Вкус вишни

Ворота стали преградой для Джеймса, пытающегося уехать c виллы. Охранники стояли неподвижными статуями, хмуро смотря на потрепанный автомобиль незнакомца, а за ним на надвигающийся спортивный автомобиль Зейна. Джеймс тяжело дышал, крепко держась за руль и оглядываясь назад, чтобы увидеть Малика. Мужчина сел прямо, поспешно похлопал себя по карманам джинсов и, обнаружив телефон, открыл ворота одним нажатием пальца по экрану. Охрана переглянулась, когда Джеймс ухмыльнулся и вдавил педаль газа в пол, чудом не задавив служащих виллы, успевших отбежать в сторону. Он прибавил скорость, пока дыхание захватывало от погони. Зейн заметил вытянутые лица охранников, предусмотрительно сбавляя скорость, пока проезжал мимо них. Он и сам не понимал, как Джеймс смог открыть дистанционные ворота без ведома охраны. Но это была лишь капля от всего моря вопросов. Спустя несколько поворотов по асфальтированной ровной, будто специально созданной для гонок, автостраде он ускорился пулей. Деревья по обеим сторонам от трассы превращались в одно размытое полотно зелени. Зейн уверенно вел машину, не обращая внимания ни на что вокруг. Некогда было размышлять, некогда бояться улететь в кювет, некогда останавливаться. Зейн рыкнул, осознавая, что вскоре был способен догнать Джеймса. Не терпелось посадить его за решетку. Как же Малик был раздражен. Он устал. Хотелось просто завершить эту историю раз и навсегда. Он не собирался долго играть в догонялки. Достав пистолет из-за пазухи и быстро сняв его с предохранителя, Малик выудил руку из окна, прицелился одним глазом и постарался прострелить колесо, но ехавшая перед ним машина не остановилась. Что за черт? Недоумение на лице Зейна быстро сменилось сосредоточением, он свел брови к переносице. Нельзя допустить, чтобы Джеймс скрылся. Тогда мужчина постарался повторить выстрел. Пистолет испускал холостые, Зейн не мог понять, что происходит. Он отбросил оружие на задние сидения и, чертыхнувшись, попытался отыскать под сидением рацию. — Первый, это второй. Проверка связи. Прием, — сказал он в рацию, взглядом наблюдая за маневрами Джеймса, пытающимся оторваться. — Второй, первый на связи, — ответил ему Паттерсон напряженно. Зейн прислушался. — Ты видишь его? Прием. — Начало донесения. Объект был поблизости, но улизнул. Он движется по автостраде. Держу объект на виду. Пистолет разряжен. Конец донесения. Прием, — Зейн отпустил кнопку передачи и набрал воздуха через нос в надежде, что это поможет ему запастись терпением, а оно ему было как никогда необходимо. — Отставить формальность. Говори, как есть, Малик! Что произошло? Мои люди не выходят на связь! — не выдержал начальник, похоже, перенервничав. Интересно, сколько еще Зейн не выходил бы на связь, если бы не Найл? Найл в который раз спасал его. — Нач… — Зейн прокашлялся, пытаясь опустить официоз, в то же время донести, как есть, и чтобы вышло достаточно коротко.  — Почувствовал удар по голове. Очнулся полуголый, без оружия. Застал объект в доме и пустился в погоню. Был готов задержать, если бы удалось прострелить шину колеса, но пистолет оказался заряжен холостыми. Прием. — Да что ты говоришь, — прокомментировал Паттерсон. — Есть проблемы? — уточнил Зейн. — Мои люди видели, как он вырубал тебя и обезоруживал. Они собирались скрутить его, но прибежал светловолосый мальчик и спугнул объект. Затем сигнал пропал. Джеймс обнаружил и вырубил их, я так полагаю. Как Найл поживает? Прием. Зейн хмыкнул. Паттерсон умудрялся никогда не утрачивать позитив. Он выходил из себя быстро, мало сохранял субординацию, но без остроумия это был не Паттерсон. Зейн проигнорировал укол совести по поводу вмешательства Найла, подумав о том, что Джеймса нужно скрутить прежде, чем он покинет поле его зрения. — Есть указания? — Инспектор Малик, удерживайте