Непреодолимо близко

— Соберись, Мэтти! — без капли сочувствия приказал Доминик. — Возьми себя в руки и прими душ. Сегодня ты должен выглядеть даже не идеально, ты обязан блистать. — Я не хочу привлекать внимание, — замотал головой Майкл. Суарес, не изменяя себе, явился неожиданно и без приглашения. Стоило ему выпытать у Майкла все подробности прошедших дней и узнать о намерении встретиться с О’Коннором, как не прошло и часа, а Дом уже деятельный и чрезмерно энергичный тарабанил в дверь. Когда Райан открыл, Доминик не попытался скрыть брезгливости во взгляде. Майкл выглядел чертовски уставшим и потрепанным. С грязной головой, бледный, с помятым лицом, словно не спал целую вечность. — Ты не предстанешь перед этим типом в неприглядном виде! — безапелляционно заявил Доминик. — Это не тот случай, когда нужно вычурно наряжаться и подчеркивать мою омежью сущность, — устало возразил Майкл. За последние дни стресс и бурные переживания буквально выжрали его изнутри, высосали все силы, и осталось только моральное и эмоциональное выгорание. Сейчас любое усилие, каждое движение, сама жизнь тяготили. Майклу хотелось скорее со всем покончить, а не привлекать к себе еще больше внимания вызывающим нарядом. Но Дом был другого мнения. — Это именно тот случай, Мэтти! — хлестнул голосом Суарес. — Ты годами скрывал от него свою истинную натуру, трусливо прятался за чужой личиной, но теперь он знает правду. Узнал в самых худших обстоятельствах из возможных, и у тебя на руках практически не осталось козырей. Ты понимаешь, что в проигрышном положении? Тебя поймали за руку во время совершения преступления! Большее фиаско трудно представить. — Я знаю это и без твоих пылких речей, — вяло огрызнулся Майкл. Он прекрасно понимал, как обстоят дела, но слышать обо всем со стороны было тяжело вдвойне. — До тебя все еще не доходит, Мэтт, — Доминик посмотрел на осунувшегося друга и красноречиво вздохнул, наглядно выражая недовольство его нынешним внешним видом. — Ты сам понимаешь, зачем тебе нужна эта встреча? — Потому что… — Майкл запнулся. Его уже не раз посещала позорная мысль сбежать. Оставить все, как есть, в подвешенном незаконченном состоянии и исчезнуть. Снова спрятаться и влачить жалкое существование. Преодолевая самого себя, он отметал малодушные порывы в сторону, чтобы не потянуться судорожно собирать чемодан. — Теперь, когда он узнал, я обязан поговорить с ним еще один раз. Я должен ему эти объяснения. — Для чего? — провокационно спросил Дом. — Какую цель ты преследуешь, собираясь на эту встречу? — Я не знаю, ясно? — выпалил Майкл. — Это кажется правильным. Честным! Хотя я понимаю, что не имею права говорить о честности после стольких лет лжи! — Вот именно, тебе ли говорить о честности? — Доминик направил наманикюренный пальчик в сторону Майкла и вызывающе посмотрел: — Имеешь ли ты право вообще что-либо говорить, когда должен сразу повалиться на колени и слезно умолять о прощении! Которого, спойлер, в любом случае не получишь! — Что? — пораженно переспросил Майкл. — Именно это ты от него и услышишь! И, может быть, не только от него, но от всех прочих, кто так же, как и он, будут ощущать себя дураками из-за тебя, — резко заявил Дом. — Ты хочешь, чтобы так прошла ваша встреча? На коленях? Дом сложил руки на груди в требовательном ожидании ответа. — Нет, — признал Майкл. — Так — не хочу. Хотя знаю, что заслужил. — Да забудь уже об этой пресловутой бесполезной правильности, Мэтт! Каждый живет, как удобно ему. Как посчитает нужным и лучшим для себя. И когда-то ты принял решение, а сегодня будешь его отстаивать. И не позволишь смешать себя с грязью! — Доминик быстро сунулся в шкаф Майкла и выбрал из недавних обновок, которые они вместе подбирали, светлые классические брюки и белоснежную рубашку. Подкинул подходящий ремень и блейзер. — Если ты сам не