21/11 (m)

"хочу на коленочки" или нет, погоди "У меня колени разные, потрогай!"

Хёну иногда жалеет, что не может быть таким же беззаботным, как остальные. Что даже вечер с отличным поводом размером в день рождения Хосока превращается для него в игру «присмотри за младшими». Комплекса папочки у него нет, но как еще вести себя, если опьяневшие от свободы и алкоголя друзья похожи на котят в коробке. Маленьких, беззащитных и не очень умных. Хёну не давит своим присутствием, просто оттаскивает одного за шиворот от распахнутого окна, второму не дает больше пить – стандартная программа, надо еще четверых из виду не выпустить. Хёну вздыхает и понимает, что не хочет детей. Когда к нему подсаживается Минхёк, он уже в той степени усталости, когда главное, чтобы все остались живы, а травмы можно смазать антисептиком потом. У Минхёка взгляд дурной-придурной. Он и так-то не особо умный… то есть нет, Минхёк чудесный, талантливый, красивый и всё такое, но странный. Хёну мысленно называет его тупеньким, хотя понимает, что не в этом дело. С Минхёком ему неловко. Хотя тот вообще ничего не делает для этой неловкости – просто дышит рядом. Сейчас от него пахнет ромом с колой, он ерошит челку и устало опускает голову на плечо Хёну. Хёну понимающе улыбается – Минхёк, когда пьяный, чуть ли не на бой всех вызывает, особенно Хёнвона, который на рестлера, конечно, не похож, но пинается больно своими длинными ногами, и Минхёку всегда достается, но дерзости не убавляет. За сегодняшний вечер Хёну Минхёка раза четыре оттаскивал. Откуда что берется, обычно он не такой задиристый, хотя возня, которую он обычно устраивает, всегда смешная и почти безопасная. Они сидят так довольно долго. Минхёк ровно дышит, остальные тоже успокаиваются и расползаются по заранее разыгранным спальным местам. Хёну спит здесь, на том диване, где они с Минхёком сейчас сидят. А Минхёк, вроде, на запасном матрасе Хосока. И Хёну честно ждет, когда тот вздохнет и встанет, потянувшись, потребует у Хосока одеяло и сонно улыбнется на прощание. Но все расходятся, а голова Минхёка все еще на плече Хёну. – Не хочешь спать пойти? – решается спросить он, когда проходит еще какая-то ну совсем куча времени. – На коленочки хочу, – расстроенно вздыхает Минхёк, и Хёну смотрит, как дурак. Прямо перед ним – телевизор, и на экране тусклое отражение его и светлых минхёковых волос, единственного яркого пятна в этой комнате. Хёну хочется сказать что-то типа «вот я щас не понял», но он упорно молчит, пока Минхёк устраивается удобней, а потом, словно не получилось, садится ровно и поворачивается к Хёну, смотрит на него недовольно. А тот только моргает, потому что, ну, что еще сделаешь. – Ну и ладно, – сам себе отвечает Минхёк, и звучит совсем не обиженно, поэтому Хёну и фыркает. Оттащить его в комнату к Хосоку, завернуть в одеяло, а утром припомнить. Но Минхёка тащить опасно (все еще любитель повыделываться), а сам он не уходит, сидит, сложив руки на коленях, как школьник, смотрит в пол. Это могло бы быть мило, не будь так неловко. Минхёк вдруг меняется в лице, с тревогой щупает свои коленки и в панике поворачивается к Хёну, который, если честно, сам заорать готов – вдруг вывихнул и не заметил, а хрен его знает, где Хосок хранит бинты и хранит ли вообще. – Хён… – шепчет Минхёк, хватая Хёну за руку. – У меня колени разные, потрогай! Хёну всё еще на остатках переживания, поэтому идиотизм фразы доходит до него только тогда, когда он практически лапает Минхёка за голую коленку. Очень довольного Минхёка. За очень нормальную коленку, без вывихов и других неожиданностей. – Чееегооо… – запоздало возмущается Хёну, но правда поздно – Минхёк уже держит его за запястье, а лицо так близко, что ромом с колой пахнет совсем сильно. Губы у Минхёка – приятно-прохладные, сладкие от колы и вообще неожиданные. Хёну распахнутыми глазами смотрит, как у того дрожат ресницы, как Минхёк улыбается – без страха и сомнений, словно уверенный в том, что Хёну ответит. – Нормальные у тебя колени, – вздыхает Хёну Минхёку в губы и перемещает руку ему на шею. – Какое счастье, – тихо усмехается тот. Целоваться с ним странно, сладко, но здорово, так здорово, что Хёну понимает, откуда бралась неловкость. И совершенно, до идиотизма понятно, почему Минхёк такой уверенный. Просто Хёну сам не особо умный.