Шанс все исправить

— Ну, что же вы стоите? — Салазар Слизерин говорил медленно, рассматривая волшебницу с ног до головы. Интересно, в полутьме кабинета он разобрал бордовый цвет на её мантии? — Присаживайтесь. На плохо гнущихся ногах Гермиона подошла к креслу, стараясь ничем не выдать своего волнения, и села, стараясь морально подготовиться к беседе со столь неожиданным собеседником. — Вы, — слова давались с трудом. Резко захотелось пить. — Салазар Слизерин, не так ли? — Верно, — мужчина на картине улыбнулся уголками губ, слегка склонив голову. — А как зовут Вас, мисс? — Гермиона Грейнджер, сэр, — гриффиндорка решила не называть своего факультета, хоть и сомневалась, что ворот мантии остался незамеченным. Она все еще не могла поверить в то, чей портрет она нашла, но то, что Основателя Хогвартса, пусть только одного из четверых, злить не стоит, она понимала очень четко. Пусть и портрет. Как знать, на что способна древняя магия! О том, чтобы рассказать о своем не самом чистокровном происхождении, а точнее и маггловских корнях, даже речи не было. — Рад встрече с вами, мисс Грейнджер, — если волшебник и заметил внутренние метания девушки, то тактично не показал виду. — Разве за время моего отсутствия правила школы настолько изменились, что первокурсникам разрешено бродить по ночам? — он смерил девочку взглядом, и та покраснела, будто ничего страшнее в жизни не видела и не делала. — Не спалось. Я подумала, что небольшая прогулка вернет мне сон. — Ночной Хогвартс — не самое безопасное место для детей. — Я знаю. Простите, — однако, на самом деле она вовсе не чувствовала себя виноватой. Охота на крестражи была куда опаснее, чем вероятность встретить Пивза или же столкнуться с преподавателем, которому выпала участь дежурить в эту ночь. — Почему ты оказалась здесь, а не обратилась к своему декану? Или сразу же к медиковедьме? — выдержать изучающий взгляд Основателя становилось все труднее. — Вы правы. Наверное, я так и сделаю. Прошу простить за беспокойство. До свидания, мистер Слизерин, сэр, — протараторила девочка, вскакивая с насиженного места. Она уже была возле двери, когда тихий голос ее остановил. — Стой, — Грейнджер замерла, а потом медленно развернулась в сторону говорившего. Может, ей послышалось? — Присядь. Не спеши уходить, — Гермиона вернулась на место, немало удивившись. — Но ведь… — начала было она, но ее опять перебили. — Сюда слишком редко заходят, чтобы я пренебрегал своими гостями, — губы древнего волшебника изогнулись в подобии улыбки. Девочка задумалась над его словами. — А как же ученики вашего факультета? Они к вам не заходят? — поинтересовалась она у резко притихшего портрета, предполагая, что портрет основателя их факультета подобен мечу Годрика Гриффиндора — реликвии, о местонахождении которых знают только ученики этого факультета. Салазар качнул головой, а потом с грустью в голосе продолжил. — Раньше наши портреты находились в кабинете директора, но около семидесяти — может больше, время для нас уже относительно — лет назад нас выкинули сюда! В Многоликую комнату! Нас, тех, кто ее создал! Тех, кто основал это учебное заведение, спрятали в самый дальний уголок, среди гор рухляди, будто мы — никто! Кощунство! Какой позор!.. — в голосе волшебника уже горел праведный гнев на того наглеца, но вдруг Салазар замолк, будто очнулся. — Но что-то я отвлекся. Не буду засорять вашу очаровательную и любопытную головку недостойными выражениями. Что же терзало вашу душу, мисс Грейнджер, раз Многоликая комната посчитала нужным свести нас? Девушка не знала, говорить ему правду, или солгать. Сказать, что она тоже испытывает недоверие к директору Дамблдору? Ведь примерно столько же лет назад Дамблдор пришел в Хогвартс преподавать, и интуиция, которой Грейнджер привыкла доверять, вопила о том, что и к этой ситуации он приложил руку. Не мог не приложить. — Я… — девушка замолкла, обдумывая слова. — Я всего лишь портрет, ограниченный рамками собственного холста и магией Многоликой комнаты. Поделитесь со мной, и я постараюсь помочь, — он говорил тихо, вкрадчиво, пытаясь нащупать струны ее души. — У вас есть предположения, почему вас сослали сюда? — девушка