позицию. Я вышлю вертолет, чтобы обнаружить вас. Подкрепление уже в пути. Будет через пять-семь минут. Прием. — Пять минут слишком долго, сэр. Я проведу задержание. — Ты без оружия! — напомнил Паттерсон нервно. Обстановка накалялась, но Зейн не мог допустить, чтобы Джеймс улизнул и на этот раз. — Я вас уверяю, он тоже будет без него. — Будь внимателен, — выдохнув от безысходности и поняв, что не сможет отговорить, попросил начальник. — Вас понял, выполняю. Зейн отложил потерявшую связь рацию, проследил взглядом за стрелкой спидометра и прибавил скорость до максимума, устроившись поудобнее в сидении водителя и схватившись обеими руками за руль, который так и норовил выйти из управления. Ну, держись, Джеймс Хэйнс. Может, срезать путь, подумал Малик. Но это уже было неоригинально. Банально даже. Предсказуемо. Да и негде: кругом лес. Теперь, догоняя Джеймса на, казалось, бесконечной трассе, он вдруг осознал, что им предстоит разобраться здесь и сейчас. Наконец-то представилась возможность расставить все точки, предъявить претензии и подраться. Не терпелось дать волю кулакам. Видимо, Зейн хорошо попросил судьбу, потому что автомобиль Джеймса вдруг встал на месте, из него повалил дым, а сам Джеймс выбежал на дорогу без маски и юркнул между деревьями. Зейн лихо затормозил с визгом шин об асфальт, его вынесло с автострады на повороте, но автомобиль чудом остался невредим. Осознав, что машина наконец остановилась, он метнулся за бывшим приятелем, забывая выключить двигатель. Сейчас было просто не до любимого автомобиля. — Джеймс! Стой! Малик ругнулся, потому что, конечно, кто останавливается, желая кануть, когда его об этом просят? Никто. Джеймс ведь не дурак. Это Зейн был слегка не в себе. Он заметил русоволосый затылок, скрывшийся между стволами высоких мощных деревьев, и ускорился. В Зейне словно открылось второе дыхание, когда он понял, что догнать преступника являлось не так уж сложной задачей, ведь Джеймс не мог бегать от него вечно. Малик остановился в нескольких метрах от него, когда Джеймс тоже затормозил и подпер ладонями колени, чтобы отдышаться. — Ты не сможешь помешать мне, — повернувшись, заверил Джеймс. Теперь Зейн мог разглядеть бывшего друга лучше. Он, сбив дыхание, тяжело дышал ртом, русые волосы слиплись от жары и пота. На него было страшно смотреть, потому что под глазами давно пролегли темно-синие круги, сумасшедший взглядом он окидывал Зейна с ног до головы, выражая свое превосходство. Джеймс мог вытворить, что угодно, вот о чем говорил его взгляд. Такого взгляда обычно боятся. — Никто не собирается тебе мешать, — сказал Зейн. Он сам чувствовал, как противно жгло его горло после бега. Бесполезный пистолет он оставил в машине и теперь понимал, что мог задержать Джеймса только собственноручно. — Подкрепление будет здесь через пять минут. Ты проиграл, Джеймс. Мужчина резко поднял руку с оружием, направляя дуло на Малика. — На тебя нацелен мой пистолет, а проиграл, значит, я, да? — усмехнулся мужчина, все же опуская руку вдоль туловища. — Ладно. Пять минут у нас есть, верно, Малик? Смерть подождет тебя, — по лицу преступника расползлась гаденькая улыбочка, он отбросил оружие к дереву и размял плечи для расправы с Маликом. Зейн наклонил голову вбок, разглядывая некогда товарища по службе. Когда он понял, что тот приближался к нему, то тут же набрался решимости, чтобы драться, и пошел ему навстречу. Джеймс встретил его ударом с размаха, от которого Малик увернулся, уловчившись с поворота доставить хук. Кулак столкнулся прямо с острой скуловой костью исхудавшего преступника, потому костяшки пальцев сообщили болью. Зейн проигнорировал ее, схватив его за грудки свободной рукой, а боевой нанося удар за ударом. Джеймс сумел вырваться и ответил ему, при этом оттолкнув Зейна и прокашлявшись. Малик отошел на