Темный попаданец

Стащить расписание поездок Марона не составило особого труда. На улице я призвала Лашанса, а он полез в атаку на Пенитус Окулатус. А, в Обливионе же Адамус Филида был тоже из имперских. Не любит Люсьен блюстителей порядка, если к ним, конечно, подходит такое определение. Засев в кустах позади форпоста, я изучала листок. Блеать. Я ж дни недели в Скайриме не знаю. Нет, в принципе, догадаться не сложно, что, например, Фредас – пятница, а Сандас – воскресенье. Но какой сегодня день? Вполне логично, что сегодня Морндас, ежели Гай еще здесь. Ну, как здесь – он сейчас был в Солитьюде. Спасибо говорливым стражникам. Но к Миддасу, например, он в Рифтен не успеет. Я решила не носиться за ним с пеной у рта, а подкараулить в каком-нибудь городе. В том же Рифтене, к примеру. Заодно к Лине загляну. Или нет – она же сейчас в Винтерхолде должна быть, по идее. Пора в Рифтен. Нервов меньше затрачу, а не спячу в этих догонялках. Заодно морально подготовлюсь к битве. Ведь так просто кабанчика не завалить – отбиваться будет. Три долбанных дня спустя. Рифтен. Вытаскивая меч из тела Гая Марона, я чувствовала себя до предела уставшей. Эти три дня дико измотали меня. Прибыв в Рифтен в Тирдас в полдень, я сняла комнату в «Пчеле и жале» с окнами, выходящими на главные ворота города. И три дня, как старая дева или как молодая женушка, ожидающая своего суженого с войны, просидела у окна, изредка (ночами) спускаясь пожрать. Лины не было. Спустившись в «Буйную флягу» и докопавшись до Бриньольфа, я узнала, что он не видел ее с тех пор, как освободил нас обеих из тюрьмы. Черт, я совсем линейку Гильдии позабыла. Моя няшка еще неделю будет бегать по Скайриму, расшифровывая дневник Галла. Если она решила действовать по сюжету, конечно. Сидя на своем месте у окошка и уныло глядя на улицу, я поняла, что бездействие ужасно. За эти пару дней я сто раз решала сбежать отсюда и не продолжать проходить Братство. И сто раз останавливалась, понимая, что на полпути бросать нельзя. Придумала овердофига планов по достижению главной цели и отвергла их. Представляла, как Марон хватает меня, тощую и слабую, и душит одной рукой, когда моя попытка зарезать его провалилась. Мне чудилось уже, как Марон скручивает меня в бараний рог и тащит в тюрьму для допроса, где я под пытками раскалываюсь, объясняя путь к убежищу и пароль от него. И просто дико соскучилась по Лине. Все-таки довольно сложно привыкнуть к тому, что моя няша теперь эльфийка, да еще и темная. Однажды утром, глядя осоловевшим взглядом за окно, я увидела Гая Марона, с самодовольным видом идущего по деревянной мостовой. Сон как рукой сняло. Бинго, мажорик! До самого заката я просидела на рифтенской площади, неотрывно глядя на крепость Миствейл. Хоть на меня теперь подозрительно косились все рифтенские стражники, мне было плевать. Чуть-чуть осталось. Затем домой. Когда на небосводе появились первое созвездие – Тени – Марон показался из крепости. Крепко держа в руке факел, он прошел через площадь. За ним тенью следовала я. Марон свернул в переулок, образованный стенами «Пчелы и жала» и «Заложенной креветки». Едва он оказался в тени, я подскочила к нему и уже занесла кинжал, как имперец внезапно обернулся. То ли шестое чувство, то ли он постоянно резко оборачивается в темных переулках, то ли попросту ожидал нападения, не знаю. Может, вообще все эти причины, вместе взятые. Обернувшись и увидев перед собой – точнее, под собой, я была ниже его, - нечто мелкое, но храброе, вроде моськи, с занесенным кинжалом, Марон соображал какие-то доли секунды. Одной рукой перехватив мою, с