Молчи

У этой темноты есть имя?

Этот район с невысокими однообразными домами является центром элиты, считается, что те, кто может позволить себе жить здесь, способен спокойно пригласить саму королеву Англии к себе на чаепитие и вовсе не смущаться своих хором. Идеализированные образы семей, взрослых, которые честно трудятся на работах, детей, что усердно учатся, чтобы стать почетным гражданином своего общества. Кажется, перед такими людьми все дороги открыты. Чего еще можно желать для счастья? Вот тебе — жизнь в достатке, в роскоши, так что же тебе не хватает? Твое желание — быть услышанным. Но проблема в том, что твоя мать не является тем человеком, перед которым тебе хотелось бы высказаться, поведать о своих проблемах и поделиться переживаниями. В конце концов, в голову никогда не придет мысль о том, чтобы открыть ей свою боль, страшную тайну. А если родителям, единственным по сути твоим близким, ты не способна признаться, то у тебя нет возможности выблевать из себя все то скопившееся дерьмо, что запихано тебе в глотку и гниет там внутри, а с ним разлагаешься и ты сам. Именно тогда на смену желанию плакать от безысходности приходит «взрыв». Агрессия в ее самом чистом проявлении. Контроль пропадает — и ты прекращаешь существовать. Временно. С виду смотришь на этот двухэтажный дом и не думаешь ни о чем, кроме его внешней красоты, мнимо считая, что внутри него так же тепло, но вот слышишь крик. Женский. Переводишь взгляд на окна кухни, что зашторены кружевными занавесками. Приятный свет льется изнутри, даря расслабление, но вновь грохот. Звук бьющегося стекла. Видно, как что-то летит тенью мимо окна, разбиваясь о стену. И снова женский крик, зовущий мужа на помощь, но даже он резко обрывается на вопль. «Что ты…» — звук сильного удара. Слышно, как тело падает на пол, но оно еще в сознании. Виден силуэт за занавесками, который поднимает что-то в руках, кажется, стул, и бросает вниз, после чего слышится стон. Судя по звукам, на кухню вбегает мужчина. Первым делом помогает жене, позволяя дочери сносить все с полок. Осторожные шаги к агрессору — и ты получаешь утюгом по плечу, выбивая его. Мужской стон. Женские крики: «Успокойся, Харпер! Харпе…» — в нее летит тот самый утюг. Крики и ругань не затихают. Мат льется из-за щелей в оконной раме, через приоткрытую форточку, которая должна впускать в дом больше свежего кислорода, а не выпускать бранные слова наружу. Шум стоит такой, будто ящики вырывают из кухонных шкафчиков. Рука срывает белые занавески. Иллюзия идеального исчезает. Мчится наверх, оставляя покалеченных взрослых на разнесенной вдребезги кухне. Вся, абсолютно вся посуда побита, холодильник перевернут, ящики с принадлежностями разбросаны по полу, стол опрокинут, стулья поломаны. На стене огромное пятно от разбитой об нее бутылки вина. Ураган внутри дома, внутри одного помещения. Мужчина поглаживает плечо, помогая подняться с пола своей жене, которая с ужасом осматривает убытки, вынимая телефон из кармана пиджака. Номер набран поспешно. Приходится перепроверять, чтобы дозвониться, куда нужно. Ответ не заставляет ждать. Ошеломленная женщина слышит знакомый голос, поэтому перебивает, громко вдохнув кислород в легкие: «Снова началось». Что необходимо такому человеку, как Мэй Харпер? Девушка вбегает к себе в комнату, закрываясь на ключ, и прижимается затылком к двери, запрокинув голову. Прикрывает веки, ладонями стирая с лица пот, и ее губы растягиваются в блаженную улыбку, так же резко сменяясь настоящей грустью. Настроение скачет. Признак неуравновешенного состояния. Девушка бросается вперед, по темной комнате, пиная ногой стул, что падает набок. С диким