знаешь, зачем идешь туда, я скажу тебе. Ты идешь победить. Куда бы ни зашел ваш разговор, какие бы обвинения и порицания ни пришлось вытерпеть, ты идешь довести свою игру до конца. И выйти победителем с достоинством и поднятой головой. — Я устал от игр, Дом! Я хочу лишь, чтобы все скорее закончилось. — Закончится! — пообещал Суарес. — А вот на чьих условиях, решать тебе. Ты до сих пор не усвоил, любые отношения, не обязательно романтические, это противостояние. И если ты дрогнешь, дашь слабину — тебя задавят, подчинят своей воле, заставят чувствовать ничтожеством. А ты и без чужой помощи с этим прекрасно справляешься! Но никто, никто не должен узнать, что творится внутри: — Дом в два шага приблизился к Майклу и ткнул его в грудь в области сердца. — Ты попался, Майкл. Тебя поймали на лжи, и тебя будут стыдить, осуждать, ненавидеть и презирать. И нет более уязвленного и унизительного положения, чем то, когда твой обман позорно раскрыт, а ты при этом тонешь в собственном чувстве вины и начинаешь соглашаться с любыми, даже надуманными обвинениями. Они поставят тебя на колени и обольют грязью быстрее, чем ты успеешь моргнуть. А я не собираюсь позволить этому произойти, потому что в моем окружении никогда не будет нытиков и слабаков. Я буду разочарован сам в себе, если узнаю, что тот, с кем непосредственно соприкасаюсь, кого избрал в свое окружение, окажется столь жалким и беспомощным существом. Поэтому сегодня, Майкл Мэттью Райан, ты будешь блистать! И не позволишь тому факту, что тебя буквально поймали за руку, дать хоть какое-то преимущество оппоненту. Ты будешь блистать, гордо смотреть сверху вниз, и какая бы рыдающая тряпка ни обливалась соплями у тебя внутри, внешне ты не дрогнешь, не согнешься, не сломаешься! Доминик еще несколько раз больно ткнул Майкла в грудь и жестко на него посмотрел: — Иди в душ, Мэтти! И что бы сегодня ни случилось, будь ты хоть тысячу раз виноват и неправ, ты не позволишь никому попрать твое достоинство. И Майкл повиновался. Отчасти потому что не было сил сопротивляться, отчасти потому что слова Дома отозвались в его сердце. Ведь в конечном итоге весь его маскарад и годы лжи были ради одной цели: никогда не позволить Итану О’Коннору пренебречь им, вытереть о него ноги и выбросить, как старый дверной коврик. В образе альфы это удавалась куда легче и успешнее, но теперь обстоятельства изменились, а цель — нет. Да, Итан в любом случае будет презирать его, и от осознания этого не сбежать даже на другой конец света. Но и добить себя Майкл не позволит.

***

У него неистово колотилось сердце, когда он подъехал к зданию JB Constructions. Последний раз он заходил сюда еще будучи альфой. Теперь, благодаря стараниям Дома, его внешний вид даже при желании нельзя было принять за неоднозначный. Все сотрудники компании, которые знали его, увидят и узнают правду. Конечно же, пойдут шушуканья, сплетни, разговоры. Едва скрываемые тычки пальцами в спину, пораженные и любопытные взгляды. И Майкла колошматило только от одних мыслей о предстоящем проходе по коридорам компании, а ему вскоре придется пережить его вживую. Проходка позора, коридор правды. Прогулка по доске на пиратском корабле, последний шаг которой ведет в синюю бездну, где останется лишь захлебнуться от собственного стыда. Вот только Дом был прав, никто не должен был это понять. Нельзя было выдавать, насколько ничтожным он себя сейчас чувствовал, особенно в глазах Итана. Майкл набрал полные легкие воздуха, словно пытался вдохнуть хоть немного храбрости. Он опустил голову на руль и закрыл глаза на несколько секунд, стараясь дышать размеренно и глубоко. Держись, держись, держись! Не кричи, не плачь, не дай никому понять. Возведи вокруг себя невидимую стену и не позволь чужому осуждению и насмешкам пробить ее. Изобрази непоколебимость еще один последний раз. Зайди