Изумрудный Фамильяр

      Я думал, что моя новая жизнь будет счастливо длиться с моей семьёй. Но я ошибся. Ночью, когда свечение от нашего волшебства выдаёт нас с головой, случилось непоправимое. Я проснулся от нарастающего чувства тревоги, исходящего от мамы. Мои братья и сёстры уже не спали. Если бы не отсутствие солнечного света — необходимой части нашего волшебства полёта — мы бы просто взлетели. Но безлунная ночь была против нас.       Мать ходила из стороны в сторону, заглядывая за деревья, когда послышался громкий щелчок. Что-то тёмное полетело в её сторону, раскрываясь в полёте, и сбило маму с ног. Её любимая бежевая молния разорвала путы, и я почувствовал призыв к побегу. Над головой матери, вставшей на задние лапы, зажглась сфера с тёплым солнечным светом, и мы тут же приготовились взлетать.       — Замкни же её дурила, быстрее! — раздалось из кустов, откуда вылетела сеть. Нас накрыла волна липкой энергии. Я не заметил ничего необычного, а вот маме стало больно. Я видел, как она пыталась развеять созданную сферу, но не могла. Тогда она отрастила полупрозрачные перья. Сфера почти угасла, а перья мерцали так, что она не могла удержаться в воздухе. Я чувствовал её отчаяние, и заметил, что блеск её меха изменился. Теперь это был огонь, и этот огонь причинял ей боль. Но его призвала именно она. Огонь лизал её мех, поедая его, и растекался по её телу с ещё большей силой. В тот же миг нас накрыла волна маминой энергии, заряжая нас, как батарейки, и мы, все семеро, взлетели. Но ненадолго. Маму сбила вторая сеть, роняя её в кусты, а мы, лишившиеся её света, попадали метрах в тридцати и побежали к ней. Через мгновение я почувствовал, как большая рука сжала моё тело и подняла в воздух. Я зашипел, видя человека, и со всех сил укусил его, ворча от боли, человек потормошил меня в воздухе и я выпустил его палец. Меня сильно мутило. Через секунду свет померк. Я в мешке. Безуспешно шиплю, пытаясь найти выход.       Проснулся я уже в клетке. Через вонючую ткань пробивался свет, и я видел стальные прутья. Клетка стояла в каком-то людном месте, и я пытался различить их слова в этом гаме. Подпольный рынок. Я попытался подняться на лапки, но это оказалось необычайно тяжело. Шею обхватывало что-то большое и увесистое, заставившее меня звонко брякнуться на железное дно.       Я уже пять дней ничего не ел. Еды просто не давали, а воду я пить отказался. Мне не нравился её запах — слишком терпкий, совсем не свойственный воде, которую я когда-либо пил. Попробовав её кончиком языка, меня передёрнуло от отвращения. Эту дрянь я пить не буду.       Через несколько часов воду забрали, а ещё чуть позже сдёрнули вонючую ткань. От резкого света я зажмурился и попятился назад, уперевшись пятой точкой в прутья клетки. Раздался громкий гомон народа.       — Тише, тише, торги начинаются! — проскрипел мужичок сдёрнувший ткань с моей клетки. — Первым лотом будет этот прекрасный, чистокровный пейт! Прямиком из лучшего в стране питомника!       «Ага, питомника. Дай только я доберусь до тебя…» — подумал я и оскалился.       — Вот все документы! — он поднял свиток, обтянутый красивой лентой с аккуратной алой печатью, над головой.       — Вы только поглядите на этот густой и сочный мех, а этот изумрудный цвет прекрасно подчеркнёт наряды ваших прекрасных дам! — вещал человек.       — Думаю на такую драгоценность, начальной ставки в три сотни монет будет даже мало! — подхватил второй человек.       — Триста пятьдесят! — взвизгнули из зала.       — Четыре сотни!       — Пять!       Торги кончились быстро. В итоге мне дали цену в полторы тысячи монет, и отставили мою клетку в сторону. Ошейник мягко завибрировал и я стал засыпать. Сон брал своё, хоть я и изо всех сил сопротивлялся.       Проснулся уже, когда торги кончились. Меня несли накрыв тканью, вот только уже не той гнилью, а вполне добротной мешковиной.       Мне уже было всё равно. Клетку принесли в какое-то здание, и когда свет притих я почувствовал приятную волну энергии. Слабую, человеческую, но всё же энергию. Она придала сил сопротивляться чарам ошейника.       