Осторожно, феи!

Ноябрь прошел, как в тумане. Джон искренне старался забыть Атласа – или как там его звали на самом деле: больше учился, чаще звонил домой, начал ходить в спортзал на соседней улице. Друзья определенно делали попытки сдувать с него пылинки, и это отдельно раздражало. Теон, например, несколько раз порывался познакомить его с какими-то «полезными людьми» и зазывал на вечеринки со словами «много потеряешь, если не пойдешь» и «все ждут только тебя». Санса испекла пирог (один раз) и сводила Джона в музей современного искусства (два раза). Маргери неожиданно принесла бутылку бурбона, которая c тех пор так и пылилась в кухонном шкафу – как она сказала, это на тот случай, если Джон решит еще раз потанцевать с эльфами. Сэм и Джилли заставили Джона посмотреть с ними целый сезон «Анатомии Грейс». И Джон ни разу не ездил в лес. Даже не думал об этом. Только во снах Джон иногда видел белого оленя – тот стоял у опушки темного леса, будто ждал чего-то, а потом убегал и растворялся в черноте ночи. К середине декабря городок светился рождественскими гирляндами, переливаясь и звеня, как ополоумевшая елочная игрушка. Начались предпраздничные вечеринки – на них нужно было улыбаться и говорить ни о чем; оба занятия давались Джону чуть менее, чем ужасно, поэтому настроение скатилось от «никак» до «очень плохо». В канун Рождества Джон проснулся с головной болью и уставился на белые хлопья за окном – даже снег проникся праздничным духом. С улицы доносился громкий смех. Просто отвратительно. – Вставай и сверкай, – предложил Теон, открывая дверь в комнату Джона. – Поднимай задницу, мы едем за город. Джон закутался в одеяло и в емких и кратких выражениях дал понять, что он думает о Теоне в частности и о его идеях в целом. – Мы знаем, что ты не хочешь отмечать с ребятами, поэтому отвезем тебя в хорошее место, – сказал Робб, выглядывая у Теона из-за спины и солнечно улыбаясь. – И оставим там. – Одевайся, иначе не успеем съездить и вернуться до полуночи. – Потому что ты, как хороший мальчик, должен получить подарок от Санты. Джон кинул в них подушкой, и дверь захлопнулась. Единственным искренним желанием Джона было отвернуться к стенке и пролежать так Рождество, Новый год и все дальнейшие месяцы дальнейших лет. Но брат так хотел его порадовать. Сквозь падающий с неба снег напротив был виден яркий плакат – Санта-Клаус сидел в санях, запряженных белыми оленями, за его спиной высился полный подарков красный мешок. На мгновение Джону показалось, что среди нарисованных кукол, медведей и кубиков проглядывают запачканные кровью лезвия ножниц, но потом он моргнул, и морок исчез. Со вздохом Джон вылез из кровати и принялся натягивать на себя свитер с узором из елочек. *** Как выяснилось, выгуливать Джона за город собралась вся компания, поэтому машина понадобилась большая. Они долго тащились по запруженной другими автомобилями дороге, пока не выехали на трассу, освещенную уже желтыми фонарями. Снег падал с затянутого сизыми тучами неба, Теон отпускал шуточки, Маргери язвила, Сэм и Джилли пытались незаметно для окружающих целоваться; Джон мечтал провалиться сквозь сиденье. В какой-то момент он, кажется, задремал и проснулся, когда машина уже не двигалась. «Хорошее место» оказалось ресторанчиком, расположенном в немного обшарпанном доме странного стиля, которое на удивление неактуально смотрелось в окружении стандартных коттеджей. Казалось, что кусочек викторианской Англии перенесся в Штаты самым чудесным образом. Джон поймал себя на том, что пялится на разноцветные витражные окна чердака и занесенные снегом резные пилястры, забыв о необходимости передвигать ногами. – Прикольно, да? – ухмыльнулся Теон. – Я специально выбирал. Когда-то здесь жил собиратель фольклора – говорят, приехал прямиком из Старого Света, да и сгинул во время одной из очередных вылазок на природу. Даже тела не нашли. Подумал, тебе понравится – тот чувак вроде тоже