и уйди с гордо поднятой головой. Не кричи, как бы яростно отчаяние не рвалось наружу. Не плачь, как бы тяжело не было на душе. Не кричи. Не плачь. Майкл вышел из машины, посмотрел на монументальное здание, возвышающееся над ним, в сравнении с которым чувствовал себя маленькой точкой, и направился прямо в пасть этому бетонному безжалостному зверю. Макмиллан уже ждал его в вестибюле. — Как ты, Майки? — спросил он. — В порядке, — дежурно соврал Майкл, стараясь смотреть только на Рика и больше ни на кого. На него нашло ложное ощущение, что если он ни на кого не посмотрит и никого не узнает, его не узнают в ответ. Майкл уже успел пройти мимо знакомого охранника и сделать вид, будто не заметил его. Кажется, широкоплечий альфа обернулся вслед, но не выказал признаков узнавания. Далее они с Риком прошли мимо ресепшена через турникеты, слава всем Богам, у Макмиллана имелся гостевой пропуск, которым он поделился с Майклом, и тому не пришлось контактировать со знакомым омегой, сидящим за стойкой. Хотя боковым зрением Райан заметил, как тот провожает его нахмуренным взглядом. Он поспешил к самому дальнему лифту, вставая к омеге спиной. Когда разъезжающиеся двери открылись, из кабины вышло не меньше семи человек, и среди них Майкл тоже увидел знакомые лица. Он снова отвернулся в сторону, ожидая, когда все пройдут мимо него, а сам старался смотреть словно сквозь людей и стены, ни на чем не фокусируя взгляд. — Ты знаешь его, у него знакомое лицо? — долетел до Райана чей-то приглушенный голос, и он сильно сжал ладонь в кулак, чтобы не броситься бежать куда глаза глядят. — Пойдем, — Рик мягко подтолкнул отвернувшегося Майкла внутрь лифта и поспешил нажать на кнопку закрытия дверей, чтобы никто не успел составить им компанию. Лифт был просторный, с большим зеркалом на задней стенке кабинки. Райан взглянул на свое отражение. Красивый омега с затравленным, потерянным взглядом. Так не должно быть! Он не может позволить Итану увидеть себя таким. Майкл закрыл глаза и попытался представить, что он снова альфа. Альфа Майкл Райан, который привычно идет на работу. Раздражается из-за своего босса и никогда не оставляет последние слово за ним. Решает вопросы и наводит порядок в рабочем процессе, чтобы все здесь не развалилось к чертям. Майкл вздернул подбородок и открыл глаза. Уже лучше. Не кричи. Не плачь. — Я с тобой, — пообещал тихо Рик. Двери бесшумно разъехались в стороны на роковом этаже. Проходка позора. Прогулка по доске. Майкл шел ровной, спокойной, твердой походкой. Вдоль огромного панорамного окна, как и множество раз. Мимо знакомых людей, на которых не смотрел. Они точно оборачивались вслед. Кто-то даже удивленно что-то воскликнул. Нет, нет. Они лишь фон, шум. И у него нет сил выяснять что-то еще и с ними. И нет желания ничего объяснять. Все равно весь его прежний маскарад был только ради одного человека. А теперь, когда тот все знает, какой смысл оправдываться перед кем-то еще? Рик шел рядом, высокий и широкоплечий, и в какой-то момент нестерпимо захотелось зайти ему за спину и спрятаться за ним, но Майкл отмел эти мысли. Всю жизнь он трусливо прятался и скрывал себя от мира и от Итана, пришла пора хоть раз проявить мужество и посмотреть в глаза своим страхам, посмотреть в глаза Итану и не только ему. Возле кабинета О’Коннора уже ожидали Крис и Джер. Рик предупредил друзей об их приходе. Они оба решили, что будет лучше сразу собраться всем вместе, чем разговаривать с каждым по отдельности или играть в испорченный телефон, где один пересказывает события другому. Пластырь лучше срывать резко и сразу, убеждал себя Майкл, не желая признавать, что чертовски боялся остаться с Итаном наедине. На мгновение Райан сбавил шаг, и Рик вышел вперед. — Привет, парни, — поздоровался Макмиллан. Крис и Джер приветственно кивнули в ответ, и их взгляды