Snowbound

— Не могу поверить, — прохрипел Дин по меньшей мере в пятый раз, — Ты назвал меня сучкой. Ох, господи, мне уже больно смеяться... — Я был в образе, — гордо сказал Кас, — и именно ты предложил сценарий с разносчиком пиццы. — Конечно, я, — согласился Дин, отчаянно пытаясь хоть как-нибудь контролировать свой смех. Он умолкал, хохотал, снова умолкал и снова хохотал по меньшей мере пятнадцать минут, и, очевидно, терпение Каса было на исходе, — И я никогда так не радовался, когда мои предложения исполняли в точности. Это было восхитительно. — Если, — проворчал Кас, — ты хотел не этого, то нужно было уточнить. — Ох, нет, — заверил его Дин, — я просто не знал, что хотел именно этого. Черт, жаль, что мы это не засняли... Кас кинул на него обвиняющий взгляд: — Если бы там была камера, — отметил он, всё еще хмурясь, — мы бы сделали настоящий порнографический фильм. — Я в курсе, — усмехнулся охотник, — и он был бы великолепным. Этот мир многое потерял! — Кажется, я должен напомнить тебе, — Кас выглядел слегка выбитым из колеи, и Дин, черт возьми, должен был поддержать его, а не хохотать как сумасшедший, но было уже поздно, — что мне до сих пор больно. Ах, да. Это. Это было... неудачно. Оказалось, Дину нужно было уточнить, когда именно они закончат, но, не зная, как именно поведет себя Сэм, он просто не смог найти универсальный вариант. Кас, явно воспринявший всё слишком серьезно, не понял, что заявление Сэма о том, что ему «нужно в туалет», было равносильно крику «снято!». Более того, ангел продолжил толкаться бедрами и с преувеличенной бодростью шлепать Дина. Это был один из самых сюрреалистичных моментов в жизни Винчестера: его парень притворяется, что трахает его, а брат невозмутимо наблюдает. Боясь всё испортить и вернуть Сэма на начальную стадию депрессии, Дин просто отключился секунд на тридцать, послушно двигая бедрами и пытаясь понять, что следует сделать дальше. В конце концов, продолжая издавать стоны, куда менее убедительные, чем декламация Каса («о да, вот так, шлюшка, любишь члены, да», и это еще не самое впечатляющее), он вспомнил, что одной из завершающих стадий любой театральной постановки была кульминация. Это показалось Дину разумным. Дело было за малым — донести план до Каса. Это было практически невозможно, особенно под пристальным взглядом Сэма. Так что Дин сделал единственное, что пришло ему в голову. Отклонившись назад, словно раскрывая себя для Каса (а кто сказал, что из Дина вышел бы плохой актер), охотник ухватился за наполовину твердый член ангела и резко сжал его. Вопль Каса, не ожидавшего такой подлости, вполне походил на иступленный крик человека, испытывающего оргазм, так что Дин тоже послушно застонал громче. Затем, пока ангел пытался восстановить дыхание, Дин выпрямился, схватил Каса за руку, рванул к двери — Сэм услужливо отошел в сторону — и побежал в свою комнату, бросив через плечо: — Ну, э-э, извини за это. Наша вина! Ответом был бодрый голос Сэма: — Без проблем! Извините, что прервал! Дин захлопнул дверь, уткнулся в ближайшую подушку и полностью отдался истерике, пока Кас внимательно осматривал свой член на предмет повреждений. Винчестер мог бы и сам сказать, что всё в порядке: во-первых, не так уж сильно он и сжал, а во-вторых, член Каса явно бывал в переделках похуже, — но последующие несколько минут охотник не мог выдавить из себя хоть сколько-нибудь членораздельные звуки. Каждый раз, когда Дин с трудом успокаивался, он вспоминал интонации Каса, говорящего «давай, сучка», и снова захлебывался смехом. Теперь, уже более-менее взяв свои эмоции под контроль, Дин с виноватым выражением лица подошел к Касу: — Я знаю, детка, мне жаль. Мне правда очень жаль, — честно сказал он. В отличие