все искал то ли эльфов, то ли лепреконов… потом разорился, и его благодарные потомки продали дом с молотка на аукционе. Санса посмотрела на него, прищурившись. – Грейджой. – Вы сказали – отвлечь. Я отвлекаю. Как умею, так и отвлекаю! Я, может, сам привязался к этому идиоту. Робб, не бей меня слишком больно, я тебе еще пригожусь. Препираясь, они вошли внутрь. Обшитые мореным дубом стены были увешаны картинами, которые, кажется, давно не реставрировали – а может, специально придали им налет этакой дряхлости; в любом случае, краски выцвели, а лица казались плохо различимыми. Тем не менее, портрет женщины в строгом черном платье показался Джону знакомым. На другом полотне был изображен летний вечер и люди, пляшущие вокруг костра в масках. Джон снова остановился, вглядываясь в маленькие фигурки танцоров, но Робб потянул его за рукав, и пришлось идти дальше – через двойные двери, украшенные узором из переплетающихся колокольчиков, в огромную залу с высокими окнами и старинной мебелью. Даже странно, что в самом сердце Запада сохранилось такое чудо. Конечно же, им не могло не повезти: за первым же столиком обнаружилась Игритт в компании своего черноволосого демонического приятеля. Рамси – так, кажется, его звали, припомнил Джон. Интересно, что встреча не вызвала у Джона сердечного трепыхания – только досаду. Похоже, им было тесно в одном штате. – Привет, – Робб неуверенно махнул рукой. – Ничего не говори, – Маргери закатила глаза. – Когда ты выбрал это место, ты руководствовался своей фирменной интуицией. Так? – Честное слово, это случайность, – пробубнил Теон и уткнулся в меню. – Смотрите, здесь классные бургеры. – Смотрите, мы еще живы и не переругались, – еле слышно сказал Сэм себе под нос. Будто бы для того, чтобы сделать ситуацию еще приятнее, Рамси и Игритт поднялись со своих мест и неторопливо направились в их сторону. Оба крепкие, загорелые, скуластые, в почти одинаковых джинсах и свитерах с белыми оленями, они смотрелись, как брат и сестра. Разве что цвет волос разный. Джон даже невольно засмотрелся, внезапно подмечая это сходство. Странно, что эта мысль была абсолютно обыденной. – Привет, – Игритт плюхнулась напротив него. Рамси встал за ее стулом, будто телохранитель, и ухмыльнулся. – С Рождеством, придурки. Джонни, как дела? – Отлично, – ответил Джон и через силу улыбнулся. – Как вы… как ты провела последние полгода? – Кажется, я в раю, – сказал Теон громким шепотом. – А мы на байдарках сплавлялись, – сообщил Рамси. – Очень здорово. И на собаках гоняли, когда были на Аляске. И еще ездили в одно место, там заброшенный дом, вроде замка, можно полазить, поискать привидений на собственную задницу. Было видно, что он делится радостью от чистого сердца. – Что ты делал летом и осенью, Джонни? Какие-нибудь интересные поездки? – Нашли одно заброшенное место, – Джон с удивлением понял, что это он говорит с ней, его рот произносит слова без какой-либо запинки. – Хижина в лесу, неподалеку. Не то чтобы совсем неподалеку, но доехать можно. Прямо как в ужастике. Но все оказалось здорово, только я встретил эльфа. А может, и не эльфа, – Джон, наконец, замолчал. – О, нет, – вздохнул Теон. – Зря мы выпустили его из сумасшедшего дома. Маргери закрыла лицо рукой. – Вы, ребята, не знаете, кому принадлежит дом в лесу в десяти примерно милях отсюда, вверх по дороге? – подал голос Робб, глядя при этом на Теона очень злобно. – Таблички там были. Но странные. Что-то вроде «Внимание, феи». И на карте нет. – На той карте, которую мы забыли, – сказала Джилли. – Это было еще летом. – Я ездил туда и осенью, – закончил Джон. – Впрочем, это не важно. – Хижина? – Рамси прищурился. – Хм-м. Страшная, без электричества? Две комнаты? И лужайка такого дурацкого типа, как изображают на картинках с гребаными кроличками? А вокруг лес стеной, и ни одной бензоколонки? Это Клигана. Он там редко бывает. – Клиган – высокий, молодой, темноволосый, – Джон