- А ты совсем не изменился, - прошелестел мягкий голос над светлой головой хрупкого юноши, прячущегося в тени раскидистого дуба в жаркий летний полдень.
Несмотря на юный голос и окружающий его ореол нежности и мягкосердечности, юноша не дрогнул, плавным движением, он обернулся, и взгляд его цепких алых глаз уперся в пыльные сапоги говорящего. Бегло оглядев нисколько не внушительную, невысокую фигуру странника, завернутого в дорожный плащ, юноша остановился на улыбающихся губах собеседника, единственном элементе, выглядывающем из-под огромного капюшона. – Все так же прячешься от жизни под этим деревом.
Странник странно хмыкнул и приподнял капюшон, позволив юноше на секунду заглянуть в его багряные глаза. Такого же цвета, что и его собственные.
- Ты тоже. Ни капли не изменился, - и это было правда.
Десять лет. Столько времени прошло с последней встречи юноши и странника. Под этим самым деревом, проросшим на этом месте так давно, что время для него текло стремительным потоком, и десяток лет не меняли ни веточки вековечного дуба. К людям время было не столь милосердно. Сегодняшний юноша, а тогда, еще совсем мальчонка, Эвелин сидел под тенью дуба, прячась от солнца и насмешек ровесников. Ребятня из деревни дразнила его. За красные глаза. За белые волосы. За то, что кожа юного мальчика боится солнца. За то, каким он родился.
Деревенские мальчишки звали его вампиром, а взрослые твердили, какое горе для столь многоуважаемой семьи. Недалекие люди шептались между собой, вечерами рассказывая байки о несчастной матери Эвелина, погубленной новорожденным вампиром. До недавнего времени спасаться от травли мальчику помогал старший брат, а иногда и отец, обычно не вылезавший из кузницы до самого заката. Но теперь, когда произошел тот нелепый случай с подковой, отец слег, а вскоре и умер, старший брат навсегда занял место отца на кузне, и больше не мог покровительствовать младшему братишке. Эвелин понимал. Он всегда понимал, когда его присутствие тяготило, когда он был не нужен. Теперь, предоставленный сам себе, он в одиночку боролся с мерзкой ребятней, забивающей его камнями и кидающейся грязью. Эвелин убегал все дальше от деревни, пока не набрел на отдаленное место у старого дуба, где он и прятался в единении с природой.
Алые глаза были еще краснее чем обычно, заплаканные и опухшие. Мальчик стоял на коленях, крепко обхватив руками заостренную палку. Эвелин замер в нерешительности, склонясь над острием и целясь прямехонько в глаз. Послышался сдавленный всхлип, но мальчик закусил губу, чтобы не издать ни единого позорного звука, и теснее прижался к палке, как к своей последней соломинке.
- Что это ты делаешь, малыш? – мягкий чуть насмешливый голос раздался за спиной мальчика.
Сдавшись, Эвелин отбросил палку и обернулся. Перед ним стоял человек, с ног до головы закутанный в пыльный дорожный плащ. Из-под капюшона выглядывал лишь бледный острый подбородок и яркие губы, изогнутые в кривой, горьковатой улыбке. Пересекшись невидимыми глазами с глазами мальчика, собеседник покачал головой, и его улыбка испарилась без следа.
- Какие интересные у тебя глаза, - серьезно заметил странник.
- Как у вампиров, - грустно ответил мальчик.
- Дразнят?
- Поэтому я и решил избавиться от них… - Эвелин встал на ноги и со злостью пнул злополучную палку.
- Не стоит. Твои глаза прекрасны. И ты совсем не похож на вампира. Они несколько… сильнее, - в интонации странника скользнули опасные нотки. Эвелин вздрогнул.
- Вы знали вампиров?
- Доводилось встречать.
- Какие они? – малыш неожиданно воодушевился.
- А какие думаешь?
- Злые. Жестокие. Бессердечные как… как…
- Люди? – подсказал странник. – Те, кто тебя обижают. Разве нет?
Эвелин сник и кивнул белоснежной головкой.
- Люди ничем не лучше вампиров…
- Вот только вампиры сильнее. – отчетливо произнес собеседник, и в голосе его зазвенела сталь.
Эвелин вскинул голову и взгляд оказался пленен светом ярко-алых глаз. Странник улыбнулся, обнажив острые клыки. Мальчишка вздрогнул.
- Т- ты вампир?
- Испугался? – участливо поинтересовался вампир.
- Вовсе нет. – резво тряхнул волосами ребенок. – Люди страшнее, - он изогнул губы в горьковатой и взрослой не по годам улыбке.