непроизвольно устремились на Майкла. Райан собрал остатки воли в кулак и медленно поднял на них глаза. В образе омеги Джер видел его впервые, и, хотя он уже тоже был в курсе, в его взгляде неприкрыто читалось удивление. Внешний вид Майкла его поразил. Ни один пересказ не может произвести столь же сильное впечатление, как увиденное воочию. Крис смотрел мягче и дружелюбно улыбнулся: — Привет, Майкл. — Крис, Джер, — выдавил из себя Райан. Он долго морально готовился к этой встрече, но, когда дошло до дела, из головы вылетели все слова, и он не знал, что еще добавить. Повисла неловкая пауза, во время которой трое альф переглядывались, не особенно понимая, как себя вести, и Майкл наконец решился: — Спасибо, что пришли. Я бы хотел со всеми вами поговорить. И с Итаном тоже. — Он у себя, — сообщил Джер, махнув в сторону двери. — Мистер Хендерсон, мистер Тернер, извините, но мистер О’Коннор просил его не беспокоить! — всполошился Филипп, когда все четверо проходили мимо его стола. — Не беспокойся, Фил, все в порядке, — отмахнулся Крис. — Нет, я не могу вас к нему пустить, он дал четкие распоряжения, чтобы… — омега выпрыгнул из-за стола, бросаясь наперерез большой компании, раскидывая руки в стороны и загораживая собой дверь. Но молодому парню не доставало суровости и выдержки Джаспера Блумвуда, и весь его пыл быстро сошел на нет, как только он столкнулся с тяжелым взглядом Джера. А потом Филип увидел Майкла и обомлел. — М-Майкл? — запинаясь спросил он, явно не веря своим глазам. — Да, Филипп, это я, — подтвердил Райан, с трудом отвечая на взгляд секретаря. — Нам нужно поговорить с Итаном. Филипп растерянно отошел в сторону, не отрывая глаз от бывшего помощника его шефа. Майкл знал, стоит им скрыться внутри кабинета, и тот непременно побежит рассказывать свежие новости каждому сотруднику компании. Ну и пусть. Уже наплевать. Крис пару раз формально постучал в дверь, а затем повернул ручку и толкнул её. Альфы вошли в кабинет, а Майкл на секунду задержался на месте. Момент истины. Как бы он его ни оттягивал, этот момент наступил.

***

Когда раздался стук в дверь и в кабинет зашли Крис, Джер и Рик, Итан уже знал, что Майкл тоже был с ними. Почувствовал каким-то неведомым чутьем. И Майкл действительно вошел следом. Омега Майкл Райан. В светлых одеждах, с распущенными пшеничными волосами. Бледный и как будто ставший еще более тонким, чем когда Итан наблюдал его перевоплощение в туалете. На фоне сопровождающих его альф Майкл выглядел омегой даже больше, чем когда, стоя в одном белье, умолял Рика отдать ему свою одежду. — Не знал, что у нас намечается «вечеринка», — холодно произнес Итан, наблюдая, как друзья рассредотачиваются по кабинету. Крис опустился на любимый диванчик, Джер привычно расположился у окна. Рик сделал пару шагов вперед, но остался стоять. А Майкл прошел мимо Макмиллана и встал прямо напротив Итана. Как несколько месяцев назад, когда приходил увольняться. Их взгляды встретились. Бушующий прибой и горький шоколад. — Здравствуй, Итан, — поприветствовал альфу Майкл, стараясь, чтобы его голос звучал твердо. Несколько секунд О’Коннор пристально смотрел на омегу и затем равнодушно произнес: — Мы знакомы? Крис фыркнул, откинув голову на спинку дивана. — Я пришел поговорить, Итан, — продолжил Майкл через силу. Он знал, что сам был во всем виноват, что это он был тем, кто лгал, притворялся, обманывал чужое доверие и заварил всю эту кашу. И тем не менее чувство нестерпимого, хотя, возможно, заслуженного унижения охватило сейчас его, и стоять под холодным, жестким взглядом Итана было невыносимо. Не плачь. Не кричи. Не падай на колени. Не умоляй о прощении. Даже если знаешь, что виноват. Он раздавит тебя, и случится ровно то, чего ты боялся больше всего на свете. — О чем мне с вами разговаривать? Я вас не знаю, — снова равнодушно отозвался