от кое-кого, стоящего рядом, Дин не был садистом. Он не получил никакого удовольствия от причинения Касу боли. Просто это был самый простой и эффективный способ закончить этот фарс более-менее натурально. Ангел продолжил угрюмо и недоверчиво смотреть на охотника, придерживая свой член, словно Дин в любую минуту мог наброситься на него. Дин подавил усмешку и осторожно потянулся к Касу: — Да ладно, давай, позволь мне посмотреть. Я должен убедиться, что с ним всё в порядке, — конечно, с ним всё было в порядке, но это наигранное волнение могло успокоить Каса. Ангел, однако, был не в настроении. Он не позволил Дину прикоснуться к себе, издав звук, явно отражавший недоверие. Внезапно Дин понял, что должен сменить тактику. Он шагнул вперед, врываясь в личное пространство ангела, и положил руку ему на талию. Не дожидаясь гневного или раздраженного фырканья, Дин опустился на колени, медленно скользя ладонью по обнаженным бедрам ангела, и посмотрел на Каса из-под ресниц — длинных и пушистых, как говорили женщины, обожавшие этот взгляд. Присев на пятки и слегка наклонив голову, Дин прошелся языком по нижней губе. — Пожалуйста, разрешите мне оценить вред, который я так неосторожно нанес вашему члену, — в глазах Каса загорелся интерес, но ангел всё еще дулся, так что Дин пустил в ход козыри, — и позвольте поцеловать его, — интерес явно победил наигранную обиду. Отлично. Не хватало только вишенки на торте, — сэр. Бум. Миссия выполнена. Кас убрал руку от члена и тут же запустил пальцы в волосы Дина, грубо дергая. Винчестер судорожно вздохнул: его член тут же отреагировал на уколы острой боли. Голову Дина резко запрокинули, он встретился взглядом с Касом. Буря, бушевавшая в глазах ангела, и близко не стояла с обидой, плескавшейся там еще несколько секунд назад. Более того, там было желание наверстать упущенное за эти пять дней. Голос Каса не имел ничего общего с обиженным и глухим ворчанием: — Ты действительно думаешь, что заслуживаешь того, чтобы этот умный ротик оказался рядом с моим членом, мальчик? Ох, неужели это действительно происходило? Видимо, желание Каса подыграть Дину нисколько не умалило его гнев. Дин подумал, не втянул ли он себя в неприятности, потом мысленно пожал плечами и решил, что за эти пять дней успел подготовиться к любым чертовым неприятностям. Прикрыв глаза, охотник откинул голову и закусил губу. Он предложил всего себя, надеясь усмирить ангельский гнев и заслужить прощение. Несмотря на всё это «я — ангел Господень» (или, может, как раз благодаря ему и отсутствию большого опыта во взаимодействиях с людьми), Кас всё еще был достаточно чувствителен. Через несколько секунд до Дина дошло, как легко он мог ранить ангела неосторожным словом или жестом. Иногда промахи неизбежны. Например, когда Кас так вжился в роль, что невозмутимо притворялся, что трахает Дина, пока Сэм нагло смотрел. Позднее, когда произошедшее станет очередным воспоминанием, ангел наверняка поймет, что у Дина не было вариантов, и простит его. Проблема была в том, что у Дина не было ни малейшего желания ждать, пока это произойдет. Он не собирался еще несколько ночей спать в одиночестве (кстати, ему еще надо будет вернуть похищенное Лосем одеяло). Дин осторожно сформулировал то, что собирался сказать — даже если Касу окажется недостаточно простых слов, он хотя бы будет знать, что Винчестер действительно сожалеет о произошедшем. — Нет, сэр. Но я всё же прошу вас позволить мне исправить плоды моей небрежности, — произнеся это, Дин понял, что облажался даже здесь. Небрежность? Определенно неправильное слово. То, как Кас сжал губы, только подтвердило опасения Дина, и тот продолжил, надеясь хоть что-то исправить: — Простите, сэр, я оговорился. Это