Карточный долг

       И вновь скучающий темноволосый парень сидит за невысокой деревянной партой в давно знакомом, довольно просторном, но невыносимо душном от большого скопления учеников кабинете. От выразительного контраста светлых дымчато-белых стен, перламутровой мраморной плитки и темно-зеленой доски, недалеко расположенной напротив старшеклассников, противно рябило у многих в глазах, что уже порядком надоедало. Неприятно давящая тишина, воцарившаяся в помещении, нарушалась лишь редким стучанием маленького куска мела, едва различимым ворчанием преподавателя и постоянным тиканьем секундной стрелки небольших часов. Некоторые из ребят, достаточно измотанных за сегодняшний день, уже собирались погрузиться в приятную, сладкую дремоту, уютно устраивая свои головы поверх находящихся на столах тетрадей. Ясноглазый юноша, сильно утомленный происходящим, аккуратно подпер левую щеку кулаком и отложил подальше карандаш, неторопливо проводя указательным пальцем по шероховатой поверхности книжного листа. Но вскоре и это столь бесполезное занятие, необходимое лишь для того, чтобы скрасить предвкушение долгожданной свободы, быстро приелось и теперь приносило только раздражение. Слегка нахмурившись, высокий брюнет поспешно убрал руку от ненавистного учебника и медленно согнулся, будто вопросительный знак, прижимаясь широкой грудью к деревянной парте. Лениво переведя затуманенный усталостью взгляд на циферблат небольших настенных часов, Ято вздохнул тяжело и так шумно, что сидящая справа длинноволосая Бишамон в то же мгновение обернулась к нему. Едва удивленная, она несколько раз похлопала ресницами, ладонью перекинув пару светлых локонов через правое плечо, и мельком посмотрела на движущуюся секундную стрелку. Минут, остававшихся до окончания последнего урока, было немного (около одной-двух, если точнее), но тянулись они настолько долго и мучительно, словно время остановилось вовсе. Девушка, негромко и совершенно беззлобно усмехаясь, только понимающе кивнула — казалось, сама скоро заснет — и мимолетно бросила сочувствующий взор на приложившегося лбом к столу соседа. Незаметно молодая особа, пока неслышно ворчащий учитель стоял лицом к темно-зеленой доске, попыталась легким касанием девичьих пальцев «привести в чувство» парнишку. Тот, чуть приподняв кверху голову, непонятно промычал тихие слова и недобро сверкнул ясными голубыми очами, отчего настороженная блондинка неторопливо свела к переносице тонкие брови. Неожиданно невнятный голос пожилого преподавателя, вдруг недалеко отошедшего от дымчато-белой стены, смолк — и высокий статный мужчина, вмиг убрав руки за спину, окинул строгим взглядом учеников.        — Ято! Просыпайся сейчас же! — недовольно прищурившись, в то же мгновение прикрикнул он, чем смог ошарашить многих успевших задремать старшеклассников.        Темноволосый юноша, сильно утомленный неуютной тишиной в просторном кабинете и доселе негромкими высказываниями учителя, едва не подпрыгнул на жестком деревянном стуле от легкого испуга. Шокированный происходящим, парнишка лишь часто хлопал короткими ресницами и изумленно озирался по сторонам в поисках источника столь оглушительно прозвучавшего в помещении вопля. Он, внезапно судорожно вздохнув, немного стушевался под пристальным взором пронзительных стально-серых глаз и, нередко запинаясь, почти неслышно проговорил в ответ очевидную ложь:        — Нет, я не спал.        Раскатистый добродушный по-товарищески хохот одногруппников неожиданно разразился громогласным отзывчивым эхом отовсюду, со всех сторон по-прежнему душной аудитории. Гулко бьющееся сердце высокого юнца быстро разгоняло на мгновение застывшую в жилах кровь и придавало его лицу приятный ярко-розовый — более похожий на малиновый — румянец. Брюнет, предельно смущенный задорным смехом окружающих его учеников, низко наклонил темную голову и прикрыл ясные глаза, с позором ощущая, как предательски краснеют щеки. Но к большому счастью, его своеобразное «мучение» внезапно завершилось, как только пожилой преподаватель, еле слышно прокашлявшись, резко ударил кулаком по старому хилому деревянному столу. Недолго разносившийся по кабинету шум вдруг стал затихать, и каждый ошеломленный старшеклассник разом обернулся и слегка испуганно взглянул на рассерженного учителя, нахмурившего седые брови.        — Так, класс, потише! — вновь пронзительно завопил недовольный мужчина и, тяжело вздохнув — ибо выслушивать это предстоит еще чрезвычайно долго, — неспешно подошел к стене, где располагалась темная доска. — Ребята, взбодритесь и соберитесь! Это только первый учебный день, а впереди еще целый год.        Всеобщее неодобрительное сетование группы из нескольких учеников, чрезмерно измотанных почти до обессиленного состояния, разразилось словно гром в обширном кабинете. Разбуженные, буквально выдернутые из сладостной, тягучей дремоты школьники начали откровенно негодовать, возмущаться и недовольно корчить различные неказистые гримасы. Седовласый мужчина, неторопливо покачивая головой и тихонько приговаривая себе что-то под нос — наверное, сокрушаясь о молодом поколении, — неспешно зажал между сморщенных пальцев вытянутую линейку. Преподаватель, тяжело шаркая ногами (старость тому причина), осторожно, по-прежнему медленно приблизился к сидящему за первой партой юноше, который недавно приложился к ней грудью. Пожилой человек сильнее сдвинул к вогнутой переносице сероватые брови, хотя, казалось, больше некуда, и стремительно треснул пластмассовой канцелярской принадлежностью по темной макушке. Ни о чем не догадывавшийся низкорослый парнишка, в одно короткое мгновение подскочив на неудобном стуле, удивленно посмотрел на стоящего возле него учителя, потирая заспанные очи. Заметив — наконец-то! — обращенный на себя угрожающий строгий взгляд возвышающегося над ним старца, он неловко улыбнулся и невнятно пролепетал извинения под вновь разразившийся в кабинете смех. Надоедливая школьная суета, которую опять предстоит лицезреть в течение целого года, ужасно изматывает, а весенние каникулы необычайно короткие для того, чтобы как следует отдохнуть. Но постоянное приятное общение, времяпрепровождение с хорошими друзьями и многими одноклассниками заставляли немного забыться и понять, что нередкое пребывание в школе не так безнадежно. Эх, лица неунывающих ребят, обстановка, почти ставшая родной, аромат стоящих на белом подоконнике комнатных растений!.. Все это — и не только, разумеется — было давно знакомо каждому человеку, что находился в душной аудитории.        Строгий пожилой мужчина неожиданно прекратил читать нерадивым ученикам нотации о поведении и поднял лежащую на ветхом столе толстую книгу с плотным светлым переплетом. Неспешно перелистывая вперед слегка пожелтевшие страницы, он несколько раз громким басом прокашлялся и начал неторопливо зачитывать, диктуя текст старшеклассникам. И все: невнятный отзывчивый шум, возмущенный голос смущенного подобной ситуацией пацана, гулкий хохот развеселившихся ребят — в помещении медленно затихло. Гам опять уступил свое место относительной тишине, вновь нарушаемой только тихими высказываниями и краткими комментариями преподавателя о пройденном ранее материале. Успокоившийся темноволосый Ято, лениво схватив синюю ручку за пластмассовый корпус, стал небрежно выводить неаккуратные иероглифы, более похожие на неразличимые крючки. Высокий парень хоть и наблюдал за появляющимися на шероховатой бумаге кривыми линиями, но, слегка прикрыв глаза, погрузился в собственные раздумья, далекие от учебы. Абсолютно все его мысли сейчас занимают странное, непонятное поведение и перебинтованные до локтя руки белокурого мальчишки с необыкновенными янтарными очами. В отчаянно разболевшейся голове чрезмерно четко, слишком ярко — что само было немного неясным, — упорно представлялся лишь сумбурный образ грубоватого, недовольного Юкине. Но под бессмысленным, напускным презрением и раздраженностью, как считал скучающий брюнет, скрывалась утонченная, добросовестная натура, которая заметна не каждому. Например, в заполненной учениками столовой он одарил искренней улыбкой розововолосую подругу и на мгновение показался старшекласснику довольно миловидным и чуть симпатичным. Где-то запачканная, грязноватая (скорее всего, не новая) и сильно потрепанная повязка на предплечьях блондина и нервная, запуганная реакция на происходящее были слегка подозрительными.        «Почему он постоянно огрызается и отказывается принять помощь? — неожиданно задался интересующим его вопросом вздохнувший парнишка, позабыв о том, вероятно, что он является мальчику незнакомцем. — И что случилось с его руками? Может быть, его кто-то избивает? А может, он вены себе?..» — вдруг проскочила пугающая идея в голове юноши, не заметившего, что текст, который диктует пожилой мужчина, он давно не записывает.        Внезапно темноволосый парень, будто очнувшись, грустно вздохнул и резко тряхнул головой из стороны в сторону, разгоняя назойливые, надоедливые, как мухи в летнюю жару, мысли. Известная, давно знакомая каждому находящемуся в помещении человеку, оглушительная трель школьного звонка оповестила всех об окончании последнего урока. Повторно задремавшие старшеклассники чересчур заметно оживились и в то же мгновение вскочили с жестких неудобных стульев, радуясь наступившей долгожданной свободе. Недовольный поведением учеников пожилой мужчина рассердился и, сведя к переносице седые брови, громко прикрикнул, призывая нерадивых школьников вернуться на свои места. Но они, словно окрыленные собственным маленьким счастьем, торопливо, небрежно складывали в портфели вещи и различные принадлежности, быстро убегали из душной аудитории. Высокий юноша, похлопав короткими ресницами и будто оклемавшись от недолгого приятного сна, вздрогнул от неожиданности и стал панически оглядываться, рассматривая скоропостижно уходивших из класса людей. Подле настежь раскрытой входной двери расположились нахмурившаяся белокурая Бишамон, бросившая недобрый взор на него, и вечно серьезный зеленоглазый Казума, ожидающий друга. Вдруг в кабинет решительно прошагали улыбчивая Хиери, спрятав небольшие ладошки за спину, и бесконечно счастливая, немного легкомысленная Кофуку, привлекшая всеобщее внимания ярко-розовыми локонами. Немедленно приподнявшись из-за деревянного стола, брюнет начал поспешно собирать ненавистные книжки, толстые тетради и разноцветные карандаши в тяжелую темную сумку. Застегнув железную молнию на замке, он легко, но достаточно резко перекинул ее свободной рукой через левое плечо и почти незаметно кивнул ребятам, уверенно направляясь к ним.        «А ведь я не столкнулся сегодня больше с тем мальчишкой и не успел во время перемены за все извиниться перед ним. Может быть, стоит все-таки пойти и поискать его в коридорах?» — вновь размышлял тот, нетяжело шагая в умеренном темпе.        — Ято, подойди-ка сюда, ко мне! — раздался в обширной аудитории хриплый голос стоящего около крайнего ряда парт постоянно недовольного учителя.        — Что там такое? — рассматривая множество незнакомых предметов в помещении, негромко спросила бесконечно любопытная Кофуку.        — Ребята, подождите меня на улице, напротив школы, ладно? Я скоро приду к вам, — четко проговорил паренек, неторопливо приближаясь к недружелюбно настроенному старцу.        Изумленные девушки и деловой юнец, смятенные сложившейся ситуацией, непонимающе переглянулись между собой, быстро произнесли: «Хорошо, догоняй нас!» — и удалились из класса. Грозный, строгий, седовласый преподаватель отошел на несколько шагов назад к дымчато-белой стене, неохотно уступая простор около ветхого некрепкого стола взволнованному старшекласснику. Пожилой мужчина, глубоко вздохнув полной грудью, мягко схватил недалеко лежавшую влажную тряпку и непрерывно провел ей по темно-зеленой доске, смывая остатки мела с гладкой поверхности. Абсолютно каждое движение его сильно дрожавшей руки было невыносимо медленным, словно он специально нагнетал атмосферу, без того неуютную от длительного молчания в опустевшем кабинете. Обременительно пошаркивая ногами, он неспешно приблизился к высокому, робко глядевшему исподлобья школьнику и, бросив укоризненный взор на него, сердито заговорил:        — Эх, Ято! Что же ты делаешь? Сегодня только первый день нового семестра — и ты уже спокойно храпишь, удобно устроившись на парте. Нет, конечно, я все прекрасно понимаю. Были каникулы, еще никто, даже я, не привык к подобному распорядку, раннему пробуждению после отдыха. Но уже сейчас надо настраиваться на упорную работу, готовиться к предстоящим экзаменам; если так пойдет дальше, то что с тобой станет в конце учебного года? А, казалось бы, никаких пропусков занятий без уважительной причины, всегда готов ответить по заданной теме, такой умный хороший мальчик...        — Простите меня, пожалуйста! — неожиданно выпалил предельно смущенный словами стоящего напротив человека юноша и низко поклонился, придерживая одной рукой норовящую упасть тяжелую сумку. — Этого больше не повторится, честное слово!        — Молодежь!.. — немного покачивая седой головой, еле слышно произнес мужчина и по-доброму усмехнулся. — А вот в мои годы... — небыстро начал тот и вдруг замолк, но в то же мгновение продолжил, не желая рассказывать все подробности своей бурной юности: — Много чего было в мои годы.        Приятная душе ностальгия, поразительные воспоминания о друзьях и давно прошедших временах потрясали своей необыкновенной увлекательностью былых событий, заставляя забыться. Мечтающий преподаватель слегка приподнял острый подбородок вверх и погрузился в своеобразную прострацию, затуманенным пеленой взглядом обведя ставшие нечеткими очертания предметов. Голубоглазый брюнет, неловкими жестами переминаясь с ноги на ногу, быстро обернулся через правое плечо и мельком посмотрел на по-прежнему приоткрытую входную дверь, нервничая. Совершенно неожиданно возникла неприятно жужжащая вибрация, исходящая от небольшого красноватого телефона, мирно лежащего в заднем кармане темных спортивных штанов. Торопливо вытащив маленький дребезжащий аппарат аккуратной правой рукой, он немедленно кинул удивленный взор на ярко светящееся на экране слово «дедушка», оповестившее об абоненте. Встревоженный юноша мигом нажал на зеленую кнопку и невнятно, еле слышно буркнул седому старцу: «Извините!» — но тот, поглощенный мыслями, кажется, не обратил внимания.        — Алло? — негромко прошептал он, приложив корпус сотового к уху.        — Ято! Ты еще на занятиях в школе? Я не отвлекаю тебя? — нечетко прозвучал хриплый голос Тендзина в плохо работающем динамике мобильного.        — Нет, уроки буквально только что закончились. Я уже домой собираюсь. А что? — удивленно спросил брюнет.        — О! Как хорошо, что я все-таки успел! — удовлетворенно проговорил пожилой мужчина, радостно вздыхая. — Майю вчера заказала бисквитные пирожные в новом кафе-кондитерской. Оно построено недалеко от твоей школы и открылось около двух недель назад. Забери их на обратном пути, когда будешь возвращаться.        — Дед! — вдруг недовольно простонал темноволосый парень, медленно прикрывая глаза. — Почему она сама не может это сделать?        — У твоей сестры еще занятия не закончились, и, ко всему прочему, заказ записан на твое имя, — резко произнес старец, рассерженный ужасным нежеланием и надоедливым упорством собственного внука. — Хорошо, можешь большую часть пирожных забрать себе, — решившись пойти на незначительные уступки, с большой неохотой сказал он после недолгого молчания.        — Ха! Вот с этого нужно было начинать! — тихим голосом хихикнул в ответ Ято, аккуратно прикрывая рот большой ладонью. Неожиданно высокий юноша, широко распахнув ясные голубые очи, стал чересчур серьезным — что само по себе было редчайшим явлением — и решительно спросил: — Как называется это кафе?        — «Сладкая жизнь». У них вывеска над входной дверью огроменная и очень яркая, поэтому ты не ошибешься, — счастливо улыбнулся и торопливо ответил Тендзин, радуясь собственной маленькой победе и невзначай добавляя: — По крайней мере, я на это надеюсь.        — Я видел его недавно. Так и быть! Зайду, — сдаваясь по натиском легких уговоров, согласился старшеклассник. — Ты сегодня опять поздно придешь домой, да? Нам с Майю ужинать без тебя? — с незаметной, как ему показалось, грустью поинтересовался он.        — Да. К сожалению, придется снова задержаться: осталось много незаполненных документов и пара пачек не проверенных по-прежнему тетрадей.        — Эх, почему вы с господином Ивами не работаете в нашей школе? — вдруг озвучил давно терзавшие его голову мысли Ято. — Ладно, не страшно! Думаю, что когда я соберусь ложиться спать, то ты уже придешь домой, — поспешно отмахнулся тот, искажая лицо в жалком подобии искренней улыбки и желая скорее перевести тему.        — Ничего не могу обещать, конечно, но я постараюсь освободиться и вернуться пораньше, честное слово, — с неподдельным сочувствием и приятной для юношеской души заботой произнес мужчина. Какие бы неимоверные глупости, мелкие проказы парнишка ни совершал, старец горячо любил внука (и его старшую зеленоглазую сестру, разумеется) всем своим сердцем.        — Хорошо, увидимся вечером!        — Пока!        Раскованный, лишенный всякой натянутости разговор позволил на короткий миг расслабиться, приподнять кверху уголки тонких губ и доселе угнетенное атмосферой помещения настроение. Задумавшийся на мгновение юнец медленно отстранил от красноватой ушной раковины небольшой мобильный телефон и положил его в карман черной с нетолстыми белыми полосами мастерки. Непринужденно обернувшись через плечо к стоящему позади недолго размышлявшему учителю, пристально наблюдавшему с недавних пор за ним, умиротворенный общением школьник немного съежился. Столь пронзительный взгляд стремительно накалял неуютную, едва неловкую обстановку относительно пустующего кабинета, заставляя внутри все сжиматься от легкого испуга. Но взор строгого седого преподавателя не был осуждающим или укоризненным, как потом догадался темноволосый, а где-то в глубине стально-серых глаз затаилась добрая усмешка. Напряженный брюнет, неслышно, кратко выдохнув, уверенно посмотрел на мужчину и собрался произнести что-то, лишь бы прервать бесконечную тишину, но тот высказался чуть раньше.        — Я вот о чем хотел тебя еще спросить! Твоя сестра Майю в этом году на фотографа поступила в институт, верно? Так вот, не могла бы она, если захочет, сделать снимки нашей школы для официального сайта? Мы с его помощью хотим привлечь больше людей, которые пожелают у нас обучаться.        — Ну, я даже не знаю... — свободной рукой почесав затылок и взъерошив непослушные лохматые волосы, медленно протянул тот, полный сомнений. — Я тогда спрошу у нее сегодня, а завтра утром передам Вам, что она сказала.        — Вот и отлично!        — Это все? Я могу идти? — указав головой в сторону приоткрытой входной двери, нерешительно поинтересовался нервничающий парнишка у заинтригованного в активной деятельности школы старца.        — Конечно-конечно, — не желая дольше задерживать старшеклассника от важных дел, ответил тот и, хитро усмехнувшись, тихонько продолжил: — А что касается твоего поведения... все-таки надеюсь, что это было в последний раз.        — Обещаю!        Довольный послушанием высокого юноши строгий учитель грациозным телодвижением устроил тяжелую ладонь на его левом плече, несильно похлопав несколько раз и оживленно кивнув. Ято, невольно вздрогнувший от вполне ожидаемых легких действий, негромким голосом попрощался с расположившимся напротив мужчиной и торопливо направился прочь из надоедливого класса. Темноволосый мгновенно проскользнул между продолговатыми рядами неудобных парт и поспешно очутился возле широкого выхода из беловатого кабинета, распахивая большую дверь. Быстрым шагом переступив через низкий порог давно знакомой аудитории, он оказался в светлом коридоре, достаточно бледные стены которого были назойливого, привычного кремового оттенка. Одинокое пространство, внезапно опустевшее после выразительной трели школьного звонка, встретило его абсолютной, едва умиротворенной тишиной, что, конечно же, осталось без внимания. Незамеченными оказались и пестрые, ярчайшие листы огромных плакатов, посвященных началу нового учебного года, и скучные, ничем не интересующие объявления разного рода. Медленно, немного лениво осмотревшись вокруг, успокоившийся голубоглазый парень мельком бросил взор на находящееся впереди большое пластиковое окно и вдохнул витавший в воздухе «аромат томительной свободы». Собравшись, наконец, с мыслями, брюнет резко развернулся всем корпусом влево и скорее направился к дорогим, весело общающимся ребятам, ожидающим друга около толстых, черноватых, железных ворот. И воцарившееся гробовое молчание приветствовало спешившего к повороту старшеклассника, прерываясь лишь громким постукиванием каблуков коричневых кожаных сапог. Юнец, придерживая тонкими пальцами тяжелую сумку с нелюбимыми тетрадками и книжками, повторно задумался о своем и не увидел возникшую со стороны длинной лестницы белокурую макушку. Только внезапный удар и неслабая тупая боль в груди от столкновения вдруг привели в чувство, вернули с небес на землю приподнявшего голову вверх Ято, мечтавшего о чем-то постороннем. Опомнившись от неожиданности, тот краем уха услышал недовольное негромкое шипение и, даже мельком не взглянув на стоящего впереди оппонента, низко наклонился, невнятно извиняясь. Неторопливо разогнувшись в спине, парнишка приметил напротив уже знакомого рассерженного мальчишку и взволнованную невысокую девушку, с длинными бледно-розовыми локонами. Та, обеспокоенная неважным состоянием своего дорогого лучшего друга, удивленно переводила взор то на тихо ворчавшего под нос мелкого пацана, то на шокированного юношу.        «Ух ты! Вот так встреча!» — неожиданная беглая мысль вдруг проскочила у него в голове, и Ято негромким голосом усмехнулся над собственными раздумьями.        — Эй! Ты как, в порядке? — встревоженно поинтересовалась обескураженная Аиха, осторожно притронувшись девичьей ладонью к плечу стоящего рядом ученика.        — Да, все нормально! Не волнуйся! — немного резко отозвался он и отошел на несколько шагов влево, легко потирая тремя пальцами ушибленный лоб, скрытый под короткой белокурой челкой.        Низкорослый Юкине небрежным жестом поспешно сбросил аккуратную маленькую ладошку, что несколько — будем честны, значительно — обидело девчонку, хоть она и старалась внешне этого никак не показывать.        — Опять ты? Решил теперь преследовать меня, да? — внезапно воскликнул паренек и сильно нахмурил брови, разом оборачиваясь к ничего не понимающему юнцу и до боли сжимая кулаки.        — Что? Да больно надо мне следить за тобой! — фыркнул в ответ темноволосый и убрал руки в карманы спортивных штанов, благополучно умалчивая о том, что относительно недавно хотел пойти на поиски.        — Тогда что ты вообще здесь забыл? — громко проговорил тот и от нарастающего недовольства скоро топнул ногой, никак не желая унимать свою пылкую натуру.        — Не поверишь, домой собираюсь.        — Прекрасно! Вот и катись ты куда-нибудь от меня подальше.        — Знаешь, я как-нибудь без советов маленьких капризных детей разберусь, что и как мне делать!        — Хватит! Прекратите, наконец, кричать друг на друга! Устроили мне тут ссору на пустом месте... Что на вас нашло? — неожиданно завопила взволнованная Аиха, расположившись между двумя ребятами и легонько треснув обоих по макушкам.        — Прости... — еле слышно, с неохотой произнес насупившийся мальчик после недолгого молчания, быстро потирая затылок и немного спутывая, взъерошивая светлые локоны.        — Да ладно. Теперь-то уже какая разница? — добродушно улыбнулась симпатичная девушка и едва ощутимо прикоснулась к предплечью слегка нахмурившегося лучшего друга. — Юки, а ты ведь сейчас?..        — Ага, — торопливо кивнул мелкий белокурый пацан, нервно сжимая в ладонях ремешки от темно-синей сумки, и тоже приподнял вверх уголки тонких губ. — Пока! И удачи тебе сегодня на танцах!        Светловолосый паренек погладил тыльную сторону ладони девчонки и, словно угорелый, резво обернувшись, величественно показал недоумевающему Ято недлинный средний палец. Неожиданно вздохнув от негодования и удивленно похлопав ресницами, тот, полный возмущения, хотел было уже некрасиво выругаться вслед убегающему ученику, но вовремя сдержался. Только негромкое хихиканье изумленной, стоящей напротив Аихи, прикрывшей рот ладонью, и шумливый топот от толстой подошвы больших темных ботинок доносился эхом до ушей старшеклассника. Невысокая девушка легко миновала расположившегося на ее пути человека и скорее зашагала в противоположном от него направлении, вглубь вновь затихшего, пустующего коридора. Задумавшийся брюнет, доселе замеревший на месте, будто парализованный, вдруг позабыл о нетактичном мальчике, недавно нахамившем ему, и осторожно схватил за узкое запястье юную особу, останавливая ее. Словно пораженная молнией и громом, та мгновенно застыла и торопливо оглянулась назад через левое плечо к ясноглазому пацану, ошеломленно, пристально рассматривая его.        — О! Аиха, подожди. Мы можем поговорить кое о чем?        — Что такое? В чем дело, Ято? — неуверенно в ответ поинтересовалась она, аккуратно поправляя рукава черного пиджака.        — Ты же давно дружишь с этим парнем, да? — неловко почесав затылок и еле заметно кивнув головой куда-то в сторону старой светлой лестницы, задал вопрос ей тот.        — Ты это о Юкине? Ну да, около пяти-шести лет уже с тех пор, как он перевелся в нашу школу, — неспешно начала все досконально разъяснять ученица, чуть нахмурившись и бросив взор на большое белое окно, находящееся справа от отличницы. — А ты почему спрашиваешь?        — Понимаешь, тут такое дело... — медленно произнес парень, слегка растягивая каждую гласную, пожимая плечами. — В общем, со мной он разговаривать явно не хочет, но тебя, думаю, выслушает. Не могла бы ты передать наши с ребятами извинения? Ну, за то, что произошло сегодня в столовой.        — Это все из-за того, что я сказала утром в коридоре? Прости меня, пожалуйста, я тогда немного разозлилась и ударила тебя ни за что. Не нужно просить прощения, если не хочешь... — испуганно пролепетала синеглазая девушка, быстро замахав над головой тонкими руками, и стремительно покраснела от стыда за свое поведение.        — Нет-нет! Ты действительно была права. Я с ним нехорошо обошелся, опозорил почти перед всей школой, поэтому и собирался сегодня извиниться. Но я уже говорил, что Юкине меня и слушать не желает. Когда встретитесь снова, передашь ему мои слова?        — Конечно, не переживай! И прости меня за ту пощечину, — беззлобно усмехнувшись и кивнув в ответ, согласилась Аиха и осторожно убрала за ухо выбившуюся бледно-розовую прядь. — Тебе что-нибудь еще нужно?        — Думаю, нет... А, точно, вспомнил! Что у Юкине с руками? Они все перебинтованные. Над ним кто-то издевается? — внезапно почти незаметная нерешительность в его голосе сменилась чрезмерной уверенностью и крайней серьезностью.        Вдруг доселе умиротворенная приятным разговором розововолосая девчонка вздрогнула и прижала ладошки к груди, отведя взор в сторону, а душевная теплая улыбка скоро исчезла с ее лица.        — Что? Нет, с чего ты это взял? Все хорошо! — слегка нервничая и стараясь не глядеть на своего собеседника, проговорила она.        — Аиха, ну я же вижу, что это не так. Зачем врешь мне? — тяжело вздохнув, недовольно нахмурился паренек и тут же скрестил руки на груди. — Что происходит? — выдержав долгую паузу, вновь поинтересовался он.        — Ничего, — почти срываясь на крик, рассерженно произнесла та, сильно сжимая кулаки от злости.        — Не лги!        — Да что ты привязался ко мне? — возмущенно спросила девушка.        — А что такого? Просто скажи правду. В чем дело?        — Ни в чем, это не важно, и вообще тебя не касаются дела Юкине! — слишком резко сказала девчонка, надеясь закрыть нежелательную тему и быстрее покинуть злосчастный светлый коридор. — Я лучше пойду.        — Что? Аиха, постой!.. — приподнимая вверх от удивления брови, воскликнул высокий юноша вслед убегающей от него ученицы.        — Ято, просто не суй свой нос, куда тебя не просят, ладно? — с большой неохотой бросила напоследок та, неожиданно остановившись на половине пути.        — Но...        — Прости, мне надо идти.        «В чем тут дело, в конце концов?» — раздраженно фыркнул ничего не понимающий брюнет, наблюдая перед собой облаченную в черный пиджак спину уходящей девушки.        «Вот черт! Я же пообещала Юкине молчать о том, что происходит, но сама едва не проболталась ему», — мысленно корила себя за проступок розоволосая, торопливо удаляясь вглубь помещения.        Среди множества маленьких клумб, сверкающих голой землей, около больших ворот, небрежно покрытых черной краской, стояли несколько человек и выжидающе наблюдали за шагающим к ним парнем. Тот, сильно уставший, настолько задумался о происходящем, что неожиданно притормозил на половине пути и отрешенным взором окинул выросшее под окнами школы старое дерево, возле которого заметил Юкине сегодня утром. Вдруг покинув своеобразную прострацию, вернувшись из своих глубоких, затягивающих мыслей в современные реалии, старшеклассник неслышно вздохнул и скорее стал приближаться к ребятам. Кратко рассказав о сложившейся ситуации, он, помахав рукой друзьям на прощанье, немедленно миновал широкую калитку и резво направился в противоположную от них сторону, к новому кафе-кондитерской. Привычным жестом аккуратно положив руки на затылок и приподняв голову кверху, парнишка чуть ленивым взглядом посмотрел на чистый, ясный небосвод, на котором не было ни единого облачка. Ощущение того, что доселе на улице прошелся мелкий