Итан. — Хватит разыгрывать сцену, О’Коннор! — поморщился Крис. — Итан… — опять начал Майкл, но альфа перебил его. — Вы уже несколько раз назвали меня по имени. Может быть, тоже представитесь для начала? — О’Коннор сложил руки в замок и принял позу, словно собеседует сейчас Райана во время приема на работу. — Прекрати, О’Коннор, — разозлился Майкл. — Хватит играть. Давай нормально поговорим! — Имя! Я так и не услышал вашего имени! — Итан, пожалуйста, хватит, — попросил Рик. — Нет нужды говорить в таком тоне. — Мне вообще не о чем говорить с человеком, имени которого я даже не зна… — Ты знаешь мое имя, черт возьми! Майкл! Меня зовут Майкл Райан, — нетерпеливо выкрикнул омега. Сохранить спокойствие не удалось. — Сомневаюсь, — в противовес ему ровным тоном ответил О’Коннор. — Майкла Райана я знаю. Он был моим помощником. Как мне казалось, был моим другом, и что там еще?… Да, точно, он был альфой. А кто вы такой, я не знаю. Майкл закрыл глаза. Ему хотелось провалиться сквозь землю, бежать, кричать, рыдать. От унижения, от собственной глупости, из-за которой приходится сейчас терпеть презрительный тон Итана и его надменный, холодный взгляд. Еще час назад Майкл был убежден в правильности идеи прийти и поговорить с ним. Но на деле затея оказалась пустой и бесполезной. Зачем? В чем был смысл прихода? Потому что в нем взыграла совесть и казалось нечестным оставлять Итана в подвешенном состоянии? Потому что, раз О’Коннор узнал правду, захотелось что-то ему объяснить? Но что? Он все равно никогда не сможет рассказать ему об истинной причине всех своих поступков. Что с самого первого дня влюбился в него, как сумасшедший, и боялся потерять, если раскроет ему правду о себе. Что предпочел быть рядом с ним, как друг, чем рискнуть оказаться использованным и выброшенным. Что не вынес бы его равнодушия и пренебрежения. Но прямо сейчас именно это Майкл и испытывал. И знал, что никогда не сможет рассказать все, как есть, потому что Итан никогда не ответит ему взаимностью. Майкл лишь еще глубже закопает себя своим же признанием. Так зачем он пришел? Из чувства вины, которым О’Коннор откровенно сейчас пользовался, морально растаптывая его. И все равно чувство вины не исчезало. Оно лишь нарастало и снедала Майкла сильнее, потому что у О’Коннора действительно хватало причин злиться на него. — Так как же вас все-таки зовут? — с притворно праздным любопытством спросил Итан. Майкл понял, чего от него добиваются, и решил принять правила игры. — Мое полное имя Мэттью Майкл Гордон Райан, — звонко продекламировал он. — И я являюсь омегой. Это ты хотел услышать? — раздраженно швырнул он в конце. — Я лишь хотел услышать правду, вот и всё, — пожал плечами Итан, словно ситуация вообще не вызывала в нем никакого интереса. Крис и Джер переглянулись. Полного имени Майкла они не знали. — Отлично, — сказал Майкл. — Вот тебе правда, Итан. Тебе и всем, кто здесь находится, — Майкл быстро глянул на Криса и Джера. — Я с детства не был похож на типичного омегу. Меня часто принимали за альфу. И в какой-то момент жизни я понял, что выдавать себя за альфу для меня проще, чем убеждать всех, что я омега. Я стал жить, как альфа, и всем представлялся альфой. Никто никогда не сомневался в моем поле, и, когда я только познакомился с тобой, у тебя тоже не возникло подозрений, а у меня не было причин раскрывать тебе правду. Я никому её не раскрывал до недавнего времени. — Снова ложь, — перебил Итан. — Никому не раскрывал, говоришь? — И О’Коннор с неприязнью покосился на Макмиллана. — Итан, я понимаю, почему ты злишься, — миролюбиво сказал Рик. — Но у Майкла не было умысла специально вводить в заблуждения именно или только тебя. На самом деле никто из нас не знал. И все вышло совершенно случайно. Я узнал случайно. — Узнал и покрывал, — добавил О’Коннор. — Да, я не выдал Майкла, потому