Если хочешь жить — беги
Худое тело. Сидит на краю кровати, свесив ноги, а взгляд направлен в сторону окна. Хмурится, изучая медленно плывущие унылые облака. Её мать стоит позади. Смотрит. Дочь кушает. Не отказывается от приемов пищи, порой насильно заставляет себя пихать еду в рот. Она борется над собой, физически может пойти на поправку, но психологически не реабилитируется. Миссис Роуз сжимает телефон. Нервничает, ведь собирается сделать то, к чему, думала, больше никогда не прибегнет. Телефон Мэй не дает ответа, поэтому… Женщина выходит из палаты клиники для больных с расстройством пищеварения. Отходит к противоположной стене, слишком долго изучая старый, но еще рабочий номер. Она сидит в кабинете. Не находит себе места, ведь её дочь не отвечает на сообщения. Быть может, стоит позвонить? Нет, Мэй просила не делать этого, но что в таком случает остается миссис Харпер? Вибрация. Взгляд с надеждой бросается на экран, а рука застывает над мобильным аппаратом в легком недоумении. Изучает номер. Знает его наизусть, но… Может, память её подводит? Берет. Проговаривает каждую цифру. Нет, ошибки быть не может. Отвечает. — Харпер? — голос Роуз строгий. Этого у неё не отнять. — Роуз, — женщина не отличается дружелюбием. Хотя, именно родители миссис Роуз подобрали Харпер на улице, но эта история, история отношений двух женщин, останется под занавесом тайны. — Как давно ты связывалась со своей дочерью? — Вау, — миссис Харпер начинает водить пальцем по документу о разводе. — Спустя десяток лет тебя начинает это волновать? Роуз не поддается, сохраняя важность как в голосе, так и внешне: — Я думаю, тебе стоит проведать свою дочь.***
Приходится поморщиться с непривычки встречать яркий белый свет лампочки, что висит над головами в небольшом помещении без окон с голыми стенами. Здесь Джо когда-то обустроил себе кухню, но техника настолько старая, что мне страшно приближаться к гремящему холодильнику, а про плиту, которая во время поворота ручки, заискрилась, вообще промолчу. Правда, Дейву это представление понравилось, поэтому он повторно пытается пустить газ, за что Дилан дает ему подзатыльник. Улыбаются. И я улыбаюсь, когда переступаю порог, сунув холодные пальцы в задние карманы джинсов. — Выглядишь… — Фардж первым оглядывается, пока контролирует уровень выходящего газа, а О’Брайен подносит зажженную спичку к конфорке, отклоняясь назад, чтобы огонь не коснулся лица. — Лучше. — Да, я выпила таблетку от тошноты и головы, — уверенным шагом подхожу ближе, чувствуя себя гораздо лучше. Наклоняюсь к опасной плите, наблюдая за тем, как парни справляются с ней, так что торопятся поставить старый чайник. — Правда, не знаю, стоило ли вместе принимать эти лекарства, — задаюсь вопросом, отходя вбок, чтобы Дейв мог заняться приготовлением чая. Дилан закрывает коробку спичек, бросив её на стол. Поворачивается ко мне, ладонями опираясь на свою талию: — А ты не могла уточнить этот вопрос заранее у Джо? — хмурит брови, не находя восторга от моей легкой безответственности, но лишь улыбаюсь, сощурив веки: — Люблю рисковать, — О’Брайен усмехается. Отхожу к столу, начав рыться в белых пакетах: — О, китайская лапша, — вынимаю коробочку и палочки, довольно переступив с ноги на ногу. — Думаешь, тебе стоит это есть? — Дилан все намекает на то, что около получаса назад мне было очень плохо. Сам начинает вынимать купленную еду из пакета, встав рядом со мной, поэтому поворачиваюсь к нему лицом, бедром упираясь в край стола. Открываю коробочку, глотнув аромата еще горячей еды. Наслаждение. Давно я не употребляла углеводы. — Нормально, главное, что голова прошла, — уверяю. — А приступы удушья? — так, Дилан не отстанет, видимо, его сильно задевает тот факт, что он частично виновен в моем состоянии, поэтому поднимаю голову, взглянув на его профиль. Такой хмурый. Он просто изучает покупки, а выглядит так, словно разряжает бомбу. Становится смешно от представления его в обычной, житейской ситуации. Например, поход за покупками, уборка по дому. Всё-всё-всё. Он, наверное, никогда не утеряет своей серьезности. Улыбаюсь, бросив взгляд на Дейва, который обжигается, касаясь чайника, поэтому трясет ладонью, поворачиваясь к нам: — На хер этот чай, — смеется, встав напротив, и берет упаковку йогурта, чтобы убрать в холодильник. — Хочу жареной курицы. — Много хочешь, — Дилан пускает смешок. Разговор о еде наталкивает меня на решение немного изучить внешнее состояние ребят. Скажу одно — они сильно похудели. Словно мы все состоим в одном клубе любителей анорексии и медленно стремимся к своему идеалу. Жутко, но ничего не поделаешь. Парням необходимо хорошо питаться, чтобы были хоть какие-то силы. Хорошо, что Джо купил мясо, картошки, немного яиц. Из этого можно сделать питательный обед. — Давайте кушать, — не хочу садиться одна. — Сейчас, — Дилан ворчит, но хорошо осознаю, что его недовольство направлено не на меня, а на себя. Чего его так зацепили слова Джо? Да, я сама виновата в том, что не подумала об ушибах. Слишком часто переоцениваю свои силы, так что… Выдыхаю. Хватит уже ломаться. Главное, что теперь я могу дышать полной грудью, да и тошнота прошла. Все хорошо. Парни раскладывают еду по полкам гремящего холодильника, наконец, могут залить в кружки кипятка и садятся за стол. Дейв, по обычаю, занимает место напротив Дилана, который отодвигает стул, заставив меня отойти в сторону, и я жду, что он сядет на него, но удивляюсь, когда О’Брайен занимает стул рядом, бросив косой взгляд на меня. Он. Отодвинул. Для. Меня? Не могу сдержать улыбки, поэтому Дилан ворчит, закатывая глаза, ведь с довольным видом сажусь за стол, открывая упаковку с палочками. Мы с Дейвом переглядываемся. Он тоже немного поражен. Иногда Дилан ведет себя, как джентльмен, а потом начинает материться, и ты понимаешь, что этот человек никогда не изменится. Чему я только рада. Дилан — «наглый парень», с щепоткой воспитанности и редким порывом сделать что-то очень милое, хоть это не в его характере, но видно, что пытается проявлять иное. Главное в этом деле не акцентировать. Обычно таким, как Дилан, не нравится, когда на его поступках заостряют внимание, поэтому он так раздраженно вздыхает, пытаясь отпить горячий чай. Опять переглядываюсь с Дейвом, который выглядит не менее довольным, словно ему нравится быть свидетелем подобных ситуаций. Молчим. Палочками ковыряем лапшу. Поглядываем на Дилана. О’Брайен открывает упаковку, исподлобья смотрит то на меня, то на Дейва, заставив нас отвернуть головы. — Ой, идите к черту, — парень бросает палочки на стол, сложив руки, и пинает Фарджа ногой, отчего тот срывается на смех, подавившись чаем. Хихикаю, начав тянуть в рот длинную лапшу, поворачиваю голову, застыв, ведь Дилан смотрит на меня, хмурясь. Не могу лишить себя улыбки. Пожимаю плечами, затягиваю лапшу в рот, пережевывая, и глотаю: — Кушай, — и снова смеюсь, так как парень слишком фальшиво улыбается, сощурившись. Берет свою упаковку лапши, начав перемешивать палочками. И мне бы еще долго наслаждаться такой обстановкой. Легкость и безмятежность, но, зная нашу ситуацию, не стоит расслабляться, тем более на кухню входит Джо. Он, как всегда, оценивать присутствующих хмуростью и сердитостью. Его зубы вечно в сжатом состоянии. Мужчина подходит к столу, встав ближе ко мне: — Отойдем, — не спрашивает. Хмурюсь, подняв на него взгляд: — Я… Ем, — улыбаюсь, немного скованно, на что Джо отвечает с особым недовольством: — Встань, это не займет много времени, — знаю, о чем он хочет поговорить, ведь я ничего ему не рассказываю о… Ну… О тесте, поэтому он немного раздражен. — Я не хочу, я кушаю, — сама начинаю сердиться, плюя на то, что немного побаиваюсь высокого мужчину. Но больше меня беспокоит наблюдение со стороны ребят. Дейв ставит упаковку на стол: — А в чем дело-то? — даже он с недоверием косится на Джо, боюсь представить, как выглядит Дилан. — Ни в чем, — мужчина, видимо, решает опять применить грубую силу, тянет ко мне руку, чтобы взять за плечо и напросто вывести из помещения, но цепочка событий обрывается на этапе первого шага, ведь слышу неприятный скрип стула за спиной. Дилан не пихает Джо. Он просто встает между нами, без злости, но с гнетущим напряжением смотрит мужчине в глаза. Вижу, как сжимает кулаки, поэтому ставлю на стол лапшу, так же поднявшись со стула. — Спокойно, псина, — Джо рычит сквозь зубы, отчего только разгорается электричество между ними. Но моя задача — не быть тем, из-за кого возникают проблемы. Сейчас не время для ссор, так что спокойно обнимаю Дилана со спины, обхватывая руками, и парень невольно отрывает свой взгляд от Джо, немного повернувшись ко мне. Улыбаюсь ему, взглянув на мужчину: — Все в порядке, — намекаю. — Все хорошо, таблетки помогли. Побочных эффектов нет. И Джо долго сверлит меня взглядом. Слишком долго, по этой причине хорошо ощущаю, как напрягается тело О’Брайена. Прижимаю его спину к своей груди, сильнее, смотрю на мужчину, и тот, наконец, отступает, резко сменив тему: — Жду вас внизу, надо кое-что обсудить, — уверена, обращается только к парням. Они до сих пор держат меня в неведении. Джо выходит. Недолгая тишина сменяется непониманием со стороны Дейва: — Что он хотел? Дилан не оборачивается. Еще одна его особенность. Будет пялиться на дверь какое-то время, пока не убедится, что «недруг» ушел окончательно. — Он боялся, что таблетки не повлияют, — объясняю, головой повернувшись к Фарджу, а ладонями продолжаю жестко растирать живот О’Брайена, чтобы тот для начала прекратил так напряженно дышать. — Просто утром я приняла что-то из его «коллекции». Джо думал, у меня побочные эффекты от смешивания начнутся, — вроде, похоже на правду. — Всё равно, — Дейв хмурится, медленно опускаясь обратно на стул. — Ведет он себя неадекватно. Улыбаюсь, немного неуверенно заявляя: — Знаете, мы и так в дерьме, так что можно понять, — защищаю мужчину. Он не виноват, тем более, на нем сейчас все держится, в том числе, и наша безопасность. Фардж с явным интересом посматривает на друга, продолжая уплетать лапшу, а я вздыхаю, кое-как разворачивая Дилана к себе лицом. Смотрю в глаза: — Успокойся, это же Джо, — понимаю, что напрягает резкость мужчины, но это не повод так взрываться на него. Парень уже закатывает глаза, даже не выслушивает до конца, поэтому дергаю край его футболки вниз, после лезу ледяными ладонями в задние карманы его джинсов, продолжая улыбаться: — Ты ведь знаешь его дольше, чем я. Он так много помогает. Опускает на меня взгляд. Руками упирается бока. — Просто он… — поглядывает на Дейва, понижая громкость голоса. — Джо иногда залипает на тебя. Делаю вид, что не понимаю, о чем он. Да, мужчина часто смотрит на меня, но его наблюдение не кажется мне опасным. Он словно изучает. Может, не доверяет мне, кто знает. У него есть на это право. Не хочу поднимать панику из-за чепухи. Выдыхаю, внимательно смотрю на Дилана, уверяя: — Если я сама не чувствую дискомфорт, то нечего волноваться, — начинаю осторожно биться носом о его ключицы, пристав на носки, а О’Брайен поднимает голову, выдохнув в потолок. Улыбаюсь, носом пытаясь коснуться его подбородка, Дилан, наконец, начинает морщиться, сдерживая желание растянуть губы, кое-как отворачивает лицо, чтобы не дать мне дотянуться до него. Знаю, что ему не нравится проявлять нечто подобное на людях, но мне хочется немного потрясти его эмоционально, чтобы прекратил переживать по пустякам. Подпрыгиваю, опираясь ладонями ему на плечи, и успеваю коснуться края губ, из-за чего О’Брайен вертит головой, искоса взглянув в сторону Дейва. Я так же оглядываюсь, видя, как Фардж прекращает жевать, с полным ртом лапши смотрит на нас, еле выговаривая: — Продолжайте, продолжайте. Опускаю плечи, наклонив голову, с усталостью переводя взгляд на Дилана, который откашливается, напоминая: — Надо к Джо. — Ага, — Дейв вздыхает, отставляя упаковку. Хмурюсь, озадаченно шепча: — Доешьте, потом идите… — Лучше сейчас сходим, узнаем, что к чему, — О’Брайен ладонью мнет мою талию, отступает назад, пуская смешок при виде Дейва, который поднимает указательный палец, быстро вернувшись к столу, чтобы наполнить рот лапшой. Бедный, так оголодал. Удивлена, что Дилан практически не притронулся к еде. У него так впали щеки, что смотреть страшно. Мне… Мне нельзя идти с ними. Не люблю давиться неизвестностью, но и настаивать не имею права, поэтому скрываю эмоции за улыбкой, кивнув: — Ладно, я тогда пока согрею еще воды, — хочется больше горячего напитка. Холодно здесь. Парни покидают помещение, оставляя меня одну. В тишине. Слышу только эхом их шаги и голос Фарджа, который пытается говорить с набитым ртом, и, кажется, это выглядит забавным, поэтому Дилан отвечает. Смотрю в сторону прикрытой двери. Стою на месте. Тишина усиливается. Моргаю, невольно ощутив странное давление в груди, поэтому пальцами касаюсь её, немного морщась. Неприятное чувство. Невралгия? Да, сильно переживаю. Дилан не хочет посвящать меня в их дела. Этот план Джо… Без сомнений, что-то опасное. Иначе бы О’Брайен рассказал. Разворачиваюсь. Пока поем. Сделаю еще чай. Может, наберу в тазик воды и, наконец, протру пыль в рубке. Дышать там невозможно, может, поэтому кстати у меня и начались эти приступы. Или… Это побочные эффекты после того, как наглоталась дыма и гари. В общем, чего сейчас волноваться? Главное, что больше ничего не болит.***
