Snowbound

Дин так и не смог сказать, сколько времени ему потребовалось на то, чтобы встать и натянуть штаны. Даже когда голубой шелк скрылся под фланелью, охотник не смог избавиться от ощущения, что пальцы Каса до сих пор впиваются в кожу. Дин планировал оставить тарелки и вернуться, но теперь ему явно нужно было время, чтобы привести себя в порядок (и избавиться от серьезного стояка), так что он вымыл тарелки, стаканы и противень, на котором запекалась курица. К тому времени, как вся посуда оказалась на сушилке, дыхание охотника нормализовалось, а член неохотно признал, что пока не происходило ничего, заслуживающего внимания. Поправив трусики и два раза убедившись, что кружева не выглядывают из-под резинки, Дин пошел в библиотеку. Кас и Сэм явно не скучали — они обсуждали историю происхождения настольных игр. Ангел явно радовал Сэма, подробно рассказывая о изобретении первой в мире карточной игры. Никто не мог разрешить спор об исторических событиях, как тот, кто был их очевидцем. Понимая, что эта дискуссия вполне могла растянуться на несколько часов и надоесть до слёз, и помня, что время, о котором говорил Кас, не стоит на месте, Дин быстро вклинился в разговор: — Ладно, парни, мы можем либо разговаривать о настольной игре, либо сыграть в неё, но если вы выберете первый вариант, вам придется обойтись без меня: мы с виски пойдем тусоваться в сауну. Сэма, казалось, это вполне устроило бы (возможно, потому, что он всё еще с подозрением относился к любым настольным играм). Кас, однако, не собирался этого допустить, по меньшей мере потому, что «тусоваться» в сауне следовало в обнаженном виде, а ангел не мог позволить Дину спокойно снять шелковые трусики. Подняв одну бровь, Кас кивнул в сторону доски: — Может быть, мы всё же начнем, Дин? Дин, всегда считавший то, как Кас приподнимает бровь, невероятно сексуальным, мысленно поблагодарил вселенную за то, что Сэму не был виден его пах. Член охотника снова принял боевую стойку, что, кстати, было весьма впечатляюще для сорокалетнего мужчины, за последние сутки кончившего уже дважды. Дин мысленно поблагодарил мистера Счастливчика за его нестареющую силу воли, но всё же попросил успокоиться. Когда это не сработало, Винчестер мысленно пожал плечами, взял карточку и поставил свою фишку на первую клетку поля. Эту незамысловатую игру он помнил с детства, пусть и играл в неё только несколько раз, в основном в классе или в холле школы, когда плохая погода вынуждала учеников проводить перемены в помещении. Джон Винчестер не был отцом, который играет со своими детьми в настольные игры, не говоря уже о том, что они, по сути, жили в Импале, так что у них просто не было места, где можно было бы хранить столь ненужные вещи. Единственное, что изменилось с того времени, так это то, что игра, раньше казавшаяся веселой и интересной, теперь тянулась неимоверно долго. Несмотря на то, что в каком-то плане это было связано с тем, что, Дин знал, непременно настигнет его, когда они закончат, Винчестер всё же был уверен, что эту игру лучше оставить маленьким детям. Не зря же Кас был так очарован... В конце концов, он всегда напоминал восторженного ребенка-переростка, восхищающегося самыми глупыми и очевидными вещами. Когда Дин в первый раз вытащил карточку со словом «прости» и обнаружил, что ближайшая фишка, которую он должен будет заменить — фишка Каса, то действительно почувствовал себя виноватым. — Прости, — искренне сказал он. Кас наклонился чуть дальше, чем было необходимо, чтобы просто взять свою фишку, и прошептал: — О, просить прощения ты будешь чуть позже. По телу побежали мурашки, и Дин вздрогнул. Несколько слов, сказанных на кухне, и фраза, которую ангел прошептал сейчас — вот и всё, что требовалось, чтобы показать, кто тут доминирует. Дин, наверное, обиделся бы, если бы не был так возбужден. Возможность раздразнить Каса выпадала чертовски редко, так что охотник предпочитал смаковать каждое мгновение. Решив серьезно продумать свой следующий шаг, Дин с напускным спокойствием поставил фишку на клетку, где еще недавно стояла фигурка Каса, и кивнул Сэму, намекая, что сейчас его ход. Столкнувшись с внимательным взглядом карих глаз, Дин впервые с беспокойством задумался, насколько пристально брат наблюдал за ними. В