***
И чёрт знает, что хуже, очередной отказ или разговор по этому поводу с папой. — Но папа! — Тао громко вздыхает, но Хичоль непреклонен. — Тао, тебе уже за двадцать! Пора одуматься и начать хоть немного думать о будущем! — Это не значит, что я должен вешаться на любого встречного альфу! — Я и не прошу тебя вешаться, — отрезал он, — вы просто встретитесь. Он взрослый, обеспеченный, ты ему понравился и ему плевать на твои «слова»! — Да почему-у-у-у? — Тао был готов топать ногами и выть на одной ноте. — Я забочусь о тебе, чёрт возьми. Омега был готов зашипеть на короткие гудки и разбить телефон об асфальт. Но совсем уж истеричкой он не был — поэтому просто уткнулся носом в оранжевый шарф и сунул телефон в карман. Не хватало ему только раздвигать ноги перед, видите ли, «обеспеченным» альфой. Да, ситуация хреновая. Да, денег нет и не предвидится — как, впрочем, и альфы. Да, Тао — хреновый омега, больше напоминающий альфу и по лицу, и по фигуре, и по запаху. Мокрый асфальт, ха! Глаза омеги наткнулись на автомат с кофе. Ну… он не так уж и беден, чтобы отказывать себе в подобных мелочах, верно? Особенно если дойти сегодня до дома пешком. Поэтому можно смело взять стаканчик горячего шоколада и отойти к набережной, чтобы неспешно его выпить и подумать над плюсами и минусами папиного предложения. С одной стороны, конечно, хорошо — решается проблема и с личной жизнью, и с деньгами. Может, этот альфа не такой уж и плохой человек… Чёрт, это провал. Что бы он себе не вбил в голову — это всё равно не повод быть содержанцем у какого-то «взрослого»! — Пожалуйста, не уходите ещё пару минут! — услышал Тао и на всякий случай обернулся. Сбоку от него, чуть от отдалении, стоял бета, судя по всему, художник, и быстро набрасывал что-то на листе бумаги. Судя по тому, как его глаза бегали по лицу омеги, набрасывал он что-то вполне определенное. — Вы это мне? — уточнил он, и бета покивал. — Простите, у меня нет денег, чтобы заплатить за портрет, — не особо извиняющимся голосом произнес Тао, комкая в ладони бумажный стаканчик и выбрасывая его в мусорку. — А у меня нет денег на натурщиков, — улыбнулся художник, что-то подправляя, — Но, надеюсь, это скоро поправится. Вот, приходите! Он протянул Цзытао какой-то чуть помятый лист. Омега машинально взял. Это была рекламка какой-то небольшой выставки недалеко от его дома. Ли Джинки, художник. — Это моя первая выставка, хочу показать там самое лучшее, — признался бета, аккуратно складывая набросок, — У вас очень необычный типаж, так что…- он развёл руками, — Простите, если что не так. — Всё так, — улыбнулся Тао, — я рад, что показался интересным. Хоть кому-то. Художник улыбнулся и кивнул, затем неловко махнул рукой омеге и быстрым шагом направился куда-то вдоль реки. Цзытао вздохнул и посмотрел на телефон. Два пропущенных. — Да, пап, — механически произнёс он, — я приеду вечером.***
Крис устало выдохнул. Очередная выставка, очередная… Ну, не бездарность, но близко. Техника хороша, рука набита, талант… насчёт таланта спорить не будем, но явно не Да Винчи. — Его картины не дышат, — сообщал Ифань своему спутнику, Пак Чанёлю, — Нет искорки. — Ты слишком строг, Ифань, — фыркнул Пак, — Мне кажется, очень даже ничего. — Потому что ты — полный профан в искусстве, — фыркнул Ву. — Естественно, — развёл руками Чанёль, — я всего лишь скромный перекупщик. Ты указываешь — я покупаю. Не более. — Это и печально, — ухмыльнулся Крис, — с тобой совсем не о чем разговаривать. Чанёль только фыркнул. — Ну что, тогда на выход? — Да, пожалуй, — рассеянно кивнул Ифань и оглянул зал в последний раз. И пропал. В одной из рам стоял омега. Смуглый, с усталым взглядом, с взъерошенными волосами. Тонкие пальцы сжимали бумажный стаканчик с кофе. Чуть поднятые в кошачьей улыбке уголки губ, припухшие веки и нос с горбинкой. Омега был такой потрясающе неидеальный, что у Криса захватило дух. Такой живой, что, казалось, сейчас обернется к альфе и улыбнется. Ву почему-то знал, как у него изгибаются уголки рта, как он щурится и как он дует на горячий напиток, чтобы не обжечь язык. Почему-то он знал этого омегу. — Ифань? — Пак нахмурился и смотрел то на начальника, то на картину, — чем тебя заинтересовал этот альфа?.. — Что б ты понимал, — отмахнулся Крис, не отводя взгляда от картины, — Я её покупаю, Цаньле. Распорядись. — Ладно, — пожал плечами Чанёль, не решаясь спорить с Крисом. Ещё со школы он понял: если старший называет его его китайским именем, то его не переубедить даже кулаками.***