дождик, совсем пропало: огромные сероватые тучи, набежавшие нынешним утром, закрывавшие собой солнечный диск, наконец расступились. Не слишком яркие лучи рассеивались по поверхности, освещали все вокруг: множество небоскребов, узкие улицы, голые кустарники, только начавшие зеленеть — и немного согревали слегка розовеющие щеки. Широкие лужи и противная грязь, растекавшиеся до этого на пути каждого человека, подсохли, стали не так заметны, и теперь можно спокойно шагать вдоль тротуара, ни о чем не беспокоясь. Свежий приятный ветерок, легонько трепавший короткие темные локоны высокого юноши, хорошо обдувал хмурые, сморщенные лица многим прохожим, неся с собой теплоту ранней весны. Бесконечная топла людей, взволнованных собственными проблемами и их непосредственным решением, все время двигалась прямо, как стадо, скопившись в одном месте, и постоянно спешила куда-то. Их тела, все облаченные в одежду черноватых оттенков, и абсолютно незнакомые лица, не выражавшие ни единой эмоции, долго мелькали перед глазами, стремительно сменяя друг друга.        Парень, наблюдающий за безоблачной небесной лазурью, давно погруженный в свои запутанные мысли, не сразу заметил, что ноги, затянутые в высокие коричневые сапоги, привели его к нужному кафе. Он слегка тряхнул темной головой из стороны в сторону и незаинтересованно посмотрел на слова «Сладкая жизнь» на вывеске, находящейся над широким стеклянным входом, которые ярко сияли неоновым цветом. Взявшись пальцами за холодную ручку и подтолкнув вперед дверь, брюнет услышал краем уха мелодичный звон маленького колокольчика и медленным шагом вошел в просторное уютное помещение. Наклонив голову в бок, юнец покрепче сжал в кулаке ремешок от нелегкой сумки с книгами, повисшей на его плече, мельком окинул кафе взором и невольно залюбовался приятным глазу видом. Абсолютно все поверхности, начиная от мраморного пола и заканчивая полками с меню и подоконниками, отличались удивительной чистотой и были украшены вазами с букетами. Прохладный свежий поток воздуха неспешно проникал внутрь через узкие форточки, так что прозрачные тюлевые занавески, прикрывающие белые окна, размеренно колыхались. Ясные лучики, исходящие от огромной хрустальной люстры, тускло освещали всю кондитерскую, мгновенно зачаровывали, отражаясь бликами на стенах рыжевато-коричневого цвета. Множество необыкновенных картин разных размеров не отпугивало, а, наоборот, приковывало взгляд, заставляя чувствовать себя в милом кафе гораздо спокойнее, чем за его пределами. Невысокие, продолговатые, сделанные из красного дерева столики, каждый из которых был окружен несколькими стульями, располагались на небольшом расстоянии друг от друга. Строго одетая прислуга, придерживая руками тарелки с аппетитно пахнущими пирожными и кексами, ловко огибала препятствия и мигом скрывалась на кухне, вход в которую находится напротив главной двери. Оторвавшись от любования уютным кафе, брюнет взглянул на маленькую барную стойку, установленную справа от прохода в служебное помещение, и застыл на месте, не успев сделать ни шага вперед. Заметив возле того прилавка уже знакомого ему мальчишку по имени Юкине, беззаботно говорящего с неизвестным мужчиной (скорее всего, владельцем кондитерской), юноша тихо усмехнулся и стал медленно идти к нему. Довольно высокий, седой старец, стоящий рядом с белокурым пацаном, почесал большим пальцем густую бороду и, еле слышно прошептав ему что-то на ухо, торопливо удалился на кухню. Молодой официант, поспешно отряхнув от пылинок фартук снежного цвета, легко приподнял уголки губ вверх и, даже не посмотрев на вошедшего человека, низко поклонился ему, вежливо сказал:        — Здравствуйте! Добро пожаловать в «Сладкую жизнь»!        По-прежнему искренне и приветливо улыбаясь своему клиенту, светловолосый быстро разогнулся в спине и тут же замер, как парализованный, а красивые янтарные глаза в ужасе распахнулись. Хитрый Ято, приблизившись почти вплотную к нему, прикоснулся правой рукой к маленькому бейджику, чуть наклонил в бок, чтобы лучше разглядеть написанное на нем имя, и ехидно произнес:        — Ну здравствуй, Юкине.        — Что ты здесь делаешь? — шокированно пролепетал ему в ответ низкорослый парнишка, испуганно бросив взор на стоящего перед ним человека.