Глава 3 Любящее сердце. Асока.
В палате он застал озадаченного Оби-Вана, который задумчиво смотрел на капсулу жизнеобеспечения, в глубине глаз магистра читалась тщетно скрываемая боль. Рядом поджав ноги сидел Йода, за последние несколько дней он еще больше сгорбился и постарел, но, казалось, что ничто не сможет повлиять на его выдержку и умение концентрироваться. Тысячелетний гранд-мастер оставался верен себе. Ни одна эмоция не отразилась на его сосредоточенном лице. Энакина посетила неожиданная мысль, что за последние несколько дней он причинил этому существу очень много боли, но не сломил его. Любой другой на его месте стал бы ненавидеть Скайуокера, а Йода оставался спокойным и сконцентрированным, как истинный глава своего Ордена. Пожираемый противоречивыми эмоциями Энакин понял, что таким, как гранд-мастер ему не суждено стать никогда. - Энакин, мы должны решать. Времени почти нет. Если мы еще чуть-чуть подождем, то протезирование будет невозможно. И в сознание ей приходить нельзя, это повлечет необратимые последствия, - печально сказал Кеноби, пряча взгляд. Это было выше его сил, чувство вины давило многотонным прессом. - Нет... Не может быть, - рыкнул Скайуокер, похоже его ждал еще один удар. Но хуже всего, что он не знал, как поступить. Все его существо хотело задержать Асоку рядом как можно дольше. Невозможно было представить, что никто никогда не назовет его «Скайрокер» и не будет его дразнить в милой, свойственной только ей манере. Весь прошлый год в глубине его души жила надежда ее возвращение. Этой мечте было суждено сбыться таким нелепым и чудовищным образом. Его Шпилька вернулась только затем, чтобы оставить его навсегда без всякой надежды. От одной мысли об этом сердце сжалось и стало трудно дышать. Нет, он не был готов, он никогда не будет готов к принятию этой страшной правды. Но в то же время он понимал, что идея превращения в чувствующего дроида навряд ли понравилась бы любящей жизнь Шпильке. Ели он решится на этот шаг, то вместо его жизнерадостной малышки-тогруты на свет появится киборг, способный на чувства, но лишенный нормальной жизни. - Помочь тебе могу я… м… Способ есть с юной Асокой поговорить, - чуть заикаясь, сказал Йода. Энакина передернуло, о какой помощи могла идти речь? Такие моменты он ненавидел больше всего. Под этой фразой мог скрываться какой угодно смысл, а он не был готов к нотациям об особенностях джедайского восприятия и вселенской мудрости силы. Умозаключения старого магистра зачастую вызывали совсем не тот эффект, на который надеялся гранд-мастер. Тем самым он провоцировали молодого Скайуокера на решительные и зачастую необдуманные действия, - В ее сознание, ты отправиться можешь, Энакин. Поможем мы с Оби-Ваном тебе. Энакин лишь кивнул, спорить и выяснять отношения не было сил. За эти несколько дней его и без того накренившийся мир разлетелся на мелкие осколки. Всю свою дальнейшую жизнь он будет их собирать и склеивать, но никогда его жизнь не станет прежней. Оба джедая положили руки на его плечи и медленно погрузились в силу. Скайуокер ощутил их легкие прикосновения. Поначалу ему казалось, что ничего не происходит. Все трое просто стояли в палате, но потом начались изменения едва заметные для глаз. Комната постепенно исчезала, все предметы медленно таяли, их контуры размывались, а само помещение наполнилось мягкий голубым светом, затем стало темнеть.***
Энакин провалился во тьму, но, когда присмотрелся увидел хорошо освещенную дорогу, которая привела его на полянку с причудливыми растениями. Асока стояла в центре, ее взгляд пронизывал насквозь, обнажая все чувства Скайуокера. Девушка улыбнулась, тепло, которым обделяла его Падме, заполнило все зияющие пустоты души Энакина. Безграничная волнующая радость родилась в его сердце. Все было реальным почти осязаемым. Джедай чувствовал легкий ветерок, слышал мелодичное пение причудливых птиц, ощущал лучи звезды, дарящей жизнь Шили. На планете царствовала весна, деревья были покрыты экзотическими цветами, неподалеку журчал ручей. Юноша ощутил почти детский восторг. В душе Скайуокера стало спокойно и умиротворенно, как будто он не переживал