А Тао и думать забыл про какую-то там выставку и про каких-то художников. Ему было не до того. Чхве Минхо был образцовым альфой, образованным, состоятельным и довольно красивым. Даже шутил пару раз на свиданиях, до которых Тао его «благосклонно допускал». Хичоль был доволен, Тао — тоже, А Минхо… — У меня не так много свободного времени, честно говоря, — улыбнулся он однажды, — мне уже под тридцать. Я хочу семью. И протянул омеге обитую синим бархатом маленькую коробочку. И Цзытао согласился. Свадьбу сыграли через две недели. Хичоль упаковывал сына в белый костюм, шитый на заказ, и только бантиком не обернул, буквально выпихивая омегу к алтарю. Казалось, он был больше всех рад, что его сын «нашёл себе место в жизни». Глядящий на своего жениха Минхо был, кажется, не менее доволен. И только Тао было, по большому счёту, всё равно.***
— Привет, сладкий. За полгода здороваться с портретом неизвестного омеги вошло у Криса в привычку. Одинокий альфа говорил с ним, рассказывал про то, как прошёл день, советовался (впрочем, не удивлялся, когда омега на картине оказывался весьма молчаливым) или просто любовался. — Он съехал, — уверенно говорил Чанёль, — Совсем плох стал. Странно, что он его ещё никак не называет. Ифаню не нужно было его как-то называть. Для него было слово «сладкий», выражающее все его чувства. И каждое утро, просыпаясь; каждый вечер, приходя с работы… — Привет, сладкий. Иногда Ифань мечтал, чтобы в один прекрасный момент он пришёл с работы, а этот омега сидел за его кухонным столом и пил свой кофе из кружки Криса, а альфа бы говорил ему «привет, сладкий». Чтобы омега улыбался своей кошачьей (Ву уверен!) улыбкой и тянулся к альфе за поцелуем. Но Крис тряс головой и старался отвлечься на работу. В конце концов, он даже не знал его. И вероятность когда-либо его встретить была откровенно мизерной.***
— Почему, Тао? — почти спокойно спрашивал Минхо, скрестив на груди руки и глядя на мужа. А тот только хлопал глазами, неверяще смотря на изящное «сладкий» на запястье, и понимая, что так его никогда и никто не называл. — Неужели тебе что-то не нравилось? — продолжал Минхо, хмурясь, — Я никогда на тебя не давил, не обращал внимания на твои «слова», ни в чем не ограничивал, я даже сделал тебя своим мужем, а ты мне этим отвечаешь? — Я не знаю, что это, правда, — клятвенно произнёс омега, — меня так никто не называл! — Не надо мне врать! — рявкнул альфа, отвешивая Тао смачную пощёчину. Тот неверяще схватился за щёку, а Минхо спокойно продолжал: — С кем ты изменял мне? — Я никогда не… — Не надо мне врать! Минхо занёс руку для нового удара, но не успел.***
Ифаню не спалось. Было жарко. Душно. Шило в пятой точке не давало спать. Открытое окно не спасало. Ву фыркнул и поднялся с кровати, нашаривая первые попавшиеся брюки и свитер. — Я прогуляюсь, сладкий, — проговорил Крис, привычно обращаясь к портрету и накидывая пальто. Прогулка к набережной, по теории, должна его успокоить. Ну, обычно успокаивала.***
Тао сбегал по лестнице, на бегу надевая лёгкую куртку — первое, что успел схватить, выбегая из квартиры. Он не понимал, зачем и куда он вообще убегал. Только что его ударил муж, обвиняя в измене, которой не было; только что всегда вежливый и обходительный Минхо рычал на него, как дикий; только что он машинально перехватил руку мужа и перебросил его через себя, приложив спиной о кухонный стол- и альфа закричал, что убьёт его. Довершит то, что сделал шесть лет назад. И Тао просто побоялся, что убьёт его. Ноздри раздувались от гнева, слёзы наворачивались на глаза. Спасибо, папа, свёл с хорошим альфой, выдал замуж! Тао полез было в карман за телефоном, но понял, что он остался дома. Как и все деньги. Отлично. Ну и ладно. Ему нужно было просто проветриться и прогулять примерно полночи. Потом он придёт в их квартиру, заберет вещи и потребует развод. Чёрт, чёрт, чёрт! Почему он такой неудачник?! Омега перешёл на бег и сам не заметил, как в кого-то врезался. В кого-то, пахнущего имбирём и хвоей.***
Крис неверяще взял омегу за плечи, чуть отстраняя от себя и заглядывая в лицо. Ноздри забил свежий запах мокрого асфальта — и духота для альфы исчезла. Возможно, навсегда. — Привет, сладкий, — ласково улыбнулся Ифань, заглядывая в изученное до каждой чёрточки лицо и с неудовольствием отмечая припухшие глаза. Омега поднял глаза и слабо улыбнулся уголками рта. Знакомо. По-кошачьи.