Рудольфус

      Проснулся я вновь от дикого холода, очевидно, такой способ побудки теперь будет постоянным. Утром здесь особенно мерзко. В окне только-только разгорался рассвет. Стуча зубами, начал делать зарядку, ведь это единственный доступный мне способ согреться. Немного разогревшись и справив нужду в местных удобствах, начал продумывать разговор с Сириусом. От результатов этого разговора зависит все. Мне нужно, чтобы не только Блэк, но и все Пожиратели Смерти поверили и пошли за мной. Выполняли указания, не сомневаясь и без споров. Надо убедить, что я знаю, что делать, учитывая мою якобы амнезию, которую надо будет тоже как-то объяснить…        План примерно сложился, когда в окошко двери я увидел черные силуэты, проплывающие за ней. Похоже, время кормежки. Я начал накручивать себя, стараясь сдерживаться. Перевернуть миску или не дождаться ее получения в мои планы не входило. Кто-то из товарищей по несчастью ругался, кто-то кричал, предупреждая о грядущей ментальной атаке. С трудом я смог дождаться, когда «мой» дементор просунет миску за дверь, и, выпрямившись, посмотрит на меня. Я буквально чувствовал его взгляд — жадный, облизывающийся, предвкушающий любимое лакомство. Страха не было, воспоминания тоже не появлялись. Вместо них было лишь презрение к этой мерзости. К уродливому паразиту, что вынужден питаться, словно пиявка, присасываясь к человеческим душам. Презрение перерастало в гнев. Затем мне пришла мысль, что вторая такая же тварь смотрит подобным взглядом на мою жену… На женщину, что принадлежит мне!!! Более того, она еще и питается за счет нее! Ненависть, сдерживаемая барьером воли, смела этот самый барьер, словно его и не было. Подбежав к двери, я попытался просунуть руку в окошко и схватить противника, но длина цепи не позволяла сделать этого. Тогда, отведя руки назад, я попробовал просунуть голову и укусить его. Отшатнувшийся еще во время моего рывка, дементор стоял, а вернее парил у стены. Естественно, достать его у меня не получилось. Я стоял и ревел, наверное, на весь Азкабан.  — Убью, твари! Мерзкие ксеносы! Выберусь отсюда и найду всех! Всех вас уничтожу!       От меня, как и тогда, начал валить пар, оковы же, в местах соприкосновения с кожей, стали обжигающе холодными. А еще я почувствовал страх, страх мерзости, находящейся передо мной. Он придал сил, питая мою ненависть, ее было столько, что, казалось, мой противник сейчас воспламенится от одного лишь взгляда. Не выдержав, дементор быстро улетел по коридору, вместе с ним и остальные обратились в бегство.        После их бегства, я, обессиленный, упал на колени. Болели голова и глаза, вроде бы текли слезы. Я провел рукой по лицу и посмотрел на нее — слезы действительно текли, кровавые. Несколько секунд я тупо пялился на окровавленную руку, вроде меня кто-то звал, а я смотрел и смотрел. Затем рассмеялся, долгим, безумным и, наверняка страшным со стороны, смехом. В этом смехе смешалось все: торжество, радость, боль, усталость и облегчение. Я смеялся и никак не мог остановиться. Прервался я только тогда, когда крики соседей наконец достигли сознания.  — Руди!  — Рудольфус!  — Лестрейндж! Приди в себя, мать твою! — о, видимо, это Долохов.  — Брат!  — Смиритесь, он сошел с ума. Поздравляю, сестренка, теперь вас двое, прямо семейная идиллия, — издевательски, чуть ли не пропел Сириус. Следом раздался знакомый, лающий смех.  — Со мной все в порядке, — голос был хриплым, горло болело и кружилась голова. Не лучшее самочувствие, но, похоже, тот самый разговор надо проводить сейчас. Тянуть нельзя, иначе, через несколько подобных противостояний, я умру от инсульта. — Это последствия моих действий, так же как и частичная потеря памяти.  — Что?! Что ты сделал? — посыпались вопросы отовсюду.  — Выжег ментальные закладки, — пораженная тишина была мне ответом, и я продолжил.  — Я сейчас плохо все помню, и мысли путаются, но вспомните, как мы все здесь оказались. Мы ведь и так побеждали, не было нужды во всей той бойне. Она была нам просто невыгодна, играла на руку нашим противникам, — переведя дух я продолжил: — Вроде вначале напали на кого-то из наших, и мы, словно пьяная революционная матросня в России, кинулись творить беспредел. Бить всех, кто не с нами. Мы аристократы! Мы могли отомстить кучей способов: разорить, довести общественное мнение, до того, что нашего противника все бы считали грязью и не пускали на порог, на дуэль вызвать в конце концов. Но вместо этого мы устраиваем кровавую вакханалию, полностью теряя политические позиции. А эта история с метками? Мы, древнейшие и благороднейшие, позволяем клеймить себя как какую-то скотину!  — Но Лорд говорил… — начала Беллатрикс  — Ты хочешь сказать … — одновременно с ней начал, вроде бы, Долохов  — Я хочу сказать, — не дал им закончить я, — что и Лорд был под контролем — слишком глупо и топорно начал он действовать, целенаправленно ведя нас к громкому падению. А виноват во всем тот, кто получил больше всего выгоды от этого.  — Дамблдор! — раздалось отовсюду.  — Не может быть! Он великий светлый маг, победитель Грин де Вальда, он не стал бы такого делать! — а веры, веры-то сколько. Хе-хе, вот ты и попался, блохастый, осталось только подсечь.  — О, Сириус, по моему мнению, у тебя закладок больше всех из нас, а может, и еще что-нибудь есть, зелья там или ритуалы. А насчет того, что не стал бы или зачем ему это нужно, я тебе намекну — для белых крыльев нужен черный фон.  — Но, но, но… — Сириус не знал, что сказать, ведь все, что я сказал, было логично и укладывалось вместе, словно детали мозаики. Я не мешал ему думать. Семена сомнений уже посеяны. Сейчас он, скорее всего, продолжит выражать сомнения, и я его дожму.  — С чего ты взял, что у меня есть закладки?! — не подвел меня он.  — Ну смотри, Сириус, ты ведь анимаг, и наверняка скинул канд…  — Откуда ты …  — Сначала дослушай! — не дав свернуть с темы, я продолжил укреплять его сомнения: — Итак, ты анимаг и можешь сбежать, но продолжаешь сидеть здесь. В то время как твой крестник неизвестно где, и неизвестно, что с ним. Также, ты ведь не видел трупа Петтигрю? Возможно, твой бывший друг жив, и на свободе… Может он прямо сейчас подкрадывается к сыну Поттеров… — Сириус взвыл.  — Нет! Слышишь, ты! Гребанный пожиратель! Нет! Дамблдор и Орден о нем позаботятся!  — О, — самым мерзким тоном, на который был способен, я продолжил, — так же как он позаботился о Поттерах? Или о Лонгботтомах? Или о тебе? — слово «тебе» я протянул так, чтобы прозвучало еще более противно, от остальных камер послышались смешки. Выдержав паузу и не дождавшись ответа, я продолжил: — У Поттера, насколько я помню, был родовой артефакт, мантия, что же он не использовал ее, чтобы спасти жену и сына? Может быть потому, что твой Великий Светлый так не вовремя ее одолжил? — вновь пауза и молчание: — А Лонгботтомы? Их вообще не предупредили об опасности, там даже защиты никакой не было. Ну и наконец ты, Сириус, погнавшийся за предателем и проигравший, когда тебя, контуженного, в шоковом состоянии, обнаружили, то даже допрашивать не стали. Сразу в кандалы и на галеры. Хотя главе вашего курятника ничего не стоило тебя вытащить. Он ведь глава того самого суда, по совместительству, так сказать. И друзей у тебя нет. Никто, Сириус, слышишь — никто из них не возмутился, все поверили. А ведь ты с ними, вроде как, вместе сражался. Вот так-то, Блохастый, единственный твой друг остался там, в Годриковой лощине. А его сын, которого, на минуточку, ты клялся защищать, вроде как спрятан. Но ты ведь этого не видел? Ну мы ведь будем надеяться на лучшее… Правда, Сириус?  — Нет! Я хочу проверить твои слова, Лестрейндж, но скажи, почему я должен помогать тебе и остальным, ты же не зря начал этот разговор, вы — слизеринцы, ничего не делаете просто так. А значит, у тебя есть какое-то предложение.  — Наконец-то я слышу голос разума в твоих словах, Блэк. Все просто, мы для тебя сейчас самые лучшие друзья, тебе некуда идти. Те, кого ты знал, в лучшем случае спустят тебя с лестницы, в худшем — авада в лоб и всего делов. А люди нашего круга, другие аристократы, тебя не примут. И что остается? Будешь шляться по помойкам, прятаться по лесам, перебиваясь неизвестно чем — самое то положение, чтобы воспитать крестника? Да, Сириус? В то же время, у нас связи остались, мы сможем неплохо устроить Гарри и попутно узнать правду. А для побега отсюда нам нужен ты.  — И ты хочешь, чтобы я слушался тебя?  — Да, ты и все остальные тоже. Сейчас я единственный из нас, кто может мыслить свободно, несмотря на то, что потерял большую часть памяти, — надеюсь, что закладки в их разумах и правда есть, иначе у меня будут проблемы после побега.        Я размышлял о будущем, остальные молчали. Наконец Сириус хрипло проговорил:  — Я согласен.  — Мы тоже.  — Все согласны? Делать то, что я скажу и не задавать глупых вопросов? — уточнил я. Со всех сторон посыпались слова подтверждения.  — Для начала предлагаю наконец поесть! — радостно воскликнул я, хотя сам с грустью смотрел на свою миску — большую часть воды я таки расплескал. Послышался недовольный гул. Таааак, бунт надо давить в зародыше. — А ну тихо! Вы сами согласились, так что есть и отдыхать! План побега обсудим потом.       Все стихло, и я поковылял к кровати, чтобы поесть. Пять минут позора — и я не голоден.