Изумрудный Фамильяр

      — Серафим! — окликнул меня зелёноглазый остроухий в шутовском одеянии. — Опять проспал?        Я лениво умывался из бочки с ледяной водой.        — Да Амриб, ты как всегда проницателен.        — Через час выступление, нам уже пора!        — Сейчас, погоди я только штаны натяну. — вытерев морду полотенцем я вернулся в повозку надевая холщовые штаны на голое тело. Из зеркальца на ткани повозки на меня смотрело лысое жёлтоглазое чудовище со звериной мордой и нечеловеческим телом. Я подцепил крысиным хвостом флягу с защитным лосьоном по пути наносил его на открытые участки кожи. Солнечный свет без этого лосьона сильно обжигал мою кожу, так что несколько лет назад мне пришлось привыкать натираться им каждое утро.        Мы зашли в гигантский шатер со стороны скрытой от зрителей и меня тут же усадили на стул. Метрандэ, человек с естественными рисунками на теле, принёс краски и стал разукрашивать мою морду, рисуя белую маску. Я играл в представлении в роли Аликинского бога смерти, встречающего путников на подходе к вратам междумирья. На самом деле я рад, что моя уродливость пригодилась здесь. Народ в цирке добр ко мне, не смотря на то, что даже я не знаю как стал таким. В принципе я ничего не помню из своей жизни, не считая последних трёх лет в цирке, за которые все они стали для меня настоящей семьёй. Сперва мы долго думали, что я такое, и сошлись на том, что я маг зооморф с отшибленными мозгами. Хотя магия мне не подвластна, и если я поранюсь на тренировке нового трюка, то переломы мне сращивает наш лекарь Зарреварг. Однорогий довольно ловко управляется с волшебством жизни, и это не раз спасало наших трюкачей. За главного у нас был Шивв, тоже рогатый и немного грубый, но довольно добрый мужик. Он разрешил мне работать в цирке, и у меня стали появляться деньги на еду и спасительный лосьон.        Закончив разрисовывать меня, Метрандэ приволок костюм бога смерти. Ну, точнее это был шёлковый балахон с кучей рваных дыр. И неизменные рунический серп с чёрным фолиантом. Серп естественно тупой, а фолиант был исписан разными закорючками, которые никто не мог прочесть. Переодевшись, я полез на свою исходную позицию на балки под потолком. Оттуда открывался прекрасный вид на трибуны и сцену. Сегодня народу очень много. А значит играть будет ещё приятнее чем обычно. Плюс продадим кучу сувениров и статуэток героев представления. Я кивнул магам сидящим с фамильярами на балках. Не подкачайте братцы. Не хочу разбиться в лепешку.        — Чтоб ты ногу сломал, — добродушно сказали волшебники.        — Чтоб вас заклинило, — улыбнулся им в ответ, и видя сигнальный жест Амриба, спрыгнул с балки вживаясь в роль в прямом смысле на лету.        Я выжат. Представление получилось роскошным и без запинок. Шивв звонко отсчитывал заработанные монеты из сундука, а мы нагло заливали шары прямо на сцене. Сил куда-то идти ни у кого не было. Особенно вымотались наши маги, ведь на их плечах лежала не только ответственность за наши задницы, но и обеспечение спецэффектов, в виде тумана, дождя, и прочих непогод на сцене. Наш повар притащил варёное мясо, и даже гордый Метрандэ когда-то говоривший, что не любит мясо, не смел спорить с поваром. Все кто отказывался, получали поварёшкой по голове. Да и готовил Лейб довольно вкусно.       Приговорив свою порцию, я вышел из шатра. Сегодня я уже свободен, так как не участвую в вечерних представлениях, и по этому направился в свою повозку. Мы странствующий цирк, и не задерживаемся долго где-нибудь. Месяц или два, но не больше, смысла не было. Хоть наши номера были разнообразными, показывать одно и тоже ежемесячно было глупо.        В повозке были все мои вещи, которые я нажил за всё время, что я помню. Несколько комплектов одежды были выложены в ряд на кривом столе, вместо кровати сетчатый гамак, и сундук, в котором хранилось дорогое серебряное ожерелье. Это единственное, что было на мне когда я очнулся. Стоило бы его продать, но мне как-то жалко продавать такую красоту.        Я залез в гамак и укрылся красной тканью. Мне нравился этот цвет. Глубокий алый цвет. Почему-то на душе становилось тоскливо, когда я смотрел на такой красный оттенок, но в то же время мне нравилось оборачиваться красной тканью. Становилось чуточку теплее.        — Серафим? Ты здесь? — Амриб в наглую залез в мою повозку. Он наверное единственный, кто не получает по шее за это.        — Да, — я высунул морду из алой ткани.        — Пойдем в город?        — Нафига? — я потянулся с удовольствием растягивая усталые мышцы и искал лысым хвостом бутылку с водой.        — Шивв оплатил нам баню, походу мы хорошо сегодня поработали — остроухий наблюдал, как я ловко откупорил хвостом бутылку.        — Ты хочешь, что бы я распугал общественные бани?        — Ну… Да? — сдерживал улыбку зелёноглазый.        — Думаешь на моё тело приятно смотреть? Ты сперва у остальных спроси.        — Да ладно, нас таким не испугать, ты же знаешь, да и остальные не против.        — Ладно тогда, пошли. — я нехотя вылез из своего тканевого убежища и надел серый балахон с капюшоном скрывающим мою морду.        В принципе я привык к тому, что взрослые мужики с визгом выбегают из помещения видя мои клыки и десяти сантиметровые когти. Зато те, кто знал меня, долго ржали лицезря данное представление. А я что? А я эль принёс.       Парился я в бане быстро. Не люблю жару. Выйдя на улицу я направился обратно к цирковому поселению, когда меня едва не переехала карета. Я звучно выругался тряся кулаком в след безумному кучеру, и решил сходить на рыночную площадь, успокоиться. Три монеты за жареный картофель, две за настой из фруктов ребеевого дерева. Настой был хмельной, так что я выпил его сам, и поманил пальцем мальчонку попрошайку.        — Мистер Серафим! — улыбался парень. — Что-то вы зачастили за хмельным!        — Тяжёлый день, а я не пьянею. — мальчонка тут же стал лопать предложенную картошку. — Так что не переживай. Сам то как? Сестрёнка в порядке?        — Нас хворь не берет! — гордо заявил он. — Мы уже давно переболели.        — Ну, хоть так. — я ухмыльнулся.        — Дядь Серафим, а вы надолго здесь?        — Еще месяц примерно, или дольше, когда ударит мороз, мы в любом случае никуда не поедем.        — Вот бы вы подольше задержались у нас. — мечтательно протянул парень.        — Это из-за картошки? — я потрепал и без того взъерошенные волосы парня лапой.        — Ну, да. — шутливо улыбнулся тот. — К тому же, вы первый кто не пнул меня при встрече.        — И зачем мне пинать тебя?        — Народ так развлекается, — обиженно вздохнул попрошайка. — Зато я научился уворачиваться. — улыбнулся он.       Я вернулся, когда стало вечереть. Без солнечного света становилось довольно холодно, так что я сразу же завернулся в красную ткань.        Уснуть не выходило. Всю ночь мне мерещились странные запахи и звуки. Обладая таким жутким телом я слышу больше чем обычные люди. И сейчас я слышал подозрительные звуки из нашего шатра. Если бы я в этот раз не перетащил свою повозку поближе чем обычно, то скорее всего так бы и продолжил глушить глюки в попытках уснуть. Но не в этот раз. Интерес выгнал меня из гамака, и надев холщовые штаны, я тихонько пошёл в шатер. Странно, там воровать нечего, ведь всё ценное хранится в наших повозках. И если я поймаю сегодня воришек, то точно поркой у меня не отделаются. Сегодня у меня плохое настроение.       После встречи с повозкой, во мне что-то просыпалось. Что-то странное, потаённое. Не человеческое. Этого не могло произойти только из-за испуга, ведь на сцене мы творили такие выкрутасы, что волосы встают дыбом. И ничего. А после кареты…        Я впервые расслабил тело и перестал держать спину ровно. Так ходить стало легче, лёгкие не сдавливались грудной клеткой и позвоночником. Лёгкое сипение прекратилось, и я инстинктивно стал принюхиваться, улавливая необычные новые запахи. Проснувшийся животный инстинкт заставил меня опуститься на пол как животное, на четыре лапы, и водил по сцене из угла в угол в поисках источника запаха. Чёрт, хорошо хоть меня сейчас никто не видит, позор то какой! Я хоть и похож на животное, но меня это смущает. Хотя признаюсь, это немного приятно.        Не найдя источник на земле, я посмотрел на закрытый тканью потолок. Может быть и там. Шорох прекратился, и его источник ещё здесь, ибо я не слышал, что бы кто-то убегал. Инстинкт бросил меня на деревянную балку, заставляя лезть вверх на одних лишь когтях и без страховки. Я иногда тёрся животом о дерево, и похоже загнал в кожу несколько заноз. А чёрт с ними, потом отковыряю.        Где-то на уровне девяти метров я всё же залез на поперечную балку. Тут запах был сильнее. Значит источник ночного шороха за одним из тканевых разделителей. Я максимально втянул когти и стал перемещаться по балкам.        — Кто это был? — послышался робкий шепот из-за тканевой перегородки.       Я тут же замер прислушиваясь.        — Похоже Серафим, только он так клацает когтями при ходьбе, но я его больше не слышу. — так же робко ответили ему шепотом.        — Давай в следующий раз сделаем это в более тихом месте?        — Согласен, но я всё ещё в тебе…        Последовал тихий стон и влажный звук поцелуя. Я понял, что происходит поздновато, и приник грудью к деревянной балке. Через рваную ткань разделителя я отчетливо видел как страстно сплелись два тела любовников. Амриб и Метрандэ. Вот тебе новости! Я думал они недолюбливают друг друга, но видимо всё очень даже наоборот. Превосходящий в росте Метрандэ властно обнимал своего маленького любовника, довольно грубо овладевая его хрупким телом. Амриб же зажимал свой рот ладонью, глуша сладкие стоны, которые я отчётливо разбирал своим звериным слухом. Заниматься сексом на деревянных балках было крайне рискованным делом, но наш художник обладал просто божественным чувством равновесия, и исполнял трюки, от которых отказывались даже опытные мастера. Однако делать это на скрипучем деревянном соединении настолько тихо, тоже было своего рода мастерством. И я любовался этим, сильно стыдясь того, что я не сбежал, оставляя любовников наедине.       Метрандэ с пошлым хлюпаньем покинул попу своего любовника для смены позиции. Амриб практически лёг грудью на широкое соединение, опираясь одним коленом о балку, и свесив тонкую ножку вниз. Разрисованный парень уперся одной рукой в плечо своего любовника, при этом закрывая ладонью его рот. От такого грубого движения Метрандэ, выгнулся даже я.       Что-то во мне шевельнулось, и в паху уже нестерпимо тянуло, заставив меня сигануть сквозь прореху в тканевом покрытии навесного потолка, тормозя когтями о толстый деревянный столб шатра, и выбежал наружу.        Моя душа просто горела скверным пламенем, оледеневающим всё моё тело. То что я увидел, для меня не казалось чем-то диким, наоборот, привлекало и манило. Но что-то внутри меня просто рвалось в истерике. Пытаясь это заглушить, я нырнул в бочку с ледяной водой с головой и засел там пытаясь охладить разгорячённое похотью тело. Не прошло и минуты, как меня выдернули на воздух руки ушастого зелёноглазого. Как и у меня, на нём были только холщовые штаны, но от него просто разило запахом его любовника.        — Ты видел?!        — Угу… — я стеснительно отвел взгляд. Я и так покраснел от холода, так что моё смущение было не так явно.        — Так и думал… — ушастый отпустил меня и схватился за голову.        — Не переживай, я никому не скажу. — сказал я, и чихнул от ледяной воды попавшей в нос.        — Правда? — Амриб дернул ушами от волнения.        — Правда… Прости, что напугал вас. Мне следовало раньше понять, что запах в шатре был вашим совместным возбуждением. — я хмыкнул уловив себя на глупости.        — Ты… Различаешь нас по запаху? — удивился мохнатоухий сменив тему для разговора.        — Ага, прелести моего уродства. А ещё я симпатизирую вашим чувствам, так что если почую такой запах вновь, то буду держаться от вас подальше, так что больше вам не помешаю. — я улыбнулся и поплелся в свою повозку так как чертовски замёрз, ну, хоть остыл.       Ага! Остыл? Как же! Их акробатические позы всю ночь были перед глазами, так что пришлось сбрасывать напряжение. Дважды! А ведь что тут такого? Вроде просто застал двоих любовников за делом, а самого разрывает от желания. А, чёрт с ними. Я спать.       Утро у меня свободное и я выбрался в город погулять. Хотя по правде говоря я искал ту чёрную карету, что едва не сбила меня. Как минимум — надавать кучеру по шее. Хотя я не знал, что делать с хозяином кареты. Почему после того случая возле бани, во мне проснулось животное? И что мне на это ответят? Глупая затея.        Карета нашлась у старого постоялого двора. Так как утро раннее, народ ещё спал, и на улице никого не было. Подойти ближе я не решился, и встал с ветреной стороны, прислушиваясь к запахам исходящим от кареты. Один из запахов заинтересовал меня, и я застыл с поднятым носом, запоминая его.        — Что застыл уродина?! — гаркнул на меня мужик свесившийся из окна.        В ответ я сверкнул жёлтыми глазами и удалился. Видимо большего мне узнать не дадут. Запах человека, что ехал в карете вызывал в моей душе лёгкий трепет. Со мной такое впервые. Работая в цирке я улавливал и различал тысячи запахов, но ни один из них так не взвинчивал меня. И это мне явно не нравилось. Этот запах нёс с собой перемены, правда пока не понятно в какую сторону.