Потерявший голову.

Я вернулась.Прошу прощения, что главы не было так долго.Значит, кому-то эта глава покажется не очень понятной.Первая часть сосредоточена на воспоминаниях Ибрагима.А вторая часть, начиная с разъярённой Хюррем, заканчивая разговором Хасеки с Эфсун, говорит нам о чувствах героев, при этом намекая на дальнейшие поступки Роксоланы.И как вы видите ,Эфсун в моём фанфике не такая невинная и добрая,как в сериале. _________________________________________________ Если бы Паргалы Ибрагим Паша знал, чем обернётся ему тот выбор, то он был бы готов под землю провалиться, лишь бы вернуться в прошлое и что-то изменить.Александра.Александра.Александра.Эта крымская рабыня, перевернувшая его мир.Эта чарующая ведьма.До невозможного прекрасная, до предела хитрая. Да… Грек во всех деталях помнит тот роковой день, который лишил его вообще всякого покоя. Она стояла среди привезённых недавно рабынь.Это был урок.Да, точно урок! Её невозможно было не заметить.Огненно рыжие локоны спадали на плечи, бессовестно чаруя наверняка всех, кто вообще их видел.Прямая торжественная осанка, белая кожа, изящные изгибы шеи, плеч и талии.Она показала остальным наложницам рукой жест, отчего те хором громко рассмеялись.Но именно её смех заставил стоящего за решёткой Ибрагима содрогнуться. Мужчина приподнял свою аккуратную, тёмную бровь и приоткрыл рот.Заливной смех этой рабыни длился всего две-три секунды, но этого хватило, что бы вызвать у Эфенди внутри ураган: бешеный шторм разнообразных, новых чувств, о существовании которых он раньше и знать не знал. «Ведьма», -словно молния, промелькнуло в голове у Паргалы. Уголки его пухлых губ начали невольно растягиваться в милой, излучающей неограниченную нежность улыбке. Но сзади послышался тихий шорох.Ах, да! Сюмбюль же здесь.Ибрагим нервно выдохнул, в буквальном смысле принудив взять себя в руки и наконец что-то сказать, ей Богу! — Это кто? — как можно суше и холоднее прозвучало после долгой и тягучей паузы. Евнух явно оживился, уже не надеясь на хоть какую-то реакцию со стороны главы султанских покоев. — Вот уж не советую… Александра, сумасшедшая из Крыма, -медовым тоном ответил Кизляр- Ага. — Из Крыма, говоришь? -с нарастающим интересом переспросил грек. — Из Крыма… Она дочь православного священника… — Православного?.. — Вот именно.Татары налетели на деревню и похитили её, продали в Крымский дворец, а оттуда сюда.Она поначалу была не в себе: очень дерзкая, такая грубиянка… Теперь я занимаюсь её воспитанием! — нахваливал себя Ага. Резкое ощущение того, что будто кто-то со страшной силой нанёс Ибрагиму удар в грудь, заставило того сжать губы в одну тонкую линию и сморщиться до отчётливых морщин на лице.Как же это знакомо.Парга, родной дом, отчаянные крики дорогой матери и отца, беспрерывно тянущиеся к нему слабые руки брата Николоса, неумолимый плач остальных детей.Всё это до боли в сердце знакомо. Простояв так некоторое время, управитель покоев попытался прогнать все мрачные мысли из своей вечно над чем-то работающей головы.Справившись с порывом эмоций, приняв невозмутимый вид и вернув леденящий холод в глаза, Теодорис сухо, что характерно для него, принялся распоряжаться: — Подготовь-ка её, Сюмбюль -Ага! — Александру? , -евнух едва заметно вздрогнул от понимания, что грек выбирает именно эту «дерзкую хамку». — Да. И вторую… — Что рядом? — Да… И ещё вон ту, что рядом стоит. — Я всё понял, -покорно ответил ага гарема, пропустив Эфенди.Тот с морозящим равнодушием удалился. Его взгляд был невозмутим, но что творилось у мужчины в душе — передать действительно сложно.С одной стороны грек был доволен тем, что нашёл такую невероятную «экзотику» для повелителя.А с другой стороны Ибрагима мучила мысль: а правильно ли он сделал, что всё-таки отдал эту чародейку султану? Но он тут же успокаивал себя тем, что всё прекрасное должно быть у ног Падишаха. Но вскоре мужчина сильно пожалел.С чего же это началось? Фантазии, сны… Ночью Паргалы вскакивал с постели не по человечески крича, со стекающими со лба капельками пота и трясущимися руками.Во сне он видел ЕЁ.Она бегала по огромному полю, совсем босая.Её пятки были чёрными от влажной земли, а рыжие локоны извивались при каждом её движении.