***
- Ну, в первый раз Енгука я встретила еще будучи в старшей школе, - задумчиво начала свой рассказ Юна, когда они с Дэхеном решили присесть на одной из лавочек в небольшом парке, находящемся рядом с их Академией. Сначала девушку очень удивила просьба еще недавнего соперника поговорить о бывшем предмете их разногласий, да еще рассказать об их знакомстве, ей казалось это странным и слегка неуместным, учитывая случившиеся в прошлом. Даже если Дэхен сказал, что попробует простить, все-таки прошло совсем немного времени для того, чтобы начинать разговоры по душам, без повисших в воздухе неловкости и сомнений. Но, увидев серьезное лицо юноши и его дрожащие от неуверенности в правильности своего поступка руки, она все же согласно кивнула и повела их в более спокойное место, по сравнению с главным холлом учебного заведения. - Тогда он лежал в клинике моего отца. В глазах Дэхена читался явный вопрос, но Юна лишь покачала головой. - Я не могу точно сказать, почему он там оказался. Несмотря на то, что мы - родственники, у отца есть что-то вроде врачебной этики: он никогда не разбалтывает о своих пациентах. Но можно догадаться, что случилось что-то очень серьезное, потому что мои родители поначалу были не слишком в восторге от того, что я встречаюсь с Енгуком, даже с его немаленьким наследством в виде многомиллионной компании за плечами. Потребовалось много времени, прежде чем они полностью смирились с этим. - Девушка аккуратно заправила выбившуюся от легкого ветерка прядку волос за ушко и продолжила, устремив свой взор куда-то вдаль, словно в этот момент все картины прошлого пролетали прямо перед ее глазами: - Раньше мой отец работал в психиатрической больнице. Местечко - то еще, судя по его коротким, но весьма содержательным рассказам. Стены в ней будто насквозь пропитались болью, сумасшествием и грязью этого мира. Неудивительно, что ему всегда хотелось выйти оттуда, убежать... - Юна вдруг повернулась лицом к юноше и слегка улыбнулась. - Думаю, ни для кого не секрет, что во многом своей карьере папа обязан моей матери, точнее деньгам ее отца. Мой дедушка владел парочкой небольших, но приносящих стабильный доход типографий, и после его смерти все досталось маме, которая впоследствии вышла замуж за моего отца, продала весь бизнес покойного родителя, а на вырученные деньги они вдвоем открыли ту самую клинику. Реабилитационный Центр Психологической Помощи... Красивое название, не так ли? И важное. Но по сути это была та же психушка, только модно обставленная, чистенькая и очень-очень дорогая. Соответственно содержать там кого-то могли себе позволить немногие, а проблемы здесь лечились такие же, как и у всех остальных: зависимость от алкоголя, наркотиков, еды, диет и еще кучи всего, что ты себе даже представить не можешь, все виды фобий, суицидальные наклонности, шизофрения, паранойи и множество других психических расстройств и отклонений. Богатые тоже плачут, хах. - Так... Енгук, он... - неуверенно начал Дэхен и замолчал, не зная, как сформулировать вопрос, что так и вертелся на языке. - Как ты думаешь, почему он оказался в подобном месте? Я слышал, что из-за наркотиков, но... - Я... Я точно не уверена. Как я и говорила, тогда я еще училась в старшей школе. Мне не слишком сильно хотелось приходить на работу отца, но в тот день мы должны были о чем-то поговорить, уже даже не помню о чем, хотя это не столь важно сейчас. Главное, что я все-таки пришла туда. Папа повел меня по коридору в свой кабинет, но дверь одной палаты была почему-то не заперта, открывая обзор на стерильную, белую комнату и кровать по центру, на которой сидел, опершись об спинку, Он. Бледный, с огромными синяками под глазами, растянувшимися, казалось, чуть ли не до самого подбородка, безумно худой и какой-то отрешенный, словно он находился в стороне от всего этого мира. Первое мое впечатление - невольный страх и желание поскорее уйти. У меня не было таких крепких нервов, как у отца, который мог каждый день видеться с подобными людьми и не сходить самому при этом с ума, поэтому я не хотела задерживаться рядом с этим непонятным мне тогда парнем и минуты. Однако, несмотря на внутренние порывы, что-то все же приковало меня к нему. Я сама не заметила, как, к большому удивлению родителя, остановилась и вперила внимательный взгляд в это сомнительное подобие разумного человека. Юна вздохнула. - Он выглядел необычным, не таким как все. Это было понятно даже с первого взгляда. Могу допустить, что сужу чересчур субъективно, ведь не слишком-то много психов мне довелось повидать в своей жизни, несмотря на профессию папы. Может они все такие "не такие", однако... Он завораживал. И чем дольше я на него смотрела, тем быстрее пропадал мой первоначальный страх, оставляя после себя лишь какое-то детское любопытство и невольный трепет, желание узнать его поближе. Глаза... Эти темные, холодные глаза, что, не моргая, смотрели вперед, вероятно видя что-то, что не подвластно увидеть другим, - от них невозможно было оторваться. И, если бы не вмешательство обеспокоенного отца, я бы еще долго простояла там на одном месте, как загипнотизированная или, скорее, как влюбившаяся с первого взгляда дурочка. Ну, тебе ли ни знать об этой чертовой магии Енгука. Дэхен невольно кивнул и прикусил нижнюю губу, будучи полностью согласным с девушкой. - Я, конечно же, спросила папу о нем, но тот многого не сказал. "Один несчастный мальчик, которому очень не повезло", - это все, что он произнес, прежде чем строгим голосом наказать мне не иметь дело с подобными ему. Я была послушной девочкой, и после коротких, непродолжительных споров, все же дала свое обещание. Наверное, стоило мне отойти от Енгука, как его магия тут же рассеялась, потому я зажила как и раньше, беззаботно, весело и легко. Но, хоть и вычеркнув загадочного парня