выдохнула с облегчением. И тему сменила, и своих мыслей не выдала. — Что ж, — портрет хмыкнул, с интересом поглядывая на школьницу. Она отличалась от других, и смогла развеять беспросветную скуку хоть на несколько мгновений. — Так и быть. В школе как раз появился один новый преподаватель. Молодой, но очень амбициозный. Альбус Дамблдор, кажется. Не так давно сам окончил обучение, а уже вернулся преподавать. Неуемный, как и все гриффиндорцы, — он поморщился, но быстро взял себя в руки. — Что-то не так? — Гермиона медленно кивнула, но скорее машинально, чем осознанно. Девушка сидела как громом пораженная. Ее догадки подтвердились. И здесь Дамблдор отметился, и опять не лучшим образом! — Вы побледнели. — Профессор Дамблдор… Что вы знаете о нем? — она взяла себя в руки и внимательно посмотрела на портрет, ожидая услышать ответы хоть на какие-то вопросы. — Честно говоря, я не особо интересовался судьбой этого молодого человека, — Гермиона удобнее устроилась в кресле, приготовившись внимательно слушать рассказ портрета. — Мне известно лишь, что Альбус был весьма упорным и одарённым учеником и, кажется, планировал путешествовать со своим другом, но у него в семье произошла какая-то трагедия, из-за которой ему срочно пришлось поменять планы. — Ариана, — понимающе вздохнула девушка и, заметив озадаченный взгляд Слизерина, поспешила обьяснить, — та самая трагедия, о которой вы говорите. Его младшая сестра, Ариана Дамблдор, подвергалась нападению маггловских детей и повредилась психикой. Один из срывов, сопровождающихся неконтролируемым всплеском стихийной магии, закончился летальным исходом для ее матери, находящейся в непосредственной близости. А так как отца семейства посадили в Азкабан за жестокое убийство детей-магглов, сотворивших такое с его дочерью, Дамблдору пришлось отменить свои планы и повесить на свои плечи обеспечение семьи. — Ох, весьма печальная история, — казалось, Слизерин был под впечатлением от рассказанного. — Директор Армандо Диппет не особо распространялся об этом, однако по довольно частым визитам Альбуса в кабинет директора и их разговорам, было понятно, что он далеко пойдёт. В нем была видна жажда всеобщего признания, весьма амбициозный юноша. — Да, этого у него не отнять, — Грейнджер в очередной раз тяжело вздохнула и решилась задать вопрос. — Мистер Слизерин, сэр, а что вы последнее помните, прежде чем вас отправили сюда? — Я помню все, словно бы это было вчера. Все же, даже несмотря на то, что я всего лишь портрет, не значит, что обделён памятью, — слегка пафосно продекламировал Салазар. — Оставалось несколько недель до начала летних каникул, экзамены на носу, и в кабинет директора пожаловал один из лучших учеников школы, студент моего факультета, — не без гордости заявил Основатель, — Том Реддл. Он просил Диппета не отсылать его на лето в приют и получил отказ. К слову, это был далеко не первый раз, когда он просил об этом. Он приходил с этой просьбой и в первый год своего пребывания в школе, и во второй, но неизменно получал отказ. Я не знаю причин, по которой Диппет отказывал мальчику, а ведь он был образцовым учеником и с ним никогда не было проблем. После того, как расстроенный и явно обозлённый Том ушёл из кабинета, Армандо отправился в Большой Зал на ужин, а когда вернулся, его словно подменили. Он избавился от некоторых других портретов предыдущих директоров, а затем и наших. С каждым словом Слизерина Гермиона мрачнела все больше. А когда Основатель закончил свой рассказ, девушку осенило. Раньше она даже не задумывалась об этой стороне вопроса, хотя сама являлась магглорожденной. Ее оправдывало лишь то, что она никогда не интересовалась биографией Волдеморта. — Скажите, а в каком примерно году это было? — возбужденно протараторила гриффиндорка, ошеломлённая собственной догадкой. — Кажется, в сороковых годах, — благосклонно ответил удивительно словоохотливый Салазар. Хотя нет, не удивительно. Провисишь в пыльном кабинете в Выручай-комнате Мерлин знает сколько десятилетий без возможности с кем-либо поговорить - заговоришь даже с первокурсницей Гриффиндора. — Все сходится! — воскликнула девушка. — Чертов Дамблдор, везде торчит его