Она смеялась.Громко, заливисто.Она была там свободной.Её глубокие, синие глаза излучали безграничную радость.Свобода.То, чего лишили Ибрагима когда-то давно.То, чего лишили её. Ибрагиму было плохо.Он не хотел спать ночью.Вечерами Теодорис долго блудил по дворцу в надежде, что сон оставит его.Но как бы грек не старался, его веки с каждой секундой тяжелели.Он погружался сладкое царство Морфея.Хотя, нет! Для него тот мир был горьким.Он засыпал, а потом видел её ангельский образ.Во сне Паргалы трясло, словно его настигла лихорадка.Тёмные волосы хранителя султанских покоев слипались от пота, а глаза жмурились, будто его мучила страшная боль. Он прекрасно помнит тот день, когда ОНА возвращалась со своего первого хальвета.Да, это был подень! Она уверенно шла, облечённая в ярко красное платье, длинный подол которого мягко шелестел от прикосновений к мраморному полу. Ибрагиму едва хватило сил, чтоб скрыть своё неугомонное волнение.Его сердце было готово тот час же выпрыгнуть из груди, а губы скривились, делая из лица Паргалы морду дикого зверя.Рыжеволосая, которая мечтательно и нежно улыбалась, заметив такую гримасу на лице грек, чуть приподняла бровь от удивления.Её шаг стал менее уверенным и вскоре девушка вовсе остановилась.Неохотно склонившись перед хранителем покоев, наложница была готова продолжить свой недлинный путь в гарем, как была остановлена Ибрагимом, который грубо и довольно больно схватил её за тоненький и хрупкий локоток.Прижав рабыню к холодной стене, грек подошёл у ней вплотную и угрожающе поднял свой указательный палец, не прекращая смотреть в глубокие голубые глаза славянки, в которых отчаянно старался не утонуть. — Не забывай, что это твоя первая и последняя ночь, Хатун.На большее не надейся, -шёпотом прошипел Эфенди. Русская недовольно покосилась на Ибрагима. В голубых глазах вспыхнул гнев.Ля Росса судорожно выдохнула, пытаясь успокоиться.Девушка опустила голову, принявшись высматривать что-то на полу.Пальцы предательски дрожали, а грудь нервно вздымалась.Рыжая громко вздохнула, сглотнув неприятный ком в горле и подняла голову, нагло посмотрев на мужчину.Грек едва заметно дёрнул бровями, удивляясь тому, что от недавнего гнева и растерянности русской и следа не осталась.Она не стесняясь смотрела в лицо лучшему другу Падишаха, а её губы скривились в наглой ухмылке. — А если нет? — лукаво спросила Лисовская. Хранитель покоев содрогнулся от такой дерзости, сильнее сжав хрупкий локоть рабыни.Та сделала еле слышный всхлип и дёрнулась от боли.Она стала вырываться, почувствовав, что сильные мужские руки оказались у неё на талии, а мощные пальцы сжали через неплотную ткань чувствительную кожу славянки. Мужчина прижал хрупкое тело Роксоланы к себе, почувствовав всё теплоту и вдыхая приятный аромат жасмина. — Отпусти!  — гаркнула девушка, продолжая давать сопротивление. Единственное, что Ибрагим тогда не понимал — это то, почему так злобно обращается с этой наложницей.Стоп.Не понимал? Всё он понимал. «Не показывай ей свои чувства.Она простая рабыня, простая рабыня.Никто! Это пройдёт, Тео… Это вскоре пройдёт!» Именно так успокаивал себя сын рыбака Манолиса.Наверное это убеждение помогало ему держаться.Он никогда не скажет этой чертовке о своих чувствах.Никогда! — Отпусти, дьявол! Отчаянный крик рыжеволосой отвлёк Паргалы от своих же мыслей.Он надел маску безразличия и жестокости, грозно посмотрев на Ля Россу. — Не забывай, что это я выбрал тебя, Александра.Я! Ты здесь про… Управитель покоев не успел договорить свою до мурашек страшную реплику, как его грубо, стиснув зубы перебила славянка: — Хюррем… Отныне, будете все называть меня Хюррем! Александра умерла, Хюррем родилась! Слышишь? А теперь отпусти меня, дьявол! Теодориса настолько поразило такое смелое поведение этой рабыни, что он невольно ослабил хватку, давая рыжей волю уйти.Александра, а теперь Хюррем быстро удалилась, скрывшись за углом.Паргалы открыл рот от удивления, мысленно упомянув Всевышнего. Когда грек опомнился, то не жалея сил ударил по мраморной стене. — Шайтан её подери!  — рявкнул тот. «Ты начал с ней войну, Теодорис.Ещё одна твоя ошибка.Ещё одна твоя ошибка…»