почувствовал, что отчаянно краснеет, – к-красивый? – Клиган – страшный, как смерть, полулысый старый хрен, – сказал Рамси. – Ему под сорокет. Им только детей пугать. Нет, я, конечно, не знаю, какие у тебя вкусы, чувак… Игритт завела руку за спину, и лицо Рамси на несколько мгновений искривилось от явной боли. – Не обращайте на Джона внимания. Ему приснился страшный сон, и он его запомнил надолго, – это Робб, добрый и понимающий. Не лезет за словом в карман. – Возможно, он попал в параллельное измерение, – не согласилась Джилли. – Или у него был инсайт. У Кастанеды есть... – С другой стороны, в ирландских поверьях, – вступил Сэм, – описаны с-с-с-ущества... – Ты видел высокого, темноволосого придурка, который шастает по лесу тут неподалеку и боится людей? – уточнила Игритт, чуть повышая голос, чтобы перекричать остальных. – Я его знаю. Воцарилась пораженная тишина. – Ты знаешь моего эльфа? – уточнил Джон. В голове что-то тонко звенело на одной ноте, и лицо Иггритт немного расплывалось в полумраке. – У тебя есть собственный эльф? Чувак! – Рамси улыбнулся. Кажется, он не совсем четко понимал, о чем речь. – И он тусил в хижине Клигана? Значит, старикану повезло! – Конечно, я его знаю! Это Атлас, – заявила Игритт. Она явно была очень рада помочь. – Я там была. Погодите, вы спали в этой хижине летом? Вы... – она начала смеяться, – так это вы выкурили его оттуда! Бедняга. Сволочи вы. Джонни, – Игритт вздохнула. – Почему ты сразу не сказал, что познакомился с Атласом? – Да, он сказал, что его зовут... – Джон запнулся. Это ж надо быть таким идиотом! – И... кто же он такой? – Ну, он из плоти и крови, если тебя это порадует. А еще он прятался. Сутенер его искал, Атлас ему денег должен… – Сутенер, – Робб кашлянул. – Так он… он… да? Игритт пожала плечами. – Атлас – неплохой парень. Вроде как даже из обедневших ирландских аристократов… голубая кровь, тонкая кость, вот это все. Но ему не повезло. Поэтому оставаться там, где жил, он не смог, и свалил туда, где не отследить. Последний раз звонил мне в ноябре, жаловался на свою тяжелую жизнь. Между прочим, рассказал, как не смог ночевать в той самой хижине из-за каких-то тупых туристов. – А где именно он жил сначала? – спросил Сэм. – Где он только не жил. В Портленде, в основном. В Чикаго. В Лос-Анджелесе, говорят. То здесь, то там. Но родился здесь. – Что ты имеешь в виду? – сказала Санса. – Да вот прямо тут, – повторила Игритт. – В этом доме, когда еще ресторанчика не было. Может, конечно, и врал. Но вряд ли. Я же сказала – в какие-то покрытые мхами времена его семья была богата. Хотя и это я тоже знаю только с его слов. В принципе, мне как-то всегда было пофиг. Короче говоря, он как-то разобрался с этим мудаком, решил завязать и вернулся сюда. Говорил, что не хочет уезжать далеко. – Сюда это куда? – спросил Джон. – Сюда. В это забытое богами местечко. Устроился официантом, кажется. Но я его сегодня не видела. Так что, может, и врал. – Вот как, – произнесла Маргери безо всякого выражения. – Замечательно. Мы в викторианской драме? Ущипните меня, я сплю. Джону и самому казалось, будто все происходящее было странным сном, вроде путешествия Алисы в кроличью нору. – Между нами, вы похожи на сталкеров, ребята, – задумчиво сказала Игритт, оглядывая одно за другим семь мрачных лиц. – Сегодня Рождество. Чего вы не улыбаетесь? – П-понятно, – сказал Джон, чувствуя, что внутри, в середине груди, очень больно и горячо. – То есть он не эльф. – Да, и мы это выяснили, – кивнул Робб. – Слушай, а найти его как? Мой брат, наверное, – он с опаской посмотрел на Джона, – хотел бы с ним увидеться. Поговорить. – Теперь это так называется, – вставил Теон, который просто не мог удержаться от шпильки. – Ну, я позвоню. Если очень надо. Если он тут ошивается, то ответит. Но ты можешь и сам попробовать его найти. – Ты ему это сейчас зачем предлагаешь? Он же пойдет, – устало сказала Маргери. – Пропало наше