потрясение нескольких дней. - Здравствуй, Скайрокер, как же я тебе рада, - сказала юная тогрута. - Асока, где мы? - Ты в моем мире, а это полянка с моей родины, ты ведь не был на Шили? Это мое первое воспоминание о родном мире, тут недалеко был дом, где я родилась. Ты чувствуешь примерно то же, что и я, когда вспоминаю об этом месте, - ответила девушка. Энакин с нежностью смотрел на Асоку, за последний год она сильно повзрослела и похорошела. Маленькая настырная острая на язычок девочка-подросток уступила место хрупкой привлекательной девушке. Скайуокер вспомнил, как при помощи силы любил в отместку за ее колкости, пошутить над ученицей, легко ударив ее чем-то мягким не больно, но ощутимо. Асока визжала от неожиданности: «Прекрати Скайрокер, мне неприятно». Ее милое лицо приобретало обиженный вид, а в выразительных голубых глазах загоралось лукавство. В следующее мгновение учитель несносной тогруты получал ответный удар. В качестве оружия негодница использовала все, что угодно. Далее следовала получасовая нотация Оби-Вана о правилах поведения, если, конечно, тот присутствовал рядом. А если его не было в радиусе ближайшего квартала, то разгоралась целая баталия. После которой в помещении царил хаос, а смеющиеся участники боя разбирали рукотворный бардак. Теперь девушка была просто неотразима, обтягивающаяся одежда повторяла все изгибы ее точеной фигуры. Ее лекку подросли, а рисунок на лице стал более четким. А в глазах больше не было детской наивности, только отпечаток доброты и грусти. Страшное воспоминание молнией пронзило мозг Энакина. Покой и нежность уступили место тревоге, он был вынужден сказать Асоке о том, какой выбор ему предстояло сделать. Собравшись с мыслями и сдерживая из последних сил эмоции, он начал говорить: - Асока, ты попала в беду, но мы можем тебя спасти. Для этого нужно… - озвучить цель визита до конца ему было не суждено, тогрута мягко прервала его. - Ты здесь не для этого, ты давно знаешь мой ответ. Ты пришел попрощаться, Скайрокер. И ты прав, я не смогу так жить, - с грустью ответила она. - Нет, ты могла бы попробовать, - сказал он. Энакин почувствовал, как умирает его последняя надежда. Да, где-то в глубине души он знал, что Асока не захочет вести ту странную жизнь, которую он мог предложить ей. Но глупая надежда на другой исход этой встречи будоражила мозг. Подобно навязчивой идее, она не хотела его оставлять. - Не могла бы. Да и ты этого не особо хочешь. Если бы ты был уверен, что мне будет лучше от этого, то не стал бы спрашивать. И я бы подчинилась твоему решению. Но ты же знаешь меня, твою маленькую глупую Шпильку с шилом сзади, а это буду фактически уже не я. Ты можешь это сделать, но счастлива я от этого не буду. Да и ты тоже, - ответила она. - Но, Асока, что же мне делать? - Жить, иногда это сложно. Я знаю, со мной такое было после ухода из Ордена. Я старалась, но ты всегда был со мной, поддерживал меня, я чувствовала твою силу. И я всегда буду рядом, хоть, и не в этом мире. Будь уверен, Скайрокер, я никогда не оставлю тебя, долг падавана всегда быть рядом с мастером и умереть за него, если нужно. Ведь так написано в Кодексе? - К хаттам Кодекс, скорее я бы предпочел умереть за тебя. И ты об этом знала, всегда знала. То, что случилось не должно было случиться. Я когда-то дал слово защищать тебя и не справился, - ответил он. - Энакин в этом нет твоей вины. Я примчалась сразу, как только магистр Йода нашел меня сообщил о том, что с тобой произошло. Я знала, что скорее всего это дорога в один конец. Самое страшное было видеть тебя и не узнавать своего учителя, - ответила она. - А если бы я не послушал тебя? Если бы не остановился? – тихо спросил он. - Мне бы пришлось сложно. Но, я уверена, что приняла бы тебя и ситхом. Пролила бы много слез, но ты бы все равно где-то в глубине души остался собой. Я знаю это. А теперь скажи мне, только честно, что привело тебя сюда. - Ты права есть еще кое-что, главное это то, что я люблю тебя. Я знал это давно, но врал себе и тебе, - еле слышно ответил он. - Ну, это я знала всегда, а магистр Пло считал, что это нас погубит. Мастер не должен так привязываться к