***

Двери с грохотом открылись.В свои покои вбежала Хасеки Хюррем Султан, которая, казалось бы, готова была снести всё на своём пути.Уголки пухлых губ заметно подрагивали, а рука, в которой женщина держала свои снятые вечером украшения и вовсе тряслась.Она была бледна, словно самого шайтана увидала. — Госпожааа…— протянул Сюмбюль Ага. — Я надеюсь… Евнуху так и не удалось договорить. — Вышли вон! — рявкнула славянка, перебив тем самым слугу.Увидев, что служанки и её покорный пёс стоят, как вкопанные Хюррем крикнула ещё громче и требовательнее: — Вышли вон, чёрт вас всех подери! Прислуга то час же удалилась, оставив султаншу наедине с собой.Ля Росса с размаху кинула свои драгоценные украшения на пол.Коленки предательски задрожали и русская резко села на пол, покрытый прекрасным ковром и принялась усердно глядеть на стенку.Ударив кулаком по полу и вспоминая недавний разговор с главным наследником, она громко гаркнула: — Будь ты проклят, Мустафа!

***

После приятно проведённой ночи с повелителем, настроение Хюррем заметно улучшилось.Мысленно напевая весёлую славянскую песенку, услышанную когда-то из уст своей матери, рыжеволосая спокойно идя, завязывала капризные верёвки на своём дорогом платье.Этой ночью сознанием полностью овладел Сулейман.И надо отметить, что это хорошо! Она шагала, устремляя свой взгляд куда-то в потолок.Славянка совсем не смотрела вперёд, как вдруг… Как вдруг столкнулась с чьим-то телом.Мощным, крепким.Понимая, что теряет равновесия, русская невольно схватилась за дорогие меха, почувствовав сильные руки где-то на спине.Оказавшись снова на ногах Роксолана принялась отряхивать своё платье, медленно понимая, что никакого смысла в этом нету.Почувствовав на себе чей-то до костей пожирающий взор, султанша неуверенно подняла голову.Женщине перехватило дыхание, когда она увидела Мустафу.Она инстинктивно отступила назад, заметив, как губы парня расширяются в ехидной усмешке, при виде страха султанши.Откашлявшись, женщина приняла невозмутимый вид и в знак уважения склонила голову, сухо произнеся: — Шехзаде… Ухмылка моментально спала. «Она видимо забыла», — промелькнуло в голове наследника.-«Ведь нельзя же просто так забыть! Нельзя!» «Ну? Что ты на меня смотришь? Тебе мало того, что я из-за тебя пережила?!», -славянка нервничала.Она судорожно теребила ткань на своём рукаве. — Госпожа, -прозвучало почтительно. «Дай мне, шайтан тебя подери, пройти!», -Хюррем явно не нравились те ощущения, которые она испытывала при виде принца. После того, что случилось между ней и Шехзаде, Хасеки пришла к выводу, что действительно влюбилась.«Это всего лишь влечение, не больше» так успокаивала себя жена султана.И она прекрасно знала, что эта влюблённость может перерасти во что-то большее, и поэтому всячески пыталась избежать разных разговоров и стычек с Мустафой.С того момента, когда она последний раз его видела, прошло уже около недели.Если верить слухам, то наследник проводит почти все свои ночи с Норой. Хюррем начало настораживать столь внимательное лицо принца.Она вздёрнула бровь, всем своим видом показывая, что удивлена.Напряжение росло, а рукав, который женщина не переставала «мучить», готов был в любой момент порваться. «Хватит.На.Меня.Смотреть.Где твоя Нора? На неё лучше посмотри!», — Хюррем резко повернула голову в сторону. — Та наложница, которую вы прислали мне очень понравилась, — медовым тоном прервал долгую паузу старший наследник. Хюррем опешила от полученной информации. «Что? Он знает? Она рассказала?» — О чём ты? , — с фальшивым удивлением спросила султанша. — Эфсун мне всё рассказала! «Эфсун? Что за Эфсун?», -промелькнуло в голове Госпожи. Прочитав в глазах Ля Россы недопонимание, Шехзаде поспешил объяснить: — Это новое имя Норы.Чародейка — вот что оно означает. — Хм… Эфсун значит?.. Ну что ж, мой Шехзаде… Надеюсь, когда вы уедете в свой санджак, эта девушка родит Вам здорового сына, — с этими словами Хасеки готовилась как можно быстрее обойти Мустафу и продолжить свой путь, но это сделать ей не удалось.Принц остановил её, положив кисть руки на живот Госпожи, от чего та почувствовала щекотание где-то пониже. — Вы меня осчастливили, Хюррем Султан.Она помогает мне постепенно забыть о чувствах, которые к я Вам испытывал и вообще о той близости, что между нами была, — взглянув на Хюррем, и увидев, как вздымается её пышная грудь, Мустафа иронично добавил: — Ведь Вы, как я вижу, уже забыли… Мустафа, громко стуча каблуками своих кожаных сапогов, медленно пошёл прочь, оставив мать четырёх Шехзаде стоять посреди коридора.Что чувствовала Хюррем? Хм… Пустоту.Она настигла женщину внезапно.Она напряглась, пытаясь сдержать свои слёзы. «О, Всевышний! Зачем он так со мной?! Почему хочет, чтоб я страдала? Ведь он мне совсем недавно говорил о том, как сильна его любовь ко мне… Остановись, Хюррем. Остановись.Нельзя! Ты — жена султана Сулеймана, мать его детей… Не забывайся…»