что это была его тайна и я не имел права раскрывать её. — И нагло врал вместе с ним, глядя мне в глаза. А потом к вам присоединился Хендерсон. Я понял. Вы все решили, что это хорошая идея — обманывать меня. — Итан, мне правда жаль, — признался Рик. — Ты имеешь права злиться на меня, но… — Хватит, Рик, — прервал Макмиллана Майкл. — Ни ты, ни Крис ни в чем не виноваты и не обязаны оправдываться. И я тоже не пришел оправдываться перед тобой, О’Коннор, — терпение Райана подошло к концу, и в нем привычно взыграла дерзость, которой он всегда раньше осаждал Итана. — Ну и зачем ты тогда пришел? — О’Коннор тоже сбросил маску равнодушия, и на его лице отобразилась злость и обида. — Потому что, да, черт возьми, я врал тебе! — выпалил Майкл. — Поэтому и пришел. Потому что считаю, теперь, когда ты узнал правду, ты имеешь права услышать её от меня. — Боже, какое великодушие с твоей стороны! — И да, на самом деле я не хотел, чтобы ты знал! — на том же дыхании продолжил Майкл. — Никогда не хотел. И ты имеешь права злиться на меня. И я даже не скажу тебе, что сожалею о содеянном. Но знаю, что обязан объясниться. Перед тобой и перед парнями. Крис, Джер, Рик, — Майкл поочередно посмотрел на каждого из друзей, — так получилось, что я лгал вам о себе с самого начала. Но я лгал всему миру, и вы не стали исключениями. Я не могу сказать, что жалею, потому что это было бы неправдой. Но причина, по которой я решил прийти сюда и поговорить с вами, заключается в том, что… — Майкл на секунду перевел дух и набрал в грудь побольше воздуха. — Не знаю, поверите вы мне или нет. И вы не обязаны это делать, но то, что я сейчас скажу, чистая правда. Я был искренен с вами во всем, кроме своего пола. Все мои слова, действия и моя дружба с вами были настоящими. Я не мог лишь признаться, что являлся омегой. Но ни о чем большем я вам не лгал никогда. Вы можете мне не верить, и я это приму. Но это то, что я обязан был и хотел вам сказать. Я не жду ни от кого из вас ни прощения, ни понимания. Но я хотел, чтобы вы знали. Мне нравилась наша дружба, я искренне наслаждался ею и ценил её. Простите, что скрыл от вас свой секрет, но и по-другому я не мог. Крис и Джер оба хотели что-то ответить, возможно, даже миролюбивое и ободряюще. Но О’Коннор внезапно поднялся из-за стола, вышел вперед и перекрыл все своим голосом, прожигая Майкла злым взглядом. — Полная чушь! Если бы ты хоть немного ценил наши отношения, ты не стал бы лгать до последнего. Если бы хоть немного уважал меня, ты бы признался, если не в самом начале, то позже. Потому что я имел права знать, какому открывался человеку. Но ты не только лгал, ты еще и сбежал, так и не признавшись. Ничего нормально не объяснив. О какой искренней дружбе ты брешешь, если, стоило тебе выйти за порог, как ты тут же без зазрения совести скинул с себя свою маску и свалил работать с Коллинзом. Хотя, о чем это я? Не удивлюсь, если ты прямиком из моего кабинета запрыгнул к нему в постель. Или, может быть, вы уже давно трахались, потешаясь над моей глупой наивностью. — Что ты несешь, О’Коннор?! Это уже перебор… — возмутился Крис, услышав последние обвинения Итана. Но, когда Хендерсон посмотрел на Райана, то поперхнулся собственными словами. Майкл стоял ошарашенный и словно громом пораженный. На его лице, вместо праведного гнева за столь отвратительное с ним обращение, читался страх и… вина. — Майкл, ты что, серьезно? — не поверил Хендерсон, и впервые в его голосе явственно прозвучала неприязнь. Он всегда ненавидел Коллинза. — Не стоит так выражаться, Итан! — стремительно вышел вперед Макмиллан, загораживая собой омегу. — Ты забываешься! — Заткнись, Рик! — огрызнулся О’Коннор, — Рыцарь в сияющих доспехах и белом халате. Такой же лжец, строящий из себя святого, — с издевкой усмехнулся О’Коннор. — Можешь говорить мне что вздумается, но я не