Mirror

            Такашима Койю учился на четвертом курсе исторического факультета. Он любил историю всей душой, заинтересовавшись ей еще в детстве, поэтому, когда стал выбор будущей профессии, парень без раздумий и колебаний подал документы на истфак. Единственное, что Койю любил больше событий прошлого — это антиквариат. Его всегда завораживали старинные вещи. Он мог часами рассматривать их, раздумывая над тем, кто был владельцем, какова была его судьба и кто сохранил эти предметы до наших дней. Парень был частым гостем всевозможных выставок, аукционов и блошиных рынков, где всегда умудрялся выцепить для себя что-то интересное. На одном из таких рынков Койю посчастливилось приобрести старинное зеркало в раме из темного дуба. Сама отражающая поверхность мало интересовала молодого историка, а вот резьба на дереве не оставила его равнодушным: аккуратные бутоны роз выглядели словно живые, был виден каждый шип на каждой ветке, сквозь цветы виднелись человеческие черепа, и венчала эту картину латинская литера «S». Хотя, не смотря на очевидную красоту зеркала, прежние владельцы не особо заботились о его сохранности: толстый слой пыли и плесени покрывал антиквариат, словно защитная броня, а само стекло потускнело и местами облезло. Посчитав, что просто обязан спасти это произведение неизвестного мастера от гибели на чьем-то чердаке, Такашима выкупил его за символическую цену, чем вызвал у продавца волну невообразимого облегчения. ***  — Шима, твой дом и так скоро на музей будет похож, так тебе мало — ты решил еще и реставраторством заняться, да? Вот нафига тебе этот хлам? Вдруг помимо плесени в нем еще и термиты водятся?  — Така, единственный термит в этом доме — ты. — Койю толкнул лучшего друга локтем в бок и вышел из комнаты, которая и правда походила на выставочный зал.  — Нет, я серьезно. За такую цену точно должен быть подвох.  — Я его пока не нашел. И да, кстати, ты же мне поможешь, правда? — парень вернулся с пачкой сигарет.  — Нет, нет, нет. Сам купил, сам и колдуй над ним. Я к этой жути и пальцем не притронусь.  — Ты же реставратор, черт возьми!  — И что? Могу помочь только советом. К тому же у меня самого куча работы, а тебе заняться нечем, как я погляжу, — сказал Таканори, взглядом указывая на новую покупку.  — Тоже мне, занятая персона.  — В отличии от некоторых, — закончил по-своему Така. Койю скривил другу рожицу, за что в него прилетел комок оберточной бумаги.  — Ладно, сам справлюсь.  — Вот и молодец. Ах да, еще кое-что… — парень слегка замялся.  — Чего?  — Не вешай его в спальне, ок? По крайней мере, не напротив кровати.  — Ками-сама, опять ты за свое?.. Посмотрим, если найду более достойное место.  — Ты никогда меня не слушаешь.  — Как и ты меня. Таканори лишь покачал головой, и, попрощавшись с другом, покинул его квартиру. Койю давно знал этого парня. Еще в школе они с Таканори Мацумото учились вместе, вместе увлеклись историей, подали документы в один университет, только Така выбрал специальность художника-реставратора. А еще он увлекался мистикой и эзотерикой. Хотя сам Такашима причислял себя к реалистам, Мацумото же все время твердил ему о каких-то приметах, которые Шима считал абсолютным бредом, но другу не говорил. Вот и на этот раз Таканори решил предупредить друга о том, что спящему нельзя отражаться в зеркале, но разве когда-нибудь к его предостережениям прислушивались? Всегда одно и то же: «Если не верить — ничего не будет. Отстань, Така». Койю верил лишь в то, что каждая вещь хранит свою историю, и если приложить немного усилий, то обязательно ее узнаешь. Это была его непреложная истина, и все остальное парень считал чепухой. Спустя несколько дней, купив все необходимое, Такашима взялся за работу. Он часто наблюдал за тем, как работает друг, поэтому многие секреты реставраторов знал. Ему не составило труда привести отражающую поверхность в порядок, но вот сама рама никак не хотела приобретать первоначальный вид. Следы пыли и плесени были удалены, но состояние древесины свидетельствовало о том, что свое она уже отжила. Койю подумывал и вовсе заменить раму, но тогда зеркало перестанет иметь историческую ценность, однако вид и правда был потрепанный: местами дерево треснуло, и трещинки эти собрались в причудливый узор, какой появляется на ночном небе во время грозы, бутоны цветов, украшавшие антиквариат, будто завяли и вот-вот их тонкие листья начнут осыпаться на пол. Стараясь не добить ту хрупкую красоту, что сохранил предмет, парень восстанавливал его бережно, не торопясь. В один из вечеров, в очередной раз рассматривая эту печальную картину, он не мог отвести глаз, и взгляд его был прикован к отражению. Зеркало будто изнутри сияло мягким зеленоватым светом, искажая реальность.