конце концов, Сэм был одним из лучших охотников, которых Дин когда-либо встречал. Нельзя было быть настолько хорошим в своём деле и не обладать наблюдательностью... К тому же, Сэм отлично знал и Дина, и Каса. В ту же секунду Сэм снова устремил взгляд на игровое поле, вытащил карту и чуть ли не засветился от восторга, когда понял, что сможет довести одну из фишек до линии своего цвета. Дин вздохнул. Он просто параноик. Что Сэм мог увидеть, не зная, что происходит у него за спиной? Игра продвигалась невыносимо медленно, и через двадцать пять минут даже Кас, который мог часами с интересом играть в «Go Fish», выглядел утомленным. Возможно, он просто слишком часто отвлекался на то, что ждало его под тонкой фланелью штанов Дина. Если бы был какой-то способ досрочно закончить игру или применить обманный маневр, чтобы выиграть, Дин бы уже это сделал, но, к сожалению, это было невозможно. Мысленно проклиная создателей игры, обрекших его на этот мучительный, садистский, нескончаемый процесс, Дин изо всех сил старался выглядеть расслабленным, чтобы Сэм уж точно ничего не заподозрил. Последние две минуты игры — три фишки Каса и Сэма уже стояли на линиях своего цвета, четвертые неумолимо приближались, а две фигурки Дина стояли в нескольких клетках от нужного поля — растянулись на все пятнадцать. Винчестер начал думать, что вселенная намеренно издевается над ним, но, увидев вспышку неконтролируемой ярости на лице Каса, решил, что если вселенная над кем-то издевается, то роль жертвы явно играет ангел. На секунду Дину показалось, что Сэм тоже заметил этот приступ гнева, но, повернувшись к брату, увидел, что тот с интересом изучает вытащенную карточку. Опять паранойя. Когда Сэм триумфально вскинул кулак, Дин подумал, что это какая-то ловушка: он уже уверился, что и эта игра проклята, и они обречены играть в неё до конца своих дней. Взяв последнюю фишку и поставив её на оставшееся поле нужного цвета, Сэм удовлетворенно улыбнулся. Обычно Дин обижался и обвинял брата в том, что тот продал душу демону перекрестка, чтобы выиграть, а тот отвечал, что если бы он действительно продавал душу каждый раз, когда во что-то выигрывал (да хотя бы в те же камень-ножницы-бумагу), то смог бы в одиночку заполнить душами ад. Но сейчас Дин так обрадовался, что игра закончилась, что был готов бросить в брата конфетти и вручить ему тортик с написанными глазурью поздравлениями. — Если верить правилам, вы должны доиграть, чтобы узнать, кто придет вторым. На лице Каса застыла маска ужаса. Если бы Дин не знал, что Сэм не в курсе происходящего, то подумал бы, что тот намеренно издевается над ними. — Нет, мне это всегда казалось бесполезным. В конце концов, тот, кто пришел вторым, первым проиграл, — что-то в этом роде часто говорил Джон Винчестер, но Дину показалось, что сейчас эта фраза будет уместна. Сэм пожал плечами и кивнул. От Каса возражений, конечно же, не последовало. Дин подумал, что было бы грубо и невероятно очевидно вскочить, взять Каса за руку и утащить его из комнаты, но соблазн был чертовски велик. Покосившись на ангела, Дин заметил, что тот тоже обшаривал глазами библиотеку, видимо, подыскивая ближайший выход. Сэм, как оказалось, и вовсе не обратил на их поведение никакого внимания: — Хотите сыграть еще раз? Мы можем выбрать какую-нибудь другую игру. В конце концов, эта оказалась безопасной. — Нет, уже слишком поздно, — ответил Дин, даже не подозревая, сколько было времени. Судя по всему, идти спать было еще рано. Прежде чем Сэм смог напомнить об этом, Дин, дабы избежать долгих разговоров, безжалостно ткнул брата носом в события последних дней: — Мы несколько дней подряд вставали ни свет ни заря, пытаясь найти что-то, что могло бы «спасти» тебя. Пристыженный Сэм прикусил язык: — Ну, теперь вы можете спать так долго, как того захотите. — Аминь, — сказал Дин, вставая. Кас тут же оказался рядом, как-то умудрившись не уронить свой стул. Вот уж у кого точно было шило в заднице... Сэм помахал им и начал убирать настольную игру. Дин, помахав в ответ, рванул в коридор. Дин не был особенно удивлен, когда в тот момент, как они завернули за угол и окончательно скрылись из поля зрения Сэма, горячая ладонь обхватила его за плечо. Ангел, не теряя времени, потащил охотника