рычанием несется к шкафу, выбрасывая с полок все вещи. Не останавливается, выворачивая всю кровать, и с безумием в глазах смотрит в зеркало. На свое отражение. Лицо расслабляется. Взгляд усталый, пустой, никакой. Тело трясет от странного удовлетворения, перемешанного с расстройством, которое стягивает шею крепкой проволокой. Харпер пытается рассмеяться, но с улыбкой слезятся глаза. Она растягивает шнурки кофты, рассчитывая придушить себя, но настроение опять-таки внезапно меняется. Девушка кричит на свое отражение, бросаясь на зеркало с кулаками. Разбивает. Не чувствует боли в костяшках. Только внизу живота. Она живет с этим ощущением разорванности и злится исключительно на себя. Никак иначе. Она — скрытый агрессор. Скрытый ураган эмоций, что запечатаны под маской равнодушия. И ее чувствам так же необходим выход. Харпер отходит от разбитого зеркала, смех сливается в одну ненормальную смесь с рыданием. Слабеет, медленно опускаясь на пол. Холодный паркет. Ложится на спину, уставившись в потолок, и громко дышит, корчась от боли между ног. Переворачивается набок, руки сгибает в локтях, а пальцами касается влажных губ, которыми тихо мычит, сжав зубы. Смотрит в сторону двери. Что нужно Мэй Харпер? Девушка всхлипывает, переживая стресс, от которого начинает грызть ногти. Перед глазами все плывет от слез, что стекают к вискам, капая на пол. Мэй Харпер необходим тот, кто просто выслушает ее.

***

Утром кошмар ночи не пропадает по волшебству. Простого желания женщины недостаточно, чтобы реальность стала сном. Ее просили лечь спать, просили выпить снотворное, но она наотрез отказывалась, продолжая сидеть на кухне до самого утра. Муж перевернул стол, нашел «выживший» стул. Но после ушел. Не смог находиться в одном помещении с женой, которая молча смотрела вниз, подперев подбородок кулаками. Изредка моргала. Все глубже окуналась в себя, в свои мысли. Миссис Харпер тоже имеет свою цель. И сейчас все ее задумки просто встали, замерли, как и время на часах. Уже восемь утра. Рабочий день. Муж молча покинул дом, ушел на работу, а женщина продолжила сидеть на кухне. Сна ни в одном глазу. Только изнеможение. Моральный упадок сил. Последние полчаса она сидит с хмурым выражением лица. О чем думает? На ее ноге большой синяк, по телу разбросаны мелкие отметины после побоев. Оно опять началось. Мысли в хаосе, кажется, они способны вылететь из головы, пронестись по кухне и вернуться еще более тяжелыми назад в сознание. И безумное действие не прекращается, даже при услышанном дверном скрипе. Женщина не поворачивает головы. Лишь переводит дух, прикрыв веки, когда ее дочь с опаской переступает порог, хмурым взглядом изучая помещение. Она практически ничего не помнит, но знает факт — это ее рук дело. Вытирает потные ладони о ткань поехавшей с плеча майки, если бы мать взглянула на нее сейчас, то поняла бы, что у ненормального тоже имеется лицо. Харпер нервно поправляет спутанные волосы, откашлявшись. Не смотрит на мать, но и двинуться с места не способна. Стоит, как вкопанная под давлением тишины, смотрит на свои ноги, на поцарапанный ножом паркет, на оставшиеся осколки посуды. Она разрушила все. Она разрушает все, к чему прикасается, и порой сама этого не понимает. Мать медленно встает со стула, еле вынуждая себя расправить ноги, которые хрустят в коленях. Девушка скованно обнимает себя рукой, готовясь получить по лицу. Лучше сейчас перетерпеть, чтобы забыть. Хотя, подобную выходку женщина будет припоминать еще долгое время. Миссис Харпер подходит к своей сумке, что лежит здесь с того момента, как ее хозяйка решила что-то предпринять и в раздумьях присела на кухне поздно вечером. Мэй слегка