Непреодолимо близко

— Райан, ты палишься! — предупреждающе прозвучало у Майкла над самым ухом. — Макмиллан, отвянь! — отмахнулся Райан, толкая друга в плечо, чтобы альфа вышел за границы его интимной зоны. Ричард послушно немного отстранился. — Ты откровенно палишься. Хватит прожигать Итана таким голодным взглядом! — без тени издевки предостерёг альфа. — Рик, прекрати. Я на него даже не смотрю. — Вышло не настолько убедительно, как хотелось. — А на кого ж ещё-то таким масляным взглядом? На извивающегося вокруг него омегу? — Ричард аккуратно оценивающе присмотрелся к красивому парню, с которым Итан зажигал на танцполе, и снова перевёл укоризненный взгляд на Райана. — Привлекательный. Но вряд ли этого достаточно, чтобы он был способен тебя заинтересовать. — Чёрт возьми, Рик! Неужели ты не можешь постараться вести себя, как раньше? — с долей обиды и раздражения не в первый уже раз упрекнул Райан. — Мне жаль, Майк, — снисходительно улыбнулся Ричард. — Но альфой ты в моих глазах после того раза уже больше не станешь никогда! — Зашибись, не встань! — вздохнул Майкл, вопреки желанию и с большим стыдом вспоминая, как во время позапрошлой течки Макмиллан узнал его столь тщательно скрываемую тайну. — Не хочешь, чтобы кто-то ещё раскрыл твой секрет — прекрати пялиться так на ОʼКоннора, — серьёзно посоветовал Рик. — Да не пялюсь я! — взбунтовался Райан. — В следующий раз я сниму твоё лицо на камеру. Может, тогда ты поверишь мне. — Я придушу тебя, Макмиллан!!! — Силёнок не хватит, — улыбнулся альфа. — Ты, кажется, забыл, что я не типичный омега. — И всё же омега! — добродушно выдохнул Ричард. — Мускулистый, высокий, наглый, зарвавшийся, но омега. — Рик, не надо, — серьёзно попросил Майкл, и Ричард не стал продолжать. На самом деле в глубине души Райан даже немного радовался, что хоть один близкий человек обо всём узнал. И ещё больше радовался тому, что среди их с Итаном друзей это стал именно Ричард Макмиллан. Учтивый, галантный врач-хирург, не разозлившийся настолько, чтобы дошло до синяков и выбитых зубов у конспиратора, от как снегом на голову свалившегося открытия. Не обвинивший во лжи и предательстве, не осудивший. И понимающе согласившийся разделить и сохранить тайну Майкла. Окажись на месте Рика более жёсткий, прямолинейный Джер или самодовольный Крис — и, возможно, его многолетняя дружба со всеми четверыми давно бы уже плачевно закончилась. Но, что самое худшее, Итан для Майкла был бы потерян раз и навсегда. Поэтому оставалось благодарить Бога, что в тот злополучный день, когда течка у Райана началась на несколько дней раньше, чем должна была, а все необходимые в этом случае таблетки, прокладки и дезодоранты, как назло, были забыты в другой сумке, он изнывал от выворачивающего его желания, благоухая пошлыми ароматами, именно на руках сдержанного, привыкшего ко многому хирурга Макмиллана. Ричард вопросов тогда задавать не стал. Сориентировался быстро, перестал дышать через нос, профессионально подавляя в себе животные инстинкты наброситься на Майкла голодным зверем, подхватил плачущего от отчаяния, стыда и возбуждения друга, и отвёз в свою клинику. В те минуты ничего от альфы в Райане не осталось, как ничего никогда и не было. Он был слабым, беспомощным и несчастным. Беззащитным омегой, нуждающимся в любви и заботе. Нуждающимся в альфе! Но нет, Майкл боролся. Изо всех сил держался, чтобы не умолять Рика о том, о чём потом бы вечно жалел. Однако слёз от обиды за столь унизительное положение сдержать не смог. Извивался в сильных руках, ругался «благими» словами и просил. Просил и просил поскорее закончить всё это. Ненавидел себя, свою сущность и весь чёртов мир, сделавшим его таким, заставившим его так страдать. Ричарду пришлось внутривенно ввести Майклу подавители. Омегу трясло и скручивало, а естественным путем избавить его от агонии течки никого не было. На трезвую голову Райан и не хотел никого. Кроме Итана разве что, но это было даже ещё более недопустимо, чем отдаться Макмиллану прямо в больничной палате. К тому же, Майкл никогда ещё в своей жизни не проводил течки с альфой. Все они проходили дома под одеялом или холодным душем, с использованием подавителей и снотворного. Нет, разумеется, Райан не был девственником. Время от времени, как бы ему этого ни хотелось, приходилось снимать напряжение в объятиях Фреда Айзенберга, с которым у них было что-то вроде договора о сексе без обязательств. Такие ночи были редкими и не приносили фееричного удовольствия. Скорее уж облегчение. Но течки, течки, как бы туго ни было, Майкл не хотел проводить ни с кем. Отдаться кому-то в течку — всё равно, что доверить жизнь, раскрыть душу, признаться во всех слабостях, обнажить себя полностью и допустить чужую власть над собой. Так это виделось и ощущалось Майклом, и так он никогда и ни с кем не хотел. До секунды, пока не почувствовал Итана. Но с Итаном нельзя. Недопустимо! Райан провалялся в клинике шесть дней. На четвертый день течка почти закончилась, но такой слабости у омеги никогда ещё не было. Его обследовали, взяли анализы на проверку и кололи витамины. В глаза Рику смотреть было тошно, невыносимо. Хотелось сбежать или провалиться. Но Рик лишь сочувствующе мягко улыбнулся. Так, как только он и умеет. Тепло и доверительно. И пообещал, что никогда никому не расскажет. Майкл, не отошедший ещё от течки, снова чуть не расплакался и за это надавал себе по щекам, пока Рик мягко не перехватил его руки и не обнял. Всего на несколько секунд, чтобы не спугнуть. — Спасибо, — едва слышно проговорил тогда Майкл. — Большое спасибо. Результаты анализов оказались неутешительными. Майклу настоятельно не рекомендовалось принимать подавляющие течку и запах препараты в столь огромных количествах, о чём Ричард ему и сообщил в весьма строгой манере. Но к тому времени Райан уже снова стал привычным собой, и плевать он хотел, что ему там втирал Макмиллан. И жизнь вернулась на круги своя. Почти в том же виде, какой она и была, с той только разницей, что теперь отношение Ричарда стало чуть более обходительным, учтивым и заботливым.