вперед так быстро, что тому приходилось чуть ли не бежать, чтобы не упасть и не повиснуть на руках своего Доминанта. Конечно, Кас пронесся мимо спальни Дина и устремился к лестнице, ведущей ниже. Они спустились на два пролета, прежде чем Винчестер наконец заговорил, как всегда, пробуя почву под ногами: — Опять котельная, детка? Мне казалось, что мы пытались избежать однообразия. Кас резко развернул Дина и прижал его к холодной бетонной стене. — Не знал, что наша сексуальная жизнь кажется тебе скучной, Дин, — прорычал он, — я буду более чем счастлив использовать все свои творческие навыки, чтобы придумать что-то, что сможет должным образом развлечь тебя. Мурашки, вызванные опасливым интересом, побежали по спине Дина. Винчестера завели не сами слова, а тон, которым они были сказаны, и взгляд голубых глаз, превращающий обычное предложение в опасное обещание. Для того, чтобы выдавить связный ответ, Дину пришлось несколько раз сглотнуть и прочистить горло: — Нет, это... Нет, всё хорошо. Мне интересно. И уж точно не скучно, — слегка дрожащим голосом заверил он. Кас медленно улыбнулся, обнажая зубы, и Дину сразу подумал об акуле, подплывающей к своему ничего не подозревающему обеду. — О, нет, — жестко сказал ангел с ноткой ликования в голосе, — раз уж ты привлёк к этому моё внимание, я приложу все усилия, чтобы убедиться, что ситуация не усугубится. Я обязательно подумаю, как тебя развлечь. Ну конечно. Одна дурацкая фраза — и Дин опять обрек себя на какие-то изощренные пытки. Ну почему он просто не мог держать рот на замке? Кас, видимо, понял, о чем думает Дин, потому что ликующая улыбка сменилась усмешкой. Винчестер понял, что прижался к стене всем телом, и опять напомнил себе, что неподвижность еще никогда его не спасала — инстинкты, приказывающие замереть под яростным взглядом хищника, здесь были бесполезны. Внезапно всё снова пришло в движение, и ладонь опять сжалась вокруг бицепса Дина. Всё еще пытаясь обрести метафорическую почву под метафорическими ногами, Винчестер не уследил за почвой насущной: он споткнулся и практически упал на одно колено. Позади раздался нетерпеливый вздох, и Кас — на добрых два дюйма ниже и явно не тяжелее Дина — с легкостью перекинул ничего не понимающего охотника через плечо. Тот тупо моргнул, смотря на спину ангела, почему-то оказавшуюся в нескольких сантиметрах от его носа. Плечо, врезавшееся в живот Дина, подтвердило его предположения — Кас закинул его на плечо, как мешок с картошкой. В любой другой день Дин бы воспротивился и приложил все усилия, чтобы снова оказаться на полу, но сегодня опасность, сочившаяся из каждой поры ангела, заставила Винчестера безвольно повиснуть, позволяя Касу, которому, казалось, было вовсе не тяжело, отнести его в котельную. Позиция была не самая удобная, и, к счастью, охотнику не пришлось висеть так слишком долго. Через сорок пять секунд Дин понял, что они вошли в котельную. Услышав звук закрывающегося замка, он мысленно поблагодарил Каса за предусмотрительность: теперь их уж точно никто не прервет. Дин снова оказался в воздухе, правда, на этот раз он летел не вверх, а вниз. Плюхнувшись на пол, охотник покачал головой, восхищаясь быстротой произошедшего: с того момента, как они вышли из библиотеки, не прошло и пяти минут. Кас наклонился к нему. Голос ангела был спокойным и вежливым, а значит, еще более опасным, чем обычно: — Ты разденешься добровольно, или мне придется тебя заставить? Дин вытаращился на Каса, всё еще пытаясь прийти в себя. Ангел, видимо, израсходовал всё своё терпение на настольную игру: — Слишком поздно, — сказал он и рывком поднял Дина на ноги. Секунду спустя ангел уже стягивал с него толстовку. Дин бы не стал сопротивляться, даже если бы мог. Учитывая то, как долго Касу пришлось ждать, провоцировать ангела сейчас было еще глупее, чем обычно. Методично раздевая Дина, Кас снова заговорил: — Такой насыщенный голубой цвет... Я ценю то, что ты старался подобрать оттенок, подходящий к моим глазам. Я знаю, как ты к ним неравнодушен, и нахожу просто очаровательным то, что ты решил заплатить им дань своими трусиками. Даже если бы от него ждали ответа, Дин бы всё равно не смог сказать ничего внятного. Секундой спустя Кас обхватил его за талию и буквально согнул