Words

Исин тихо плавился от тридцатипятиградусной жары. Жар исходил от стен, от асфальта, с неба лился жидкий огонь — так казалось сидящему в библиотеке парню, который мог только вздыхать, потягивать украдкой теплую воду из сумки (черт, час назад она была практически ледяной) и прятаться в тени стеллажей. Возможно, ему стоило хотя бы раз одеться полегче и не превращать пребывание на улице в пытку плотно застегнутой рубашкой и джинсами. Возможно. Но омега был слишком упрям. Об этом как раз гласила татуировка под правой ключицей. «Упрямый». И это практически вызывало улыбку- и было одним из тех слов, на которые он мог почти любоваться. Всё лучше, чем «неспособный», жирно выведенное на плече и из-за которого в его гардеробе отсутствуют уличные вещи без рукавов. Или «больной» на запястье — которое Чжан, будучи в средней школе, пытался стереть или хотя бы перечеркнуть лезвием. Бесполезно, буквы проступали даже через застарелые шрамы, заставляя стыдиться и натягивать рукава почти до самых пальцев. Но больше всего он ненавидел слово «неудачник», красовавшееся на его правой икре. Просто ненавидел. Легче всего было спрятать «странный» на пояснице и «дефектный» на позвоночнике. С этим никогда не возникало проблем. Можно было, конечно, сделать операцию, коррекцию кожи, на худой конец- замазывать маскирующими средствами, которых было полно… Но зачем? Для чего? Это ведь и правда он. Упрямый, больной, неспособный, странный, дефектный… и неудачник. Чжан стиснул зубы, остервенело уставившись в учебник. Следующий год — его последний год в школе, сразу после — экзамены. Он хочет поступить в хороший университет и получить хорошее образование. Он очень старается, но… стоит ли говорить, что этого никто не замечает? Всё, что замечают окружающие, с лихвой описывают слова на его теле. Буквы плыли перед глазами, между лопатками пробежала струйка пота. Это невозможно. — Я приду завтра, — с лёгким поклоном он обратился к пожилой женщине-бете за столом библиотекаря, ставя стопку книг на стол. Он даже перестал расставлять их по местам — зачем, если завтра придёшь к открытию библиотеки и возьмёшь их же? — Отдохнул бы хоть, — вздохнула библиотекарша, отмахиваясь от юноши, — Лето ведь на дворе! Нет, каждый будний день… — Я должен учиться, — Исин практически виновато улыбнулся, сжимая лямку рюкзака, прежде чем развернуться к выходу. Должен. Он должен. И он хорошо подготовится к новому (и последнему) учебному году. И на покидании библиотеки его подготовка не закончится — ведь дома ноутбук с нужными материалами и экзаменационными темами, и всё, что изменится — это обстановка. И появится возможность сходить в душ и переодеться в более лёгкую одежду. — Кто это у нас здесь! — Насмешливый голос за спиной заставил китайца вздрогнуть.- Син-Син, прокатишься? Ким Чонин на своём чёртовом мотоцикле. Альфа, звезда школы, одноклассник, задира и ловелас, каких поискать. Вот уж кто точно не стесняется себя — из одежды на нем были только шорты да кеды. Впрочем, даже «мудак» и «обманщик» на шее и животе соответственно он скрывать не собирался, не говоря уже о «красавчик» на лопатке. Или ему «звезды» на плече стыдиться? — Нет, — односложно отозвался Чжан, ускоряя шаг. Он не понимал Кима и не понимал, что нужно такому, как Чонин от такого, как он. Если бы хотел посмеяться — не искал бы таких сложных поводов. В его классе все знают, что достаточно силой закатать нелюдимому китайцу рукава — как он тут же краснеет, вырывается и почти плачет от унижения. Что и говорить — любимое занятие Бён Бэкхёна примерно пару лет назад. До того, как Исин наткнулся на него в туалете для омег во время урока, где Бэкхён, заходясь в рыданиях, пытался стереть с шеи тонкое, но явно проступающее «шлюха». Если бы хотел склеить… Бред. На Ким Чонина и так вешается вся школа. Да и истинный у него вроде бы есть — тот большеглазый мальчишка, пахнущий мятой. Мята с шоколадом прекрасно сочетаются. В любом случае — лучше, чем с кукурузой. С кукурузой всё отвратительно сочетается. — Ты не такой неудачник, чтобы на нас свалился небоскреб, — хмыкнул альфа, откидываясь назад. Бронзовая кожа, блестящая от пота, насмешливый взгляд, красивое лицо — Исин искренне понимал всех омег, которые вешались на него после одной улыбки и приглашающего жеста и даже не смотрели на предупреждающие татуировки. Но он… Что он? Он просто шагает вниз по улице, доставая на ходу наушники, в которых даже сейчас проигрывается не музыка, а самоучитель по английскому языку. Фырканья за спиной он не слышит, а вот рёв мотоцикла — очень даже.

***

После первого месяца учёбы многое прояснилось. Например, что летняя зубрёжка дала свои плоды, и теперь у Исина был шанс выбиться из откровенно отстающих в смутно что-то понимающие. Впрочем, в первом триместре так было последние два года. Летнее просиживание за книгами давало ему небольшое преимущество перед остальными — за лето он мог подтянуть материал, который давали весной, и частично освоить то, что будет осенью. Правда, расплачиваться за это приходилось бледной кожей и синяками под глазами — но это ведь такие мелочи, да? Он просто хочет стать достойным человеком с хорошим образованием — разве это плохо? — Эй, Син-Син! Чжан вздохнул и покрепче сжал в ладони лямку рюкзака. Второе, что для него прояснилось — это причина интереса Ким Чонина. Которая проста, как мычание — банальный интерес к той небольшой кучке старшеклассников-омег, которых он ещё не трахнул. По крайней мере, это выглядело вполне логичным.