была не небрежность, а жестокость. Это слово само по себе несло опасность, но сейчас лучше было переборщить. Дин увидел, как слегка меняется выражение лица Каса, и выдохнул... А потом заметил, как губы ангела сложились в улыбку. В жестокую улыбку. Дину пришлось напомнить себе, что он в безопасности: у него есть система цветов и стоп-слово. Кас искренне любит его и никогда не причинит настоящей боли. Ангел, должно быть, заметил страх в глазах Дина, потому что выражение его лица на секунду смягчилось, а пальцы, еще недавно тянувшие его за волосы, мягко и успокаивающе коснулись щеки. Дин выдохнул. Ему предстояло ответить за свои слова, но он был и будет в безопасности. Через секунду всё вернулось на свои места, и во взгляде Каса можно было прочесть обещание наказания. Голос ангела был обманчиво мягок,: — М-м-м-м... Небрежность. Жестокость. Такие разные понятия, правда? — Кас не ждал ответа, да и Дин не пытался заговорить. Нет, Винчестер сидел настолько неподвижно, насколько это было возможно. Он даже вспомнил тот момент, когда Кас сказал, что острота его зрения не зависит от совершаемых объектом наблюдения движений. Возможно, он и не был велоцираптором, но тень древнего, молниеносного хищника таилась в его глазах и в этой изящной, опасной неподвижности. Кас действительно был древним и молниеносным. Дин почувствовал, что не может нормально вдохнуть. Ангел окинул его внимательным взглядом, прошелся глазами от головы, резко запрокинутой назад, до коленей, прижимающихся к холодному полу. Взгляд ангела заставил Дина чувствовать себя намного более обнаженным. Кас всегда это умел — безжалостно (или, в зависимости от момента, неимоверно нежно) обойти все слои защиты Дина и добраться до самых страшных и глубоких тайн. Голова закружилась, и Дин не мог сказать, произошло ли это от недостатка кислорода или от силы ангельского взгляда. В этот момент Кас слабо, но резко потянул его за волосы, и от неожиданности охотник наконец-то вдохнул. Кажется, именно этого результата ангел и добивался. Дин в очередной раз поразился, насколько проницательным был Кас. Когда легкие Дина вернулись к своей работе, ангел продолжил. Он говорил медленно, почти лениво, словно у него было всё время во вселенной, чтобы играть с человеком, стоящим на коленях у его ног. В конце концов, так оно и было. Впервые с того момента, как они оказались заперты в бункере, Дин почувствовал себя в ловушке. — К примеру, — пауза между последней фразой ангела и этими словами была не больше пятнадцати секунд, но Дину казалось, что время тоже подвластно воле Кастиэля: оно сжималось и растягивалось, не поддаваясь подсчету, — Я обещал никогда не относиться к тебе небрежно, мой красивый мальчик, — в теории, эти слова были комплиментом, вот только акцент был сделан не на слове «красивый», а на том, чьим мальчиком был Дин, — Однако относиться к тебе жестоко... Ангел замолчал, словно задумавшись. Дин знал правду. Кас просто растягивал неизвестность, наслаждаясь этой агонией ожидания. — Что же... Жестокость определенно имеет место быть. В теории, угрозы должны были пугать намного больше, чем обещания. Хотя, по сути, любая угроза была обещанием наказания... Но Касу каким-то образом удавалось с этим справляться: его немые обещания страшили намного больше, чем обличенные в слова угрозы. Обычная фраза по поводу жестокости несла в себе намного больше, чем просто констатацию факта. Обычно, что-то в лице Каса подсказывало Дину, ждут ли от него ответа. В этот раз лицо ангела оставалось бесстрастной маской, и Винчестер понял, что это — проверка. Его желудок совершил несколько кульбитов, а дыхание опять сбилось. Дин приоткрыл рот, а потом резко захлопнул его, плотно сжав губы. Кас тихо засмеялся: — Ох, нет-нет-нет, милый, — это нежное обращение почему-то прозвучало ужасающе, — ты сам предложил мне воспользоваться этим ртом. Отказываться от своего обещания, словом или жестом, было бы очень грубо. Жесты Дина, конечно, ни в коей мере не были отказом от предложения, которое он сделал Касу пару минут назад. Когда Винчестер открыл рот, чтобы заявить о своей невиновности, ангел со сверхзвуковой скоростью просунул туда два пальца. Дин инстинктивно обхватил их губами и начал посасывать, обводя подушечки языком. Кас одобрительно кивнул. — Конечно, ты не заслуживаешь, чтобы мой член находился рядом с твоим ртом... С другой стороны, твой ротик ни в чем не виноват, правда? — правая рука Дина непроизвольно сжалась, словно отрицая невысказанное обвинение или, наоборот, соглашаясь с ним. Кас слегка улыбнулся: — Именно, будь уверен, ты получишь то, что тебе причитается, в своё время. А сейчас... — Кас вынул пальцы и другой рукой пробежался по челюсти Дина. Ангел куда-то нажал — неужто человеческая анатомия изучается в школе для ангелов или где они там учатся — и Винчестер непроизвольно открыл рот. В какой-то момент их беседы член Каса встал. Дин внезапно заметил это и заскулил, сам не понимая, что делает. Кас резко выдохнул, явно задетый этим звуком, дернулся вперед, и, прежде чем Дин успел вдохнуть или что-нибудь сказать, член Каса оказался у него во рту. Кас вошел на всю длину, толкнувшись в заднюю стенку горла. Дин всхлипнул, с большим трудом справился с рвотным рефлексом (слава богу, что может быть менее сексуально, чем случайно выблевать на партнера весь свой ланч?), сглотнул и постарался расслабиться. Кас не дал Дину привыкнуть к почти забытым ощущениям. Он толкнулся назад — головка члена проехалась по языку — и снова уперся в горло. Никаких пауз: ангел просто грубо трахал Винчестера. Дин лишь на мгновение ощутил на языке вкус смазки — Кас двигался слишком быстро и слишком глубоко. На мгновение охотник даже пожалел, что не сумеет сделать то, чего жаждал так долго — попробовать ангела на вкус. Дин мало что мог сделать, чтобы принять активное участие в процессе. Его просто использовали (в самом положительном смысле этого слова). Да, он сам предложил себя Касу, но сейчас тот просто брал то, что хотел, не спрашивая разрешения. Дин просто держал рот открытым и послушно сглатывал, когда головка члена упиралась в горло. Слюна, стекавшая с губ, падала на пол и смешивалась со слезами. Дин не собирался плакать, но ничего не мог поделать с естественной реакцией организма на отчаянную борьбу с рвотным рефлексом. Винчестер ухватился за бедра Каса, но в ответ получил резкий, подобный удару ремня приказ: — О, нет, — сказал Кас, — эта рука не имеет права ко мне прикасаться, пока я не решу, что она сполна заплатила за свою жестокость, — он особенно выделил последнее слово, напоминая Дину, что тот сам его выбрал. Кас, на удивление, продолжал говорить и одновременно трахать рот Дина в том же темпе: — Убери её за спину. Скрести руки на пояснице. Тебе не положена привилегия держаться за меня. Господи. Это был чертовски интенсивный способ прервать пять дней воздержания. Тяжелый член Дина пульсировал. Охотник чувствовал, как смазка стекает вниз, и дико хотел подрочить себе, пока Кас толкается ему в горло. Несмотря на это оглушающее желание, Дин даже не думал о том, чтобы нарушить прямой приказ. Даже если бы он попытался, то не успел бы даже дотянуться до члена: Кас бы тут же перешел к наказанию, которое в полной мере отразило бы слово «жестокость». Дин знал, что только один из них кончит после этого минета... Хотя и минетом-то это назвать было нельзя. Минет обычно делают, а не покорно отдают. Дин вдруг понял, что впивается ногтями в ладони с