шаг назад, пуская свирепый взгляд на него. — Скажу честно… — Джеймс тяжело дышал, набирая воздуха. С ракурса Зейна виднелись свежие красные ссадины на его лице. Серые глаза закрыла челка, съехав на глаза, но мужчина пренебрегал нависшими перед веками волосами. — Я ведь чуть не пристрелил этих твоих новых друзей. Уж очень меня раздражали их возгласы. Особенного этого… писклявого. — Зейн молчал, терпеливо слушая его бред. Иначе он не мог назвать его байки. Джеймс хмыкнул, откидывая челку движением головы. — Только рука дрогнула, когда прицелился, знаешь… Что-то помешало мне размозжить череп этому болтливому парню. Зейн чувствовал пот, скопившийся на линии роста волос и над верхней губой. Он дышал грудью, пока понимал, что бывший друг в который раз доказывал, что не смог уцепиться за последнюю соломинку здравого смысла. Да и что могло быть его соломинкой… Возможно, Брэдли был его соломинкой, когда Мэнди оставила их ради преуспевающего футболиста… Джеймс сошел с ума, что в действительно оказалось еще страшнее, чем звучало. — Может быть, он напоминает тебе… Брэдли? — догадался Малик, сглотнув. — Ты не смеешь, — прорычал Джеймс, показав на него. Гримаса улыбки сменилась гримасой боли: его брови изобразили форму угловой крыши, а губы продемонстрировали антиулыбку.— Я бы мог убить того парня… особенно, когда он обнимался с тем блондинчиком, — заметив изменения на лице Зейна, Джеймс вновь растянул рот в ухмылке. — Что? Одним выстрелом двух зайцев, как тебе? О! А еще я недавно видел твою сестрицу. Это помогло бы тебе ощутить то же… Не выдержав, Зейн приблизился к нему и врезал по лицу, так и не дав договорить. Удар сбил мужчину с ног. Зейн стоял над ним и тяжело дышал, подавляя в себе гнев. Как он смел говорить о его семье, о Найле, причем в таком омерзительном ключе? От одной мысли, что он собирался причинить им вред, Зейн хотел уничтожить Хэйнса. — Вставай, — сказал Зейн и, прокашлявшись, сплюнул в сторону. — Вставай! Поднимайся, — он наблюдал за тем, как Джеймс прыжком оторвался от земли и встал напротив него, разминая шею. Зейн молча оценил неплохую физическую подготовку бывшего полицейского. — Они ни в чем не виноваты. — А мой сын? — с болезненной улыбкой уточнил преступник. — Он виноват, что ли? Зейн не успел подумать над ответом, так как в его лицо встретило кулак Джеймса, и его шатнуло назад. Малик удержал равновесие, рефлекторно прижав руку к занывшей от боли скуле и взглянув на Джеймса, ожидавшего продолжения. Зейн вдохнуть не успел, как бывший друг принес еще несколько ударов под дых, и он согнулся от боли и неожиданности. Зейн упал на колени под собственный громкий выдох, и Джеймс присел рядом с ним, похлопывая его по спине и великодушно выжидая паузу. — Инспектор Малик, — произнес с сожалением он над корчащимся полицейским. — Я думал, ты самый лучший в своем отделе. Я находился рядом с тобой все это время, но ты так и не смог меня заметить. Был слишком занят своим мальчиком, надо полагать? Помнишь, что я говорил про твои эксперименты еще на учениях? Что они до добра не доведут. — Ты, стало быть, зло, что ли? — хмыкнул Зейн со сбитым дыханием, вытирая слюну у рта. — Много на себя берешь. — А кто я, хочешь сказать? Хотя ты прав, — согласившись, Джеймс принял задумчивый вид. — Я вершу правосудие, — ядовито процедил он и вдруг вдарил локтем промеж лопаток давнего друга. — Это возмездие. Зейн рухнул на землю с шелестом листвы и стоном, и так же, с шумом, быстро поднялся, подтянувшись на руках и вскоре уже возвышаясь над Джеймсом, что мельком глянул на Зейна и на то, как тот оперативно, не теряя момента, ударил его с разворота ногой. Подошвой своих ботинок сумел проехаться по лицу бывшего приятеля. Джеймс промычал от боли, будучи лежащим под Маликом с содранной кожей на щеке. Зейн глубоко дышал, ощущая боль