крип заметила там нечто странное и чужеродное для этих забытых земель. Нечто, что не подчинялось никому, кроме стихии и высшим богам. Что-то, что могло погубить все ее труды. И это что-то называлось бушующими волнами. Как они оказались в полупустынной местности Королевства, Канна старалась не думать. Все, что ее сейчас заботило — увидят ли этот несущийся потоп остальные маги в Коллегии. Уж они-то точно что-нибудь придумают, так ведь? Так ведь? Ринувшись по винтовой лестнице вниз, девушка отмахнулась от брюзжащего хранителя свитков, готового проглотить ее за неподобающее поведение. Перепрыгивая сразу через несколько ступеней, крип вырвалась наружу, подбегая к страже. Болванчики в броне, смотря на нее, лишь усмехнулись, не принимая всерьез все предостережения. Гневно стиснув зубы, Илекса направилась к Цитадели, возвышающейся над городом в парящем облаке магической гравитации. Что эти идиоты делали в такой момент?! Земля, трескаясь под ее ногами, заставила дома ходить ходуном, руша стены. Заметив это, Волшебница хрустнула шеей, вспоминая давно забытое искусство. Огромные колоны из белого мрамора и золотистых прожилок возвели опоры у крошащихся стен грязных жилищ. Грузно выдыхая воздух из своего рта, Канна пыталась увеличить их в численности, двигаясь все дальше и дальше к воротам. Вот уже целый лес из ее камня вырос в десятках улиц, где она побывала, пока горожане суетливо продолжали бегать вокруг и мешаться под ногами. Стражники, переговариваясь, кивали в ее сторону, но ей было не до их возни. Сейчас город мог быть уничтожен, а этого она точно не допустит! Слыша обрушивающуюся крышу таверны, Чародейка махнула ладонью, воздвигая пологие пирамиды, спасшие замешкавшихся посетителей. Удерживая груз дерева, Илекса почувствовала резкую боль в своем плече. Вскрикнув, крип упала на колени, продолжая держать магические барьеры, пока люди выходили прочь. Взглянув на торчащую из нее стрелу, крип закричала: — Что вы… Мать вашу… Делаете?! — стража, поднимая луки вновь, ответила: — Просто слушаемся приказа Коллегии… — но мраморная рука, появляясь из воздуха, сжала их между пальцев, превращая в жестяные консервы из мяса и крови. Отпуская ладони, Илекса подняла голову на улетающую прочь Цитадель, оставляющую город. Горько усмехнувшись, Колдунья побежала дальше, с приглушенным писком ломая древко стрелы. — Хотите, чтобы Румуск утонул, да? Хорошо… Хорошо. Посмотрим, чья магия окажется сильнее, проклятые предатели! — видя перед собой запирающиеся ворота, она закрыла глаза, представляя старых друзей. Теперь она не маленькая девочка, что не может защитить саму себя. Те времена ушли. Теперь ей нужно защитить целый город. Дел-то… Два гигантских голема, возрастая выше любых крыш, с одного удара смели прочь деревянные врата, не обращая внимание на арбалетные болты стражников. Канна, забравшись на голову одного, соединила ладони вместе, чувствуя нарастающую силу. Сейчас, или никогда. Давай, не подведи! Татуировки на ее теле загорелись голубым пламенем, пока рога выросли и закрутились. Глаза сияли от переизбытка энергии, пока сотни чертежей и рисунков предстали перед ней. Нужно просто воссоздать их, ничего сложного. Всего лишь остановить потоп… — Если вы слышите меня, чертовы Боги, едва не убившие меня в детстве… Знайте… Ваш Сосуд скоро вновь встретится с вами! — закричала она десятками голосов, возводя огромные стены и дренажные системы, работающие от строящихся ветряных мельниц.