***

— Чжан! Йа, Чжан! — Д-да? — Что ты делаешь сегодня после школы? — Иду домой. — А можно с тобой?.. — …нет. — А если… — Нет!

***

— Чжан? — .? — Что ты сегодня?.. — Нет.

***

— Син-Син! — Ким Чонин, нет. — Что «нет»? — Всё «нет».

***

— Я тебе совсем не нравлюсь? — Нет. — Врешь. -…

***

Чёрт, это и правда было невыносимо! Особенно после того, как… «Прогуляемся сегодня?» «Провожу тебя домой, хочешь ты этого или нет» «Можешь не отвечать, я знаю, что ты читаешь» …как Ким Чонин как-то заполучил его номер телефона. — Син-Син, не ври, что ты не получал мои сообщения! Довольный альфа поравнялся с Чжаном. Омега старался выглядеть как можно более равнодушным — он упорно не хотел давать этому ловеласу местного масштаба никаких поводов думать, что тот омеге интересен. А он, как бы Исин не отрицал, интересен был — такое сложно отрицать. — Получал, — зачем-то подтвердил китаец.- Но всё ещё не понимаю, зачем. — Рано или поздно- поймёшь, — хмыкнул альфа, не торопясь объясняться. А Исин и не спрашивал.

***

Через месяц с учёбой стало посложнее — как, впрочем, и с Чонином. — И за что ты на мою голову? — бурчал омега, делясь с младшим своей едой. — А ты пахнешь вкусно, — ухмыльнулся тот, отправляя в рот кусочек сосиски. — У тебя уже есть истинный, с которым вы прекрасно сочетаетесь, — фыркнул старший, игнорируя попытки Чонина покормить его практически с рук. — Я тоже так думал, — альфа философски пожал плечами, отправляя еду себе в рот, — пока у меня не встал на салат с кукурузой… Исин закашлялся, покраснев до самых кончиков ушей, и решил, что, возможно, «если игнорировать это, оно уйдёт». Но нет. — Йа. Ты совсем не будешь уделять мне время? — альфа дул губы, как ребенок, и вполне по-взрослому трогал чужие бёдра, хоть его руки и стряхивали. — Я должен учиться, Чонин, — повторял омега, больше времени уделяя учебнику, чем сидящему рядом альфе. Впрочем, к этому за это время успел привыкнуть и младший, сразу смекнувший, что этот омега «особенный», и Исин, ведь Чонин «надоедливый», и окружающие. Окружающие с этим свыкались дольше, но для них всё было логично — ведь один — «больной», а другой — «мудак». Это не значит, что не находилось омег, желавших выцарапать глаза Исину и переспать лишний раз с Каем — просто с этим смирились. — Ты — очень особенный, — фыркнул альфа.- И какого черта ты так холоден? Или всё тепло забирает твоя одежда? Чжан машинально натянул рукава свитера на ладони. — Другую я носить не могу. Чонин закатывает глаза. — Будто кому-то не наплевать на твои слова. Не нужно их бояться. — Мне они не нравятся. — Когда ты будешь моим, я это исправлю. — Отстань, надоедливый Ким Чонин. — Даже это слово я тебе прощаю.

***

Ещё через месяц Исин смотрел на свой бок в зеркало и хватал ртом воздух. «Особенный». «Кому: Ким Чонин Чонин, оно проступило! Правда, проступило! Спасибо!» А получивший сообщение альфа только ухмыльнулся и посмотрел на маленькое «надоедливый» на своём бедре. Это стоило того.

***

Жаль, слова нельзя было изменить. Тогда, возможно, Исин мог бы надеяться на «усердный» или «трудолюбивый». Но к январю на его предплечье расцвело слово «милый» — и китаец краснел каждый раз, когда вспоминал об этом. Чонин только посмеивался и обнимал своего теперь-уже-парня, пытаясь получить что-то более осмысленное, чем редкие поцелуи — правда, без толку. И грозился осчастливить того каким-нибудь «пушистеньким не дающим котиком» на всю спину, если омега будет ломаться ещё столько же.

***

Но угрозам не суждено было сбыться. Вместо этого уже через две недели Чжан краснел, как помидор, каждый раз, когда видел проступившее на тазовой косточке слово «сладкий». Каю нравилось — это слово он обводил языком каждый раз, вытягивая из Исина сдавленные выдохи. Чуть после этого омега выстанывал его имя и касался впаянного в кожу «хороший» на шее, прямо у линии роста волос. И больше не боялся.

***

Следующим летом он снова пришел в библиотеку: экзамены — это одно, а обучение в университете, куда его после долгих мучений приняли — совсем другое. Но омега был уверен, что справится. — А ты изменился, — цокнула языком библиотекарша-бета, выдавая Чжану его потрепанный читательский билет. Тот лишь улыбнулся и благодарно склонил голову. Снова стояла дикая жара, но в этом году было полегче. Учебники читались уже лучше художественной литературы — или это «старательный» на боку делало своё дело? — да и лёгкая майка была определенно приятнее теплой рубашки. А через два часа за ним должен приехать его альфа, который, хоть и «мудак», зато «хороший» и «тёплый». А главное — «любимый». Эти слова проступили у них в один и тот же день — у Исина — на ребрах слева, у Чонина — на солнечном сплетении. И это был тот самый день, когда Исин был рад тому, что «слова» просто так не вывести. И тот самый день, когда Чонин перестал говорить, что на его «слова» ему наплевать.