седая борода с колокольчиками! Сказать, что Слизерин был удивлён такой реакцией первокурсницы, значит промолчать. — Гермиона, позволь узнать, — он снова перешёл на ты, — откуда все эти подробности известны первокурснице? Откуда столько неприязни к Дамблдору и почему ты вздрогнула, когда я упомянул Тома Реддла? Гермиона напряжённо молчала. Она думала, стоит ли вообще что-то рассказывать столь неоднозначной личности. Она понятия не имела, как относиться к Слизерину. С одной стороны, она опасалась его, зная историю его отношений с другими Основателями, о том роковом конфликте и ненависти Салазара к грязнокровкам, но с другой стороны она пока что не видела ни одного подтверждения тому, что знала. Также она понимала, что он вполне мог просто не показывать своего истинного отношения к представителям алознаменного факультета, чтобы иметь возможность хоть с кем-то поговорить. Ещё существовал мизерный шанс, что на самом деле все не так, как казалось. В конце концов, она ведь пообещала себе больше не делать поспешных выводов. В результате, Гермиона решила, что расскажет все Слизерину, потому что она очень хотела поделиться правдой хоть с кем-то, и, может, даже попросить помощи у одного из основателей Хогвартса, пусть это и сам Слизерин. Так или иначе, если ей не понравится реакция портрета, то она может в любой момент уйти из комнаты и больше не возвращаться. Салазар с интересом наблюдал за девочкой, сидящей в кресле. Он видел ее борьбу, как она трогательно закусывает губу и хмурит брови, а ее руки будто живут своей жизнью, мнут край мантии, наброшенной на весёлую пижаму с голубыми слониками. Однако внешний вид не скрыл от Слизерина, что девочка эта не так проста, как кажется. Он ещё в самом начале заметил герб Гриффиндора на её мантии, а также коричневый воротник и манжеты. В начале разговора девочка, нет, девушка, вела себя подчёркнуто по-детски. Стеснительно, робко, но вместе с тем аккуратно, будто прощупывала почву. Когда же разговор зашёл на более серьезную тему, маска маленькой первокурсницы спала с волшебницы, показывая умную девушку, осторожную, очень серьёзную, по её глазам было видно, что пережила она немало, он догадывался, что она знает гораздо больше, чем показывает, и её рассказ о детстве Арианы это подтверждал как нельзя ясно. Слизерина очень заинтересовала личность неожиданной гостьи с факультета его названного брата. Вот, он увидел, как гриффиндорка кивнула самой себе и он понял, что она приняла решение. Приняв решение и усевшись в кресле поглубже, Гермиона вздохнула и начала свой рассказ. И она рассказала обо всем с самого начала. Рассказала о том, что магглорожденная, хотя и опасалась реакции Слизерина, но, не получив ожидаемого, вполне спокойно продолжила рассказ о письме, приглашающем в Хогвартс, о том, как к ним в дом пришла профессор МакГонагалл, о первом походе в магический квартал «Косой Переулок», о своём восхищении. О том, как она мечтала найти друзей в волшебной школе, ведь она поняла почему с ней никто не хотел дружить в маггловском мире. Потому что она всегда отличалась от других детей, была слишком умной, слишком начитанной и ей были чужды игры в куклы, ее больше притягивали книги, таящие в себе непостижимые знания. Рассказала, с каким энтузиазмом решила выучить как можно больше о магическом мире, чтобы быть равной волшебникам и не выглядеть глупо, и рассказала о том, как разрушились ее мечты. Гермиона рассказала о каждом приключении, о каждом происшествии в школе на протяжении семи лет, периодически добавляя свои комментарии, анализируя каждый поступок, каждое приключение, в которое их затягивали. Она рассказала и о поиске крестражей, о страшной последней битве, поведала шокирующую правду о профессоре зельеварения и о своей послевоенной жизни. О том, как год за годом жизнь становилась все хуже, а в конце и вовсе полетела под откос. Рассказала о своём импульсивном желании вернуться в то утро, чтобы она могла сохранить жизнь своему невинному ребёнку. И о том, что это роковое решение подарило ей шанс на новую жизнь, шанс узнать правду. Гермиона рассказа обо всем, что успело произойти за этот месяц, о своих выводах и весьма неприятных