в спине, но стоял прямо усилием воли. Он не будет валяться под преступником. — Ненавидеть надо с умом, Хэйнс, — прочищая горло, выдавил Зейн. Он почувствовал щипание свежих ссадин, но не обратил на это внимания. — Иначе мы сами становимся теми, кого ненавидим. Ты ненавидел тех людей, убивающих без причины, низких терротистов, умертвивших твоего сына, но посмотри, во что ты превратился. Ты по уши в чужой крови. — И это только верхушка айсберга, — признался Джеймс, пытаясь подняться на ноги. Зейн поджал губы, качая головой. Он не верил своим ушам. Бывший друг протянул руку, чтобы ему помогли подняться на ноги, смотря в глаза Зейна своими. Их взгляды встретились. Зейн вцепился в его запястье, рывком потянув на себя и собравшись отпустить, как Джеймс схватился за его руку и дернул на себя. Малик ожидал подвоха, но Джеймсу нужно было лишь узнать, который час. — Ровно… через тридцать две минуты. Ты узнаешь, — пообещал он, тут же отпустив руку. Зейн отошел на два шага назад, сведя брови в непонимании. — Ты… ты заложил бомбу? — догадался Малик, теряясь в противоречивых желаниях: уничтожить Джеймса сейчас же, покончив с этим, или дать ему время и возможность высказать свой план, чтобы потом вырубить до приезда подкрепления. Темная сторона Зейна настойчиво твердила последовать первому варианту событий. — Круче, — довольно оскалился Джеймс. — Ты психопат, — в ужасе заключил Зейн. — Кто говорит о теракте с улыбкой? — Тот, кто хочет, чтобы остальные его поняли. Эти невинные люди поймут, что испытал я, прежде чем меня судить. И кстати, ты тоже испытаешь. — О чем ты? — Где отдыхает твоя семья на этот уикенд? — приторно улыбнувшись, задал встречный вопрос Джеймс. — Не на выставках ли по прихоти твоей матушки? Как мне повезло, что в этом месяце семейство Малик отдыхает в Лондоне. Ты представить себе не можешь. Зейн молчал, его ноздри раздувались, а кулаки сжимались. Он прищурил глаз, когда бывший полицейский заговорил: — У всех есть слабые места, да, Зейн? Зейн не выдержал, замахнувшись на некогда друга, но тот сумел увернуться и попытался ударить сам, правда, это не вышло и у него. Они по очереди наступали друг на друга, ставя блоки, применяя неудачные захваты, пока Джеймс не остановил это: вовремя поймал летящий на него кулак и крепко схватил, другой рукой беспощадно нанося удары по лицу и шее. Вскоре Малик вырвался, отходя назад и переводя дух. Они смотрели друг на друга серьезно, без улыбок, с яростью и блеском в глазах. Поднялся ветер, сдувая накопившуюся влагу в глазах и пот на лбу. Поток холодного воздуха помогал быстрее соображать. Зейн вдруг разорвал зрительный контакт, присев на корточки вполоборота и внезапно выставив ногу вперед на повороте так, чтобы Джеймс не удержал равновесия, но прежний друг, будто ожидая этого, подпрыгнул ввысь и встретил свой кулак с носом поднимающегося Зейна. Зашипев от боли, полицейский повалился на спину, но стремительно подскочил из упора лежа и скоро вернул свой долг пинком по лицу. Джеймс коснулся пальцами горячей алой крови, стекающей по губам. Зейн не собирался щадить его, расположив руку на его плече и дав пару внушительных ударов под дых. Бывший приятель откашлялся, неожиданно повернув голову к руке и зажав ее подбородком и плечом, чтобы преподнести отложенный для давнего друга хук справа и тычок по ребрам. Когда Зейн вырвался, то прибегнул к старому проверенному приему, сумев поставить блок на очередном ударе, а затем, просунув ближнюю к туловищу Джеймса руку, захватил и приблизил их к дереву. Он грубо взял влажные русые волосы в кулак и так же, совсем не ласково, познакомил преступника со стволом дерева. У Джеймса искры из глаз посыпались от скорости и мощности, с которой он врезался в твердую кору тополя. Мужчина рывком освободился и с силой ударил Зейна ногой по голени. Так