пополам, приподняв на несколько сантиметров, чтобы снять штаны: — Но сегодня я неравнодушен к фиолетовому. Штаны упали на пол. Вместо того, чтобы опустить Дина на ноги, Кас уперся ногой в один из аппаратов, о назначении которых Дин даже и думать не хотел, и перегнул охотника через колено. Дин так и не смог перевести дыхание: ладонь Каса, словно высеченная из камня, обрушила на задницу Винчестера шквал шлепков. Да, это было предсказуемо, но Дин всё равно задохнулся и с трудом сдержал всхлип. Ангел замер, мягко сжимая одну из ягодиц: — Цвета — забавная вещь, правда? — подождите, о чем это он? — Как они сочетаются. Как они смешиваются... Он серьезно собрался говорить о красоте цветового спектра? Сейчас? Дин был готов пнуть ангела. — Смешаешь голубой и желтый и волшебным образом получишь зеленый. Красный и желтый? Оранжевый. И, — Кас сделал паузу, словно давая Дину возможность понять, куда всё идет. Через секунду Винчестер осознал, что ангел имел в виду, и непроизвольно сжал ягодицы. Кас мягко постучал по ним пальцем, молча приказывая расслабиться: — Из голубого и красного получается... прекрасный фиолетовый. Как хорошо, что ты купил эти прекрасные голубые трусики и дал мне отличную возможность проверить, насколько твоя задница должна покраснеть, чтобы этот шелк начал отливать фиолетовым. Очень предусмотрительно с твоей стороны. Кас позволил Дину соскользнуть на пол и встать на ноги, каким-то чудом всё еще соглашающиеся его держать. Стул до сих пор стоял посреди комнаты. На прямой спинке всё еще висел галстук, и Дин подумал, не оставил ли Кас его здесь намеренно, подозревая, что в скором времени у них появится новая причина сюда вернуться. Так или иначе, ангел подошел к стулу и обернулся. Посмотрев на замершего Дина, он поднял бровь в безмолвном вопросе: ты придешь сюда сам, или тебе помочь? Угроза наказания, если Винчестер выберет второй вариант, была физически ощутима. Решив, что он уже и так достаточно нарвался (о чем свидетельствовало покалывание в разогретой Касом коже), а значит, не следует создавать проблем, если можно их избежать, Дин молча подошел к ангелу, не поднимая взгляд от пола. Кас честно дал ему несколько секунд, чтобы прийти в себя, и Дин понял, что не стоит испытывать терпение ангела. Стиснув зубы и не обращая внимания на унижение, клубком свернувшееся в животе и твердящее, что в таком положении оказываются только маленькие мальчики, а никак не взрослые мужчины, Дин перегнулся через колени Каса. Тот немного сместился: теперь Дин лежал только на одном колене, второе же придерживало его бедра. Винчестер был зафиксирован в нужном положении, а ангел мог работать двумя руками. — Ты, — сказал Кас, мягко поглаживая голубой шелк, — был очень непослушным мальчиком. Надел эти трусики. Удостоверился, что я увидел их ровно в тот момент, когда уже не мог ничего с ними сделать. Дразнил меня. В каком-то смысле, даже насмехался, — пальцы прошлись по обнаженной коже, — знал, что я сойду с ума, знал, что необходимость сдерживаться будет сущей пыткой, — палец двинулся по одной из ягодиц, спустился вниз и слегка надавил на анус, — знал, как я буду мучиться, пытаясь взять себя в руки и не прижать тебя к стене, не перегнуть через стол, не сдернуть с тебя штаны и не насладиться этим подарком. А ведь это настоящий подарок, правда, Дин? Кас снова начал поглаживать ягодицы Винчестера ладонью. Он не стал дожидаться ответа (да и Дин, по сути, уже всё сказал на кухне): — Конечно, это подарок. Шелковые трусики, в точности подобранные под цвет моих глаз, отделанные кружевом. Они были подарком, а ты, обидевшись, как ребенок, превратил их в оружие. Черт. Кас ни разу не ошибся. Да, трусики были подарком, который Дин намеревался вручить, когда ангел будет чем-то расстроен или оглушен. И да, Дин решил заставить Каса расплатиться таким образом, обидевшись на то, что произошло во время просмотра фильма. И теперь ангел, черт бы его побрал, даже заставил Дина чувствовать себя виноватым, что было в корне несправедливо: от сложившейся ситуации Кас мог получить даже больше, чем если бы Винчестер просто надел трусики. В конце концов, теперь у ангела был отличный повод наказать Дина. Словно услышав, о чем охотник думает, Кас продолжил: — Разве можно превращать что-то столь