Собрание парней затягивается. Успеваю приготовить чай, но он остывает за время их отсутствия. Лапша в рот не лезет от переживания. Слишком нервничаю, поэтому не нахожу себе места, начав немного прибираться на кухне. Прошлась влажной тряпкой по всем полкам. Никто не возвращается. Их еда уже остыла. Ладно. Набираю в тазик воды, выходя из помещения, и иду по балкону, бросая взгляд вниз. Джо вместе с ребятами стоит у машины, на капоте разложена карта, Дейв фонариком светит на неё. Стоят, сутулясь, склоняются над капотом, выглядят так серьезно… Невольно замедляю шаг, встав ближе к перилам. Они говорят тихо, что-то отмечают на карте. Мнусь, отворачивая голову. Лучше не пытаться разобрать по движению губ. Видно, что заняты. Не стоит мешать. Захожу в рубку, прикрывая дверь. Хлопаю по выключателю, принимаясь за влажную уборку. Слава Богу, это помещение с большими стеклами, видимо, чтобы можно было следить за рабочими. Аппаратуры не касаюсь. Вдруг чего… Хотелось бы дольше находиться в движении, чтобы особо не отдаваться мысленному процессу, но с уборкой покончено, и теперь стою в центре помещения, сжимая и разжимая влажную тряпку. Оглядываюсь по сторонам, выдыхая, и бросаю предмет уборки в тазик с грязной водой, после сажусь на диван, смотря в пол. Пальцами дергаю заусенцы. На часах два ночи. Моргаю, затылком упираясь в стену, колени поджимаю к груди, вновь выдыхаю. Сна ни в одном глазу. Тишина. Лампочка в потолке покачивается, мерцает. Неприятно, так что прикрываю веки, решая прилечь набок. Ладонь подкладываю под голову, продолжая тонуть в мыслях. Хотелось бы мне хоть в чем-то быть полезной. Не люблю это чувство… Когда знаешь, что ничем толком помочь не можешь. Остается только стоять в стороне. Нет, я могу поддерживать их эмоционально, настрой во многом важен, но не думаю, что моей улыбкой кого-то спасешь. Дверной скрип. Приоткрываю веки, видя, как Дилан морщится под давлением света, поэтому хлопком по кнопке выключает электричество. И мне тоже становится легче, в темноте. Приподнимаюсь на локоть, внимательно смотрю на парня, который держит ладони в карманах кофты. Нехороший знак. Молчу, ожидая, что он заговорит. Дилан подходит к дивану, сдерживая усталый вздох: — Я смотрю, в тебе просыпается подобие хозяйки? — Почему «подобие»? — смеюсь, уложив голову обратно. Ерзаю, чтобы перевернуться на спину. Внимательно смотрю на О’Брайена, не стерпев: — Так… Как там шабаш? — Ха-ха, — Дилан фальшиво процеживает, вынимая руки, которыми опирается на край дивана. Присаживается на пол, и я слегка мнусь, когда он укладывает голову мне на живот, лицо повернуто ко мне. Смотрит. С напряжением в груди вновь приподнимаюсь на локти, заговорив: — О чем вы говорили? — Надо будет, — он немного давит на живот головой, двигаясь ближе к ребрам. — Отъехать. — Что? — хмурюсь. — Куда? — По делам, — Дилан нервничает, скрывает. — Ненадолго. — Сейчас? — смотрю на время. — Ночью опасно. — Да, но времени нет, — пальцами стучит по дивану, объясняя. — Нам нужно уже начать, иначе… — Почему… — перебиваю, немного морщась, ведь чувствую, как сердце вновь начинает давить на грудную клетку. — Почему мы просто не можем… — боюсь спрашивать. — Просто уехать, а? Это же… Да, побег от проблем, но, — смотрю на него с тревогой и замолкаю, видя, как внешне Дилан спокоен. Он ненадолго отводит взгляд, после возвращает на меня, отвечая уверено, будто его ответ — самый очевидный факт. — Я чувствую свою вину, — шепчет, не желая, чтобы кто-то еще услышал. — И Дейв. Мы были в этой банде, мы помогали развивать план действий, точнее, я помогал, отвечая за поставку многих грузов и перенос документов. Я причастен к тому, что может произойти, если не помешать, — прикусывает губу, задумчиво продолжая. — У всех есть грехи, Харпер. Ты винишь себя за то, что убила своего брата, а я убивал больше, — моргает, а я изо всех сил сохраняю лицо спокойным. — Представь. Тебе так тяжело из-за одной смерти, а какого мне? Как думаешь? Я просто не могу уехать. Не смогу так жить, ясно? — голос немного грубеет, поэтому киваю головой: — Я понимаю, — да, теперь понимаю. — Поэтому ты и не обязана торчать здесь, — он ненадолго прикрывает веки, когда пальцами касаюсь его волос, и глубоко вздыхает, словно пытаясь уловить запах кожи. Ладно, к подобному уже привыкла. Все странное постепенно станет обыденным. — Даже не начинай об этом, — хмурю брови. — Просто, мне хочется знать, чем именно вы будете заниматься, насколько это опасно? Тем более, в ночное время суток. Нельзя, же… — Мэй, — он перебивает, подняв голову с моего живота. — Дилан, — отвечаю на его зрительный контакт. Одариваем друг друга серьезными взглядами, после чего О’Брайен отворачивает голову, поднимаясь на ноги: — Я ничего не скажу, — открыто ставит перед фактом, а чем я могу ответить? Ничем. Придется просто принять его желание утаивать от меня процесс, но такое отношение огорчает. Как говорят: «Меньше знаешь — крепче спишь». Ни черта подобного. Совершенно обратный эффект. Или, может, только у меня. Сажусь на диване, колени поджав к груди, наблюдаю за тем, как Дилан открывает ящики стола, вынимая упаковку патронов. Само оружие покоится все это время на краю деревянного строения, и я понимаю, что происходящее — далеко не шутки, когда он берет пистолет. После проверки, сует в кобуру на ремне, на спине, скрывая за тканью кофты, которую тянет ниже. Хмуро слежу за его действиями, нервно стуча пальцами по коленкам. Выходит… Я остаюсь здесь одна? Ни капли не переживаю по этому поводу. Все мысли заняты тем, какое количество патронов О’Брайен берет с собой. Он буквально заполняет ими рюкзак, после чего застегивает молнию. Продолжает стоять ко мне спиной. Входит Дейв. Он тоже в спешке собирается, перебрасываясь фразами с другом: — У нас нет бутылок, поэтому пользоваться придется только розжигом, — они собираются что-то… Поджигать? — Джо сказал, что можно тупо забросить одну взрывчатку, — Дилан посматривает на Дейва, который качает головой, проверяя свое оружие: — Не уверен, что её будет достаточно, там все-таки небольшой лагерь, — вздыхает. — Понимаю, что он надеется на нашу скорость, но вдруг мы не успеем установить её? Взлетим на воздух вместе с… — начинает со смешком, но прерывается, когда О’Брайен пихает его локтем в плечо, бросив быстрый взгляд в мою сторону. Смотрю в пол, уже обнимая руками колени. Я не обижена, но… Немного недовольна. Отношу себя к такому виду людей, которым необходимо все контролировать. Да, меня неплохо воспитала мать. Фардж явно хочет что-то обсудить, но посматривает на меня, решая оставить вопросы: — Чем займешься? — обращается ко мне с улыбкой. Фыркаю, закатив глаза, и опускаю стопы на пол, поднявшись с дивана. — Джо уже ждет, так что… — Дейв решает проигнорировать мое раздражение, понимая причину, поэтому берет свой рюкзак, накинув капюшон на голову. — Гоу? — смотрит на Дилана, который кивает на дверь: — Догоню, — намек. Фардж выходит, бросив мне что-то вроде «увидимся». Складываю руки на груди, без эмоций смотрю на Дилана, который таким же образом косится на меня: — Мы приедем утром, — говорит. Не меняюсь в лице. Молчу. Парень надевает ремни рюкзака, так же накинув капюшон на