они отходили от дерева на некоторое расстояние. Джеймс проворно поймал замахивающуюся на него руку, дернул с ее помощью Малика на себя и зажал его голову подмышкой. Маневром преступник поднял ногу и столкнул чужой лоб со своим коленом. Так продолжалось, до тех пор пока Малик торопливым движением не уцепился за его ногу и не выпрямился, сумев тем самым закинуть на свое плечо Джеймса и сбросить его вниз по своей спине. Этот прием сопровождался их запыхавшимися возгласами и хриплым стоном врага, когда он рухнул на землю мешком. Джеймс поднялся, чувствуя боль в каждой клетке своего тела, и отошел на достаточное расстояние к дереву с нависающей веткой над ним. Зейн старался дышать носом. Он шумно вбирал ноздрями воздух, пока исподлобья смотрел на Джеймса. Их взгляды пересеклись, вдруг появившиеся хищные улыбки демонстрировали, что они уверены в своих силах, а взгляды судорожно цеплялись за увечья, которые они успели нанести друг другу. — Дать тебе еще время, прежде чем тебя повяжут? — самодовольно спросил Малик. Он восстанавливал дыхание, потому говорил с передышками. Джеймс хмыкнул и, живо подняв пистолет с земли, резко направил его на Зейна. Малик вмиг посерьезнел и сглотнул, смотря в дуло, обращенное прямо на него. Бывший полицейский наклонил голову вбок, чтобы затем выглянуть из-за оружия и усмехнуться. — Извини, — Джеймс внезапно опустил пистолет и нажал на курок, с оглушающим шумом прострелив щиколотку Малика по касательной. — Я не привык оставаться в долгу. Зейн подавил уже было вырвавшийся вскрик, только сжал челюсть и сдержанно промычал. Он зло взглянул на друга, после чего посмотрел на свою ногу, которая пульсировала болью. Было страшно даже снимать простреленный ботинок, но, судя по открытым участкам, моментом пробитым пулей, казалось не смертельно: кроме кожи, задета всего лишь кость, потому, наверно, хотелось выть от нестерпимой муки. Зейн только поморщился. Ощущения были не из приятных. Он поднял голову. Некогда задумываться о боли, нужно было уже как две минуты назад разобраться с бывшим приятелем. Мазила, с двух шагов не смог попасть в ногу. Джеймс поманил ладонями на себя. Зейн не долго думая двинулся к нему, не придавая значения жгущей боли в ноге. Сейчас или никогда. Он поймает его и повяжет. Некогда полицейский улыбнулся, довольный тем, что Малик подчинился слепому порыву, и выпустил пистолет из своих рук, прежде чем подпрыгнуть и зацепиться за ветвь тополя. Он вертко раскачался и толкнул полицейского ногами в грудь. Зейн по инерции отшатнулся, для удержания равновесия шагнув назад. Джеймс не собирался давать ему время на восстановление, он подлетел ближе и пинком в живот заставил друга согнуться, подпрыгнул и сверху, весом своего тела, вдавил в землю. Зейн с кряхтением опустился на колени, судорожно глотая воздух ртом. Джеймс схватил его за волосы, потянул на себя и приблизился к его уху. Малик чувствовал невыносимую боль во всем теле, но только сглотнул, когда посмотрел в ответ на удовлетворенный взгляд прежнего товарища. — Зря я не пристрелил твоего мальчика. И того, говорливого парня тоже, — с искренним сожалением сообщил Джеймс. — Тогда, может, ты бы понимал меня. — Не верю, что говорю это, — Зейн прикрыл глаза на секунду, ощущая, помимо боли в ноге, как сильно все же Джеймс схватил его за волосы, но сохранял невозмутимое спокойствие на лице. — Спасибо, что не пристрелил. С криком Зейн вырвался далеко не из нежной хватки, полагая, что оставил добрую часть своей шевелюры в кулаке давнего приятеля, но было некогда об этом думать, он мигом перенес вес тела на руки, мелкие веточки неприятно впились в кожу ладоней, и потянулся ногами сначала вверх, а затем назад, по-настоящему грохнувшись — иного слова было сложно подобрать — на Джеймса, спиной к спине, тут же приходя в сознание после