С тех пор прошло не много, не мало, десять лет, а Эвелин до сих пор помнил встречу с вампиром, заставившую его поменять взгляды на мир. Он ненавидел жителей деревни всем сердцем, и только к еще брату питал теплые чувства, отвечая на его любовь и заботу. Эвелин вооружился обширным багажом познаний о вампирах, от редких заезжих охотников он узнал многое о силе вампиров, и все сильнее в его сердце разгоралась жажда крови. Юноша не был вампиром по рождению, но он знал свое жизненное предназначение. И сейчас, встретившись с давним знакомым, в мыслях его зародился план, исполнение которого должно было изменить судьбу многих людей.
- Расскажи мне о вампирах, - улыбнулся Эвелин, опираясь спиной о теплую кору дуба.
Вампир недовольно сощурился.
- Ты и так все знаешь.
- Тогда ответь. Правда ли, что вампиры не могут войти в дом без приглашения?
Собеседник нахмурился и болезненно съежился.
- Смотря о каких вампирах ты говоришь.
- А какие бывают?
- Те вампиры, о которых ты говоришь, это обычные вампиры. Они плохо переносят солнечный свет, их сила нещадно сокращается при свете дня, они одолеваемы жаждой крови, и, да, не могут войти без приглашения. Но есть и другие. Вампиры-аристократы. Им не страшны никакие ограничения. Но даже они слабее истинных аристократов. Потомков первородных вампиров, не несущих в своих жилах ни капли человеческой крови.
- Ты ведь не истинный аристократ? – оценивающим взглядом окинул вампира Эвелин.
- И даже не аристократ, - печально усмехнулся странник. – Нам не дано выбирать, кем ты будешь обращен. Лишь истинные аристократы способны обращать вампиров в нечто более-менее годное. Остальные лишь второсортный материал.
Вампир надолго замолчал. Видно было, что ему не по душе эта тема, если бы кто-то все-таки верил, что у вампиров есть душа.
Неожиданно Эвелин нарушил тишину.
- Обратишь меня? – задал он вопрос спокойным голосом. – Не за просто так, конечно. Предлагаю тебе сделку.
- Плодить второсортный материал? – презрительно повел губой вампир, игнорируя вторую часть предложения.
- Даже второсортные вампиры сильнее людей, - вкрадчивым голосом заметил юноша.
- Ты будешь испытывать постоянную жажду крови, иногда ты не сможешь с этим совладать. Никто не должен быть около тебя. Жажда крови не пощадит даже твоих друзей и родственников. Никого. Ты будешь обречен быть один, - вампир вкладывал в слова глубокий смысл, но юноше, опьяненному мыслями о силе и мести не дано было расслышать горький опыт, скрывавшийся за словами.
- Я справлюсь. Ты говорил, что из меня вышел бы хороший вампир.
- У тебя сильная воля. Но одной лишь воли недостаточно.
- Я не могу больше жить здесь! Эти люди. Они не такие как я. Они другие. Только став вампиром, я избавлюсь от них! – Эвелин вскочил на ноги и встал напротив вампира, глядя на него горящими алым пламенем глазами.
Странник вздохнул. Этот мальчишка, он не знал на что идет, но отговаривать его дело безнадежное. Юноша жаждал силы и мести, и вампир разделял его желание. Не согласись странник сейчас, мальчишка нашел бы другого вампира, и предложил бы ему ту же сделку, и кто знает, возможно, вампир попался бы не из самых честных, и выпив кровь молодого человека, он позабыл бы скормить ему глоток своей крови, необходимой для обращения.
- Ты говорил про сделку. Что ты предлагаешь?
***
Причудливые тени плясали вдоль тенистых крон, спящим коконом окутывающих пыльную дорогу, простирающуюся от города до деревеньки с мирным названием Ауфель. Дорогу освещал тусклый лунный свет, и ни звука не нарушало ту тишину, воцарившуюся ненадолго в разговоре двух братьев, возвращавшихся с городской ярмарки в родные стены.
Впереди замелькали треугольные силуэты невысоких крыш, и Кир прибавил шагу, увлекая за собой Эвелина. Юноша не сопротивлялся, предоставляя старшему брату руководить путешествием.
Братья поспешно нырнули под тень крыш и, обогнув призрачно-белый в свете луны, дом, оказались на крохотной деревенской площади с опустелыми прилавками, ждущими раннего утра и сельских торговцев.
Луна на мгновенье скрылась за облаком, погрузив мир во тьму. Следующая секунда взорвалась безжалостной молнией. Блеклый свет озарил площадь, усеянную безжизненными, в неестественном свете кажущимися сломанными куклами, телами.
Кир замер на месте. Эвелин обхватил его руку и прижался к брату всем телом, покрываясь мелкими мурашками. Надолго обрести опору юноша не смог, брат вырвал руку и бросился вперед, рухнув на колени рядом с первым же трупом. Бережно Кир перевернул знакомого булочника на спину, заглядывая в лицо и судорожно нащупывая пульс на окоченевшей руке.