мнется, слышит, как что-то тихо грохочет, словно маленькие камушки, после чего мать направляется в ее сторону, заставив сильнее сжаться от гнетущего ожидания. — Три раза в день, — громко ставит оранжевую баночку на стол, постучав на ее белой крышке обгрызенными ногтями. Больше ничего не говорит. Просто обходит дочь, просто покидает кухню, просто направляется в свою комнату, оставляя Мэй в недоумении. Побоев не будет? Криков не ждать? Ее мать заболела? Опускает взгляд на прозрачную баночку, рассматривая капсулы в бело-оранжевой упаковке. Делает осторожные шаги к столу, еще дрожащими от пережитого стресса руками берет баночку. Пытается прочесть мелкий шрифт на крышке, но взгляд не фокусируется. Открывает. Берет одну капсулу, с недоверием разглядывая ее. Кажется, такие она принимала в детстве. Подходит к раковине, положив лекарство на язык, и наклоняется, крутя ручку крана. Проглатывает. После нее должно прийти успокоение. Должна исчезнуть тревога. Прекратиться дрожание рук. Стресс отступит. Харпер вытирает губы тыльной стороной ладони и садится на паркет, согнув ноги в коленях, а между ними положив кулаки рук. Затылком касается дверцы ящика, смотрит с глубоким дыханием перед собой. А вокруг тишина. Будний день, но вряд ли они спешат в школу. Фардж спокойно перетаскивает мешки с землей, которые старушка давно просила перенести в теплицу, а Дилан довольно наблюдает за ним с террасы, куря. — Не думаешь помочь? — Дейв тяжело дышит, смахнув пот с лица, получает от друга только качек головой: — Не в этот раз, — Дилан столько раз уговаривал Фарджа заниматься хоть каким-то спортом. Он только и делает, что колотит грушу, и то раз сломал себе запястье. Пусть хотя бы мешки потаскает. Хоть какая-то физическая нагрузка. — Я еще слишком слаб после больницы, — притворно ноет, но Дилан — человек жестких нравов. Он дымит, внезапно замечая, что Дейв довольно часто поглядывает в сторону соседнего участка. Поворачивает голову, уставившись с недоверием (к слову, именно таким образом он смотрит на всех без исключения) на девушку, которая выходит на террасу своего дома в одном платье, хотя на улице минусовая температура. С каким-то интересом она всматривается, сощурившись, видимо, у нее плохое зрение. Фардж первым отворачивает голову, больше не берет мешки, подходя ближе к Дилану, который хмуро спрашивает: — Кто она? — Никто, — парень отвечает непринужденно, ведь в принципе ничего не знает о ней. Хотя есть еще одна причина, по которой Дейв никогда и никому не рассказывает о соседке. Нет, проблема не в ОʼБрайене. Проблема в том, чем занимаются Дейв и Дилан и на кого работают. — Кажется, она идет сюда, — ОʼБрайен заставляет друга всполошиться. — Что? — Фардж резко поворачивает голову, но никого не видит. Хмурит брови, медленно переводит взгляд на друга, который опирается руками на перегородку террасы, продолжает спокойно курить, внимательно смотря на Дейва. Он его обманул, чтобы увидеть реакцию. — Терпеть тебя не могу… — Фардж усмехается, принимая сигарету, что ОʼБрайен дает ему докурить: — Не думал, что ты романтик, — шутит, а Дейв непроизвольно закатывает глаза: — А сам-то, — шепчет, и Дилан щурит веки, немного наклоняя голову набок со смешком: — Не понял. — Может, я и лег в больницу, но Интернет у меня никто не отнимал, — теперь его очередь улыбаться, следя за выражением лица друга, а то мрачнеет. — Одалживаешь свою кофту той, которую терпеть не можешь, — затягивает, наслаждаясь тем, как сжаты зубы ОʼБрайена. — С чего внезапная щедрость? Дилан не отводит взгляда, с раздражением разминает язык, скользнув им по внутренней стороне щеки. Не находит оправданий, которые помогли бы ему