голову, видит, что я никак не реагирую, продолжая хмуриться, поэтому опускает руки: — Серьезно? Правда, серьезно? Ты неправильно себя ведешь, Мэй. Самое время для того, чтобы отбросить свой эгоизм. Выдыхаю, опустив ладони, и поправляю свалившуюся ткань футболки: — Утром? — уточняю. — Где-то между девятью и десятью часами, — даже так. У них, смотрю, все расписано. — Хорошо, — пожимаю плечами, выдавливая улыбку. — Я пока пороюсь в хламе, может, найду чего полезного, — да, надо чем-то заняться, чтобы не умереть от волнения. О’Брайен цокает языком, задумчиво щуря веки: — Ладно, — шепчет, поправляя ремни рюкзака. — Не высовывайся. — Ладно, — короткий ответ. Вновь складываю руки на груди, переступив с ноги на ногу. Меньше эгоизма. Меньше, Харпер. Дилан уже двигается к двери, поэтому откашливаюсь, причем громко, и одариваю парня улыбкой, когда он оглядывается, хмуря брови. Прикусываю нижнюю губу, немного покачавшись из стороны в сторону, и делаю короткий шаг к парню, остановившись, ведь он сам понимает без слов. Поправляет капюшон, подходя ко мне, и наклоняется, задерживая ладонь прижатой к своему затылку. Оставляет быстрый поцелуй на губах, и я немного расстраиваюсь такому короткому холодному касанию, но Дилан повторяет его, слегка углубляя, заставив меня улыбнуться во время процесса. Отстраняется, вновь поправляя ремни: — Скоро приедем, — говорит, и готовлюсь ободряюще ответить, но не успеваю, как он вновь целует меня, отходя. — Осторожнее… Там… — потираю свое плечо. Дилан со спокойным выражением кивает, отворачиваясь, и направляется к двери, немного нерешительно покидая помещение. Прикрывает дверь. Остаюсь одна. Вновь. Продолжаю растирать плечи, словно вот только что меня окутал тот самый знакомый мороз, что преследует, тонкой линией тянется изо всех щелей. Противный. Такой колкий, что въедается под кожу, срывая её тонкий слой. Вздыхаю. В который раз. Не люблю пребывать в подобном состоянии. Подхожу к стеклу окна, что открывает мне вид на происходящее внизу. Джо держит в руке рюкзак, о чем-то говорит с парнями, пока те повторно проверяют наличие всего необходимого, после они двигаются к выбитому окну без стекла, забираются на подоконник и спрыгивают вниз. Наверное, уже идут к машине… Я одна? Я правда остаюсь одна здесь? Знаете, темные помещения не кажутся настолько устрашающими, пока ты уверен, что находишься во мраке не один. Но стоит тебе очутиться здесь в одиночестве, как картинка и восприятие тут же меняются. Каждый темный поворот, каждый угол, тонущий в черноте, приобретает что-то зловещее. Так. Отгоняй эти мысли. Они не помогут, а только усугубят. — Так… — протягиваю шепотом, и начинаю стучать кулаком об кулак. Надо чем-то себя занять. Смотрю на время. Они приедут утром, у меня есть возможность убраться во всех помещениях, в которых мы сидим. Тут слишком пыльно. Или… Моргаю, прикусывая губу, и оглядываю рубку. Или попытаться выяснить, в чем именно заключается план Джо? Это очень неправильно. Я не должна лезть, но… Всегда имеет место это отвратительное жирное «НО». Начинаю изучать вещи в помещении. Включаю и настольную лампу, и лампочку на потолке. Нервничаю, пока хожу кругами, не имея понятия, с чего начать. Вряд ли Джо хранит что-то важное в виде записей у всех на виду. Скорее всего, стоит порыться в его кабинете… Покидаю рубку, быстрым, спешным шагом иду в другой конец склада, немного не доверяя скрипящему под ногами балкону. Строение уж больно старое… Обнимаю себя руками, не справляясь с ощущением неприятного холода, и озираюсь по сторонам, поддаваясь мнимой панике, что кто-то может за мной следить. Подхожу к двери кабинета Джо. Дергаю ручку. Ну, конечно. Заперто. Он же не любитель. Разворачиваюсь, устало выдохнув в темноту. Подхожу к перилам, опираясь на них ладонями, и немного наклоняюсь вперед, изучая горы коробок и хлама внизу. Тишина. Даже никаких шумов со стороны леса или железной дороги. Молчу. Утопаю. Начинаю задумываться о том, как себя чувствует моя мать, пока терпит мое молчание? Как там Лили? Добралась ли? Все ли в порядке? Столько поводов для волнения. Неудивительно, что мое сердце постанывает от боли. Надеюсь, мне не потребуется помощь, как Роуз. Спускаюсь вниз. Под ногами хрустят старые бумажки, песок и прочая грязь. Шагаю к машине, у которой собирались парни. Странно, что карту они оставили свернутой в салоне. Дергаю ручку дверцы. Ну, да… Заперто. Серьезно? Дейв говорил о какой-то взрывчатке и о небольшом лагере. Может, они собираются взорвать что-то? Качаю головой. Вот бы вернулись без сильных травм. Надеюсь, они все хорошо продумали.***
Впервые мне удается дожить до рассвета. Небо такое бледное, но дающее понять, что утро давно опустилось на Лондон. Поезда начинают ходить чаще, отчего постоянный шум сбивает с толку отвыкшее после долгой ночи сознание. Я просыпаюсь в рубке на диване, и какое-то время просто смотрю перед собой, не веря, что мне удалось уснуть. Стресс лишает сил, но не покидает тело. Такое тяжелое. Голову с трудом отрываю от согнутой в локте руки, чтобы приподняться. Хмурюсь. На часах почти одиннадцать. Достаточно нескольких секунд, чтобы полностью принять этот факт, и сесть на диване, поджав одно колено. Полумрак царит на складе за стеклами, в самой рубке. Приходится встать и покинуть помещение, а главное сдержать легкое непонимание, ведь никого нет. Тишина. Внизу никого. Но Дилан точно дал понять, что они приедут утром, почему их до сих пор нет? Касаюсь пальцами ледяных перил, подходя ближе, чтобы хорошо рассмотреть темноту внизу. Почему они не вернулись? Быстро спускаюсь, игнорируя легкое головокружение, шагаю к окну без стекла, чтобы забраться на подоконник ногами. Кое-как справляюсь с этой задачей, держась за рыхлую раму. Ветер так сильно бьет в лицо, что еле могу заставить себя держать глаза приоткрытыми. Не застегиваю молнию кофты, пока привстаю на носки, поддаваясь вперед, чтобы охватить взглядом больше пространства. Темного со стороны леса. Бледного, полного странной дымки — Лондон. Хмурю брови, когда понимаю, что воздух пропитан запахом гари. Им несет со стороны высоких зданий города. Мы не так далеко от него, поэтому могу слышать шум мегаполиса. А в частности — громкий вой сирен. От тревоги давление в груди усиливается. Каждый вздох сопровождается ноющей болью в сердце, заставляя прижать к грудной клетке ладонь. Пальцами стискиваю ткань футболки, понимая, что от головной боли перед глазами плывет сильнее, чем до этого. Морщусь, еле сдерживая желание опуститься на корточки. От волнения организм прекращает вовсе меня слушать. Он всеми усилиями отказывается принимать необходимое равнодушие. Нужно слезть обратно, иначе, боюсь, смогу потерять равновесие. В последнее время, здоровье не самое стойкое. Особенно психологическое. Все же могло пойти не так? Сейчас только одиннадцать с