своеобразного сальто. Зейн перевернулся, оседлал его бедра и, сжав в кулак ткань черной кофты в области лопаток, потянул на себя. Джеймс же рухнул на землю и втянул носом воздух из сухих веток, рывком оказался втянут в крепкий захват, поднявший его на колени, и наконец выдохнул. Малик зажал шею врага сгибом локтя, прижимаясь плотнее на случай, если Джеймс решит вырваться. Хэйнс тяжело дышал, пока находил себя в плену. Он попытался ударить Зейна локтем по животу, но был основательно зажат им сверху. — Пидорас, — заключил Джеймс, не удержавшись от комментирования их позы. Зейн закрыл глаза и вдруг тихо захохотал. Джеймсу было грех жаловаться, на самом-то деле, смех друга был приятным, пусть и направлен он был прямо в ухо. Преступник отвел голову в сторону в попытке отстраниться. — Никогда не думал, что твои голубые замашки коснутся и меня. — Ты не в моем вкусе, извини, — пропыхтел саркастично Малик. Он надавил ладонью на середину спины Джеймса, принудив его лечь на землю, и убрал свою руку, которой зажимал шею, после чего завел руки друга крестом за спину и встал с него, чтобы поднять пистолет. Джеймс повел головой, расслабляя руки и наблюдая за измотанным порядком, прихрамывающим Зейном. Он взял в руки оружие, которое лежало под деревом, и выпрямился. Полицейский выстрелил вверх, подавая сигнал, когда услышал шум приближающихся вертолетов. — Ладно, Джеймс, давай кончать с этим, — Зейн нацелил на Джеймса пистолет, выглядя при этом абсолютно серьезно. — Одно неверное движение, и я прострелю тебе голову, — пообещал, судя по тону, он, наблюдая, как Джеймс садится на земле, приобнимая свои ноги руками. — Мне нужен только один ответ. Где бомба? — Какая бомба? — съехидничал Джеймс, и Малик прицелился, пристроил вторую руку к первой, готовый нажать на курок. Преступник поднял ладони в капитулирующем жесте. — Ладно, ладно, чего ты заводишься? — Я спокоен, — Зейн повел плечом, хмыкнув. — Где бомба? — В центре Лондона, — ответил прежний друг. — Знаешь, всегда мечтал об этом. Час-пик. Пробка. А в Биг-бене спрятана взрывчатка, — с садистским мечтательным вздохом Джеймс посмотрел на Зейна, а затем расхохотался. — Видел бы ты сейчас свое лицо. Зейн устало вздохнул, слыша приземляющиеся вертолеты неподалеку от них. Он повернулся, чтобы удостовериться, что обещанное подкрепление из трех вертолетов парковалось примерно на расстоянии пятнадцати метров от них, где деревья стояли редко, будто специально предоставляя место для посадки. Зейн посмотрел на Джеймса, наблюдающего за людьми в форме, и опустил пистолет: Джеймсу было некуда бежать. — Все кончено, — озвучил Зейн. Он понял, что настала пора прощаться. Не верилось, что эта пора наконец пришла. — Кончено, — согласился с ним мужчина. — Давно кончено. Все закончилось в тот день, когда убили Брэдли, — Джеймс будто бы снял маску психопата. Он говорил искренне, но оттого боли в его голосе меньше не становилось. Наоборот, горечью было пропитано каждое слово. — Когда доблестная полиция предпочла не поймать его убийц, ту шайку, а помочь стране. Никто и не вспомнил обо мне. Тогда осудил тех подонков я. Но кто же знал, что на этом я не остановлюсь, правда? — Джеймс… — Зейн не знал, что сказать, но и молчать он тоже не мог. Джеймс покачал головой, глядя на него и поднимаясь с земли при виде надвигающихся на них мужчин в жилетах и кабуре. Они проверили его карманы и выудили несколько телефонов, некоторые из них были с треснутыми экранами, а также сменный блок для пистолета. Джеймс протянул полицейским две руки, на которые сразу нацепили наручники. — Прости, Зейн. Но я не смогу простить тебе это. — Мне жаль. Джеймс ответил сожалеющей улыбкой, той же, с которой Зейн посмотрел ему вслед. Джеймса посадили в вертолет, грубо надавив на шею и подтолкнув, чтобы он скорее забирался. — Мне