зажатым в ней оружием, другой он сильно ударил меня сжатым кулаком в лицо и выхватил длинный стальной меч. На адреналине не соображаешь, а действуешь, даже не представляя, что выйдет в итоге. И боли не чувствуешь. Со стороны наверняка казалось, будто мы стояли, столкнувшись лбами. А с моей точки зрения все выглядело уж точно не так невинно. Стараясь отвернуть его меч, держась голой рукой прямо за острое лезвие, я почувствовала, как Марон выворачивает мою руку, отбирая у меня кинжал. Выдернув руку, я схватила меч за лезвие (дотягиваться до рукоятки у меня попросту не было времени) и резко проткнула им тело Марона, чуть пониже солнечного сплетения. Но он не умер. Я заметила его резкий выпад левой рукой в мою сторону, когда выдергивала из него меч и вновь пронзала его грудь. Гай начал хрипеть. Я повторила атаку несколько раз, пока не поняла, что пронзаю уже мертвое тело. Все происходило в абсолютной тишине и буквально минуту. Осторожно уложив его на мостовую, я сунула Марону за пазуху письмо, выданное мне Габриэллой. Затем перекрестилась, закрыла Гаю глаза и сунула нос за угол. У меня чуть не остановилось сердце, когда я увидела за углом стражника, идущего по направлению ко мне. Выскочив из переулка и стараясь держаться теней, я вылетела через небольшую арку в порт. Там с разбега сиганула в воду и поплыла к конюшням. Выбравшись из воды и переводя дыхание, я почувствовала, как сильно жжет мою левую руку. Я перевела на нее безразличный взгляд. Нижние фаланги всех пальцев перерезаны и обильно кровоточат. А жжет от грязной речной воды. Не так уж и плохо. Могло быть намного хуже. Стараясь не показываться на дороге, я присела в кусты, обдумывая дальнейшие действия. Поднимая правую руку, собираясь почесать затылок, я наткнулась на что-то твердое. Что-то твердое, торчащее из моего плеча. Кинжал. Мой собственный кинжал. Так вот что означал тот резкий выпад Марона, уже на последнем издыхании. Последнее слово умирающего. Или как там это называется. Внезапно я почувствовала боль. Очень сильную боль и поняла, что, несмотря на всю свою браваду, в настоящем бою я не смогу выстоять. А доказательства торчат из моего плеча и несколько минут назад рассекли мои пальцы. Я поняла, как мне плохо, как сильно я устала. И что мне некуда идти. В Рифтен сейчас нельзя, а на дороге меня волки сожрут. В голове, среди медленных мыслей появилась карта холда Рифт. Камень Шора, совсем рядом, в получасе ходьбы. Выдернув кинжал, я почувствовала кровь во рту. От разбитой губы. И из носа опять кровь идет. Твою мать. Я почувствовала себя такой слабой и никчемной, что стало тошно от самой себя. Хотелось лечь прямо на дороге и отдать себя на растерзание диким зверям, что скоро соберутся на запах крови. Но в голове появились лица братьев и сестер, лицо Астрид, которое я так хотела изодрать ногтями, лицо Маверта, с которым мне ужасно хотелось увидеться еще раз и лицо Лины. Ее нельзя бросать здесь одну, когда мы только-только объединились. К тому же я очень хочу ее хоть раз еще обнять и подергать за уши. Эгоизм – великая вещь. А собственный эгоизм – так вообще орудие массового уничтожения. И именно он спасал меня в тот момент. Увидев невдалеке первые домишки Камня Шора, я, насколько возможно, прибавила шаг. Дойдя до первого дома, я изо всех сил вцепилась в деревянный угол, стараясь сохранить равновесие. С невероятным трудом – силы стремительно оставляли меня – я добрела до двери и рухнула лицом вниз. Деревянное крыльцо отозвалось гулом от контакта с моей головой, но я даже не простонала по этому поводу. К тому моменту я уже потеряла сознание.