из списка своих забот, окончательно я о нем так и не забыла, временами невольно гадая, кем же он был. И как же я удивилась, когда, поступив в Академию Искусств, где хотела учиться еще со средней школы, увидела того самого пациента своего отца, который так меня околдовал! Он изменился. Очень сильно. Окреп, приобрел более здоровый цвет лица и лишился внушающей ужас болезненной худобы, единственное, что осталось по-прежнему при нем - те холодные, как льдинки, глаза и сумасшедшая аура вокруг. И на этот раз я уже не могла снова вернуться в свою жизнь, просто вытащив его из своей головы и сделав вид, что ничего не случилось. Я посчитала это судьбой и позволила еще только зарождающимся чувствам вспыхнуть ярким пламенем, возможно, горя за нас двоих, ведь Енгук был всегда далек от подобных эмоций... Хотя, спустя столько времени, я все еще сомневаюсь, что знаю его достаточно. - Как мне это знакомо, - прошептал Дэхен, и уголки губ Юны чуть приподнялись в понимающей улыбке. - Я знаю, что Енгук употреблял наркотики, все-таки его сомнительные друзья подобное никогда не утаивали, сами балуясь подобной гадостью, да и он сам этого не скрывал от меня. И одна из причин, почему он когда-то находился в клинике моего отца, кроется именно в этом его пагубном пристрастии. Но я не зря сказала, что это была лишь ОДНА из причин, потому что, если бы дело было только в наркотиках, отец Енгука - господин Бан не стал бы так рьяно скрывать факт нахождения своего сына в психиатрической лечебнице. Господи, детишки богатеньких родителей и не такое выделывали в своей жизни, уж я всякое повидала и наслушалась. Да и сама, если вспомнить ту историю с тоб... - Девушка сразу осеклась и нерешительно посмотрела на сидящего рядом с ней мальчика. Тот слегка сжал кулаки, но ничего не сказал, лишь кивком головы давая знак продолжать. - Прости... В общем, сокрытие такого вполне разумно и объяснимо, с одной стороны, но вовсе необязательно и не так уж важно. А господин Бан в плане этого порой доходил до фанатизма. Я слышала разговор родителей: тот отдал моему отцу за молчание такую огромную сумму, что невольно мурашки по коже бежали, а уж мы никогда не бедствовали, повидав всякие суммы. Представь, сколько же получили все медсестры и прочие люди, что, так или иначе, были в курсе состояния Енгука. Думаю, где-то даже не обошлось без угроз. Конечно, в итоге все же что-то просочилось в массы, и многие тут же стали строить всяческие догадки и предположения по поводу болезненного паренька, которого постоянно прятали от общества, однако, учитывая, что его родители о произошедшем так и не обмолвились ни словом, несмотря на многочисленные вопросы со всех сторон, остальным не оставалось ничего другого, как принять за факты только то, что выдал им мозг. Поэтому официальной явилась лишь версия с наркотиками. Об истинном положении вещей мы сможем узнать, вероятнее всего, только от самого Енгука или его отца. Дэхен понимал, что Юна была права, но спрашивать Енгука об этом, казалось, делом совершенно бесполезном, а обращаться к его отцу... Юноша непроизвольно задрожал от одной только мысли встретиться с этим могущественным человеком, которого он представлял себе не иначе, как исполинских размеров, широким в плечах, с суровым лицом, цепким взглядом и плотно сжатыми от презрения ко всем людишкам, вроде мышонка, губами. Что ж, он ожидал большего от разговора с девушкой, однако любая информация о такой загадочной личности вроде его возлюбленного, была на вес золота. - Спасибо, что согласилась мне все это рассказать. И извини, что занял твое время, - благодарно произнес Дэхен и встал, подавая руку своей собеседнице. Та охотно приняла ее и улыбнулась. - Всегда пожалуйста. Правда, не уверена, что так уж много тебе сказала. Вернее, сказала много, а вот полезного - практически ноль. Не спорь, я же вижу по глазам. Как бы там ни было, надеюсь, это был своеобразный шаг вперед в наших с тобой не самых простых отношениях. Чон растянул губы в ответной улыбке. Конечно, он не мог сразу простить и забыть все, видимо, это распространялось только на одного непонятного во всех смыслах композитора, но... Ему действительно стало чуть легче дышать рядом с бывшей соперницей. Было ли дело в том, что за время разговора он немного больше узнал о мыслях и чувствах девушки, или в том, что она, несмотря на неудобства, все-так решилась открыться ему и рассказать о таких вещах, о которых не принято говорить кому попало, демонстрируя свое доверие, - мальчик не знал. Однако факт остается фактом: у них появился шанс значительно переиграть свои отношения. - Да, думаю так и есть, - с легким сердцем произнес Дэхен и будто кожей почувствовал, как мгновенно потеплел взгляд Юны. - Скажи, ты... Это, конечно, не мое дело, поэтому я и не спрашивала об этом в самом начале, но ты же просил меня рассказать о Енгуке не просто так? С ним все в порядке? - Я пока не могу сказать точно, потому что сам еще не знаю, как описать его состояние, но надеюсь, что, так или иначе, смогу помочь ему. Хотя может это, конечно, весьма самоуверенно с моей стороны... - Нет, - горячо возразила девушка, внезапно хватая его за руку. - Если кто и сможет ему помочь, так только ты. Он совсем другой рядом с тобой. Более эмоциональный, более... - Более взрывной, нервный и агрессивный, - печально вздохнув, закончил юноша, признавая, что довольно часто выводит старшего из себя. Юна покачала головой. - Ты не прав. Точнее может и прав, но это не значит, что подобное приносит ему вред. Со мной он никогда не был и в половину таким, как с тобой, и порой мне так этого не хватало. Хоть каких-то чувств от него, урагана, страсти, но увы. Поэтому я злилась и ревновала, чувствуя свою неполноценность, ущербность, раз мне не хватало сил заставить кого-то себя полюбить. А у тебя все вышло