такой силой, что наверняка останутся следы. Кас не замедлялся, давая охотнику ровно столько времени, чтобы он мог вдохнуть или выдохнуть через нос. В последний раз, когда это происходило, Кас держался за столешницу, отчаянно сопротивляясь собственным инстинктам и позволяя Дину удерживать контроль. Теоретически, сейчас они делали то же самое. Только под абсолютным контролем Каса. Дин же просто пытался за что-то уцепиться, но ему не было позволено и это. Кас сам держал его, массируя кожу головы, ласково прикасаясь к волосам. Казалось, что прошли часы, но когда ты борешься за каждый вздох и прикладываешь все усилия, чтобы удержать руки там, где они должны быть, время имеет свойство растягиваться. Дин почувствовал, как напрягся Кас, услышал, как участилось его дыхание. Винчестер не удивился, когда через секунду Кас отстранился, и предусмотрительно закрыл глаза. По лицу потекла сперма. Дин нашел в себе силы поблагодарить ангела, проведя языком по губам и застонав. Резкий вдох, явно не имевший ничего общего с послеоргазменным состоянием, подсказал охотнику, что он всё сделал правильно. Секундой спустя, Кас убрал ладонь с головы Дина и твердо, но не грубо сказал: — Замри. Дин почувствовал, как ангел отходит, и вдруг услышал шокированное «ох». Он не попытался открыть глаза — всё-таки сперма чертовски жглась при попадании на роговицу — но отчаянно пытался понять, что же могло удивить Каса. Ему не пришлось долго ждать. Раздался голос Сэма, такой обыденный, словно он встретил Дина и Каса в коридоре, а не увидел, как сперма ангела стекает по лицу его старшего брата: — Эм-м, ладно, раз уж вы закончили... Я хотел предложить сделать попкорн и посмотреть фильм. Как вам такая идея? Дин был абсолютно, стопроцентно уверен, что плотно закрыл дверь. Значит, Сэм открыл её намеренно. Мало того, что он тут же её не захлопнул, он еще и не выдал себя ругательствами, судорожными вздохами или просто нечленораздельными звуками. По сути, он даже не возмутился. Дин перестал что-либо понимать. Он не мог даже открыть глаза, не то что придумать какую-нибудь остроумную реплику. К счастью, Кас решил принять удар на себя: — Сэм... — сказал он, явно пытаясь подобрать нужные слова. Тот довольно бодро отозвался: — Да? — Не мог бы ты, пожалуйста, дать мне и твоему брату еще пару минут, прежде чем пытаться обсудить с нами планы на день? — О, да, конечно, без проблем! Повисла тишина, и Дин отчаянно пытался услышать, что именно происходит. Ничего. Ни удаляющихся шагов Сэма, ни Каса, ищущего салфетку, чтобы привести Дина в порядок. Через минуту ангел опять заговорил, слегка смущенно, но всё равно уверенно: — Я имел в виду, — сказал он, — что ты должен уйти, Сэм. Какого хрена?! Сэм еще не ушел? Да что вообще тут творилось?! — Оу! Ну, да, ага, конечно. Я... буду в библиотеке. Ждать вас. А еще я принес Дину его одеяло! Кас шагнул вперед, видимо, чтобы забрать у Сэма одеяло, затем раздался звук закрывающейся двери. Кас явно замер, ошеломленный произошедшим. Дин тоже пребывал в шоке, но всё же сообразил, что ему нужно как-то открыть глаза: — Э-э, Кас? Не поможешь? — А? О, Дин, сейчас! — раздались шаги... и звук медленно открывающейся двери. Раздалось усталое «о-о-х», но не мог же это быть... — Сэм! — в голосе Каса явно сквозило раздражение. — Извини, извини... Продолжай. — Сэм, — еще раз повторил Кас, — В библиотеку. Живо. — Оки-доки, — весело сказал Сэм и наконец-то закрыл дверь. Дин почувствовал, как по его лицу нежно проводят салфеткой, стирая сперму. Наконец открыв глаза, Винчестер обнаружил ошеломленное лицо Каса в нескольких сантиметрах от своего. Они одновременно открыли рот: — Что... — начал было Кас, но замолчал. Дин продолжил за него: — Это, мать его, было?!