остаться собой, но Дейв их даже не ждет. Странно, но он не удивлен такому жесту со стороны друга, ибо знает того, другого Дилана ОʼБрайена, который медленно погибает внутри человека, что сам разрушает себя, вбивая в голову убеждения, навязываемые обществом. Фардж спокойно тушит сигарету о перила, желая вернуться к работе, но оборачивается, когда слышит недовольное замечание друга: — Ого, даже капать на мозги своими речами не будешь? — Хоть Дилан и выглядит уверенным, его рука сама лезет в карман джинсов за упаковкой сигарет. Фардж с полной серьезностью смотрит на него, моргая, ведь думает над ответом: — Знаешь, я долго пытался понять, чего тебя так выносит с одного вида этой девки, но ответ сам пришел мне в голову буквально позавчера. — Пф, — ОʼБрайен не может не смеяться. — И? — С надменностью уставился на друга, который не изменяет своей серьезности: — Ты не идиот. Сам знаешь, — не дает нормального открытого ответа, разворачиваясь, и берет мешок, продолжая таскать. Дилан мнет пачку сигарет пальцами, вертя ее возле подбородка. Смотрит вроде в спину Фарджа, но при этом мысли сами уносят его немного глубже, чем обычно Дилан ОʼБрайен не испытывает светлых чувств в принципе, и тем более по отношению к Мэй Харпер. Но ему удается понять, что именно имеет в виду Дейв.

***

Я чувствую себя… Спокойно? Шагаю по шумному коридору, не ощущая внутреннего давления. Капсулы начали действовать дома, пока я принимала ванну. До успокоения не подумала бы, что у меня будут силы пойти на занятия, но вот я уже здесь. И все взгляды, которыми без остановки осыпают меня люди, не тревожат. Меня вообще ничего не беспокоит, я ни черта не чувствую. Абсолютное избавление от эмоций. Это сильнодействующее успокоительное мне давали в раннем возрасте, после получения мною психологической травмы. И до сих пор все думают, что это была я. Но нет. В ту ночь это была не я. Мысли о том, что меня обвиняют в содеянном другим человеком, не взбудораживают меня, как происходит обычно. Продолжаю спокойно идти, сжимая в руках кофту, которую собираюсь вернуть парню. Меня преследует панические убеждение, что эта вещь как-то связывает меня по рукам и ногам, так что мне нужно вернуть ее хозяину. Именно его ищу взглядом, игнорируя шуточки со стороны парней, что компанией стоят у двери в уборную. В голове почему-то играет Taylor Swift — Safe and Sound. Давно не слушала ее, но все слова сами всплывают из глубин сознания. Начинаю молча подпевать, шевеля губами, и с предельным умиротворением замечаю двух друзей у своих шкафчиков. Нет смятения, нет волнения. Мне уже нравятся эти таблетки. Подхожу ближе, сжав пальцами сложенную кофту, и не стесняюсь перебить Фарджа на полуслове: — Эй, — говорю спокойно, переминаясь с пятки на носок. Кажется, происходит настоящий диссонанс: мой слишком расслабленный взгляд встречается с вечно хмурым взглядом Дилана, который еще и презрительно хмыкает, продолжая перебирать учебники, тетради на полках. Моргаю, подняв глаза на Дейва, который с каким-то необычным интересом смотрит на меня, вновь нагло улыбаясь: — Говорят, ты, сучка, нашла меня, — но его обращение не вызывает у меня отрицательных эмоций. Отчего-то мне кажется, что люди, подобные им, иначе не могут выражать благодарность. Только через грубость и брань. Пожимаю плечами, сбивая Фарджа с толку, и вновь повторяю попытку поговорить с Диланом: — Спасибо, — я правда говорю это? Таблетки явно творят чудеса. По всей видимости, Дейв схватывает микро инфаркт. Он с интересом поднимает брови, искоса взглянув на друга. Ему любопытно, как тот отреагирует, а мне все равно. При любых обстоятельствах я должна сохранять спокойствие и