так легко, будто вы всю жизнь шли по одной дороге, только с разных концов, и, неизбежно встретившись, как две половинки паззла идеально подошли друг другу. Это лишь слепой не заметит, хоть мне и сложно подобное признавать. - Ты думаешь, он... он лю-любит меня? - вернувшись к своему прежнему заиканию, прошептал мальчик, удивленно распахивая глаза. - Ну, Енгук - слишком сложный человек, чтобы с ходу разобраться во всех его поступках и эмоциях, но, думаю, он довольно близок к этому. - Улыбка девушки вдруг потускнела, и Дэхен только сейчас осознал, что они затронули весьма щекотливую тему, учитывая, как раньше боролись между собой за одного и того же человека. Он как-то позабыл тот факт, что стоящая перед ним красавица еще что-то чувствует по отношению к своему парню, и подбадривать своего невольного соперника ей дается очень не просто. - Прости, я не подумал. - Нет, все хорошо. Просто... слишком мало времени прошло, но я правда в порядке. Как бы там ни было, надеюсь, у вас с Гукки, наконец, воцарится мир. Я действительно... действительно хочу этого. И желаю вам. - Юна опустила голову и чуть сжала руки в кулаки, словно борясь с чем-то внутри себя, и мышонок очень ясно понимал с чем. - А я желаю, чтобы мир воцарился в твоей душе и в твоем сердце. Действительно желаю тебе это. - Он не лукавил, это было не в его характере, и благодарный взгляд в ответ сказал ему, что он поступает как никогда правильно.***
Когда все пошло не так? Где он мог проколоться? Почему эта чертова удача повернулась к нему своим уродливым задом и помахала на прощание мерзкой ручонкой? МинУ мог вечность задавать себе подобные вопросы, но на это уже было не так много времени. Его жизнь висела на волоске. А ведь еще недавно все было так радужно. Идея надавить на безумно радеющего за свою репутацию отца Енгука, раз последний решил показать свой гонор, казалась весьма удачной и абсолютно беспроигрышной. Подобные господину Бангу привыкли каждую проблему всегда решать с помощью денег, им так было проще, поэтому он нисколько не сомневался, что все пройдет как по маслу, и уже скоро ему можно будет послать всех куда подальше, в том числе и своего Босса, и начать жить на полную катушку. Однако сказочные планы тут же рухнули, еще даже толком не успев обрести четкую форму. А ведь чувствовал, каждой конечностью ощущал, что где-то его ждет подстава, еще когда подходил к месту передачи денег, к этому чертову складу возле заброшенной когда-то зоны, где раньше находился небольшой жилищный комплекс, списанный за ветхость на снос. Но потом подумал, что дело лишь в том, что он слишком волнуется перед встречей со своими миллионами, поэтому, в конечном итоге, махнул рукой на свою интуицию, которая никогда раньше не подводила и выручала в самых патовых ситуация, и решил идти до конца. Это сейчас МинУ понимал, что всему виной жадность и потеря бдительности, а тогда даже сообразить не успел, как оказался под мощным обстрелом, еле успев укрыться за одним из полуобвалившихся зданий, что являлись единственным украшением этого необжитого никем, кроме их группировок, каменного "кладбища". И вот сейчас мужчина, словно побитая собака, весь в пыли и каменной крошке, сидел за стеной, судорожно сжимая в руках пистолет, и лихорадочно искал пути отступления, оставляя размышления о том, как он мог до такого докатиться, на потом. Да вот только выход из отчаянного положения что-то не спешил засветиться перед ним спасительным лучом. То, что все это дело рук его Босса, он понял через минуту, когда свист пуль внезапно стих и по всей округе разнесся громогласный знакомый голос их несокрушимого предводителя. Сказать, что МинУ был удивлен, значит не сказать ничего. -Минни, малыш, ты еще жив там? Или мы тебя прибили ненароком? - издевался ПенСу под гогот остальных. Мужчина стиснул зубы, но дал себе зарок держаться и ничего не отвечать, чтобы не выдать свое местоположение. Он жив до сих пор только потому, что люди Босса по каким-то причинам пока только игрались с ним и еще не приступали всерьез к поискам его тушки, стреляя больше для проформы и запугивания, чем ради реального убийства. Уж МинУ знал, что если они захотят, то запросто пришибут любого, им и минуты не понадобится, поэтому не стоило упрощать им работу, указывая на свое укрытие. Нужно было выиграть хоть немного времени. Только вот зачем сейчас они так тянули, играясь с жертвой, и почему, черт возьми, свои же охотятся за ним? Нет, он, конечно, был не прав, что утаил от Босса о своих делах, однако это все равно не повод вот так на него набрасываться. Поговорили бы, поделили и все - не в первый раз подобное проходило. Может он еще что-то натворил? Да, нет, точно нет. Тогда какого хрена тут творится? И также остается открытым вопрос, кто сдал его. - Молчишь. Что-то ты сегодня неразговорчивый, а ведь раньше болтал без умолку. Ладненько, все равно запах твоего дерьма за версту чуется, поэтому за мертвого можешь себя не выдавать. Это вопрос времени, когда мы найдем тебя, и я лично всажу пулю в твой бестолковый лоб. То, что он влип по полной, было ясно как день. Босс был зол, а если тот зол, приговор уже вступил в силу и обжалованию не подлежит. - Наверное, задаешься вопросом, почему, зачем и бла-бла-бла? - ПенСу был чертовски прав, и МинУ прикусил губу, чтобы не взорваться ответной тирадой. - Ответ прост: ты решил провернуть нехилую операцию за моей спиной, даже не посоветовавшись с тем, кто сделал из тебя человека. Разве так поступают? А, Минни? - Голос Босса стал приобретать все более опасные нотки, и спрятавшийся мужчина невольно сжался. - Но, знаешь, это ничто по сравнению с тем, что ты посмел совершить помимо этого! Начальный проступок я бы еще мог списать на твою горячность и молодость, просто взяв свою долю и отпустив тебя на все четыре стороны. Однако... Ты