хорошее в орудие злобной мести? — тон Каса подсказывал, что на самом деле он не видел в действиях Дина ничего злобного и просто немного преувеличивал, чтобы добиться нужного эффекта, — Я должен наказать тебя за это. На самом деле, я мог бы сказать тебе, что это и есть твоё наказание. Что ты лежишь, перегнувшись через мои колени, потому что был непослушным мальчиком, а значит, тебя просто необходимо отшлепать... но это было бы ложью. Стоп, что? Вот теперь Дин окончательно запутался. Он выгнул шею, посмотрел на Каса и уже открыл рот, чтобы спросить, какого черта происходит, но ангел властно положил ладонь ему на затылок и недвусмысленно развернул его голову обратно. Дин, осознав свою ошибку, закрыл рот и приготовился слушать. — Я мог бы сказать, что это и есть твоё наказание, и ты бы поверил. Ты бы принял это. Но на самом деле... Это не наказание. Ты уже заслужил одно своим маленьким мысленным восстанием, когда назвал меня бесполой куклой и трусом, и я не забыл про него. Теперь же ты заслужил второе наказание, — Дин определенно что-то упускал. Он лежал на коленях Каса со спущенными штанами, и всё указывало на то, что его сейчас отшлепают. Ангел очень часто придумывал самые нелепые причины, чтобы сделать это, а сейчас, имея на руках два реальных повода, отказывался от этой возможности?.. Что вообще творилось?! Кас тут же ответил на этот невысказанный вопрос. — Да, Дин, ты заслужил наказание, и ты получишь его, не сомневайся... Но не сейчас. Сейчас я сделаю это ради собственного удовольствия, — рука исчезла, и через секунду поочередно шлепнула по каждой ягодице. После этого ладонь невозмутимо продолжила поглаживать тонкий шелк, словно ничего не произошло, — Я отшлепаю тебя потому, что люблю смотреть, как ты лежишь у меня на коленях. Потому что я не могу устоять, когда вижу, как твои трусы болтаются у лодыжек, а покрасневшая задница сжимается в ожидании новых шлепков. Потому что я зависим от твоих стонов и от того, как ты извиваешься под моей рукой, как начинаешь вставать на цыпочки и дергать ногами, когда ощущения захлестывают тебя с головой. Потому что я обожаю тот момент, когда ты сам начинаешь приподнимать задницу навстречу моей ладони. Потому что ничто не нравится мне так, как смотреть, как мой член исчезает между твоими покрасневшими, чувствительными ягодицами. Я отшлепаю тебя, Дин, — сказал Кас, в голосе которого одновременно скользило и доминирование, и поклонение, — не столько потому, что я хочу этого, а потому, что ты обожаешь, когда я беру то, что хочу. Господи гребанный боже. Кас предпочел отказаться от любых предлогов и докопаться до самых глубоких причин, и это почему-то показалось Дину самым сексуальным из всего, что он когда-либо слышал. Детальный рассказ и яркая, подробно нарисованная Касом картинка сопровождались интересными ощущениями: ангел не переставал поглаживать ягодицы Дина, описывая на коже то большие, то маленькие круги. Винчестеру пришлось сделать несколько глубокий вдохов и взять себя в руки, чтобы не кончить прямо в этот момент. — Давай посмотрим, сколько мне потребуется времени, чтобы эти трусики начали отливать фиолетовым на фоне твоей красной попы? Кас не ждал ответа, ему не нужно было дозволение Дина. Он и сам прекрасно знал, насколько охотник любил лежать, перегнувшись через его колени, и чувствовать, как ангел методично и терпеливо обрабатывает каждый сантиметр его задницы. Даже если бы Кас не знал этого, то без труда почувствовал бы давление вставшего члена, упирающегося в бедро. Дину не пришлось ждать. Подробно всё объяснив, Кас решил больше не терять время. Ладонь, нежно и мягко рисующая круги, отстранилась. Дин, тщетно пытаясь приготовиться, резко вдохнул. Всё, чего он добился — судорожный выдох, когда на его задницу посыпались шлепки. Обычно острое жжение иногда притуплялось шелком, но Дин знал, что в какой-то момент Кас стянет трусики вниз, к лодыжкам, и продолжит шлепать уже по голой коже. Однако сейчас трусики всё еще оставались на Дине, слабо защищая от ударов. Каждый шлепок оставлял на коже быстро исчезающий, но всё же идеальный отпечаток ладони, похожий на тот, что красовался у Винчестера на плече. Кас остановился на мгновение, но, когда заговорил, снова продолжил и повысил голос, чтобы звонкие