лишним. Опаздывают на час. Все не так серьезно, верно? Сглатываю, нервно моргая, и начинаю активно оглядываться, медленно опускаясь на подоконник. Ноги свешиваю на улицу. Сижу на холодной каменной поверхности, пальцами собирая грязь и пыль. Смотрю в сторону ржавых ворот, что выходят на длинную, заросшую по обе стороны дорогу. Дальше город. Вижу Биг-Бен. Слышу гул моторов на автостопе. Продолжаю изучать даль. Дым. Столбы черного дыма рвутся в серое небо. Что там происходит? Или произошло? Как мне… Оглядываюсь, с частым биением сердца. У Джо должен быть радиопередатчик. Он узнает события и новости через него. Аккуратно двигаюсь, осторожно спрыгивая с подоконника на пол, и иду к расчищенной площадке, на которой мы обычно тренируемся. На сложенных в ряд коробках стоит аппарат. Радио, но довольно старая техника, не знаю, как с ней работать. Пытаюсь что-то покрутить, нажимаю на все кнопки, дергаю антенну, в итоге грубо ставлю аппарат на место. Выдыхаю, сложив руки на груди, но они недолго находятся без движения, как и мое тело в целом. Начинаю бродить по складу, пинать ногами мусор. Кусаю ногти, прислушиваясь, на любой шум и шорох реагирую резким поворотом. Смотрю в сторону окна. Никакого гула машины. На циферблате два часа. Почему их нет? Дилан точно дал понять временное ограничение. Он пообещал. Джо должен был все продумать, так, какого черта? Все ногти искусаны до крови. С болью оттягиваю бледный заусенец, без остановки шагая то к подоконнику, то к рубке, думая, что подобное времяпровождение поможет мне сосредоточиться и уравновесить мысли, но нет. Мать вашу, нет. Никакого, блять, равновесия. Дилан сказал. И где они, черт, теперь? Со стороны города доносятся не только звуки сирен. Я слышу выстрелы. Причем, это не обычное легкое оружие. Что-то мощное, тяжелое. Порой меня потрясает оглушающий удар взрыва, будто что-то разрывается где-то между домами. Да, несмотря на мою отдаленность от центра, могу прочувствовать всеобщую панику. Она несется по ветру, оседая на моих плечах, которые приходится грубо растирать, чтобы хоть как-то согреться. Мое внутреннее «я» не поддается словам и уговорам. Сердце не притормаживает, не выравнивает свой ход. Оно вновь и вновь вдавливается в ребра, кажется, можно услышать хруст в ушах, когда ладонью колочу себе по грудной клетке, изнывая от боли. Нервы сводят с ума. Сама не замечаю, как оттягиваю локон вьющихся волос, вырывая его половину. Бросаю на пол, продолжая бродить без цели по складу. Вновь взгляд на электронные часы, что мирно тикают у балкона. Три часа. Хожу. В животе начинает жечь, но не от голода. Обнимаю его руками, но не сдерживаю желание без остановки чесать ногтями кожу шеи и ключиц. Вместе с головной болью приходит и тошнота, но та вызвана исключительно ненормальным ожиданием и стрессовым желанием, наконец, понять, что происходит. На часах шесть вечера. Безумие в городе не затихает, а лишь увеличивается. Слышу вой сирены, слышу взрывы, вижу столбы дыма. Небо чернеет от количества гари. Стою на подоконнике, уже не морщусь от морозного ветра, что гонит в мою сторону неприятный запах. Волосы в хаотичном движении, поддаются природному давлению, начав хлестать меня по холодным щекам. Мои руки трясутся. Не от ветра. Это все физическое проявление моего психологического состояния. У матери часто дрожали руки. Она говорила, что это происходит после ссор с отцом. Теперь понимаю, какого-то это — иметь проблемы со щитовидной железой. Горло стягивает от рыхлых комков, которые пытаюсь проглотить, и в итоге задыхаюсь, сжимая пальцами кожу расцарапанную кожу шеи. Начинаю активно дышать. Белые хлопья снега медленно опускаются к земле, и я моргаю, поняв, что среди их чистоты находится и грязь. Одной рукой продолжаю держаться за оконную раму, вторую отрываю от шеи, не в силах контролировать дрожащие пальцы. Поднимаю ладонь к черному небу, внимательно слежу за черным «снегом», что опадает мне на кожу. Это… Пепел или что? Подношу ладонь к лицу, пальцами размазывая субстанцию. Грохот. Взрыв со стороны сверкающего вечерними огнями Лондона. Вижу, как горит офисное здание. Думаю, у меня галлюцинации, но могу слышать крики людей. Нет, вопли. Такие безумные, полные ужаса и боли, что сама невольно начинаю приоткрывать рот, дергаясь от судорожного давления в глотке, словно что-то вот-вот должно из меня выйти в виде крика, но выходит иное. Обеими руками хватаюсь за раму, сгибаясь, и начинаю плевать. Рвота. Меня тошнит. Кусочки каменной кладки забиваются под ногти, рвут больную кожу. Кровь на пальцах. Мычу, присаживаясь на корточки. Вместе с тошнотой прорывается тихий плач, и я сдерживаю его, хотя точно знаю, что нахожусь одна здесь, и никто не сможет меня услышать, но страх не позволяет. Я не доверяю тьме, что теперь окружает меня. Опять в полном одиночестве. И в холоде. И в тишине. Моргаю, уже не на шутку трясущимися пальцами касаюсь мокрых губ. Поднимаю голову, смотря в сторону местами дымящегося Лондона. Оглядываюсь на цифровые часы, что горят красным. Время идет. Полночь. Смотрю на часы. Полночь. Моргаю, хрипло дыша, и обнимаю себя одной рукой. Пальцы второй кусаю. Живот болит. Голова раскалывается от постоянных слез. У меня жар. Мне срочно нужно перестать нервничать, но не выходит. Уже какой час у меня так дико скачет сердце. Какую минуту тру щеки. Какую секунду доставляю себе боль, пока пронзаю обгрызенными ногтями поверхность бледной кожи лица. Активно дышать не прекращаю. Только иногда вздох встревает в районе груди, в момент потери равновесия, которое вызвано моим стрессовым состоянием. Постоянно пребывать в подобном омуте невозможно. Замкнутый круг из мыслей и тревог. Мне не выбраться самостоятельно. За окном мгла давно поглощает горизонт. Даже поезда перестают ходить. Только шум города. Только эхо выстрелов и звон стекла. Но это в моей голове. Уверена, что только в моей. Взгляд вверх, пропитанный каким-то ошеломленным безумием. Два часа ночи. Изо всех сил, срываясь на злость, агрессивно пытаюсь выдернуть дверцу. Открыть эту чертову машину, чтобы изучить карту, но не выходит, что в итоге приводит меня к отчаянному пинку по капоту и неприятному крику на технику. Три часа. Четыре. Пять. Шесть. Седьмой час. Восьмой час. Девятый. Утро пришло. Никого нет. Звуки не стихают. Лондон местами в дымящем огне. Сижу на подоконнике, обнимаю руками плечи. Смотрю вдаль. Жду. Меня опять тошнит из-за голода и жжения. Желудок словно сам себя разъедает, позволяя кислоте уничтожать и другие важные органы. Темнота не испаряется. Вздрагиваю, резко вскочив на ноги, когда слышу звуки выстрелов. Нет, они не далеки. Прозвучали слишком близко, где-то в небольшом лесу, что стоит между территорией склада и Лондоном. Испуганно морщусь, взглядом изучая верхушки и стволы густо растущих деревьев. Тишина. Слишком громко и близко. Невольно отступаю за