«Бесполезно, - хмыкнул про себя Эвелин. – Скоро светает. Вампир прошел здесь еще до полуночи». Глядя на брата, тщетно выискивающего на площади живых, выкрикивающего слова помощи и имена мертвых селян, юноша почувствовал отвращение ко всем этим мертвым людям. Чувство вины, зародившееся в нем тогда, когда он только произнес «Добро пожаловать в Ауфель», фразу, ставшую пригласительным билетом на званый ужин вампира, исчезло окончательно. Нужно было поторопиться и раствориться в темноте до того, как брат закончит оплакивать трупы. Эвелин развернулся и скрылся в ближайшем проулке, торопясь к вековечному дубу.
Еще на подступе к отстранившемуся от деревни холму, юноша заприметил силуэт, неподвижно замерший у дерева. Эвелин стремился к нему, как к маяку посреди бушующего шторма. Вампир молчал. Даже тогда, когда юноша подошел достаточно близко, вампир молчал. Сейчас на нем не было походного плаща, и юноша видел худую фигуру вампира. Он ощутил и себя, и своего друга невероятно уязвимыми, и вздрогнул как от промозглого ветра, скользнув взглядом по рукам, обагренным кровью.
- Еще не поздно отказаться, - произнес вампир тихим шелестом.
- Поздно. Я готов, - Эвелин стиснул зубы и шагнул навстречу вампиру. Тот обхватил его на удивление сильными тонкими руками и впился в плечо клыками. Силы постепенно покидали юношу, но он знал, что это холодное ощущение не смерть, а новое рожденье.
***
- Эвелин! Брат! – Кир быстрым шагом пересек площадь, вертя во все стороны головой, в надежде наткнуться взглядом на тощую фигурку младшего брата. Дорога была абсолютно безлюдна, не считая сопровождавших Кира на всем его пути трупов, искаженных тусклым светом и оттого еще более ужасающих. Кир опасался за жизнь брата, возможно вампир, напавший на деревню, все еще прятался здесь.
Парень злился, но от этого не переставал бояться, что вот-вот из-за угла покажется обескровленное тело Эви. Очередной поворот вытолкнул Кира за пределы деревни, и его сухой взгляд устремился вдаль, вырвав из темноты очертания дуба. Не помня себя от волнения, Кир рванул навстречу холму, терзаемый смутным предчувствием надвигающейся грозы.
На вершине холма, тяжело дыша, Кир резко затормозил. Из темноты на него глядели два раскаленных алых глаза. Парень сжал кулаки, единственное оружие, что у него было, сильные руки. Он не сводил тяжелого взгляда темных глаз с врага.
Сердце его рухнуло вниз, едва он заметил светлую макушку брата, уютно покоившуюся на коленях вампира. Бережно вампир переложил головку Эвелина с колен на землю и поднялся. Теперь Кир мог навсегда запечатлеть в памяти убийцу родной деревни. Парень молча дрожал от гнева и страха. На негнущихся ногах он сделал шаг навстречу вампиру. Стараясь успокоить голос, Кир стиснул зубы:
- Я убью тебя.
- Смело. Но глупо, - вампир не изменился в лице, даже его губы едва шевелились при произнесении слов. – Забирай его и уходи. Я даю тебе шанс.
Кир вспыхнул и понесся на врага в попытке сшибить его с ног. Оказавшись на достаточном расстоянии, перепрыгнув через тело брата, парень наносил удар за ударом, но ни один из них не попал в цель. Враг был так близко, и в то же время далеко. Кир видел глаза вампира, пламенеющие как раскаленные угли. Видел клыки, острее самой острой выкованной им шпаги. Видел бледную кожу, холоднее чем сталь. Вампир медленно ускользал, словно дым из пальцев. Бить его кулаками, было все равно что лупить воду. Кир не мог сдаться так просто, он продолжал нападать без толку. Вампир выставил руку вперед и резко ударил узкой ладонью в грудь парня. Кир отлетел, задохнувшись, но тут же вскочил на ноги, вновь несясь на врага. Вампир улыбнулся.
- Я ценю твой энтузиазм, но я тороплюсь. Ночь кончается, - мимолетная улыбка с горьким осадком и перехваченный в полете кулак. Следующим маневром руки Кира оказались заведены за спину, а сам он получил болезненный тычок и унизительно упал лицом в грязь. Вскочив на ноги, Кир увидел лишь стремительно уносящуюся вдаль фигуру. Парень хмуро смотрел ей вслед, а затем развернулся, опускаясь на колени рядом с безжизненным телом брата.
На тонкой белой шее пламенел укус, но юноша дышал. Легко и безмятежно.