***

— Сюмбюль! — крикнула Хюррем. Массивные двери тихонько заскрипели.В покоях появился её покорный пёс, который почтительно склонил голову перед своей Госпожой. — Султаншаа… — пропел евнух. С трудом поднявшись с пола Хасеки сглотнула малоприятный ком в горле, и посмотрев серьёзно на слугу, тихо приказала: — Приведи мне Но… — славянка откашлялась. — Эфсун! Приведи Эфсун! Сюмбюль сразу же понял о ком речь.Ведь вернувшаяся от Шехзаде Нора, с ходу заявила всем обитателям гарема, что отныне она — Эфсун. «Эфсун.Шехзаде нашептал мне, что теперь я — Эфсун.Нету больше Норы.Нету! Есть Эфсун!», — говорила всем Хатун, смело шагая по гарему, и ловя на себе завистливые взгляды рабынь. Ага удалился, бормоча себе под нос что-то невнятное.Русская же тем временем подошла к зеркалу и начала приводить себя в порядок, ведь не одна рабыня из гарема не должна видеть великую Хасеки в таком состоянии, в каком она была на данный момент.Сполна удовлетворившись своим внешним видом, Ля Росса встала спиной к двери и скрестив руки на груди, принялась упорно ждать.Ей не терпелось спросить у этой Хатун, как та посмела рассказать всё Шехзаде.За всю свою жизнь султаншу много раз предавали, при чём самым грязным образом.И теперь даже самый малейший промах, она считала за предательство.Служанок Роксолана подбирала себе сама.Идеальная служанка должна была быть умной, хитрой, умелой и самое главное — преданной.А ведь в Эфсун женщина увидела тот самый идеал.Но… За дверьми послышалось глухое шуршание, а затем и ворчание Сюмбюля Аги. — В чём ты провинилась перед Госпожой, Хатун? Скрип.Мягкие шаги. — Султаншаа… Хюррем плавно развернулась. Эфсун стояла, склонив свою голову.Её грудь нервно вздымалась от волнения, а пальцы правой руки царапали левую. — Оставь нас, — приказала рыжая евнуху, одновременно дёрнув головой. Ага удалился в низком поклоне.Как только двери закрылись, славянка судорожно выдохнула. — Помниться, что ты обещала быть мне преданной… — тихо сказала русская. На фаворитку Шехзаде нахлынули воспоминания: « — Ещё одна вещь, Нора.Ты должна быть мне преданной.Неважно какие там обстоятельства, преданность — превыше всего!  — Я буду верна Вам, Госпожа… » — Да, так и было… — темноволосая подняла голову и посмотрела на Ля Россу.Голос стал увереннее. Хюррем тяжело вздохнула. — И что же теперь? Ты надорвала моё доверие к тебе, — Хасеки говорила с леденящим спокойствием. — Вы же сами попросили меня соблазнить Шехзаде.Я это сделала, — тон Хатун стал наглее. — Ты права.Но ты должна была додуматься, что рассказывать об этом самому Мустафе нельзя! , -жена Падишаха сорвалась на крик. — Я не хотела ничего скрывать от Шехзаде, поэтому и рассказала! — Нора перевела дыхание и усмехнулась. — И я Вас не боюсь, Госпожа, ведь теперь я под надёжной защитой нашего Шехзаде.И если Вы изволите мне причинить вред, то имейте виду, что играете с огнём! Хюррем чуть не подавилась слюной, услышав такие смелые слова.Она нервно выдохнула и впритык подошла к рабыне.Стиснув зубы, рыжеволосая прошипела: — Не забывай, что я и есть огонь! За такие поступки и слова я тебя уничтожу, слышишь? Уничтожу! — Что Вам так не нравиться, султанша? Какой цели вы хотите добиться? — Пошла прочь! Эфсун буквально бегом вышла из покоев Хюррем.Не прошло и секунды, как в комнате появился Сюмбюль. — Госпожааа… Чем эта никчемная Хатун Вас прогневала? — пропищал Ага. Немного успокоившись славянка грозно посмотрела на Агу. — Следи за ней и за Шехзаде, Сюмбюль! Докладывай мне обо всё, что касается их! Обо всём! Она допустила грубую ошибку, пойдя против меня!