Рождество. Санса под столом взяла ее за руку. Джон некоторое время молча смотрел на их переплетенные пальцы, а потом поднялся, резко отодвинув стул. – Пойду подышу, – сказал он тихо. Никто не стал его останавливать. *** На улице было уже совсем темно. Снег валил сильнее, чем днем, и поэтому хорошо видно было только на расстоянии метра от фонаря, а дальше начиналась сплошная полоса тьмы. Джон отошел в сторону, туда, где фасад дома был полускрыт гигантскими деревьями. По всем правилам рождественского декорационного безумия полагалось увить ветви гирляндами и натыкать маленьких фонариков в снег. Тем не менее, освещена была лишь та часть здания, что выходила на дорогу. Уже по бокам было темно, и Джон воспользовался этим преимуществом, чтобы прижаться к стене и стать незаметным. Сейчас ему очень хотелось быть незаметнее травинки в лесу. И он почти не удивился, когда его взяли за плечо сзади. – Я не хочу тебя видеть, – сказал Джон, не оборачиваясь. Он смотрел на деревья. Сквозь снежные шапки проглядывали темные неопавшие листья. – Мне Игритт прислала смску, – сказал Атлас. Оказывается, Джон не забыл, как звучит его голос. – Я был на кухне. И вот я пришел. Он произнес это так запросто, будто ничего в их разговоре не было необычного. Будто он не появился только что из небытия. Джон дернул плечом, сбрасывая руку, и развернулся всем корпусом. Атлас стоял совсем близко, и, видимо, поэтому его можно было разглядеть даже в темноте. В черных джинсах и дутой куртке он выглядел совсем по-другому. Человеком – другого слова не подобрать. Ничего неземного, воздушного в его облике больше не было. И все-таки он был красивым – настолько, что смотреть стало тяжело, и Джон отвел взгляд. – Что, эльфом я тебе больше нравился? Джон молчал. – Злишься на меня. Я бы мог рассказать тебе правду. – Но? – Но мне так захотелось... знаешь, ты увидел во мне что-то совсем волшебное. И это было так здорово, что я просто не захотел рассказывать. Бывшая проститутка и лесной эльф – выбор, по-моему, очевиден… Ладно, я пойду. Просто хотел поздороваться и… и сказать «спасибо». За все. После этого Джон все-таки посмотрел Атласу в лицо и с изумлением увидел, что тот – впервые за всю историю их знакомства, – нервничает и сам явно избегает чужого взгляда. – Ты и сейчас врешь, – медленно сказал Джон. – Что-то не то было с тем местом. Не может быть стольких совпадений. Ты вообще настоящий? – Призраки не отвечают на смски, – ответил Атлас тихо. – Да и разве это имеет значение – что было с тем местом не так? Помни, ты обещал не задавать вопросов. Джон вздрогнул – не так уж было и холодно на улице, но изнутри его вдруг пробрало лютой стужей. Он вдруг вспомнил, как наяву, крик девушки в красном, ее прекрасное лицо, окруженное золотыми волосами, будто светившимися в темноте. «Ты будешь жалеть», – сказала она. Жалел ли Атлас? А потом Джон вспомнил, где еще видел ее – на портрете в холле ресторана. – Так вот почему они очутились здесь, – вырвалось у него. – Теперь я понял. И далеко не ушли. Не смогли, наверное. Значит, я все-таки спас тебя? Атлас смотрел на него очень странно. – Спас, – еле слышно сказал он. – Холодное железо и алкоголь. – Жалеешь? Атлас усмехнулся и стал немного больше похож на самого себя таким, каким Джон его увидел впервые на солнечной поляне. – Я никогда ни о чем не жалею. Иначе ветром унесет. – Поедешь со мной? – спросил Джон прежде, чем успел прикусить себе язык. – Пожалуйста. Он не стал добавлять «сегодня же Рождество» – и так звучало достаточно жалко. – Поеду, – легко сказал Атлас. Джон подавился воздухом. – Почему бы и нет? Потом Атлас шагнул вперед. Все это было слишком похоже на рождественскую сказку, чтобы быть правдой, поэтому Джон решил не двигаться – только глаза прикрыл, когда Атлас поцеловал его сначала в щеку, а потом в губы. – Ты забрал меня, – прошептал Атлас прямо Джону в губы. – Спасибо. И Джон сам поцеловал его, прижав к стене – и