раму, прячась. Руками держусь за рыхлую стену, когда слезаю вниз, продолжая с напряжением высматривать врагов. Никого. Тихо. Опускаюсь на корточки, поворачиваясь лицом к хламу. Спиной прижимаюсь к стене. Сажусь на пол, колени поджимая ближе к себе. Смотрю перед собой. В никуда. В темноту и холод. В голове миллионы догадок, тысячи предположений, и каждая из этих мыслей ужасает. Невольно задумываюсь именно о плохом, ведь… Ведь их нет уже больше двадцати четырех часов. Целые сутки. Без новостей. Без способа связаться и что-то узнать, я… Я не знаю, как в таком режиме вообще возможно жить. Ты даже не существуешь, ты просто сходишь с ума от своего же сознания, которое так яро пытается впихнуть в твою голову веру в наихудшее. Быть может, я слишком превысила свои возможности выдержки? Сжатые кулаки прижимаю к дрожащим губам. Часто дышу через нос, глаза начинают слезиться. Срывается вздох. Рваный. Прикрываю веки, позволяя эмоциям вырваться. Они собрались в один комок, что уже разросся до таких размеров, что терпеть нет сил. Поэтому я сдаюсь. Поэтому даю волю, начав с тихого плача. Дышу, давлюсь. Локтями упираюсь в колени, ладонями скрываю морщащееся от рыдания лицо. Хнычу. И мои всхлипы тонут. Эхом разносятся по огромному помещению. Поглощается темнотой. Запускаю пальцы в волосы, ворошу, вскинув голову, чтобы взглянуть в потолок. Опять взрыв со стороны города. Срываюсь на рыдания, не могу остановить рвущее глотку дыхание. Ладонями накрываю рот, чтобы хоть как-то приглушить плач. Не хочу этого делать, но продолжаю наблюдать за временем. Час дня. Пытаюсь поесть, чтобы как-то помочь своему организму, зарядить его силой, но стоит мне сунуть в рот еды, стоит попробовать ее переживать, как меня вновь тошнит. Нервы не дают мне поглощать пищу. Плачу, давясь рвотой, пока стою над раковиной, трясусь, опираясь ладонями на мраморные края. Вытираю рот, вскинув голову. И плачу, морщась. На часах горит цифра три. Ничего. Никого. Только вой ветра и редкий скрежет проводов. Хочу взять кружку, чтобы наполнить водой, но ладонь дрожит с такой силой, что не может удержать пальцами посуду. Поэтому она выпадает из руки, разбиваясь об пол. Опускаю на осколки взгляд. И не сдерживаю вой, с бессилием сжав пальцами рот, чтобы сдержать мычание и странные стоны. Зло пинаю осколки, быстрым шагом выходя из помещения. Подхожу к перилам. Хватаюсь за них руками, поддаваясь вперед. Нагибаюсь. Боль во всем теле, давление. Не утихают. Быстро дышу. Голова странно дергается в сторону, когда опускаюсь на пол. Сажусь. Мне нужен сон, но я не могу позволить себе забыться. Смотрю в стену. Слышу, как трещат цифровые часы. Продолжаю ронять слезы. Глаза пульсируют от постоянным попыток давить на сжатые веки пальцами. Шорох позади. Как обезумевшая оглядываюсь, схватившись за холодные перила. Широко распахнутыми глазами озираюсь, замечая крыс, что бегут по полу, задевая хрустящий мусор. Опускаю руки. Не двигаюсь. Неожиданно для самой себя бью по перилам кулаком, и вновь прижимаюсь к ним спиной, продолжив сидеть. Ждать. Два. Три. Четыре. Пять. Шесть. И вновь мрак. Семь. Восемь. Девять. Десять. Ночь. Сижу. Устаю рыдать. Голос осип, поэтому хрипло дышу. Все еще зажимаю глаза, рот. Отказываюсь поглощать взглядом окружающую темноту. И не понимаю, как мне удается утонуть в бессознании. Вырываюсь благодаря громким шагам и голосу, что сдавливает ушные перепонки. Распахиваю веки, дернув головой, чтобы оторвать от ледяных перил. Хмурюсь, не сразу начав осознавать, что происходит. Еле двигаюсь, поворачиваясь туловищем. И дрожь в тело возвращается. Вижу, как двое парней уже перебираются через подоконник внутрь склада. Вижу, как они странно двигаются, что говорит о повреждениях. Они ругаются, но не между собой, скорее, на мужчину, который следует за ними. Перед глазами плывет, но могу оценить состояние ребят. К черту. Я чувствую лишь одно. Неимоверную радость и облегчение. Кое-как поднимаюсь на слабые ноги, опираясь на перила, и шагаю к лестнице, желая скорее спуститься к ним. — Ты сделал ошибку! — Джо кричит на Дейва, которого впервые вижу в таком состоянии. Он словно теряет здравый смысл, когда бьет ногой по коробкам, развернувшись к мужчине. — Я?! Блять, я?! — кричит, наступая с полной уверенностью. Тяжелое дыхание слышно даже мне. Дилан не останавливает их. Он заставляет меня притормозить, скованно расслабив рот, тем самым избавив лицо от улыбки, когда со всей силой бросает рюкзак в пол, оглядываясь на Фарджа, что пихает мощного, но уставшего Джо: — Это твоя вина! — поддерживает друга. — Ты допустил ошибку! Лукас — не идиот, блять! — Эй? — шепчу, нервно сжимая ладони в кулаки. Вижу. Они ранены. Они в синяках и ссадинах. Их лица корчатся от боли при каждом движении. Джо закатывает глаза, в ответ пихает Дейва, но не успевает ничего сказать, ведь тот выходит из себя, сдавливая ему глотку: — Ты хотел нас сплавить?! Вот твой план?! С ужасом прикрываю рот ладонями, когда Джо каким-то образом оказывается прижатым к земле спиной, а Дейв садится сверху, начав наносить удары по лицу мужчины. Рывками. С дрожью. До ненормальности резкие. — Дилан? — моргаю, пугаясь своего же голоса. Хочу коснуться парня рукой, чтобы попросить остановить Дейва, но О’Брайен разворачивается, пнув ногой рюкзак: — Оставь его! — кричит Фарджу и обходит меня. Будто… Я не здесь. Тяжесть в глазах усиливается. Оглядываюсь, приоткрыв рот, смотрю, как парень отдаляется, поднимаясь по лестнице. Тяжелые шаги. Громкие. Дейв пинает ногой Джо, который даже не пытается оказать сопротивление. Только корчится, стараясь перевернуться набок. — Э-й… — хочу обратиться к Фарджу, но и он минует меня, словно пустое место. Поворачиваюсь за ним. Но пребываю в сильном шоке. Недостаток сил сказывается на сообразительности, поэтому шаг делаю не сразу. Провожаю взглядом Дейва до рубки, за дверью которой он пропадает. Джо остается внизу, справляясь самостоятельно с болью и ноющим телом. Поднимаюсь на этаж, помогая себе опорой на перила. Иду к двери рубки, всеми силами пытаясь заставить себя улыбаться, ведь я слишком рада тому, что они, наконец, вернулись. Приоткрываю дверь, оставшись на пороге. Вижу, как Дейв о чем-то шепчется с Диланом, пока они склоняются над столом. Громко дышат. Злость переполняет это помещение. Они вне себя, и мне, если честно, страшно подавать звук, но… — Эй, — шепчу, а звучит громко. Никакой реакции. Делаю шаг за порог, нервно перебирая пальцами ткань футболки: — Что произошло? — вижу, как Дейв тяжело выдыхает. Явно испытывает раздражение, но не прекращает о чем-то говорить с Диланом. — Почему вы задержались? — подхожу ближе, борясь с дрожью в голосе, ведь не хочу давать эмоциям выход. Не сейчас. — Что произошло в городе? — не замолкаю. Протягиваю руку, желая пальцами коснуться спины О’Брайена: — Почему вы… Отдергиваю ладонь, как от