жаль, — полушепотом повторил он, находя в себе силы отвернуться от набирающего высоту вертолета. Паттерсон, что стоял рядом — Зейн не заметил его — похлопал его по плечу и ненадолго сжал. Зейн окинул его удивленным взглядом, держа равновесие на одной ноге, пока вторая беспощадно ныла из-за открытой раны. Малик опустил глаза в землю. — Мне жаль, сынок, — начальник редко называл его так, но Зейн был благодарен за поддержку. Он посмотрел на мужчину, переварив услышанное «сынок», вспомнив о своем отце, о том, что он поступил бы точно так же: поддержал бы, о своей семье, что сейчас отдыхала в Лондоне, и вдруг распахнул глаза, срываясь с места к ближайшему вертолету. Если его хромающие потуги добежать до вертолета можно было так назвать. — Детектив-инспектор Малик, я… — к нему подоспели молодой стажер и военный врач в белом халате, но Зейн проигнорировал их, бесцеремонно выхватив рацию у стажера. — Внимание всем постам! Внимание всем постам, — глубоко вздохнув, сказал Зейн. Боль в ноге жгла, мешая сконцентрироваться. Малик оперся рукой на плечо стажера. — Начало донесения. В центре Лондона заложена бомба. Скотланд-Ярд, в районе центра бомба. Прочесать Биг-бен и центральные окрестности. В течение десяти оставшихся минут ее необходимо обезвредить. Внимание, это… это теракт. Конец донесения. Прием. Зейн сглотнул, опустив рацию. Он вдруг понял, что не мог стоять на двух ногах сразу, в этот же миг военный медперсонал добежал до него помог дойти до вертолета. Опираясь на двух широкоплечих мужчин в белых халатах, он, хромая, добрался и опустился на пол кабины вертолета. Военные засуетились, готовые обработать боевые раны полицейскому. Зейн почти не смотрел на них, он следил глазами за сослуживцами, которые переговаривались по рациям и тоже в каком-то роде суетились перед обещанным Джеймсом взрывом. Малик не знал, сколько точно прошло времени и когда стоило отчитывать тридцать две минуты. — Черт. — Инспектор Малик, — Паттерсон подбежал, для того чтобы пожать его руку. — Отлично выполнено. Но нам с ребятами некогда расслабляться, нужно лететь в Лондон. Доберешься до дома и в заслуженный отпуск. Так держать, детектив-инспектор. Паттерсон не дождался ответа Зейна, хоть его и не последовало бы. Зейну было нечего сказать. Два года без отпуска ради игр в догонялки с бывшим товарищем того стоили, чтобы в итоге поймать его и посадить за решетку, но Малик не особо-то стремился отдыхать. Да, теперь, наверно, можно передохнуть, теперь можно навестить семью. Самое главное, конечно, это семья. Он два года не общался с ними по-хорошему. А все из-за страха подвергать их опасности. Второй вертолет взлетел, спеша на подмогу. Оставался последний вертолет с медработниками и Зейном. Мужчина сжал челюсть, чувствуя невыносимую боль, пока с ноги снимали ботинок и обрабатывали рану необходимыми средствами. Зейн почувствовал приложенный мешочек со льдом к виску и к голове на темечке, там успела образоваться шишка после встречи с Джеймсом, и поморщился, подумав о насущном. Лондон, разумеется, спасут. Теракт обезвредят. Рана в ноге затянется. Но понимание… понимание останется навечно: как бы ни был дорог человек, долг всегда будет превыше. Конфликт между долгом и чувством никогда не исчезнет. Он всегда был и будет. Зейну будет прискорбно выбирать, но он готов к этому. Всегда есть выбор. У Джеймса был выбор. Зейн навсегда запомнит это, когда ему станет в очередной раз жаль, что так сложилось. — Куда вы теперь, детектив-инспектор? — спросил констебль, который сидел за рулем управления. Он спрыгнул на землю, чтобы покурить, и предложил раскрытую пачку полицейскому, видя, как медперсонал перебинтовывает его ногу. — На виллу, — сказал Зейн, прикуривая сигарету. — Заканчивать операцию. Только мне понадобится ваша помощь добраться до машины. И бензин.