Молодой историк был так им заворожен, что и сам не понял, как сначала подошел почти вплотную к зеркалу, а затем протянул руку и коснулся холодной гладкой поверхности. Пальцы словно сами собой выводили странный узор и двигались к краю, где отсутствовал совсем маленький кусочек рамы. В этом месте был виден край острого стекла.  — Тсс, — зашипел парень, когда кожа на среднем пальце разошлась от пореза, и капля крови, скользнув по острию, впиталась в древесину, — Черт. Ну надо же… Кровь выступила на подушечке алой глянцевой бусиной и сорвалась вниз, новой порцией пропитывая старое дерево. И еще капля, и еще. Опомнившись, Шима обернулся в поисках тряпки и уже не увидел, как на какую-то долю секунды гладкая поверхность будто встрепенулась от глубокого сна, пуская по себе легкую рябь. Но в следующее мгновение все снова стало таким, каким и должно было быть — спокойным и безжизненным. Вечер давно превратился в ночь, электронные часы показывали 2:17 ночи, когда Койю зашел в свою спальню, не раздеваясь, рухнул на кровать и уснул глубоким сном. Ему почти ничего не снилось, кроме его нового приобретения и мужчины, чье отражение смутным силуэтом проглядывалось на поверхности зерцала. *** За спиной одинокая дверь. Просто прямоугольный проем и дверь. Без стены. Вместо нее плотная занавесь тумана, настолько густого, что за ним ничего не видно. Впереди лабиринт. Высокая живая изгородь создает коридоры, в которых можно заблудиться за считанные минуты, серое небо почти не пропускает сюда солнечные лучи, а по полу стелется все тот же туман, но здесь он похож лишь на легкую дымку. Я слышу шорох собственных шагов, вперемешку со стуком сердца. В лабиринте неприятно находиться, даже жутко, но почему-то я все равно продолжаю идти вперед, будто должен найти что-то важное.Почему-то, я знаю дорогу, знаю куда идти, но не знаю зачем. Поворот, снова поворот, теперь налево, длинный проход, вновь налево. В самом конце очередного коридора спиной ко мне стоит человек. Подхожу ближе, и теперь он тоже слышит, как подошва моих кроссовок соприкасается с каменными плитами пола. Он оборачивается ко мне и тянет руку, но почему я не вижу его лица? Эта чертова пелена скрывает его от меня, и я вижу лишь его полные губы, шепчущие мне что-то. Так тихо, я ничего не слышу. Ускоряю шаг.  — Помоги мне, пожалуйста… В этом голосе столько отчаяния. — Помоги мне, — он продолжает повторять это, продолжает тянуть ко мне руку, — Спаси меня от одиночества. ***  — А, — с тихим вскриком Койю открыл глаза. Сон. Это лишь сон, — Черт. В комнате было холодно, будто кто-то открыл окна, и сквозняк прогонял из квартиры все тепло. На улице только начинало светать, но парень знал, что уснуть вновь у него не получится. Его не покидало ощущение реальности происходящего во сне. Он мог поклясться, что правда чувствовал запах влажной листвы, туман, облегающий со всех сторон, но главное — голос мужчины, так отчаянно просящий помочь. Тяжело поднявшись с кровати, парень поплелся в ванную, включил холодную воду, плеснул себе на лицо и уставился в отражение. Оно ему совсем не понравилось: кожа бледнее, чем обычно, серые круги под глазами, впалые щеки, будто за эту ночь он заболел чем-то страшным и вот-вот умрёт, к тому же голова раскалывалась на части. Обычно весёлый и энергичный, сейчас Койю больше походил на старика, в чьем теле не осталось сил жить. От мрачных мыслей парня отвлек звук из гостиной. Кто-то стучал, причём стучал в окно. Не громко, очень робко, но в гробовой тишине квартиры этого было достаточно, чтобы привлечь внимание. Осторожно ступая по коридору, Такашима прошел в комнату и так же аккуратно подошёл к окну. Пейзаж, открывающийся с высоты четырнадцатого этажа, за ночь совсем не изменился: все те же многоэтажки, тот же мост через реку, те же улицы, но никого, кто мог бы стучать по стеклу. Однако звук снова повторился. Тук. И снова. Тук. Редкий стук все не прекращался. Мерные одиночные удары разносили по комнате глухое эхо. Легко, словно боясь разбудить кого-то, парень вновь прошел по гостиной и увидел то, что, как реалист, не мог назвать никак иначе, как галлюцинациями: в такт стуку на зеркальной поверхности появлялись круги, какие бывают на воде во время дождя, само отражение искажалось и переливалось зелёным отсветами, а рама, словно только что изготовленная искусным мастером, мерцала тонким слоем свежего лака.  — Что за?.. Койю протянул руку и коснулся ряби, но вдруг все исчезло, словно никогда и не было. Стекло выровнялось, отражая лишь растерянное лицо юноши. Шима ещё раз осмотрел зеркало, выглядевшее абсолютно безобидно, если не принимать в расчёт то, что ещё вечером оно претендовало на почетное место на помойке, а сейчас сияло глянцем.  — Какая-то чертовщина. Раздался звонок телефона, отвлекая парня от мрачных мыслей. На дисплее: «Мацу»  — Весь во внимании, Така.  — Ко, срочняк! В 11 мне надо быть в Исе, Миэ, на реставрации храма, но я не успеваю, к тому же мои инструменты у тебя.  — Поэтому ты звонишь мне в, без малого, 5 утра, а не накануне?  — Я ведь звонил тебе, а ты трубку не брал. — в голосе на том конце появились нотки недовольства, — Короче, жду тебя через час. Короткие гудки красноречиво говорили о том, что возражения не принимаются. Бросив короткий взгляд на источник сегодняшнего беспокойства, Такашима ушёл собираться и уже не увидел, как на мгновение в границах тёмной рамы появился лик молодого мужчины, стоявшего в зелёном проходе лабиринта. *** Белый Volkswagen несся по трассе, соединяющей два города. Водитель ехал молча, да и пассажир соблюдал тишину, но если первый был полностью погружен в свои мысли, то второй был недоволен. Таканори нравились длительные поездки вместе с Койю именно потому, что он мог часами болтать с другом о каких-то незначительных глупостях, обсуждать работу или просто шутить, однако сегодня эта добрая традиция была нарушена.  — Эй, Ко, все в порядке? Ты плохо выглядишь.  — А? — парень вынырнул из размышлений и бросил короткий взгляд на Таку.  — Все хорошо, спрашиваю?  — Да, пока нормально.  — Ты какой-то молчаливый сегодня.  — Спал плохо.  — Как продвигается работа? Такашима запнулся, не зная, стоит ли посвящать друга в свои тревоги. Может быть, ему и правда все привиделось спросонья?  — Я не уверен, что все хорошо. Возможно, я просто перетрудился, а может и вовсе свихнулся. Я вижу то, чего видеть не должен, хотя может это были лишь остатки сна, не знаю. В общем, пока я сам не разобрался, так что хотя бы ты не дави на мозг, пожалуйста. Таканори лишь обиженно надул губы и отвернулся к окну, смотря как за окнами простираются деревенские пейзажи осенней Японии.  — Ты вообще знаешь историю этой древности? — после очередных пяти минут молчания спросил Така.  — Нет. Продавец ничего не рассказал. И вновь в машине повисло молчание, однако сейчас оно не напрягало даже Мацумото: парень был погружен в свои мысли. Он был обеспокоен за друга, но расспрашивать его дальше не стал, прекрасно понимая, что это бесполезно. В задумчивом молчании молодые люди добрались до пункта назначения, нашли храм, в котором и предстояло работать Таке, и, пообещав другу, что заедет за ним вечером, Койю решил прогуляться по городу. Погода, на удивление, была отличная, поэтому оставив машину на небольшой парковке, Такашима пешком отправился в сторону тихого района с узкими улочками, аккуратными домами и семейными мастерскими. Стараясь запомнить дорогу обратно, парень находил ориентиры в виде табличек с фамилиями на заборах или вывесок маленьких магазинчиков. Неожиданно, Койю привлек звук разбившегося стекла и причитания старика за низким забором и открытой калиткой.  — Дедушка, Вы в порядке? Вам помочь?  — Это было бы весьма кстати, молодой человек. — старик повернулся лицом, и его выцветшие глаза смотрели точно в глаза Койю, отчего тому стало немного не по себе, — Кажется, я разбил что-то.  — Пару минут назад это было вазой, — улыбнулся историк и принялся собирать осколки с каменной дорожки.  — Старость никого не жалеет, — старик развел руками, — Когда-то все-таки надеялся, что не буду таким беспомощным, но у жизни оказались свои планы. Наверное, это мое наказание.  — Наказание? — почему-то в этот момент Койю почувствовал острое желание узнать, за что был наказан мужчина, хотя прекрасно понимал, что это не вежливо, хотя бы из-за возраста.  — Неужели Вам и правда интересны истории старого человека? — слепец хохотнул. Он в самом деле был удивлен.  — Да. Я думаю, что из подобных рассказов можно вынести неплохие жизненные уроки. Дедушка лишь пожал плечами, присел на крыльцо дома и жестом пригласил гостя присоединиться к нему. Оглядев двор, Такашима нашел тонкую уличную подушку и, прихватив ее, сел напротив старика прямо на аллейку.  — Моего прадеда звали Юичи Химура. Он был первым в нашей семье стекольщиком. Работы его были довольно грубы, и вырученных средств едва хватало, чтобы прокормить пятерых детей. Однако, дед не хотел бросать ремесло, он верил, что практика поможет повысить мастерство. Но чем больше он упорствовал, тем дела шли все хуже, даже в долги влезть пришлось. Потом его жена забеременела и дед решился на страшную вещь — он отправился в старый лес и заключил сделку с древним могущественным духом, Курошином. Взамен на мастерство и богатство, Юичи должен был принести жертву. ***  — Я не понимаю тебя.  — Проведи обряд. Изготовь зеркало, — шипел демон. Тело его меняло очертания и искажалось, лишь глаза светились в ночи светом преисподней, а рот блистал остротой клыков, — Когда оно будет готово, окропи его своей кровью, а затем оскверни, убив перед ним человека. Например, — существо жадно облизнулось, — своего ребенка.  — О чем ты говоришь?! Я не стану убивать свое дитя.  — Подумай об остальных своих отпрысках. Бедные голодные детишки. Неужели ты не хочешь им сытой, довольной жизни? Мужчина задумался, ведь дух был прав. Как глава семейства, он не мог допустить того, чтобы его дети росли в нищете.  — Хорошо, я согласен, но это будет не ребенок.  — Эх, — демон наиграно вздохнул, будто эта информация его опечалила, — Это не обязательно должен быть ребенок, но близкий тебе человек должен пострадать. С этими словами дух исчез, а мужчина обнаружил, что стоит посреди своей мастерской, откуда уходил чуть более двух часов назад в сумрачный лес, где по преданиям жили духи и демоны. Он помнил каждое слово, что сказал ему Курошин, и от этого на душе стало тяжело, но пути назад уже не было. Уже на утро следующего дня Юичи начал работу над зеркалом. Как бы он не старался оправдать свое намерение совершить грех, тяжесть еще не совершенного преступления давила на него. С другой стороны он не мог допустить чтобы его дети голодали или в чем-то нуждались. Словно одержимый, мужчина день и ночь трудился над зеркалом, почти не покидая мастерской. И чем дольше продолжалась работа, тем больше сожаления покидали его душу, уступая место злобе и алчности. День за днем Юичи становился все увереннее в правильности своего решения. Ему оставалось лишь найти жертву, и она не заставила себя ждать, в один день буквально сама явившись на порог дома.  — Здравствуй, Юичи! –теплый бархатный голос раздался за спиной мастера.  — А, это ты, Юу! Заходи, добрый друг.  — Ты совсем пропал. Сутками сидишь здесь. Неужели заказ?  — Ну… да, можно и так сказать. Послушай, Юу, не окажешь мне помощь? Нужна рама для зеркала.  — Буду рад помочь, — мужчина улыбнулся. ***  — А кто такой этот Юу? — спросил Койю.  — Он был лучшим другом деда. С детства они росли вместе, были как братья. Юу человеком был добрым и отзывчивым. Кто бы о помощи не просил, он никогда не отказывал. Вот и в тот раз он изготовил раму настолько искусную, что не верилось, что она человеком была сделана. Сам-то я не видел, но отец рассказывал, будто Юичи завидовал другу, и еще и по-этому на сделку с духом согласился, — старик замолчал, словно задумался о чем-то и совершенно забыл о своем госте.  — Так что же произошло дальше? Юичи-сан и правда кого-то убил? Кого? И что с зеркалом? — вопросы сыпались один за другим. Койю не на шутку увлекся этим рассказом.  — Что произошло дальше я не знаю, Юичи никогда никому не рассказывал. Сдается мне, что если кто и пострадал, то это был именно Юу. К тому же, дед мой — сын прадеда — говорил, что после завершения своей работы, Химура-старший спрятал зеркало в дальний угол и никогда не доставал его, но положение семьи стало улучшаться. Так было много лет, пока мой отец не решил избавиться от старого хлама, в том числе и от этого куска стекла. Где зеркало сейчас, я даже не представляю.  — Тогда почему вы сказали, что наказание Ваше?  — Молодой человек, ничего не бывает просто так, поэтому, если легенда не врет, на Юичи действительно лежит вина за смерть человека. Этим он запятнал честь всей семьи, поэтому часть греха легла и на меня. Каждый заплатил свою цену. Прадед не просто убил друга — по сей день он заставляет страдать несчастную душу. Вы ведь знаете, почему зеркала занавешивают при покойнике? Душа усопшего может заблудиться в отражениях и никогда не найти покой, а Юу своими глазами видел собственную смерть. Представьте, каково ему сейчас… Старик вновь замолчал, Койю тоже не знал, что ответить. История увлекла его слишком сильно. Он будто на себе чувствовал терзания и отчаяние бедной души.  — Простите, Химура-сан, а есть ли у вас фотография Юичи и Юу? Дедушка усмехнулся, но поднялся с крыльца и скрылся в доме, чтобы выйти оттуда уже со старым и потрепанным снимком. Койю принял фото и вгляделся в лица молодых мужчин. Один из них был постарше, низкого роста и очень похож на нынешнего хозяина дома, второй же был моложе и выше, смоленые волосы спускались ниже плеч, полные губы тронула легкая улыбка, делая обладателя очень красивым.  — Так Юу был младше?  — Да. Кажется, лет на пять.Ему было около двадцати семи. Шима смотрел на фото и не мог оторвать взгляд от статного парня. В нем возрастало чувство, что он его уже видел. Что-то мимолетно знакомое было в этом человеке.  — Заберите фотографию, молодой человек. Я чувствую вину перед Юу и стыд за предка. Может быть, однажды, кто-то освободит душу и она обретет покой. Раздался звонок мобильного.  — Простите, Химура-сан, — Койю принял вызов, — Слушаю, Така. -….  — Понял тебя. Скоро буду.  — Уже уходите? — старик был явно расстроен.  — К сожалению, мне пора. Нужно забрать друга. Спасибо Вам за рассказ, — Койю широко улыбнулся, — Было чрезвычайно интересно. Надеюсь, я могу приехать еще как-нибудь?  — Я буду рад Вам, …  — Койю.  — Я буду рад Вам, Койю-кун.  — До свидания, Химура-сан. Еще раз спасибо, — парень поклонился и вышел со двора, широким шагом направляясь обратно на парковку, где оставил машину. Фото он бережно убрал в портмоне. Ему нужно было рассказать историю Таканори. Спустя полчаса парни встретились возле храма, в парке.  — Ко, все в порядке? У тебя вид встревоженный.  — Я гулял и встретил одного старика. Он рассказал одну потрясающую историю. Правда в ней был демон, поэтому это больше походило на сказку, но все же я был впечатлен. Теперь это не дает мне покоя. Шима пересказал историю другу. Таканори слушал, лишь изредка моргая, полностью поглощённый историей.  — Так значит, этот Юичи действительно убил Юу?  — Похоже на то. — Койю кивнул.  — Вот это да! А у парня была семья?  — Не знаю, Така. Но ведь если бы была, разве его бы не искали?  — Может Химура им угрожал?  — Вряд ли. Не думаю, что он обладал такой властью. А потом, хоть кто-то должен был заметить пропажу человека.  — Ну да, ты прав. — Немного помолчав, Така добавил: — Что думаешь теперь делать?  — С чем?  — С этой историей. Ты ведь не оставишь это просто так?  — О чем ты? — усмехнулся Шима, — Брось! Я не буду гоняться за каким-то зеркалом с запертой в ней душой. Демон? Обряд? Ты серьезно? Может я и поверю, что тот мужик замочил бедолагу, но это было черт знает когда.  — Ну какой ты упертый олень! — не выдержал Мацумото.  — Вот какой есть, с таким и общайся. Все претензии производителю. — сказано это было с серьезным выражением лица, но обоих парней это рассмешило.  — Ладно-ладно, я обязательно доложу Такашиме-сан, какой ее сын придурок. - Таканори стукнул Койю по плечу, но тот лишь фыркнул, — Кстати, — продолжил художник, — Возвращайся в Токио без меня. Куратор сказал, что работа затянется на несколько дней — пойдет в счет практики. Вещи я взял с собой, так что позвоню, когда меня нужно будет забрать.  — Тц, тоже мне, нашел бесплатное такси.  — Вспомни все хорошее, что я тебе делал.  — Когда? На спину Койю обрушился очередной увесистый удар.  — Ай! — парень вновь рассмеялся, — Хорошо, я понял, заберу.  — Сразу бы так, — улыбнулся Така, — А сейчас вали, у меня перерыв заканчивается. И постарайся не вляпаться в какое-нибудь приключение.  — Ладно. Тогда, бывай. — махнув рукой, историк направился на выход из парка, где его ждала машина. Уже сидя за рулем, молодой человек почувствовал, насколько сильно этот день его вымотал, поэтому, выворачивая на трассу, что вела из Миэ, он мечтал поскорее оказаться дома и как следует выспаться. Квартира встретила парня привычной тишиной. Приняв быстрый душ, Койю растянулся на постели и, расслабившись, быстро заснул. И вновь тревожный сон овладел сознанием: Опять передо мной тот самый лабиринт. Я уже был здесь. Густая зелень высоких стен шумела от легкого сквозняка. Босые стопы ощущали сырую почву при ходьбе, и ноги сами вели в нужном направлении. Я снова вижу этого мужчину, только теперь чуть четче. Дымка немного рассеялась, но лицо по-прежнему скрыто. Лишь слышен мягкий голос:  — Помоги мне. Прошу тебя… Найди меня в этом лабиринте.  — Кто ты?  — Узнай мое имя. Помоги. Освободи меня. Бледная рука тянется ко мне. Не страшно, лишь жгучее желание взять протянутую ладонь, согреть — наверняка она холодная, такая же, как и воздух здесь. Длинные пальцы слегка дрожат, на одном из них поблескивает кольцо. Еще шаг, и туман непроглядной пеленой облепляет меня так, что сделать вдох практически не представляется возможным. Задыхаюсь… Снова Шима проснулся с криком. По виску стекала капелька пота, щекоча чувствительную кожу. Голова кружилась, легкие требовали кислорода. Парень мог поклясться, что чувствовал на ступнях влажную землю и кусочки травы. Все было слишком реальным. Тот голос не выходил из головы. Человек, которому он принадлежит, что он сказал про имя? Может быть, Шима знает этого мужчину, уже видел его, но где? Койю не мог назвать ни одного своего знакомого, кто хоть отдаленно был бы похож. Если не знакомый, то может это кто-то, с кем парень столкнулся в поездке?.. Но там был лишь старик, что рассказал легенду и отдал фото. И сколько бы историк не думал об этом, мысли никак не хотели формироваться во что-то более менее логичное. Так прошло около недели. В кошмарах. День за днем они повторялись, стоило Койю хотя бы задремать. Каждый раз он видел лабиринт, силуэт, что стоял в одном из коридоров, и каждый раз просыпался с криком. Ко всему прочему, парень никому не хотел говорить об этом. Может быть, только Мацумото, но тот все никак не приезжал, а беспокоить друга в телефонных разговорах историк не хотел. С наступлением второй недели, Койю начал привыкать к сновидениям. Чем спокойнее он относился к ним, тем больше рассеивался туман в лабиринте, и атмосфера переставала быть такой пугающей. Сам себе Койю боялся признаваться, что он действительно начинает верить в то, что видит, потому что либо это говорит о его неустойчивом психическом здоровье, либо мир, к которому он привык, иной и мистика, которую он рьяно отвергал, существует. И тот, и другой вариант пугали юношу. Тем не менее, сны становились все ярче, и в какой-то момент, на долю секунды, он увидел лицо того, кто так вероломно вторгается в его сны и медленно разрушает сознание. Но долго пребывать в грезах вновь не позволил туман, начав забивать липкими вихрями дыхательные пути. Раскрыв глаза от очередного сна, парень будто продолжал видеть перед собой лицо черноволосого мужчины. Мысли, словно мухи над трупом, лениво роились в голове, но нужную из них Шима поймал сразу. Встав с кровати, достал из портмоне то самое фото. Взгляд скользнул по Юичи и остановился на Юу. Это был крепкий парень, одетый в светлую юкату, часть его волос собрана в высокий хвост. Чистые черты лица вызывали легкую светлую зависть своей красотой. И чем больше Шима рассматривал изображение, тем больше уверялся в том, что мужчина с фото и призрак из сна — один и тот же человек. Однако окончательно парня убедило кольцо, то самое, что он видел в лабиринте. В голове не укладывалось, как вся эта невероятная история могла быть правдой. Тогда, Койю видел, без малого, двухсотлетнего мертвеца во снах. Но некая сила непреодолимо тянула историка обратно в лабиринт. Ему хотелось помочь Юу, вытащить оттуда, но как это сделать, он не представлял, хотя и знал, что стоит ему уснуть, как сознание вновь окажется там, где необходимо. Возможно, юноше стоило придумать хоть какой-то план,но желание побороло здравый смысл. Молодой человек вернулся в свою постель в ожидании, когда тяжелый сон окутает его своими крыльями. К счастью, долго ждать не пришлось, и уже через несколько минут дыхание стало глубоким и ровным, а мир лабиринта открыл дверь, впуская Койю в свои узкие коридоры. *** Меня встречает уже знакомый пейзаж, но на этот раз я пришел сюда специально. Уверенно направляюсь туда, где ждет Юу. Совсем не страшно. Нет тех чувств, что одолевали меня первый раз. Перехожу на бег, лишь бы быстрее оказаться в том проходе, где окутанный туманом стоит призрак. Поворот. Еще один. И еще. И вот я вижу очертания фигуры в конце прохода. Замедляюсь до шага, будто боюсь напугать. А мужчина оборачивается, услышав шорох травы за спиной, я вижу, как улыбка тронула его губы, но пелена продолжает скрывать от меня его лицо.  — Я знаю кто ты, — произношу я, и мир будто замирает вокруг, даже сквозняк стихает, — Знаю твою историю. И имя знаю. Юу. Теперь я тяну к нему руку, и ладони касаются холодные пальцы, от которых мурашки по коже. А липкий туман начинает рассеиваться, растворяясь в стенах и впитываясь в землю. Теперь я в полной мере могу оценить красоту души Юу. Ни одна фотография не передаст этого изящества и привлекательности. А парень лишь ярче улыбается, и я не могу не вернуть ему улыбку в ответ. Крепче сжимаю его ладонь, стараясь согреть озябшие пальцы. Этот сон не похож на кошмар, от которого я просыпался с криком, теперь он другой. Мне спокойно, и просыпаться не хочется. Однако я мог в любой миг вернуться в реальность, и снова оставлять Юу одного я не хотел, поэтому намерен забрать его отсюда, хотя и представления не имею как. Честно говоря, и сам не понимаю, когда стал привязан к нему. Мы не были знакомы прежде, но одного взгляда хватило, чтобы почувствовать, будто знаю его всю жизнь. Ради этого стоило вернутся сюда.  — Эй, — я протянул руку к лицу парня и мягко обхватил пальцами подбородок, — Я хочу помочь тебе выбраться отсюда, но не знаю как.  — Нужно найти мое тело.  — Оно здесь? Ответом мне послужил лекгий кивок.  — Ты знаешь где оно?  — Предполагаю.  — Тогда нужно торопиться — времени не так много. Юу потянул меня дальше в глубь переплетения коридоров, в самое сердце лабиринта.  — Широяма, — парень решил нарушить молчание, в коем мы петляли по коридорам.  — Что, прости?  — Моя фамилия.  — Такашима Койю.  — Спасибо, Койю. — его голос шелестел, не уступая листве, но оседал на моих нервах тонким драгоценным напылением.  — Пока не за что.  — Ты пробудил этот мир, пускай и не осознанно. Твоя кровь открыла дверь, через которую ты попадаешь сюда. До этого момента здесь было серо и слишком тихо. Никогда не думал, что сам для себя изготовлю клетку, да еще и такую пустую, — проводник усмехнулся, а в голове билась лишь одна его фраза.  — Говоришь, я дверь открыл?  — Да, ее не было раньше.  — Если в нее можно войти, то и выйти можно.  — Я пытался. Все, что у меня получилось — только привлечь твое внимание. Выражение твоего лица в тот момент того стоило. — Юу рассмеялся так чисто и искренне, что даже обидеться было нельзя, и я лишь усмехнулся.  — Ну знаешь ли, не каждый день у меня зеркала оживают.  — Прости. — и снова улыбка.  — Ничего. Кстати, что произошло с демоном?  — Он появлялся здесь несколько раз, но очень давно. Перед уходом он сказал, что нужная ему душа теперь у него, а за залогом однажды придут. После он оставил меня, и что с ним сейчас я не знаю.  — Буду благодарен, если он не появится в самый неожиданный момент. Преодолев очередной поворот, мы оказались на краю круглой площади, в центре которой лежал труп. Во мне смешались скорбь, печаль и чистый гнев на Юичи. Видимо эмоции отразились на лице, потому что холодная рука опустилась на мое плечо и слегка сжала его.  — Полагаю, это не самое приятное зрелище, — прошептал Юу. Я лишь молча прошел в центр и присел рядом с телом. Спустя столько времени оно было по-прежнему нетленным. Казалось, будто мужчина просто спит, но багряное пятно на одежде было напоминанием горькой правды. Я дотронулся до руки, и она оказалась такой же холодной, как и у призрака за спиной. Не выдержав, я подхватил тело на руки, и оно было…  — Такое легкое.  — Вся тяжесть человека в его душе, Койю, — проговорил спокойный голос. Прижав Юу крепче, я направился в тот же коридор, из которого мы попали сюда, намереваясь покинуть это место. Душа последовала за мной, но обратный путь мы прошли в молчании, пока не добрались до той самой двери, за которой находился мир реальности. Широяма повернул ручку, потянув на себя деревяную поверхность. За ней я увидел свою гостинную и часть коридора.  — Хорошо, что не в спальне зеркало поставил, — нервно усмехнулся я.  — Спасибо, что пришел за мной. Обернувшись на голос, я увидел, что Юу поклонился. - Пойдем. Пора уже уходить отсюда. - улыбнулся я и шагнул в проход, утягивая за собой призрака, но это последнее, что я помню. Дальше разум поглотила тьма… *** Время было глубоко за полдень, когда Таканори поднимался на лифте на четырнадцатый этаж, нервно постукивая носком кеда по полу и копошась в сумке в поисках ключей. Еще со вчерашнего дня он пытался дозвониться до Такашимы, но телефон молчал, и тревога поднималась в груди художника. Створки лифта разъехались, и парень направился к двери квартиры друга. Пару раз нажав на звонок и убедившись, что изнутри ему никто не откроет, он воспользовался своим комплектом ключей. Но стоило попасть в квартиру, как Така замер от увиденного: в гостиной на полу сидел Койю, бережно и крепко прижимая к себе какого-то темноволосого парня в древней юкате, а позади них стояло то самое зеркало, что восстанавливал историк, но было оно разбито, осколки валялись на полу, а одна сторона полусгнившей рамы и вовсе отвалилась, составляя компанию кускам стекла. Мацумото подбежал к другу, но тот никак не отреагировал, и лишь когда парень наклонился он увидел, что Койю… спал? Да, крепко спал без сновидений, и только обнимал такого же бессознательного мужчину.  — Койю, — тихо позвал Така и аккуратно тряхнул за плечо, — Эй, Койю, проснись. Шима что-то невнятно пробормотал, но глаза открыл и непонимающим взглядом уставился на приятеля. Но сознание стало проясняться, и он понял, что находится дома, и что Юу теперь с ним, в реальности, а не бродит по проходам лабиринта во мраке и одиночестве. Проснувшись окончательно, Койю поднялся с пола, поднял на руки Широяму и направился в спальню, где осторожно положил свою ношу на постель, а сам вышел к другу, так и стоявшему в гостиной в растерянности.  — Така, я должен тебе кое-что рассказать, а ты должен подтвердить, что я не спятил, окей? — спросил он и потянул Мацумото на кухню. Друг лишь молча кивнул, а Шима приступил к пересказу своего ночного приключения. Чем больше он говорил, тем больше сам убеждался, что все произошедшее не было фантазией, и мужчина на его кровати не вымысел.  — В общем, я не помню, что было после двери. Только уже когда ты меня разбудил, я понял, что произошло. Но, черт возьми, Така, это ведь невозможно. Точнее, я понимаю, что это было, но каким образом?..  — Теперь-то ты веришь, что «весь мой бред о мистике», — художник передразнил манеру друга, — не бред вовсе?  — Верю, наверное. Во что я верю на все сто, так это в то, что в моей комнате сейчас находится самый красивый парень из всех, что я встречал, — Койю засмеялся и Таканори подхватил его веселость.  — Уже на кухне. Друзья обернулись, находя в дверном проеме Юу, все так же одетого в юкату, но уже без пятен крови.  — О, уже очухался! — невысокий парень протянул руку, — Меня зовут Таканори Мацумото, но можно просто Така. Я друг Койю, почти брат. А ты Юу Широяма, я уже все знаю, — он хохотнул и обернулся к Шиме, — А он и правда красивый. И подмигнув, художник скрылся в коридоре, чтоб уже оттуда закричать:  — Мне пора! Еще увидимся, Юу в зазеркалье. Тихий смех, хлопок двери и тишина, в которой был слышен лишь пораженный вздох Широямы и хихиканье Такашимы. - Что это было? - Тебе ж сказали - Таканори Мацумото.  — Он всегда такой?  — Да, практически, — ответил историк, — Ты привыкнешь. А сейчас, думаю, мне нужно познакомить тебя с благами цивилизации, а именно с душем и удобной одеждой, — все так же улыбаясь произнес он. Отведя брюнета в ванную и настроив теплую воду, Койю ушел за полотенцем и вещами. Найдя все необходимое, он зашел в наполненное паром помещение, и стараясь не смотреть на душевую кабину, оставил белье на полке, а сам вернулся на кухню, уставившись в окно и выпадая из реальности в поток своих мыслей. Парень даже не заметил, как стихла вода, как по полу прошлепали босые влажные ступни. Очнулся он только от негромкого кашля позади себя.  — Одежда и правда очень удобная, но такая не привычная. Ощущение, будто я выгляжу в ней нелепо. Шима обернулся, во все глаза рассматривая новый образ человека перед ним: с кончиков волос стекали капли воды, мгновенно впитываясь в серую ткань плотной рубашки, черная футболка под ней приятно облегала рельефное тело, а стройные ноги обхватывали темно-синие джинсы, собираясь складками на щиколотках.  — Ты выглядишь отлично. Широяма подтянул Койю к себе и заключил в объятия, в каких сжимают лучших друзей после долгой разлуки.  — Спасибо тебе. Я никогда не устану говорить этого. Я благодарен тебе за все, что ты сделал для меня. Но наверное, будет лучше если я…  — Если ты уйдешь, я собственноручно тебя прибью.  — Спасиб…  — И перестань меня благодарить. Это неловко.  — Хорошо. Они так и простояли на кухне перед окном, пока солнце не начало скрываться за домами, натягивая на небо темное покрывало, пока вечерний Токио не начал загораться собственными огнями. И полночи двое мужчин просидят на балконе четырнадцатого этажа, пока не заснут с верой в то, что новый день принесет им новую жизнь, а все прежние переживания скоро забудутся как ночной кошмар, и рассыпятся в прах с новым восходом солнца.