шантажировал моего друга, угрожал спокойствию моего крестника, а подобное я прощать точно не буду. Ничего в голову не приходит, мразь!? Он вздрогнул и чуть не простонал от ощущения своей полной ничтожности. Это же надо было так промахнуться! Почему, почему он не проверил такой вариант? Почему, черт возьми!? Ему выпало попасться, как какому-то малолетнему профану, а все потому что какой-то богатей заимел серьезные связи в преступном мире, оставив его, МинУ, у разбитого корыта! И вот через пару минут, от него останется только остывающий труп! Нет, нет, он не собирался так просто сдаваться. Пусть дрожат и ждут смерти другие, а он точно не планировал прощаться сегодня с жизнью. К тому же... Внезапно в голову пришла шальная мысль. Все-таки у него еще оставались варианты, как отмыться от этого загубленного дела без пролития собственной крови. Конечно, риск был и довольно большой, но, если он не поставит на кон все, из города ему по-любому живым не выбраться. Осталось только подумать, как выбраться из этой дыры. - Эй, ты еще с нами? - снова раздался голос ПенСу. - Думаю, мы дали тебе достаточно форы, теперь можно начать охоту на зарвавшуюся крысу! Ребята, вы знаете, что делать. Только не убивайте его до конца. Последний выстрел - за мной. "Значит сразу убивать не будете?", - хищно оскалился мужчина и проверил количество патронов, что были при нем. Не густо, но и не так безнадежно. Набрав полную грудь воздуха и выдохнув, он чуть высунулся из укрытия, дабы оценить масштабы своего бедственного положения. Количество охотящихся за ним человек считать было бесполезно. Они уже как муравьи разбрелись по всем ближайшим закоулкам, и, зная характер Босса, можно было с уверенностью заключить, что людей тот притащил с собой достаточно, чтобы вырубить как минимум с пару десятков врагов, - на всякий случай, подобный этому. Единственное, что было возможно, - засечь тех, кто стоял на его пути к оставленной неподалеку машине. Таких оказалось не так много, как могло бы быть, учитывая везение МинУ или точнее отсутствие такового: три головореза по правую от него сторону, парочка, рыскающих впереди, и один - слева. До транспорта, что сможет подарить ему спасение, примерно метров триста: одновременно и много, и мало, но других шансов сбежать попросту не было. Если рвануть быстро и воспользоваться эффектом неожиданности, не промахнувшись при этом ни разу и нигде не задержавшись, то еще все могло получиться. К тому же, если что, стрелять на поражение в него точно не будут, боясь ослушаться приказа, а это дает ему некое преимущество, ведь сам он сдерживаться не собирался. Что ж, пан или пропал. Уже бывший главарь банды, некогда приближенный безжалостного ПенСу, злобно улыбнулся и резко выбежал навстречу опасности. У него еще были дела, которые нельзя было оставлять не выполненными, поэтому сегодня он точно выйдет победителем. На зло всем.***
Белые стены. Белый потолок. Белый пол. Он уже ненавидел этот цвет. Зачем Они положили его сюда? Я абсолютно здоров. Такие слабаки, сразу запаниковавшие, словно брошенные в воду котята, стоило им увидеть меня - трясущимся на полу в безумном припадке. Ну и что с того? Это всего лишь малая плата за то, что я смог обрести силу. Да, дядя был прав, Они никогда не поймут. -Ты умный мальчик. Я всегда это знал. Такой знакомый голос дяди уже стал чем-то привычным - вот еще одно доказательство того, что я сильнее: никто больше не может слышать ХенВу, даже эти никчемные полицейские, которые несколько дней мучили меня допросами, пока отец не надавил на кого-то из их руководства. О да, я бы многое мог им рассказать, ошарашив, испугав, заставив трепетать, но это не имело смысла, потому что подобные им млекопитающие не поймут всего того смысла, что был вложен в мое обучение. Ручка двери дернулась и следом в комнату вошли несколько человек. Не нужно было особо напрягаться, чтобы понять, кто это был: снова родители и, скорее всего, мой лечащий врач. Я поспешил притвориться спящим, чтобы не спровоцировать их на новую порцию сочувствующих взглядов и удушающей заботы. - Кажется, он спит, - раздался голос отца. - Доктор, скажите, что с ним и как можно ему помочь? - взволнованный шепот мамы. - Учитывая то, что случилось с мальчиком, его состояние не вызывает никакого удивления. Определенно это результат посттравматического стрессового расстройства, вызвавшего явное нарушение нервной системы и явилось причиной подобного припадка. Любое напоминание пережитого, вплоть до жестов, слов или каких-то вещей, может снова привести к такому плачевному состоянию ребенка. Вашему сыну нужен покой, любовь и забота близких и самое главное - специальное лечение и наблюдение психологов. - Но почему этот приступ с ним не случился после бесед с полицейскими, когда ему вновь пришлось всё вспоминать? - спросил отец, и я мог со стопроцентной уверенностью сказать, что при этом он нахмурил брови в своей излюбленной манере. - В первые дни после освобождения он еще находился в неком шоковом состоянии, которое, к счастью, в этом случае спасло его от более серьезных последствий. Он не понимал до конца, что кошмар закончился, поэтому и продолжал инстинктивно защищаться от враждебной среды, как привык уже делать во время нахождения в подвале. Однако после того, как прошло время и он понял, что ему уже ничто не угрожает, эта самая защита спала и Енгук сразу стал намного уязвимее. Мне захотелось фыркнуть, но я вовремя смог сдержаться. Этот врач нес полнейший бред. - Я же говорила тебе убрать все подарки ХенВу! - тихо зашипела мама. - Это всё из-за того игрушечного пистолета, который он подарил Гукки перед похищением! Я видела, как он держал его перед тем, как упасть. - Дорогая, он сам захотел, чтобы в его комнате ничего не трогали. Он выглядел таким серьезным, что я не решился его расстраивать... - Вот тебе и результат! Ты никогда меня не слушаешь! Может тебе и на сына плевать? - Прекрати нести чушь! - Что!? Это я несу чушь!? - Так, перестаньте, пожалуйста, Вы разбудете Енгука, - вмешался доктор, и я мысленно поблагодарил его. Слушать эти споры уже не было сил. - Думаю, нам нужно пройти в мой кабинет, чтобы обговорить все детали лечения, а навестить своего сына Вы сможете после того, как он проснется. - Да, простите, думаю, Вы правы. Дверь хлопнула, и я облегченно вздохнул, слышая удаляющиеся голоса. - Глупцы. Я лишь хмыкнул и согласно кивнул. Стоило постараться уснуть уже по-настоящему, потому что это белое пространство начинало страшно меня бесить. А если я снова впаду в бешенство или завалюсь в очередном припадке, отсюда мне точно никогда не выбраться. Надо научиться это контролировать.~~~