позволю тебе так обращаться с Майклом! Он имеет права встречаться с кем захочет. — Рик, не надо, — наконец обрел голос Майкл. Он мягким движением заставил Макмиллана отойти в сторону, оказываясь лицом к лицу с Итаном. Осведомленность альфы об их с Ником отношениях поразила его, и, когда тот бросил это ему в упрек, сердце отчего-то мучительно заныло. — Да, я встречаюсь с Ником. Но тебя, О’Коннор, это совершенно не касается. И эту часть своей жизни я не собираюсь с тобой обсуждать. — Нахрена ты вообще явился сюда?! — заорал Итан. — О чем еще нам с тобой разговаривать, если ты даже не сожалеешь! Я доверял тебе. Я, бл&ть, доверял тебе! Как последний идиот, думал… думал мы друзья. Даже больше, чем друзья. А все оказалось фальшивкой. Ты был фальшивкой, Майкл, или как там тебя, Мэттью Райан! Мы столько пережили вместе, но все это на самом деле было лишь частью твоей игры, из-за которой половина моей жизни оказалась иллюзией, цирком, ложью. Если бы ты хоть немного ценил меня… нас… ты был бы честен. Пускай не сразу, но ты бы рассказал, если бы действительно чувствовал, что ты… что я… да бл&ть, чувствовал хоть что-то. И не надо заливать про то, что скрывал правду от всех. Ты вполне успешно перевоплотился в омегу, стоило тебе оказаться за порогом этого кабинета! Я видел, как виртуозно у тебя получается менять облик. По щелчку пальцев. — Как же ты чертовски прав, О’Коннор! — заорал Майкл в ответ. — Я действительно зря пришел сюда. Я отчего-то сдуру решил, что мы сможем поговорить. А теперь понимаю, не о чем говорить. Мне нечего тебе больше сказать! Ты ведь все равно ничему не поверишь. Я лгал лишь о своем поле, но никогда не играл с тобой. Всё, что я делал и говорил, было искренне. И я доверял тебе не меньше, чем ты мне. Я ни с кем не был так близок, как с тобой! И очень долгое время я хотел оставаться рядом с тобой! Пока… — Майкл вдруг опомнился, поймав себя на том, что начинает заговариваться и раскрывать слишком много. — Пока обстоятельства не вынудили меня уйти. — И что же мешало тебе просто признаться? Просто, черт возьми, сказать правду? Вместо того, чтобы устраивать целое шоу, когда ты сваливал отсюда! Если бы ты действительно чувствовал хоть каплю того, о чем говоришь сейчас, ты бы все объяснил. Хотя бы перед своих уходом! — Я боялся, ясно! — закричал Майкл. Ну вот. Он все-таки произнес эту фразу. Он все-таки закричал надломленно и отчаянно. — Я боялся сказать правду, ты доволен? Мне было стыдно, да, чертовски стыдно, что я врал и притворялся. Я не знал, как ты отреагируешь, и не хотел узнавать. Мне было страшно! И легче было уйти, чем… чем переживать то, что происходит прямо сейчас. Потому что я всегда знал, что ты никогда не поймешь меня. Не поверишь в мою искренность. Потому что я трус, который решил лучше навсегда остаться альфой в твоей памяти, чем лжецом! Я хотел, чтобы у тебя остались только хорошие воспоминания обо мне, даже несмотря на то, каким вышло наше расставание. Я думал, так нам обоим будет легче! Вот в чем правда! Ты доволен? Ты услышал её! — Доволен? Чем я могу быть доволен? — лишь сильнее разъярился Итан. — Что человек, которого я считал самым близким на свете, всегда думал обо мне, как о мерзавце, который не сможет его понять и принять? Твое представление обо мне настолько низкое?! Ты даже не попытался все объяснить! Не верил в меня. Не посчитал достойным своей правды. Тебе было легче отказаться от меня, и столь просто это сделать, будто время, проведенное вместе, вообще ничего не значило. Да, я не верю тебе! Так не поступают те, кто хоть что-то чувствуют. Зато как легко ты смог уйти и броситься в объятия Коллинза! — Мне уже наплевать, веришь ты мне или нет! — замотал головой Майкл, сильно зажмурив глаза, чтобы подавить непрошенные слезы. — Плевать! Плевать, О’Коннор. Я сказал все, что мог. И я больше не могу