вести себя непринужденно. Благодарность — это нормально. ОʼБрайен щурит веки, нервно дергая учебник за обложку, и, мне кажется, собирается что-то ответить, но прежде происходит следующее… *** — Опять они тебя достают, — с какой-то фальшивой злостью Причард огрызается на парней, положив руку на плечо Харпер, которая застывает, вцепившись взглядом в пол. Смотрит вниз, сделав вдох, но не может выдохнуть, словно весь ее организм замер от неприятного телесного контакта. Причард с полной серьезностью смотрит на ОʼБрайена, громко говоря, чтобы проходящие люди могли услышать: — Продолжаешь запугивать ее? Оставь девушку в покое! Харпер. Фардж. ОʼБрайен. Они все схватывают. Резко. Причард вновь это делает. Ему нужно, чтобы все слышали, чтобы все делали «правильное» предположение. Мэй дергает плечом, но парень сильнее сжимает ее, притягивая к себе, отчего губы девушки приоткрываются, а взгляд становится потерянным. Руки прижимают к больному животу кофту, ноги с тревогой воспринимают вернувшуюся боль. Трясется. Стресс. Ей нужны еще таблетки. — Не бойся их, Мэй, — Причард потирает ее плечо, но девушке становится холоднее. Фардж закатывает глаза, хлопнув ладонью по шкафчику: — Иди к черту, Пенрисс, — поворачивается к Дилану. — Идем, — обходит друга, но останавливается, видя, что тот не двигается с места. — Хватит уже запугивать ее, — Причард гладит Харпер по волосам, причитая. — Смотрите, она словно не жилец. — Отвянь, — ОʼБрайен опускает ладонь ниже с полки для учебников. Дейв внимательно следит за его рукой, невольно сглотнув, когда пальцы парня касаются ножки железной биты. — А что? — Пенрисс усмехается. — Продолжишь выплескивать злость на таких слабых, как она? Фардж еще раз сглатывает. Причард нарочно выводит Дилана. Хочет, чтобы все видели акт агрессии с его стороны. Тогда ни у кого не будет сомнений, что ОʼБрайен мог совершить изнасилование. Что такой, как он может подобное сделать. — Мэй, это ведь он сделал? — Причард посматривает на девушку, которая хмурит брови, сжав зубы от разгорающейся в груди злости. Она пытается вывернуться из хватки, но сильнее «вязнет» в ней, бросив взгляд на Фарджа, который складывает руки на груди. Читает на его лице смирительное ожидание. Что происходит? — Не бойся, скажи, — Пенрисс продолжает подначивать, подняв глаза на Дилана. — Это он изнасиловал тебя? Напоил и трахнул, как самый настоящий мудак, — каждое слово выговаривает медленно, специально, чтобы ОʼБрайен ничего не пропустил мимо ушей. Дилан покусывает губу, смотря на биту, по которой водит пальцами: — Пенрисс… — Что? — ему необходим удар. Всего удар, Дилан, и ты автоматически становишься настоящим ублюдком в чужих глазах. ОʼБрайен вдруг усмехается краем губ, качает головой, и Дейв выдыхает, принимая это за хороший знак, но в следующую секунду, Дилан обхватывает пальцами рукоятку биты, но не вытаскивает её. Поворачивает голову, взглянув на Причарда, и с такой же неприятной усмешкой шепчет (громко шепчет): — Отпусти. — Чего? - «золотой мальчик» пускает смешок, сощурив веки, и следит за коротким взглядом парня, что он бросает на руку, которой Причард сжимает плечо Харпер. — Не нужно использовать кого-то, чтобы капать мне на мозги. Достаточно просто позвать за шлагбаум, — ОʼБрайен прячет свободную руку в карман кофты. — Где я спокойно смогу сломать тебе ребра, — Причард лишь противно улыбается с его слов, активно качая головой: — Шутишь сегодня, — вновь направляет внимание на Дилана, невольно подавившись слюной, ведь теперь тот смотрит вполне серьезно. — Шучу? — ОʼБрайен оглядывается, посмотрев на Дейва, который довольно улыбается, потирая лицо ладонями. — У меня плохо с чувством