шлепки не заглушали его: — Это — не итог нарушения правил или какой-то неудачи. Я отшлепаю тебя не потому, что ты разозлил или разочаровал меня. Ты не сможешь попросить прощения, убедить меня остановиться, потому что ты усвоил урок и раскаиваешься. Я не остановлюсь, когда ты будешь наказан соответственно своему проступку. Дин был чертовски уверен, что знал, куда всё идет. Черт, он был готов кончить прямо сейчас, залив спермой эти прекрасные голубые трусики, не дожидаясь, пока Кас закончит. Чтобы удержаться, ему пришлось сильно прикусить щеку: эта непривычная боль немного отрезвила. Да, он мог кончить, но не хотел. Слишком рано. — Нет, я не остановлюсь, когда ты выучишь свой урок. Я не остановлюсь, когда ты начнешь должным образом извиняться, когда твои слезы станут искренними. Я не остановлюсь, когда ты будешь просить, и даже когда ты будешь умолять меня трахнуть тебя. Ты не сможешь воззвать к милосердию. Я знаю, что ты пройдешь все эти этапы, но заранее говорю, что это бесполезно. Ты будешь всхлипывать, просить, умолять, плакать, но я не остановлюсь, пока не пойму, что не погибну, если через несколько секунд не трахну тебя. Не остановлюсь, пока не решу, что каждый раз, когда я буду входить в тебя, ты будешь извиваться в агонии боли и удовольствия. Дин знал, что не должен был этого делать, но не смог сдержаться. Задыхаясь между шлепками, он всё же сумел выговорить: — Если ты не прекратишь говорить, я кончу прямо здесь еще до того, как ты толком начнешь. Кас на секунду замер, а потом около двадцати раз с силой шлепнул Винчестера по чувствительному месту, где ноги переходили в ягодицы. Не дав задыхающемуся и хныкающему Дину и нескольких секунд, чтобы перевести дух, Кас вернулся к прежнему темпу. Дин опять не смог удержаться от очередного язвительного комментария. Голос дрожал, но, по крайней мере, сарказм был очевиден: — Ты, кажется, говорил, что это — не наказание? Невозмутимый Кас опять поднял ладонь и усмехнулся. Через несколько секунд Дин понял, что каждая клеточка его тела напряглась в ожидании того, что будет дальше. Сжав зубы, он с трудом расслабился. Ладонь, зависшая в воздухе, мягко опустилась на кожу и снова начала описывать круги. — Нет, это не наказание, но я всё еще жду, что ты будешь придерживаться определенных правил этикета. Перебивать — это грубо, а ты знаешь, как я отношусь к грубости, — ответил Кас, — То, что я делаю это ради собственного удовольствия, не значит, что ты не можешь повлиять на то, как всё пройдет. — Я уверен, что это — полная хрень. Сэр, — Дин добавил почтительное обращение, надеясь, что это компенсирует резкость его слов. Видимо, в этом не было нужды: Кас расхохотался. — Возможно, ты прав, — согласился ангел. Темп и скорость шлепков не поменялась, правда, теперь каждый удар приходился на новое место, что лишало Дина любой возможности подготовиться, — Но несмотря на то, что ты сказал или попытаешься сказать, я всё равно планирую сделать твою задницу горячее и краснее, чем любой филе-миньон. Дин услышал свой собственный стон и почувствовал, как сжались ягодицы. Кас был прав: он был заведен до предела, зная, что ангел делает это не потому, что Винчестер в очередной раз облажался, а потому, что ему нравился вид беспомощного Дина, хныкающего и ерзающего у него на коленях. Да, сам факт того, что его отшлепают, несомненно, заводил, но мысль о том, что Кас безжалостно возьмет то, что хочет, просто уничтожала Дина, и ангел прекрасно это знал. Он всегда видел самые сокровенные желания охотника. Конечно, Кас был верен своему слову. Он продолжил то, чем был занят. Через несколько минут жжение от шлепков заставило Дина начать ерзать. Ангел, однако, даже не дернулся и не отпустил комментарий из серии «как хорошо ты выглядишь, отшлепанный в этих трусиках». Несколько минут спустя — Дин, как всегда, потерялся во времени и не мог сказать, сколько прошло времени — он понял, что постанывает после каждого шлепка. Дин издал протестующий стон, когда пальцы ангела потянули трусики вниз, но Кас, конечно же, не обратил на этот звук никакого внимания. Он просто излучал удовлетворение. Кас легко прикусил покрасневшую кожу, а затем внезапно сильно сжал челюсти. Дин вскрикнул и дернулся, но зубы исчезли так быстро, как и появились. Кас