- Доктор, что произошло!? Вы же уверяли нас, что здесь ему ничего не грозит! - Крики отца звучали, словно через толщу воды. Я попытался прийти в себя, но сознание продолжало от меня уплывать, не давая даже раскрыть глаз. Я всё слышал, но никак не мог осмыслить. Что произошло? - Я сам не совсем понимаю. С мальчиком всё было прекрасно. Так как постоянное нахождение в одном помещении могло негативно сказаться на его общем состоянии, мы разрешили ему гулять по отделению. Медсестры видели, как он общался с другими детьми и чувствовал себя вполне хорошо. А потом он внезапно потерял сознание, и мы абсолютно не знаем, что могло спровоцировать подобное. - Не знаете? Кто из нас специалист? За что мы платим Вам деньги!? - Милый, пожалуйста, успокойся. - Да как я могу быть спокойным!? Я доверил им своего сына, и тут выясняется, что они, видите ли, ничего не знают и не понимают! - Попрошу не грубить мне. Я понимаю, что Вы обеспокоены и растеряны, и уверяю: мальчику не грозит ничего серьезного. Уже скоро он должно прийти в себя. - Всё серьезное с ним уже произошло! В ваших же интересах, чтобы он как можно скорее очнулся, иначе я с Вас три шкуры сдеру! Я, наконец, смог кое-как разлепить глаза, но всё еще не был в состоянии нормально сфокусировать взгляд. Три расплывчатые фигуры мелькали передо мной, продолжая спорить и размахивать руками, но стоило им посмотреть на меня, как их настроение резко поменялось. - Гукки, милый, с тобой все в порядке? Как ты себя чувствуешь? Нигде не болит? - бросилась ко мне мама, начиная ощупывать меня с головы до ног. Я поморщился и постарался сделать хоть какое-то движение. С трудом, но у меня получилось. - Да... - наконец, тихо прошелестел я, еще не полностью контролируя голос. - Что произошло? Тебе стало плохо? - задал вопрос врач, и я постарался напрячь память, чтобы хотя бы самому себе ответить на этот вопрос. Но как на зло в голове была какая-то каша, и нужные воспоминания всё никак не хотели возвращаться ко мне. Прислушавшись к себе, я определенно точно мог почувствовать какое-то смутное беспокойство... тоску и даже грусть? Но почему? Я не должен этого чувствовать, но чувствовал. Отголоски пережитого еще горели в душе, однако не давали никаких объяснений, лишь еще больше путая мысли и ощущения. Видимо, растерянность слишком явно читалась на моем лице, потому что доктор сразу нахмурился. - Ты ничего не помнишь? - Я покачал головой и тут же был стиснут в крепких объятиях матери. - Милый, как же так? Может быть тебе кто-то что-то сказал? Или ударил? - Если кто-то сделал подобное, я засужу Вас всех, - снова начал отец, и я уже устал это выносить. - Я хочу спать. Можно мне остаться одному? - как можно жалобнее произнес я и поднял просящий взгляд на родных. Они мгновенно закивали и принялись поправлять мои одеяло и подушки, постоянно сюсюкая и причитая. Когда же, наконец, их манипуляции закончились, они поспешили к выходу, обещая прийти чуть позже. Доктор сказал что-то о том, что меня повезут на дополнительные обследования, так как мое состояние еще по-видимому не стабилизировалось, но я уже не слушал. Почему-то сейчас больше чем когда-либо еще хотелось тишины и покоя. На мгновение я даже почувствовал себя снова жалким и слабым и уже по привычке приготовился услышать гневный голос дяди по этому поводу, но... Я резко встал и широко распахнул глаза. - Дядя? В ответ не раздалось ни звука. Комната оставалась тихой, как и положено ей было оставаться, если бы не моя возможность слышать покойного ХенВу. Возможность, которая вдруг исчезла. Он бросил меня? Почему? Я разочаровал его? Нет, нет, я делал всё правильно. Тогда в чем причина? Почему я не помню того, что случилось в коридоре? У меня не было ни одного ответа и от этого захотелось завыть. Или еще лучше: разгромить всё в этой комнате. Но подобное делать было нельзя. Может это лишь временно? Да, точно, просто я сейчас еще не до конца пришел в себя. Нужно отдохнуть, успокоиться, и дядя вернется. Губы сами как молитву зашептали знакомые слова: - Никогда не возвращай то, что уходит. Это слабость, это разрушение. Забудь это, выбрось из сердца. Не держи то, что тянет тебя назад...***