открытиях, о том, насколько она уже изменила прошлое. Слушая историю этой невероятной девушки, Слизерин не перебивал, а когда она дошла до рассказа о деятельности Волдеморта, бывшего Тома Реддла, Салазар пришёл просто в неописуемую ярость и не смог удержать в себе несколько весьма нелестных эпитетов в сторону своего потомка. Это надо же настолько повредиться умом, чтобы наклепать столько крестражей! Поверить в глупое пророчество, запустив тем самым его механизм и покуситься на ребёнка — самое святое и неприкосновенное, что есть на свете! Что произошло с тем умным мальчиком, которого он помнил? — Знаете, сэр, кажется я начинаю понимать, откуда это все началось, — видимо Салазар произнёс последний вопрос вслух, раз Гермиона решила ответить, — У меня есть подозрения, что Дамблдор причастен к появлению Волдеморта. Не смотрите на меня так, я сейчас все объясню. В сороковых годах в маггловском мире шла ужасная мировая война, и, как я полагаю, маленький Том Реддл боялся возвращаться под бомбардировки, перестрелки и взрывы. Он банально боялся умереть. Дамблдору было зачем-то нужно, чтобы мальчик возвращался туда, он взращивал в нем страх смерти, который со временем превратился в жажду обрести бессмертие. Выслушав доводы девушки, Салазар смачно выругался, но, слегка стушевавшись, извинился перед Гермионой и попросил продолжить рассказ. К слову, когда гриффиндорка рассказывала о втором курсе и злоключениями с наследником Слизерина, Гермиона заметила, как Салазар переживает о потере своего питомца и успокоила его, что в этой реальности он ещё жив. Набравшись храбрости, она спросила у портрета о Тайной Комнате, о конфликте с остальными основателями. — А что ты знаешь? — спросил Слизерин, почувствовав неладное, когда заметил странную скованность девушки, которая уже успела расслабиться. Гермиона помялась и рассказала о легенде, которую прочитала в Истории Хогвартса. — Что?! — негодующе воскликнул мужчина. — Так исковеркать правду?! Кто вообще придумал эту возмутительную ложь? Гермиона, — чуть поостыв, Основатель решил рассказать путешественнице во времени все, как было на самом деле. — Никакого конфликта не было и в помине. Я понятия не имею, кто посмел написать такую чушь в учебниках. Вряд ли один только Дамблдор, скорее всего, это происходило веками, но тщательно скрывалось от нас, Основателей. Мерлиновы кальсоны, мы видели маленькие звоночки, оповещающие о понижении качества образования, но почему-то просто не обращали на это внимания! Я никогда не ненавидел магглорожденных, там все намного глубже и кроется в разных способностях к Магии. Я расскажу попозже, если захочешь. А по поводу василиска, так у каждого из нас был свой фамильяр. Они — защитники школы. Услышав сжатый рассказ Основателя, Гермиона просто выпала в осадок, осознавая, что все вокруг было ложью и просто не представляла, что делать с полученной информацией. Она понимала, что должна об этом рассказать, заявить миру, но также знала, что просто не сможет ничего доказать. Ей нужна будет поддержка, серьезная и сильная поддержка влиятельных людей, чтобы все поменять и вернуть правду в этот мир. Но справится ли она? Вот в чем вопрос. Посоветовавшись со Слизерином, девушка решила, что сначала расскажет своим друзьям о портрете и о разговоре с ним, не открывая свою тайну. Гермиона решила, что не будет оставлять все, как есть, и позволять истории идти по накатанной. Вскоре Салазар заметил, что девушка клюёт носом, отправил ее спать, благо что выходной и ей не придётся рано вставать на занятия. Гермиона зевнула и пообещала вернуться к нему, как у неё будет свободное время. — Кстати, как я смогу попасть к вам? — спросила она, уже поднявшись с кресла. — Я не знаю, какую мысль комната приняла за просьбу. — Повторяй про себя, что хочешь узнать «Тайну прошлого», — подсказал портрет. — Спасибо, сэр, и спокойной ночи, — попрощалась Гермиона, выходя из комнаты. — Спокойной ночи, Гермиона, — легко приподняв губы в улыбке, сказал Салазар. Ему было о чем подумать. Направляясь в сторону гриффиндорской гостиной по темным коридорам Хогвартса, Гермиона думала, что в ближайшие годы магический мир ждут огромные перемены.