тут же продолжил шлепать его. На этот раз звуки ничем не притуплялись и звучали еще громче и четче. Жжение тоже стало намного интенсивнее, и Дин в очередной раз удивился тому, как сильно тонкая ткань могла защитить его. Он никогда не отдавал трусикам должное, пока Кас не сдергивал их и не начинал обрабатывать каждый миллиметр ничем не закрытой кожи. Вскоре Дин понял, что отчаянно извивается и обещает вести себя хорошо. Кас, ни на секунду не останавливаясь, только посмеивался. Через несколько минут обещания переросли в мольбы о пощаде, а через две минуты на глазах выступили слезы. Если бы Кас не придерживал его бедром, Дин бы уже давно начал сучить ногами. Шлепок шел за шлепком, и их количество уже в разы превысило то, что Дин получил, когда был в этой комнате в последний раз. В какой-то момент Винчестер попытался прикрыть задницу ладонью, но Кас поймал его за запястье и, заведя руку охотника за спину, прижал её к пояснице, что только помогло удерживать Дина в неподвижном состоянии. Кас стал шлепать сильнее и чаще, и Дин вздрагивал и всхлипывал после каждого удара. Мольбы сошли на нет, когда стало понятно, что он только зря тратит силы: ангел не собирался смилостивиться. Через годы или даже столетья Дин понял, что шлепки прекратились. Когда ему удалось кое-как справиться с всхлипами, ладонь Каса мягко, но оттого не менее болезненно, упала на низ ягодиц. Голос ангела излучал радость и удовлетворение: — Видишь, мой красивый мальчик? Разве я не говорил тебе? Разве я не обещал, что ты будешь просить прощения? Что ты будешь умолять, плакать, извиваться и пытаться уйти от моей ладони? Разве я не обещал, что ты не заставишь меня остановиться? — Кас замолчал, явно не ожидая ответа от Дина: ангел прекрасно знал, что тот уже позабыл все слова, — Я — человек слова, Дин. Дин даже не посмел надеяться, что все закончилось, и оказался прав. — Я знаю, ты отчаянно надеешься, что я закончил, но нет. Пока нет. Почти, но пока нет. Рука снова поднялась и опустилась на ягодицы Дина, после чего Кас несколько раз особенно жестко шлепнул его по внутренней стороне бедер, где и без того нежная и чувствительная кожа уже покраснела и опухла. Слезы, медленно стекающие по щекам Дина, полились потоком, а стоны слились в один громкий, сдавленный всхлип. Кас издал довольный звук, но не остановился. Рука опустилась на задницу Дина еще около десяти раз. Секундой спустя одна из ягодиц словно взорвалась острой болью, заставляя все мышцы Дина сокращаться в тщетной попытке избавиться от источника столь сильных ощущений. Только через несколько вдохов Винчестер понял, что Кас просто надавил на воспаленную кожу ногтем. Ангел, должно быть, ждал именно такой реакции, потому что удовлетворенно откинулся на спинку стула. — На самом деле, мне даже не нужно чаще тебя наказывать, — похвалил себя Кас, — Отсутствие необходимости заставить тебя усвоить урок и раскаяться дарит невообразимую свободу. Я могу шлепать тебя, пока твоя задница не будет так убедительно умолять, чтобы её трахнули, что я просто не смогу сопротивляться этой песне сирены. Это было просто нечестно. В последние полчаса задница Винчестера не умоляла ни о чем, кроме передышки, но Дин, всё еще дрожа и ерзая на коленях ангела, просто не мог найти в себе силы, чтобы начать спор. К счастью, Кас ничего и не ждал. Даже подняв Дина на ноги, он обхватил его за талию, словно не был уверен, что тот сможет устоять на ногах. Дин и сам с точностью не мог ответить наверняка... и предпочел не проверять свою способность удерживаться в вертикальном положении на практике. Ангел наполовину оттащил, наполовину отнес Дина туда, где лежала его одежда, вытащил из бесформенной кучи толстовку, небрежно расстелил её на полу и надавил охотнику на затылок, вынуждая того встать на четвереньки. Дин, всё еще всхлипывающий и оглушенный ритмичной пульсацией опухшей задницы, как-то смог удержаться в нужной позе. Он едва услышал шелест одежды и звук открывающейся бутылочки со смазкой, зато очень ярко почувствовал, как два влажных пальца раздвинули ягодицы и надавили на анус. Застонав, охотник инстинктивно дернулся вперед, пытаясь уйти от прикосновений. Кас, конечно же, не позволил ему вырваться. Крепко обхватив Дина за талию, ангел потянул его