Окна были закрыты плотными шторами, не пропуская ни лучика солнца, но Енгук мог точно сказать, что утро уже наступило и пора вставать, хотя после воспоминаний сна этого делать совершенно не хотелось. Правая сторона кровати еще хранила тепло чужого тела, значит Дэхен встал совсем недавно, наверняка, теперь порхая по кухне, стараясь угодить. Это должно было вызвать привычную улыбку, но в последнее время такая обычная реакция стала какой-то сложной и недостижимой для него. Он медленно погружался во тьму и, учитывая возвращающиеся воспоминания о прошлых его сомнительных подвигах, это не сулило ничего хорошего ни для близких, ни для него самого. Для мышонка было бы лучше бежать. Вздохнув, он всё же заставил себя подняться и совершить стандартные утренные процедуры: наскоро принять душ и одеться, особо не задумываясь над своими действиями. Оставалось только позавтракать. Дэхен действительно обнаружился на кухне. На плите уже что-то шкваркало и булькало, а он отточенными движениями нарезал на доске овощи, весело напевая какой-то незатейливый мотивчик своим чистым, звонким голосочком. Он скорее всего даже и не заметил, что стал намного увереннее не только в поведении, но и в своем пении. А может и заметил, только не придал значения. А зря. Если не упустит момент, за ним точно скоро начнут гоняться всякие музыкальные компании, желая заполучить столь лакомый кусочек. Взгляд Енгука опустился на тонкие запястья младшего. Тот был весь таким хрупким, беззащитным, что невольно захотелось его сломать. Почему этот мальчишка вызывал в нем такие желания? Нет, композитор не отличался сдержанностью и святостью, но вот так желать напасть на парня, сжать его до боли, впиться зубами в мягкую кожу, слызывая после капельки крови, подчинить, выпить досуха - это странно. А зверек даже не подозревал об этом и позволял делать с собой всё, терпеливо снося любую прихоть старшего. Какая нелепая глупость. Какая непростительная слабость. Долго ли еще Енгук сможет держать свои темные желания при себя, позволяя Зверю только изредка высовывать свой нос? Уже прямо сейчас хотелось сорваться и сжать в руках эту тонкую шею... Не позволяй кому-то быть твоей слабостью, быть твоим разрушением. Задуши это своими руками... - О, боже мой! - вскрикнул Дэхен, испуганно взирая на Енгука и прижимая одну руку к сердцу. - Ты напугал меня! Да, он так задумался и потерялся в своих чувствах, что совсем забыл, зачем пришел, так и оставшись стоять в дверном проёме, наверняка, с такими мыслями выглядев как маньяк, выслеживающий свою жертву. Что, впрочем, было недалеко от истины. - Прости. - Больше ничего не сказав, Енгук прошел к столу и присел. Дэхен глубоко вздохнул, приводя застучавшее от пережитого ранее испуга сердце в порядок, и принялся накрывать на стол. После того, как все приготовления были сделаны. а блюда аккуратно разложены, они вдвоем приступили к завтраку, все также молча, погрузившись каждый в свой внутренний мир, с которым не хотели делиться друг с другом. Уже через пятнадцать минут с едой было покончено, но ни один из них все еще не решался выйти из-за стола: Дэхен - из-за беспокойства за старшего, который выглядел еще хуже, чем раньше, а Енгук - из-за причин, которые сам не мог объяснить. - У тебя сегодня есть занятия? - наконец, разрушил гнетущую тищину Банг, и Чон кивнул, невольно радуясь, что музыкант первым решил начать разговор. - А ты поедешь в студую? - Да, у меня есть парочка дел. Думаю, приеду только к вечеру. - Ох, понятно, - мальчик не смог скрыть разочарования от того, что не увидится со старшим ни в Академии, ни после возвращения домой, и это не укрылось от внимательного взгляда Енгука. Он медленно поднялся и вдруг поманил младшего к себе. Тот удивленно моргнул, но тут же поспешил выполнить молчаливую просьбу возлюбленного, уже через мгновение оказавшись в таких желанных, теплых объятиях. Времени, чтобы изумляться такому необычному поведению, не было совершенно, да и желания тоже, поэтому Дэхен лишь трепетно вздохнул и сильнее прижался к сильному телу. Они простояли так еще немного, а потом старший осторожно заставил его приподнять голову и наклонился, чтобы поцеловать. Неожиданно нежно, терпеливо, и в то же время с каким-то отчаянием. Однако постепенно темп поцелуя начал нарастать, и Чон только спустя какое-то время осознал, что уже прижат к стене, чужие руки бездумно проводят по коже, пробравшись под рубашку, а его губы жадно, даже как-то агрессивно терзают, словно мышонка хотят поглотить всего без остатка. Сначала он пытался отвечать, также страстно и эмоционально, но потом ему стало катастрафически не хватать воздуха, и юноша попытался вырваться, усиленно задергавшись в крепких объятих. Только вот его трепыхания не играли для Енгука, по всей видимости, никакой роли, и Дэхен почувствовал, что скоро попросту потеряет сознание. Жалобно заскулив, он еще раз дернулся, и, наконец, хватка ослабла и Бог внял его молитвам, отстранившись, тяжело дыша. - Прости, - все же прошептал Банг. - Думаю, мне пора. - Нет, подожди, - вдруг сорвался младший, когда Енгук уже подошел к двери, чувствуя себя почему-то виноватым, хотя оснований для этого не было, но резко остановился, стоило ему столкнуться со взглядом композитора. - До вечера, - произнес холодный голос, и щелкнул замок входной двери. А Дэхен дрожал, вспоминая те глаза... Точнее то, что он успел увидеть в них. Что-то злобное, страшное, темное. Еще немного и его дейстительно бы "поглотили". Такой взгляд он уже видел прежде. Когда-то давно. Так давно, что уже и не вспомнить. А надо ли? - Не пугай меня так... Я же ничего тебе не сделаю. Зачем он это сказал?***
Дэхен все никак не мог взять себя в руки после утреннего инцидента и был благодарен Енджэ за то, что тот, видя какое-то потерянное состояние друга, не стал ничего спрашивать или снова начинать говорить про свои чувства. У них даже получилось сделать вид, что ничего не произошло, и продолжать вести себя друг с другом как раньше. Хотя, конечно же, это был лишь самообман. Ничего у них не получалось, да вот только вырвать другого из своей жизни с корнем, без всяких сомнений и без шанса начать сначала, было чертовски трудно. А что в принципе изменилось? Между ними и раньше стоял обман и недомолвки: Енджэ не решался перейти черту в отношениях с Дэхеном, а сам Дэхен убеждал себя, что абсолютно не видит в действиях единственного товарища нечто большее. Так почему бы не продолжить эту игру? Для самоудовлетворения собственных эгоистичных желаний. После занятий Дэхен всё-таки заставил себя поговорить с Юджином. С Юной и Енджэ было проще, он, по крайней мере, не желали