Клетку осторожно поставили на стол, и протолкнули в небольшую горизонтальную щель у самого дна плошку с чёрными шариками. Я так понимаю, это еда? Но стоило мне её понюхать, как аппетит сменило отвращение, и я вытолкал плошку лапками. Судя по звону и ругани снаружи, она разбилась. Так то! Нечего кормить чистокровного, как там… пейта, всякой дрянью. Сетования снаружи прекратились, и в клетку протиснули плошку с водой. Я с недоверием приблизился, но к счастью, вода была чистой и быстро исчезла в моём животике. Достав пустую плошку, человек удовлетворённо вздохнул. А я завалился спать.       Пробуждение было неприятным. С моей клетки сорвали ткань, и я увидел где нахожусь.       Большая аудитория с полукруглыми партами. Клетка стояла на высоком постаменте, справа от старичка за кафедрой. Есть люди, которым старость к лицу, так вот, это был один из них. За партами сидели дети и восхищённо смотрели на меня. Это смущало. А ещё ошейник опять завибрировал. Эта вибрация начинает раздражать, но не только из-за этого. Я чувствую, как энергия перестала течь ко мне.       — Тема этой лекции: Пейты и их особенности как магических существ. — старик принялся монотонно рассказывать о том, что я из себя представляю. Мне тоже было интересно, и я перестал шуметь, пытаясь сбить надоедливый аксессуар.       В принципе, ничего сложного во мне нет. Пейт, как назвали меня здесь, это обычный полуразумный зверёк, живущий далеко в парящих землях. Вымирающий вид, так как мех на чёрном рынке очень ценится, и ловить их запрещено законом.       — Пейты из заповедников конечно способны творить магию, но не так как их дикие собратья. С нами сейчас довольно дорогой экземпляр, чистокровный пейт из заповедника, в котором взращиваются специальные, магически одарённые слуги и фамильяры, специально для магов. Посмотрите на форму его мордочки. Немного вытянутая, не правда ли? — старичок бойко подошёл к клетке и я на него шикнул. — Бойкий характер, и острые ушки. Этот тип пейтов прекрасно подходит магам. — старик вернулся за кафедру.       — Сэр Винтерборг! — поднял руку один из учеников.       — Да? — навострил уши «Сэр», ожидая вопрос.       — Разве они не ручные? Этот глядит на вас настороженно.       — Ты прав, Вильям. Большинство существ ручные, но есть и те, которые сохраняют характер своих диких предков. Их и называют чистокровными. Так вот… — поправился профессор и продолжил вещать.       После урока, длинной в три с половиной часа, меня опять попытались покормить, но я демонстративно вытолкнул плошку из клетки. Рыжеволосый парнишка лишь развёл руками.       — Ну почему ты не ешь?       Я лишь отвернул мордочку задрав нос. Тут же я почуял знакомый запах фруктов и животик предательски заурчал. Мои уши прижались к голове и я сглотнул слюну, увидев на столе тарелку накрытую тканью.       Рыжеволосый ушёл за водой с пустой плошкой, оставляя меня в безлюдной комнате. Пока его не было, я осмотрел и ощупал все прутья клетки. Как я и думал, замок соединял клетку и железное дно в одно целое. Ещё несколько секунд, и пальцы нащупали железные штырьки, чуть позже звякнувшие об пол, и одна треть решётки отсоединилась, придерживаемая петлёй сверху. Получив свободу, я, уверенно цокая коготками, которые кстати, перестали втягиваться, пошёл прямиком к тарелке. Как я и думал, нюх меня не подвёл и под тканью скрывались яблоки. Странные на вкус, но очень сочные. Так меня и застали рыжеволосый паренек и второй, более старший, с алым цветом волос и очень светлой кожей. Я хрустел последним яблоком, лежа в тарелке рядом с огрызками и семечками.       — Ну вот, а ты говорил от еды отказывается, — улыбнулся красноволосый, оставив в дверях паренька с отвисшей челюстью. — Но зачем ты выпустил его и оставил без присмотра?       — Мэтр… я не выпускал… Смотри, на полу штифты…       — И правда. — красный потянул ко мне открытую ладонь.       Ну уж нет! Я отложил яблоко и выплюнул чёрное семечко ему в ладонь, после чего с удовольствием тяпнул его за палец.       — Ай! — отдёрнул руку «Мэтр» — Наш зоолог прав, он с характером.       Меня всё-таки поймали. Этот самый Мэтр, будь он неладен, приманил меня фруктами и замотал в ткань. Правда быстро отпустили. Меня поместили в большой вольер окружённый толстенным стеклом, в придачу с наложенными чарами. Это чувствовалось из-за вибрации стекла. Но я был не против, так как в вольере я был не один. Ещё три пейта пастельных оттенков лениво оглядели меня и продолжили жевать чёрные шарики. Фу. Как им может такое нравиться? Оно же воняет! А, ну их. Я забился в жёлтый куст по центу вольера, и наблюдал за происходящим через стекло. А, ещё кое-что. С меня наконец-то сняли этот тяжёлый ошейник, но заменили на похожий, стальной. Он легче, и не стеснял моих движений. Я хотя бы мог нормально вылизать свои лапки. Я ничего не ел с того момента, воротя нос от сухого корма, и мои соседи с благодарностью хрустели в моей миске. Раз в несколько дней за нами приходил «Сыр Винтерборг», как я прозвал его для себя, после того, как он ошибся с моим происхождением. Он забирал пейтов и пытался поймать меня. Он назвал меня Изюмом. Сам он изюм. Старый и морщинистый.       