огня, прижав к груди, когда Дилан вскидывает голову, слишком зло выдыхая в потолок, и переводит на меня не менее светлый взгляд, процедив с особым холодом: — Замолкни, — и вновь опускает лицо, ведь Дейв вынимает из своего рюкзака карту: — Мы были здесь и здесь… — начинает пальцем указывать на точки. — Они точно не могли успеть за нами. Стою на месте. Стою, замерев. Замерзнув. В носу предательски колит, обида терзает глотку, заставляя глаза вновь мучительно нагреваться от слез. Я провела эти сутки, бьясь о стену от стресса, я же… Я же… Пытаюсь вдохнуть, но не могу. Горло сжимается. — Дилан, — стискиваю стучащие от нервов зубы. Парень не реагирует, отвечая только своему другу: — В этот раз первым пойдет Джо. Мне плевать, что у него другие планы. Больше я не сунусь без проверки, — практически пихает ногой стол, заставив меня вздрогнуть. Ладонью жестко скользит по лицу, с трудом поддерживая ровное дыхание. — Да, но… Надо будет, чтобы кто-то взял управление. Детонатор перетащить сложно, но можно найти «чемоданчик», — Дейв поглядывает на Дилана. — Он точно на базе. — Предлагаешь, пробраться туда? — Дилан? — сжимаю губы, ведь оба парня оглядываются на меня. И выражения их лиц… Такие… Чужие. — Выйди, — с безразличием бросает Фардж, вместе с О’Брайеном они возвращаются к обсуждению. Должна отнестись к ним с пониманием, но я ждала их, измывалась от неизвестности, и сейчас в ответ на волнение получаю вот это? Это… Это… Роняю слезы, но не крупные. Делаю шаг назад, хмуро смотря им в спины. Какая-то часть меня отчаянно просит подождать, дать им время, но у моей чертовой нервной системы нет больше времени! — Эй! — голос прорывается. Дыхание выходит из-под контроля. Парни только ворчат, игнорируя меня, поэтому подхожу к столу, просунув ладонь между ними, и вырываю карту, сжав её пальцами. — Харпер! — Дилан уже тянет руку, чтобы отнять у меня их вещь, но я с яростью сжимаю её, комкаю к черту, бросив в дальний угол помещения. И О’Брайен резким движением разворачивает меня, начав трясти за плечо: — Какого черта ты делаешь?! Сжимаю губы, терпя боль в плече. Хватаю парня за запястье той руки, которой он сжимает мою кожу: — Мне больно! — кричу на него, пихая ладонями в грудь. — Отстань! — контроль. Его нет. И я не пытаюсь его вернуть, ведь желаю дать выход эмоциям, что разрывали меня все это время в тишине и безумии. — Выйди отсюда! — Дилан грубо дергает меня за собой, ведя к двери, а Дейв остается у стола, ладонями растирая лицо: — Дил… — шепчет, кажется, первым находя силы прийти в себя, но поздно. О’Брайен выставляет меня за порог: — Не входи без чертова разрешения и не трогай мои вещи! — кричит, до хруста сжав предплечье, и я… Я не думаю. Разворачиваюсь, со всех сил, что волшебным образом остаются в убитом морально теле, ладонью бью парню по щеке. Громкий хлопок. Настолько, что морщусь, ощутив боль в ушах. И в ту же минуту, как моя ладонь начинает пульсировать, распахиваю веки, уставившись на Дилана. Его голова немного наклонена в сторону. Смотрит куда-то… Вниз. В сторону. Его рука дрожит, продолжая сжимать мою кожу. Дейв позади боится шевельнуться. Мы все… Не дышим. О’Брайен медленно. Слишком медленно скользит взглядом по стене, поднимая на мое лицо. Смотрит в глаза, встречая в ответ мой ужас. Открываю рот, вместо слов выходит вздох. Громкий. Вся моя ладонь рвется от внутренней пульсации. Вижу, как быстро на коже парня проявляется след от мощного удара, но он остается неподвижным. Продолжает смотреть на меня с таким видом, словно я только что облила его ледяной водой. — Это какой-то пиздец… — слышу шепот сорванного голоса со стороны Фарджа, который по-прежнему стоит у стола. Ждет и боится реакции Дилана, как и я, поэтому сглатываю, когда О’Брайен разжимает пальцы, с неясной осторожностью делая шаг назад, от меня. Смотрю ему в глаза, больше не могу сдерживаться. Ни в чем. Ни в каких проявлениях эмоций. Все тело пронзает острие боли, когда Дилан закрывает дверь. Перед моим лицом. Какое-то время стою на месте. Стою и дышу. Или не дышу? Смотрю в поверхность двери. Медленно поворачиваюсь, спиной прижимаясь к стене. Руки опущены вдоль тела. Взгляд в никуда. Сосредоточен на пустоте. Дыра в сознании. В груди. Слышу, как Джо ходит внизу, как поднимается, как смотрит на меня. Не реагирую, и он сворачивает к своему кабинету. Молчу. Это тяжело. Это трудно. Это лишает рассудка. Отношения в такой ситуации, как эта. Я уже не уверена, что… Смогу выдержать. Моргаю. Слезы продолжают стекать по щекам, поэтому морщусь, шмыгая носом. Больную ладонь подношу ко лбу, надавив на него. Голову запрокидываю, затылком касаясь рыхлой стены. Ненормально, Господи, что я только что сделала? Что я позволила себе? Подобного не должно быть. Только не между нами. Черт возьми. Прикрываю кулаком сжатые губы, медленно разворачиваясь, чтобы пойти вперед, в другую от радиорубки сторону. В ту часть склада, куда мы за все это время не ходили, поскольку там все до потолка завалено хламом. Но Джо говорил, что в отдельных помещениях есть комната с диваном. К черту, что я задохнусь от пыли. Плевать. Мне нужно закрыться. Перетерпеть бурю в одиночку. Эгоисты вымещают свои страдания на других. Я не желаю быть в их числе, поэтому ухожу. *** Дейв опускает глаза на часы. Сколько уже Дилан стоит вот так у двери. Спиной к нему. По всей видимости, парень испытывает легкий шок. Нет, до этого он часто получал по лицу и те удары были куда сильнее, чем вот этот, но… О’Брайен никогда не испытывал такой физической боли под воздействием человека, от которого подобного не ждет. И ощущения совершенно иные. Если враг кулаком заряжает в рожу, то эмоции находятся на месте. В этом случае, все иначе. Задет и физически, и морально. Но, к счастью, удар возвращает здравомыслие, заставив обоих парней временно притормозить. Они были вне себя от злости, вне себя от того, что все пошло не по плану. В их ситуации не может быть ошибок. В чем настоящая причина такого агрессивного взрыва? В страхе. Дейв Фардж и Дилан О’Брайен пробыли эти сутки в диком ужасе. Они долго бежали, они неслись по городу от преследователей. Свистели пули за спиной. Вой собак. Все это до сих пор в ушах. Парни впервые ощутили, как смерть дышит им в спины, и она подкосила их уверенность. А подобное — проблема. Им нельзя терять себя. — Что ж, — Дейв откашливается, рухнув на стул в усталой позе. Ноги вытягивает, руки опускает свободно висеть. Следит за тем, как Дилан медленно отступает от двери, поворачиваясь к дивану, и садится на него, затылком ударившись о стену. — Мои поздравления, — Фардж шепчет с ноткой неуместной шутки. — Удар ты ей поставил, — смотрит перед собой, как и Дилан, который выдыхает, пальцами касаясь пульсирующей щеки. Морщится. Наступает время эмоциональной передышки. — Думаю, мне стоит извиниться перед Джо, — Фардж только сейчас осознает, что