проломить ему череп, заставив истекать кровью. Впрочем, может у Юны было много причин мечтать о том же, но хотелось верить, что подобные порывы у нее уже прошли. Однако его бывший кошмар наяву - это уже совсем другое дело. Возможно, тот даже не захочет смотреть в сторону того, из-за кого получил такую тяжелую травму и столько месяцев пытался вылечить покалеченную руку, чтобы продолжить играть. Тяжело, но выбора не было. Дэхен чувствовал, что должен узнать всё о своем возлюбленном, чтобы помочь ему, иначе будет жалеть об этом всю жизнь. И пусть для этого придется переступить через себя и свои страхи. Не в первый раз, можно уже привыкнуть. Но, когда решимость пришла и довела его до самого Юджина, всё также окруженного своими дружками во внутреннем дворике Академии, оказалось, что это не имело никакого смысла. Поначалу тот был удивлен и даже немного испуган, помятуя о разгневанном Енгуке и о том, что будет, если кто-то обидит его любовника, а, узнав причину появления неожиданного гостя, еще и начал слегка подрагивать. Но его история, рассказанная коротко и с явным желанием поскорее уйти, закончив неприятный разговор, ничем не отличалась от истории, поведанной Енджэ, разве что только обильно приукрашенная сравнениями Банга с Люцифером, огнедышащим драконом и прочими страшными, злобными существами, поэтому Чону оставалось только разочарованно вздохнуть и избавить взволнованную компанию от своего присутствия. Удивительно, что некогда самый худший из учеников вообще вдруг решил выполнить просьбу маленького мышонка, которого когда-то жестоко изводил. Никак мрачная аура Енгука, обещающая скорую расправу над всеми врагами, незримым пятном висела над Дэхеном, помогая развязать языки всем недоброжелателям. Что ж, значит нужно искать ответы где-то еще. Пока ему было известно только то, что давно в детстве Енгука похитил собственный дядя для каких-то своих недобрых целей, отчего мальчику пришлось пережить очень непростое время, впоследствии отразившееся на его психике. Затем в жизни Банга появился Енджэ, заставивший того на время забыть про прошлое и начать жить полноценной жизнью, но что-то пошло не так. Енгук снова потерял себя, решил покончить жизнь самоубийством, оказался в клинике отца Юны, где прошел специальное лечение, которое помогло ему на время забыть про свои кошмары, однако только на время. Сейчас повторяется то, что началось когда-то в период дружбы с Енджэ. Композитора вновь охватывает беспросветная тьма, и старые травмы, никак не желающие зажить, опять дают о себе знать, причиняя страшную боль. И все же, несмотря на наличие стольких фактов, в данной истории было еще много белых пятен, за которыми, наверняка, скрывалось множество ответов на вопросы, что неоднократно прокручивал у себя в голове Дэхен. И в каком направлении теперь двигаться и что он будет делать дальше, когда соберет весь паззл воедино, - лишь некоторые из них. Он вышел из ворот Академии, глубоко уйдя в свои невеселые мысли, поэтому не заметил темную фигуру прямо перед собой, в итоге просто врезавшись в нее и тут же испуганно подняв голову. Хмурый взгляд, властные черты лица, седина в темных волосах, дорогой костюм и упрямо сжатые губы - у юноши не было никаких сомнений, кто снисходительно взирал на него сверху-вниз, словно на неразумное дитя. Тяжелая аура человека, привыкшего командовать и решать любые проблемы одним взмахом руки, давила. Если бы они жили пару веков назад, господин Банг определенно был бы Императором какой-нибудь великой державы, а Дэхен - грязным простолюдином, посмевшим своим жалким видом оскорбить взор Владыки. По крайней мере, в этот момент в голове Чона мелькали именно такие картины, от которых можно было даже посмеяться, если бы не страх. - Ну, здравствуй, Дэхен, - спокойным, низким голосом, так похожим на голос Енгука, пробасил владелец огромного состояния, и юноша невольно задрожал. - З..зд... здравствуйте, господин Банг. - Возвращающееся при каждом эмоциональном всплеске заикание раздражало, но поделать было уже ничего нельзя. - Вижу, нам нет нужды представляться друг другу. Что ж, это заметно упрощает дело. Думаю, и о причине моего появления здесь ты тоже уже догадался, поэтому просто попрошу направиться к моей машине. Там нам будет намного легче разговаривать. С этими словам мужчина развернулся и пошел в сторону черной дорогой иномарки, припаркованной недалеко от учебного заведения, даже не оборачиваясь, будучи полностью уверенным, что запуганный мальчонка не посмеет нарушить этот завуалированный приказ. И не ошибся: у Чона действительно и мысли не было отказаться. Он как загипнотизированный последовал за старшим, пока не оказался внутри приятно пахнущего, теплого салона, присаживаясь рядом с отцом возлюбленного на заднем сидении. Тот назвал своему водителю адрес сына и повернулся лицом к замершему пассажиру. - Не буду ходить вокруг да около. Я уже достаточно узнал о тебе и твоих отношениях с Енгуком, поэтому не стану разыгрывать сцены, словно из третьесортной дорамы, где богатенькие родители предлагают наивной героине деньги, чтобы та отстала от их сына. Я прекрасно знаю своего оболтуса, он поиграется с тобой, а потом переключится на кого-то другого, - это уже не раз виденный мной сценарий. Но что будет с тобой? - Дэхен лишь отвернулся при этих словах, не решаясь что-то сказать. Вариант такого развития событий он и сам мог предположить, да только не хотел об этом думать. Что добивается господин Банг, говоря подобные вещи? - Ты не глупый мальчик, я знаю. Думаю, всё ты прекрасно понимаешь и сам. Только вот зачем продолжать мучить себя? Не лучше ли отбросить в сторону эти причиняющие только боль отношения и начать новую жизнь, найти новую любовь? Дэхен сжался и обнял себя руками. - Я знаю, что Енгук может быть жестоким, - продолжил старший, внимательно наблюдая за реакцией юноши. - Уже начитался всяких отчетов о твоих увечьях. Можешь удивляться, но мне жалко тебя, поэтому я просто хочу помочь... - В...