юмора, Пенрисс. Если я говорю, что сломаю тебе ребра, это и значит, что ты останешься без ребер, — все его слова звучат спокойно, словно он не угрожает, а делится секретом рождественского пирога. — А сейчас я говорю, — указывает на Причарда пальцем, — что сломаю тебе шею, выверну руки, буду бить ногой по твоей голове до тех пор, пока не услышу, как трещит твой ебанный череп, — шепотом угрожает, делая шаг к Причарду, который на мгновение забывается, не в силах прекратить смотреть на врага. Примерно так же себя чувствует Харпер, правда её лицо выражает некое недоумение. Она хмуро следит за тем, с каким предельным спокойствием этот тип расписывает принесение увечий другому, а главное то, что Пенрисс давится его словами, не моргая. —… А потом, — Дилан практически вплотную встает к Причарду, шепча ещё тише, ведь не в плюс ему, если кто-то будет подслушивать, и смотрит прямо в глаза. И именно этот факт что-то цепляет внутри Мэй, внимательно наблюдающую за происходящим, но уже без дрожи в коленках. — Я буду бить по твоему лицу, пока ты не останешься без зубов, после чего толстую сторону биты суну тебе в глотку и заставлю сосать до тех пор, пока ты не захлебнешься собственной кровью, — губы Дилана дрогают в слабой ухмылке. Он с удовольствием представляет, как будет избивать надоевшего урода, наслаждаясь тем, что сейчас он молчит, проглатывая все слова. Фардж наготове. Он слишком хорошо знает Дилана. И да. ОʼБрайен никогда не разбрасывается словами. Он — человек действия. Если сказал, то знай, что оправдает ожидания. Он опускает взгляд на ладонь Причарда, что до сих пор лежит на плече Харпер: — Отпусти, и давай выйдем, — вытаскивает биту из шкафчика. Пенрисс сглатывает, но никто этого не видит. Только Мэй чувствует, как он сильнее сжимает пальцами её кожу, поэтому искоса с каплей наслаждения наблюдает за ублюдком, увидеть боль которого желает больше всего. И улыбается. Еле заметно усмехается, а Дейв готов поклясться, что чуть не поддается темноте в глазах. Он вновь видит это. Только слепой идиот не разглядит такое. Они похожи. — Угрожаешь мне на глазах у всех? — кажется, или голос Причарда звучит иначе? Он понимает, что всё идет не так. Не по плану. Этот парень схватил рыбу за плавник, не зная, что это дикая акула, которая отгрызет ему голову. Пенрисс рассчитывал, что ОʼБрайен врежет ему при всех, и этим все ограничится, но… Сомнения так и лезут в голову. Причард даже успевает расхохотаться внутри себя, вдруг подумав, что Дилан правда может убить его. Какие глупости! Бред. — Именно, — ОʼБрайен стучит битой по полу, касаясь оружием коленки Харпер, которая отмирает, будто все это время находилась под каким-то заклятием, заставляющим её стоять смирно. Она дергает плечами, отшагнув от Причарда к шкафчикам, а тот чувствует, как теряет свою подушку безопасности. Он ловко использует Мэй, не думая, что её не будет рядом, когда она нужна. И сейчас тот самый случай, когда такой, как Пенрисс без раздумий бы загородился девушкой, чтобы защитить себя. Причард искоса смотрит на Харпер, угроза читается в его взгляде, отчего девушка морщит лицо, с отвращением понимая, что не может контролировать рвотные рефлексы. Отвернись от меня. Неужели парень рассчитывает, что девушка вернется к нему, встанет рядом, как собачонка? Да, ведь у него есть, чем шантажировать её. Дилан не прекращает довольно усмехаться. Он битой касается шкафчика, на который опирается Харпер, и давит ей на бедро, заставив делать ещё шаги в сторону. Мэй слушается, отходя назад, за спину ОʼБрайена, и встает рядом с Дейвом, обняв себя руками. — Это всё? — язвительно спрашивает Дилан, намекая на то, что угрозы Причарда