целовал, пока губы не заболели. Теперь Атлас пах самыми обыкновенными вещами: лосьоном после бритья, снегом, жвачкой. И он не убежал и не исчез, когда Джон отстранился – только посмотрел огромными темными глазами так, что Джон снова ощутил головокружение. – Кстати, свитер мне пригодился, – неожиданно произнес Атлас. – И дождевик. Джон широко, искренне улыбнулся и взял его за руку. – А теперь, – сказал он, – я покажу тебя остальным. …и выражение лица Теона Грейджоя стоило всех сокровищ земных. *** Джон плохо запомнил обратную дорогу. Атлас держал его за руку, и Джон мог думать только о том, какие у него тонкие, горячие и чуть влажные пальцы. А еще – о том, как бы скрыть естественную реакцию молодого организма на прикосновения этих пальцев. Кажется, Сэм о чем-то говорил, не затыкаясь – явление Атласа привело его в полнейший восторг; и Джон даже участвовал в беседе, но потом, уже войдя в квартиру, не мог ничего вспомнить. – Ты можешь лечь на диване в гостиной, – сказал Робб. Вот кто явно чувствовал себя неловко. – Что ты такой бесчувственный, Старк. Твой брат желает изучать фольклор, так сказать, провести полевые исследования, – укоризненно сказал Теон, почти оправившийся от удара. – К тому же на диване лежит куча подарков. Давай-ка откроем их вместе. – Но там ничего нет, – сказал Робб и вдруг замолчал. – А. Хорошо. Пойдем и посмотрим. Теон утянул его к дивану и почти насильно усадил. Джон и Атлас, стоя у входной двери, смотрели на их сблизившиеся затылки – Теон что-то зашептал Роббу на ухо, – несколько секунд. – Хочешь, – Джон кашлянул, – хочешь есть? Ты ведь уже… – Да, я уже хочу есть. Иногда. Но не сейчас. В глазах Атласа отражалось что-то странное – то ли страх, то ли неуверенность. – У меня даже и подарка для тебя нет, – совсем тихо сказал Джон. – Это ты так думаешь, – ответил Атлас. – Пойдем. Это дверь в твою комнату? Войдя, Джон потянулся было к выключателю, но Атлас остановил его, снова взяв за руку. – Мне надо тебе кое-что сказать, – зашептал он, придвинувшись совсем близко. Неожиданно Джон ощутил слабый отзвук аромата осенних листьев. – Никогда не задавай вопросов, Джон Старк. Я здесь, но часть меня всегда будет там. – У костра? – спросил Джон. – У колокольчикового холма? – И там, и тут. Лес не отпускает полностью. Но я выбрал тебя. И я не жалею. На мгновение Джону показалось, что пальцы Атласа стали почти бесплотными, и его собственные пальцы проходят сквозь них – но потом это прошло. Потом Атлас стянул с него свитер и потянулся к пуговицам рубашки; Джон ни о чем не думал больше, кроме того, что это, возможно, ему все-таки снится, а раз так – просыпаться он не хочет. И когда Джон провалился в утомленный, расслабленный сон, он успел еще увидеть, как Атлас поднимается с кровати. «Завтра его не будет», – подумал Джон, но сил встать и остановить Атласа уже не было. Атлас долго стоял у окна, глядя на то, как снег падает с неба, заваливая мир сплошным белым покрывалом. Потом он начал собирать раскиданную по комнате одежду. Перед тем, как повесить джинсы на спинку стула, он аккуратно вынул из заднего кармана зеленый стебелек, с которого свисали сине-фиолетовые колокольчики. Тонкий душистый аромат поплыл по комнате, кружа голову. Цветы выглядели такими свежими, будто их только что сорвали, а вовсе не достали из плена плотной ткани. Казалось, что они светятся в полутьме. Несколько мгновений Атлас смотрел на них, хмурясь, а потом перевел взгляд на спящего Джона, и его лицо смягчилось. Он шагнул к кровати, разжимая пальцы. Цветы упали на ковер и рассыпались горсткой серебристой пыли; в воздухе затанцевали смутные, призрачные образы – фигуры танцующих у ночного костра, белый олень, бегущий сквозь лес, бабочки, кружащиеся над полем. Потом волшебный аромат иссяк, и темнота снова вступила в свои права. Некоторое время могло показаться, что среди ворсинок еще мерцают разноцветные искорки, а потом и вовсе ничего не осталось.