здесь находиться. Все кончено, Итан! Кончено! Майкл бросился вон из кабинета. Сорвался с места и побежал. Подальше от Итана. Он больше не мог выносить ни минуты озлобленного взгляда О’Коннора и собственных чувств вины и стыда, переполняющих его. Майкл сам был во всем виноват и заслужил каждое обвинение, но у него не хватало ни сил, ни мужества терпеть эту пытку. Райан выбежал в коридор, пронесся мимо стола Филиппа и едва не сбил с ног оказавшегося случайного на пути сотрудника компании. О’Коннор тут же рванул за ним. Он нагнал Майкла посреди огромного коридора, схватил за плечо и резко развернул к себе. — Ну уж нет, мистер Райан, — закричал он, смотря омеге в глаза, — ничего еще не кончено! Так просто ты не отделаешься! — Пусти его, Итан, — к ним подбежали Крис, Рик и Джер и сразу же растащили альфу и омегу друг от друга. Хендерсон и Тернер оттеснили О’Коннора от Райана на несколько шагов, а Макмиллан остался рядом с Майклом. — Успокойся, Итан, — приказал Джер. — Ты действительно трус, Майкл! — не обращал ни на кого внимания О’Коннор. — Снова позорно сбегаешь! Трудно смотреть правде в глаза? Потому что ты знаешь, что сам во всем виноват. Знаешь, какое ты ничтожество! Ты сам не принимаешь себя, поэтому даже не попытался признаться. А сейчас лишь перекладываешь ответственность за собственную трусость на меня. — Да, да, я такой и есть! — у Майкла не осталось сил бороться ни с собой, ни с Итаном. Он уже был готов признать что угодно, лишь бы все поскорее закончилось. Доминик был бы очень разочарован. — Хватит, давай покончим со всем. Оставим друг друга в покое! — Давай! Катись к черту! К своему Коллинзу. Ты так жалок, Майкл. Даже более жалкий, чем те дешевки, которых когда-то сам выпроваживал из моей квартиры. Они хотя бы не стыдились самих себя. Ты всегда потешался над омегами, называл их пустышками, но сейчас ты противен мне больше, чем все они вместе взятые. Поэтому катись! Ты — фальшивка. Ни альфа и ни омега. Самое трусливое, жалкое существо! — О’Коннор больше не следил за словами. Ему лишь хотелось причинить Майклу как можно больше боли напоследок. Отомстить за месяцы страданий в неизвестности и годы жизни во лжи. Заглушить ненавистью сжирающую его тоску, которую он испытывал все это время. Затмить яростью необъяснимую нужду, которая поселилась в сердце, когда Майкла не стало рядом. Облить его всего грязью, чтобы противно было прикасаться, смотреть, думать о нем, найти в нем тысячи недостатков и вспомнить каждую подлость, чтобы легче было отпустить его, забыть, ведь быть рядом с ним Майкл на самом деле никогда не хотел. А Майкл вдруг оцепенел. Итан сказал ровно то, чего он больше всего в мире боялся услышать. Он — омега Майкл Райан, и он даже более жалкий, чем те, кого Итан когда-то пользовал и выбрасывал. И О’Коннор сейчас смотрел на него именно так. Полным презрения и разочарования взглядом. А Майкл поглощал в себя его ненависть и его омерзение. Смотрел в темные глаза Итана и ощущал себя убожеством, недостойным ни любви, ни уважения. Он не смог выстоять, сломался и получил по заслугам. Он думал, еще больнее быть не может, но у боли, как и у любви, предела не было. — Майкл, пойдем отсюда! Зря я предложил нам сегодня прийти сюда, — говорил Рик, но его голос был где-то очень-очень далеко. В голове Райана звучали лишь слова Итана. — Я ненавижу тебя, Итан О’Коннор! — закричал Майкл. — Я не жалею о том, что врал тебе все это время, я жалею лишь о том, что вообще когда-то встретил тебя. Ненавижу! Ненавижу те… Последние слова застряли у Майкла в горле. Он выдохнул их и больше не смог сделать вдох. Низ живота резко скрутило, прострелило дикой болью и… Майкл вскрикнул и схватился за живот. В этот момент время остановилось, а омежий цикл Райана, нарушенный и непредсказуемый, запустился. Внезапно и неотвратимо. У Майкла началась течка!