заканчиваются. Но Пенрисс лишь улыбается, и эта улыбка Харпер знакома. Он сейчас уйдет. Но обязательно сделает какую-нибудь гадость, и девушка не сомневается, что она будет связана с ней. Это война. Самая настоящая. И Мэй понадобится много успокоительного, чтобы сражаться. Причард отступает, кивая головой и улыбаясь шире. Бросает короткий взгляд на Харпер, которая находит в себе силы гордо вскинуть голову, чтобы казаться победителем, среди победителей. Пенрисс уходит. Молча. Но с улыбкой. Плохой знак. Мэй чувствует этот холод под кожей. Фардж щелкает пальцами, громко выдохнув: — Мило, — натянуто улыбается, явно о чем-то переживая, и встает почему-то полу боком, внимательно следя за другом, который оборачивается, тут же, как дикий пес, словами бросившись на девушку, что невольно отступает: — Какого хера ты ещё здесь?! Пшла к… — делает шаг, не успев договорить, ведь Дейв вытягивает руку между ними. Вот, по какой причине он занял именно такое положение. Этого жеста достаточно, чтобы остановить поток брани, грязи, которой ОʼБрайен хотел окатить Харпер. Дело в том, что Дилан успел разгорячиться, но злость из него не вышла, поэтому остаток дня он будет огрызаться на всех, кто дышит рядом с ним. А в случае с Мэй это вообще отдельная «болячка». Харпер ловит хмурый взгляд Фарджа, который грубо просит: — Свали. Девушка забывает о кофте, которую прижимает к ноющему животу. Она медленно делает шаги назад, хмуро и сердито смотрит на парней, вскинув голову, будто дает моральную пощечину этим выродкам, после чего разворачивается, скованно шагая вперед по коридору. — Успокойся, — Дейв просит, а Дилан грубо ставит биту обратно в шкафчик, матерясь под нос. — Следующая экономика. — Потрясающе, — ОʼБрайен шепчет, ища тетрадь по ненавистному предмету, а Фардж вздыхает, почесав макушку, после чего хмурит брови, чувствуя, как телефон вибрирует в кармане. Вынимает, смотря на экран, и не знает, смеяться ему или биться головой об стену. — Пф, — усмехается, привлекая внимание друга, который громко хлопает дверцей, сердито спросив: — Что? — Кажется, ты ранил чувства ребенка, — Фардж поворачивает телефон, демонстрируя содержание экрана Дилану, который поправляет ремни рюкзака, щуря веки. Рассматривает присланный по почте видео-файл, подписанный как «развратная староста сосет», и сглатывает, качнув головой: — Не наше дело. — А-га, — как-то подозрительно тянет Дейв, не решая скачивать сам файл. — Тогда, идем. У меня есть особая травка для тебя, чтобы успокоиться, — начинает шагать в сторону, и Дилан с удовольствием принимает предложение, идет за другом, который слишком внимательно следит за ним. ОʼБрайен касается капюшона кофты, сам толком не знает, что подталкивает его обернуться. Оглядывается, хмурым, совершенно неприветливым взглядом врезается в спину Харпер, которая медлит, опустив взгляд на кофту в руках. Сжимает зубы, заморгав, и громко, тяжко вздыхает, выпуская мысли из головы. Снимает ремни рюкзака, опустив его возле ног на пол, и быстро натягивает кофту, чувствуя себя комфортней, когда руки прикрыты. Наклоняется, хорошо ощущая, как кто-то сверлит её взглядом, поэтому с агрессией реагирует, начиная взглядом искать этого урода, и натыкается на него, подняв рюкзак. Смотрит в глаза Дилану, который никогда не будет смотреть на неё иначе. Только так. С раздражением, ведь он знает. Понимает, что имел в виду Дейв, говоря: «Ты не идиот. Сам знаешь». Да, ОʼБрайен знает. Отворачивается, накинув капюшон на голову, и спешит за Фарджем, уже предвкушая то, как вечером вынесет на ком-нибудь свою злость. Его злит Мэй Харпер потому, что они похожи.

У этой темноты есть имя? А что, если это твое имя?