падавану. Вы тоже очень дороги мне, учитель, - с грустью ответила она. - Я имел ввиду совсем не это, - ответил Скауокер. Подавшись немного вперед он заключил тогруту в объятия. Его металлическая рука придерживала девушку за тонкую талию, другая мягко взяла Асоку за подбородок, их глаза встретились. В этот поцелуй он вложил всю нежность, на которую был способен. Ее губы были мягкими и влажными. Энакин знал, что Асока неопытна и изо всех сил старался не напугать ее. Это продолжалось пару минут, оба получали запретное наслаждение. Девушка ответила сначала робко, а потом все более и более уверенно. И в этом она оказалась превосходной ученицей. Поцелуй прервался неожиданно, когда Асока резко отстранилась от Энакина. - Энакин, а как же Падме? Ты из жалости делаешь это, ведь так? – отдышавшись спросила она. - Ты знала? Давно? - изумился он, ее признание было полнейшей неожиданностью. - Ой, Скайрокер, девушки обычно чувствуют такие вещи. А девушки-джедаи тем более. Да и шифруешься ты плохо. «Асока, какие цветы лучше подарить?», «А какой цвет в моде в этом сезоне?», «А какое место более романтично, с твоей точки зрения?». Ну для чего ты еще мог все это спрашивать? Я все поняла практически сразу, как только увидела вас вместе, - грустно ответила она. - Асока, она меня бросила. Но, это не то, что ты думаешь. Я все понял, когда ты лежала обгоревшая на моих руках. Я не мог тебя оставить, не смотря, на то, что у нее начались роды. Но продолжается это давно, после твоего ухода из Ордена, я не мог на нее смотреть. Я старался реже бывать на Корусанте, просил Совет давать мне как можно больше миссий. Она в открытую флиртовала с другими мужчинами. Наши встречи были нечастыми. А во время одной из миссий почти бросила меня, предпочтя Кловеса. А потом, после его смерти сообщила, что беременна. Это мои дети, я знаю, чувствую. В моей душе поселился страх потерять еще и детей, я уже потерял тебя и маму, тогда же пришло и осознание любви к тебе. Но я запер чувства на замок, совсем по Кодексу. Дал себе слово, не смотря на мои чувства к тебе, остаться с ней, я пробовал помириться, искренне надеясь, что любовь вернется. Не хочу делать детей сиротами, но она непреклонна. Даже имя нашей дочери дала не то, которое я хотел бы ей дать. Хотя, мы с ней много говорили об этом. - Энакин, мне правда очень жаль. И, да, я люблю тебя, - с сожалением глядя на него ответила она. Иногда бывает, что люди признаются в своих чувствах очень поздно. Для них с Энакином все было кончено, так и не начавшись, - А как ты хотел назвать дочь? - Ты и сама это знаешь, - ответил он в ее манере, - У меня есть к тебе просьба, это важно для меня. Это предаст новый смысл моей жизни. - А ты об этом? Не удивляйся, я знаю, что ты хочешь. Ты громко думаешь, я прочитала твои мысли. Я согласна, но только после того, как ты еще не один раз поговоришь с Падме. Сейчас ты зол на нее, а завтра все может измениться, - ответила она. - Обещаю. А если она не согласится? – спросил он, девушка подарила ему надежду, хотя он сомневался, что жена примет его обратно. Что-то в его душе подсказывало, что все его попытки натолкнутся на стену непонимания с ее стороны. - Тогда у тебя будет полная свобода действий, - сказала она, - Но я прошу тебя сохранить Орден, ради меня. И еще, сохрани, пожалуйста, Сенат. Надеюсь, это поможет твоему примирению с Падме. - Это все? Я сделаю как ты хочешь, - ответил он, в очередной раз поражаясь доброте своего подавана. Она просила за Орден, который едва не погубил ее и за Сенат, нерешительность которого привела к войне. Данные обстоятельства нисколько не смущали тогруту, ведь она была уверена, что ее просьба может сделать Энакина счастливым. Только теперь он понял, что ради его счастья, она была готова практически на все, именно поэтому согласилась выполнить его необычную просьбу. Она заслуживала любви куда больше, чем его жена. А он был слеп, прозрение пришло только сейчас, когда он почти потерял ее. - Ну, не грусти. Надежда не умирает никогда, Скайрокер. Ты сделаешь, то, что задумал, если силе будет угодно, – ответила она, обвивая руками его шею, - А теперь поцелуй меня еще раз.