вы же просто х..хотите избавиться от... от меня, - прошептал Чон, удивляясь своей храбрости. ХенМин хмыкнул. - То, что не доверяешь всему, что тебе говорят, очень хорошо. Ты уже успел убедиться, что этот мир весьма коварен. Но я на самом деле предлагаю тебе свою помощь и прошу за это всего лишь опомниться и подумать о себе. Да, ты не подаришь мне внуков, и прошлое твое, уж прости, очень проблемное. Но дело даже не в этом. Я прочитал про твоего отца, про его делишки, даже про этого... МинУ, - на миг лицо Банга-старшего потемнело, но тот быстро взял себя в руки. - Жизнь тебя сильно покалечила, и, поверь, Енгук покалечит тебя еще сильнее, пусть я, как отец, и не должен говорить таких вещей о своем сыне. Он... он - хороший мальчик, просто переживший слишком многое, чтобы видеть грань между светлым и темным... - Я знаю... знаю про его дядю и похищение, - выпалил Дэхен, только после подумав, что за такое признание может и лишиться жизни, учитывая, как трепетно охраняли эту тайну семейство Бангов. Он даже боялся пошевелиться - так отчетливо в машине накалилась атмосфера. Гнетущая тишина, казалось, не прервется никогда. - Весьма занимательно, - наконец, произнес старший не внушающим доверия спокойным тоном, отчего юноша напрягся еще больше. - Не думал, что один робкий мальчонка сможет узнать так много. Не бойся, я не собираюсь тебя за это наказывать. Если ты еще не успел сказать об этому никому, значит не скажешь и впредь. Да и твои чувства к Енгуку читаются прямо на лбу. Ты точно не захочешь специально причинить ему боль... Только вот неспециально... - О чем вы? - нахмурился Чон. - Я никогда... - Это сейчас ты так думаешь. Своему брату я тоже доверял, хотя тот и не был святым. Думал, он точно не причинит боль близким, каким бы ни был козлом. Да и Енгука он искренне любил. Казалось так, - ХенМин вздохнул и прикрыл глаза, погружаясь в воспоминания. - Коль ты уже знаешь так много, думаю, не случится ничего страшного, если я поделюсь с тобой некоторыми откровениями. Когда-то ХенВу также пережил в детстве похищение. Ублюдки, что забрали его, были наказаны, мой младший брат возвращен домой, однако... Это уже был не он. Тело то же, а вот душа и сердце... Родители долго закрывали глаза на его самоуправства, на жестокость по отношению к другим, даже на этих расчлененных зверушек на заднем дворе, все еще чувствуя вину за то, что тот пережил. Но долго подобное продолжаться не могло. Лечение, психологи. Вроде бы ему действительно стало лучше. Он успокоился, стал добродушнее, женился... Я уже почти поверил в то, что всё наладилось, что мой братишка вернулся, а потом этот удар в спину... На минуту Банг замолчал, и Дэхен, все это время затаив дыхание слушавший этот рассказ, не решился его торопить. - Целый год я как дурак рыскал по всему городу, даже за его пределами, пытаясь отыскать сына. Поднял все свои связи, не жалел никаких денег. И целый год я приходил к своему брату, жалуясь на то, что при всем своем состоянии не могу помочь единственному своему сокровищу, а он сочувственно качал головой, предлагал помощь, утешал, выглядя таким подавленным... Боже, какой лицемер. И все это время мой сын находился совсем рядом, стоило лишь засомневаться в брате, открыть всего пару дверей... Кого еще охранники и пара служанок, которых в день похищения нашли мертвыми, могли так просто пропустить в дом и к кому спокойно повернулись спиной, не ожидая удара? Кто прекрасно знал расположение камер в доме и способ удалить все записи? Конечно, человек, который был вхож в дом как в свой собственный. Да вот только всегда тяжело поверить, что кто-то близкий может вот так предать. И это сомнение ранило моего сына. Во всем произошедшем только моя вина... - Господин Банг... - нерешительно начал было Дэхен, но старший лишь махнул рукой. - Всего лишь ворчание старика, не обращай внимания. Что делать с моим признанием - твое дело. Я просто хочу, чтобы ты понял: у вашей истории с Енгуком два варианта, и оба весьма печальны. Либо он причиняет боль тебе и ты уходишь с разбитым сердцем, либо ты сам ранишь его и всё заканчивается плачевно уже для моего сына, что он вряд ли сможет пережить после прошлых ударов. - Нет, это не так. Вы ошибаетесь. Я ни за что не причиню Енгуку боль! - взволнованно произнес Дэхен, в первый раз за время беседы сумев поднять глаза на собеседника. - Мне действительно хочется в это верить... - грустно проговорил господин Банг. - Еще одну попытку суицида мое сердце не выдержит. Но тогда готовься к тому, что страдать будешь ты. Ты слишком слаб, чтобы что-то изменить. - А третьего нам не дано? - прошептал Чон, еле сдерживая слезы. - Нет, - жестко отрезал ХенМин, и юноша вздрогнул и даже рад был, что машина остановилась и водитель оповестил о том, что они прибыли на место. Дэхен поспешил открыть дверь и, прежде чем выйти и убежать к себе, обернулся к старшему: - Я - не девушка и вряд ли достоин находиться рядом с Енгуком, но я люблю его... И даже если нам отведено не так много времени, я постараюсь насладиться каждой секундой и ни за что не оставлю любимого человека наедине со своими демонами. Я просто так не могу. Спасибо и простите, что не оправдал Ваших надежд. Проговорив все это на одном дыхании, Чон аккуратно захлопнул дверь машины и поспешил скрыться в многоэтажном доме, где уже столько месяцев жил с композитором. Банг-старший еще с минуту провожал взглядом его силуэт, пока тот не исчез окончательно, а затем коротко улыбнулся. - Добрый и наивный мальчик. Когда-нибудь ты точно пожалеешь о своих словах, и мне не надо будет прилагать к этому никаких усилий. Мне жаль тебя, поэтому я еще присмотрю за тобой...