Через три дня пришёл «Мэтр» и зашёл в вольер, после чего поставил раскладной стульчик и сел на него.       — Ну привет, эмм… Изюм?       В ответ я зарычал.       — Не нравится? Ну ладно, не буду тебя так называть. Хочешь? — в его руке блеснул тот самый сладкий фрукт.       Я высунул нос из куста.       — Ведь хочешь, правда?       Я вышел на свет и тихонько пискнул.       — Тогда я дам его тебе, но с одним условием.       Я навострил уши.       — Ты перестанешь прятаться от нашего зоолога, сэра Винтерборга. Ты ему нравишься, и прекрасно подходишь, для представления нашим студиозусам, как элитный фамильяр.       Я лишь фыркнул в ответ и пошёл обратно в кусты.       — После сегодняшнего урока я принесу целую миску этих фруктов.       Похоже хвост выдал мой интерес, так как Мэтр положил фрукт на камень и ретировался из вольера. Ну и ладно. Уговор есть уговор. Я слопал фрукт и закопал семечку у входа. Зоолог пришёл утром и опять пытался меня поймать. Но в этот раз он не плотно закрыл дверь, ведущую из вольера в читальный зал.       При очередной попытке меня поймать, Сэр Винтерборг запнулся о камень, и я пробежался по его спине, остановившись только выпрыгнув из вольера. Я демонстративно сел перед дверью, смотря на то, как кряхтящий усач поднимается на ноги.       Урок старичок вёл бойко, я даже позволил ему продемонстрировать остроту моих зубок, и оставил их след на, кстати не вкусной, дощечке, которая потом пошла по залу из рук в руки.       — …так что не стоит злить пейтов, если не хотите потом долго залечивать покусанные места. А теперь к их магии.       Обществу магов и заводчиков практически неизвестны заклинания, которые используют дикие пейты. Редкое явление это летающий пейт. Они держатся группой, чтобы отражать нападения хищников, и придумали способ перемещаться между парящими островами. Того, кто видел пейта, применившего это волшебство, можно назвать либо счастливчиком, либо браконьером.       Вот тут я и вспомнил маму. Слёзы мешали смотреть и я закрыл глаза, повернувшись ко всем спиной. Я ведь не знаю, что с ней случилось. А так же не знаю о судьбе моих братиков и сестричек. Я мелко дрожал, со стороны, наверное это было хорошо заметно.       — А также пейты делятся на стихии, к которым они предрасположены. Самые редкие это воздушные и грозовые, ещё реже встречаются пейты с двумя этими стихиями, они могут использовать заклинание разящей молнии.       Вот как… значит моя мама особенная… Но и она не устояла против браконьеров. На этой ноте я протяжно взвыл и закрыл мордочку лапками.       Меня вернули в вольер, а ночью пришёл Мэтр с тарелкой фруктов. Но мне было всё равно. Есть не хотелось, сейчас все мысли были о маме. Меня осторожно коснулась тёплая рука, и тут же отдёрнулась, оставляя на мне след волшебства.       Неприятное чувство. Будто мою память черпнули ложкой. А вот белокожий Мэтр сильно покраснел. Похоже мои воспоминания его сильно разозлили. Он молча хлопнул дверью вольера, и быстрым шагом удалился в коридор. Спящие в вольере пейты даже ухом не повели. Утром у вольера собралась целая делегация. Судя по возмущённым возгласам зоолога, он предлагал выпустить меня на волю.       — Хотя ему всего несколько месяцев отроду, в заповеднике ему будет лучше, чем в этом вольере! — усатый «сыр» раскраснелся от волнения.       — Нет так не пойдёт. — Твердил худой черноволосый очкарик, с лицом, требующим вмешательства в его лицевой профиль лопаты. — За него уплачено аж полторы тысячи золотых монет!       — Скупердяй! — топнул ногой старик.       — Право же. Браконьеров арестовали, контракт разорван. Королевский фонд возместит убытки за счёт браконьеров. — вставил своё слово Мэтр.       — Так может король и решит, куда его деть? — оживился зоолог. — Тем более, что он скоро приедет.       — А это хорошая мысль. — поддержал его красноволосый.       На том они и порешили, вернув тишину у вольера.