назад, буквально насаживая на свои пальцы. Его голос был таким же неумолимым, как и пальцы, движущиеся назад только для того, чтобы еще сильнее податься вперед. — Если ты не ценишь моих щедрых попыток растянуть тебя после стольких дней без секса, я вполне могу обойтись и без приготовлений. Дин не мог подобрать слов, чтобы объяснить, что нет, он не был неблагодарным, просто боль была почти что невыносимой, да и в любом случае, какая разница: несмотря ни на что, пальцы продолжали упорно растягивать его. Вскоре к двум присоединился третий. Несмотря на боль в отшлепанных ягодицах, жжение от проникновения все равно было ощутимым, напоминая, как долго они избегали секса. Дин старался сдержаться изо всех сил, и две или три минуты даже умудрился оставаться на одном месте. Но потом Кас надавил на особо чувствительное место, видимо, заработавшее намного больше шлепков, чем остальные, и охотник опять дернулся вперед. В этот раз Кас не был готов к такому повороту событий, потому что не успел ничего сделать, и Дин упал на живот. Естественно, у него не было ни единого шанса сбежать: ангел моментально вернул его в прежнее положение, даже не прикасаясь к нему. Чертова благодать. В другой раз Дин бы обиделся: почему-то использование ангельских супер-сил казалось неправильным и нечестным. — Очень хорошо, Дин, — снисходительно сказал Кас, черт бы его побрал и заставил перебирать никому не нужные бумажки у ног Кроули, — Если ты настаиваешь, я с удовольствием перейду к главному событию этого вечера. Мягкие звуки снимаемых вещей и размазываемой смазки еще раз доказали, что Кас использовал благодать только потому, что был слишком занят, чтобы самостоятельно держать Дина. Секундой спустя на смену невидимой силе пришли горячие ладони. Дин застонал, уже предчувствуя боль. Кас не стал тянуть резину и тут же вошел на всю длину, прижавшись бедрами к воспаленной коже. Дин не мог определить, где жжение было сильнее, внутри или снаружи: в любом случае, ощущение было просто всеобъемлющим, и единственным, что грозило затмить его, было вызванное им же дикое удовольствие. Стояк Дина, наверное, никогда не был так силен. Смазка капала на несчастную толстовку, слабо защищавшую колени охотника. Кас, казалось, не принимал во внимание недавнюю порку и даже не думал о снисхождении: он трахал Дина жестче и грубее, чем обычно. Дин был удивлен, что смог продержаться так долго. Кас толкнулся восемь или десять раз, когда член Дина не выдержал и запульсировал, заливая спермой обоих мужчин и многострадальную толстовку. С губ Дина сорвался полукрик-полустон. Кас кончил почти сразу после этого, что тоже не удивило Дина. Он даже был благодарен: если бы бедра ангела продолжили давить на его истерзанную кожу, удовольствие могло раствориться, оставив лишь неприкрытую боль. Нет, Дина не удивил ни последний рывок Каса, ни теплая влага, заполняющая его. Что его удивило, так это то, что когда он открыл глаза, то встретился взглядом с подозрительно знакомыми карими глазами, пристально рассматривающими его из-за бойлера. Дин подпрыгнул так высоко, что в этот раз член Каса мог реально пострадать, если бы ангел не вынул его за несколько секунд до случившегося. Удивленный возглас Винчестера заставил Каса понять, что что-то явно было не так. Ангел поднялся, сделал несколько шагов, положил руку Дину на спину и проследил за направлением его взгляда. Дин был чертовски уверен, что отключился и видит один из самых нелепых и странных снов. Не мог же Сэм, мать его, действительно с интересом разглядывать их, притаившись в темноте за бойлером. Отчаянная надежда на то, что ему всё снится, испарилась, когда тишину прорезал шокированный голос Каса: — Как, — потребовал ангел, — черт подери, — а вот это удивило Дина даже больше абсурдности происходящего: Кас крайне редко прибегал к этому выражению, — ты прошел через запертую дверь? Дин пошел по стопам ангела. Его голос был скорее похож на сдавленный хрип: — И, что самое важное, зачем ты здесь? Сэму, казалось, вовсе не было стыдно, не говоря уже о том, что его, видимо, не волновала извращенность сцены, которой он только что стал свидетелем. Он невозмутимо вышел из тени и мило улыбнулся: — Знаете что, парни, — очень терпеливо сказал Сэм, — мне кажется, нам нужно поговорить.