набил тому морду. — Офигеть, — смотрит на О’Брайена, а тот до сих пор находится в какой-то прострации. Щупает щеку, с напряжением уставившись в темноту помещения. — Не надо было на неё кричать, — Фардж с осторожностью принимает их ошибку, позволяя Дилану самому прийти к правильной мысли. — Она, наверное, тут с ума сходила, а мы пришли и даже ничего не объяснили. Вот и сорвалась. Сглатывает. О’Брайен глотает воды во рту, громко выдыхает через нос. Больной участок кожи горит. — Ладно, — Дейв нагибается, локтями упираясь в колени, и начинает активно растирать лицо. — Давай, яйца в руки. Иди, извинись первым, — хорошо ознакомлен с бараньим характером обоих представителей, поэтому решает подтолкнуть на примирение одного из них. — Я пойду к Джо. Позволю ему треснуть мне по лицу, — с кряхтеньем встает, корчась от боли в спине, на которую упал с забора. — Иди, — морально давит, и Дилан опять выдыхает, начав ладонями тереть лицо. Мычит. Фардж ставит руки на талию, хмурясь: — Ты мужик или нет? Это же отношения, они не могут всегда быть в кайф. Представь, какого ей сейчас. Сам же будешь убиваться, пока вы не поговорите, — парень усмехается. — А теперь найди её и позволь врезать себе еще раз. Дейв дожидается смешка со стороны друга, только после выходит из рубки, оставив дверь открытой, поэтому О’Брайен смог услышать его шепот: — А вот мне сейчас пиздец. Дилан пускает второй смешок, пальцами сдавив щеки. Дерьмо. Покидает помещение не сразу, наверное, минут десять уходит на полный приход в себя. Изучает все комнаты, заглядывая то на кухню, то в уборную (с особым страхом, ведь вряд ли когда-нибудь забудет, что произошло в ванной). Обходит все правое крыло склада, решив, что первым делом хлопнет Харпер за то, что она пошла в ту часть, куда Джо просил не ходить. Там все забито к черту хламом, негде ступить. О’Брайен перелезает через ограду на балконе, оказавшись по другую сторону от рубки, и морщится, понимая, что от «отголоска» боли в теле не сразу может воспринимать мрак. Идет. Проверяет замки на помещениях. Смотрит вниз. Коробки, мусор, старые запчасти — все свалено в одну кучу, словно здесь пронесся ураган. Практически все комнаты заперты, и Бог знает, что там хранит Джо. Просто. Черт. Его. Знает. Может, там взрывчатка? Может, горы травки? Может, оружие? Дилан проверяет двери, шагая по грязному балкону, так же заставленному всякими вещами, которые, порой, приходится преодолевать с особым усилием, так что парень уже сомневается, что Харпер могла сунуться сюда. Идет дальше, оглядываясь на высокие, огромные окна с решеткой. Черное небо. Неприятная темнота. По привычке дергает ручку двери, уже желая пойти дальше, но та поддается, и Дилан притормаживает, заглядывая внутрь помещения. Чернота. Открывает дверь шире, замечая, как девушка на диване приподнимает голову, хмурясь, и тут же переворачивается на другой бок, спиной к вошедшему. О’Брайен невольно, совсем уж невольно усмехается, переступая порог, и не прикрывает дверь, чувствуя, что в комнате без окон и с голыми стенами довольно душно. В молчании подходит к дивану, сунув ладони с разбитыми костяшками в карманы кофты. Стоит. Смотрит. Харпер рвано, но тихо дышит, желая скрыть тот факт, что пробыла в слезах все это время тишины. Поэтому хмурится, принимая серьезным и строгий вид. И боится вообще что-то сказать, иначе её выдаст голос. Лишь вжимается всем телом в спинку дивана, чтобы оказаться как можно дальше от О’Брайена, который садится на край, не спрашивает разрешения, пока вполне себе раскованно ложится позади, глубоко выдохнув в макушку девушки. Та сжимает губы. Трясется. Невралгия сводит организм с ума. До сих пор не отпускает эмоционально, поэтому сердитое лицо Харпер морщится, но девушке удается побороть и сдержать себя. До тех пор, пока не чувствует, как Дилан подпирает кулаком висок, чтобы приподнять голову, и не тыкает пальцем в её напряженное плечо: — Ты не спишь, — не знает, с чего начать, поэтому несет какую-то чушь в виде очевидных фактов. Мэй тяжело дышит, холодным носом зарываясь в свои ладони. Молчит. О’Брайен хмур. Продолжает пальцем давить на её кожу, еле заставив себя прошептать: — Мне жаль, — сложно просить прощения первым. Тяжело принимать свою вину. Умение извиниться — одно из самых важных, но оно не под силу каждому. Особенно, если ты слегка баран. Мэй мнется головой заерзав на диване: — Как ты нашел меня? — По запаху, — ответ звучит, как шутка. Правда, Харпер относится к его словам серьезно, поэтому приподнимается на локоть, повернув голову в сторону парня, который видит легкое напряжение в глазах девушки, поэтому тут же исправляется: — Джо как-то сказал, что здесь есть комната с диваном. — Ясно, — Мэй ложится обратно, выдохнув в спинку дивана. — Ясно, — повторяет тише, словно утопая в бессилии. Засыпает? Настолько эмоционально выжата? — Мне тоже жаль, — шепчет. — Я не хотела бить тебя, но… Мне нужно знать, что произошло, поэтому, если ты продолжишь носить обет молчания, то прошу покинуть помещение. — Я думал, что умру, — коротко. Харпер приоткрывает веки, хмуро смотрит перед собой, после секунды молчания, она все же переворачивается, чтобы видеть лицо парня, который лежит на спине, руки держит на животе, нервно перебирая ткань пыльной футболки. Боится смотреть на Мэй, ведь признается в своем страхе, поэтому его взгляд направлен в потолок. — Все сорвалось. Пошло не по плану, и… — он до крови прикусывает губу, что помогает говорить дальше. — Нас обнаружили, догнали, и уже взяли, чтобы отвести в лагерь, ведь… Казнь предателей должна быть у всех на виду. В тот момент я просто выпал из себя, — во рту становится сухо. — Помню, что не мог оценить происходящее, я был в таком ужасе, что не знал, что делать дальше. Впервые. Черт, я думал… — замолкает, заморгав. Мэй с тяжестью в глазах смотрит на него, еле терпя сбитое сердцебиение. — Когда нас уже тащили к фургону, я вдруг понял, что «твою мать, ты ведь… Я обещал Каю, что скоро приеду, и… Ну, ты ждешь нас, я ведь обещал». А мы не вернемся, — набирает больше пыльного воздуха в легкие, когда переводит взгляд на Харпер, которая сжимает вновь дрожащие губы. — Я думал, что умру, — повторяет. — И я усомнился вообще во всем, во всем, что я делаю. Уверенности ни в чем нет, я не… — запинается, отчего со злостью прикусывает язык. — Я не знаю, что мне делать. Теперь. Да, Джо нам помог, да, там все взлетело на воздух, но план провалился. Главный на шаг вперед. Всегда. Джо слишком самоуверен, тем более, весь его план держится на нас. Я и так переживаю за Дейва, но еще к этому дерьму добавляется волнение за тебя, — Дилан сам приподнимается на локоть, лицом к Мэй, которая не меняется внешне, излучая только тревогу. — Даже, если ты уедешь, — О’Брайен пожалеет об этих словах. — Я все равно буду не в себе. Харпер сглатывает. Теперь понятно, почему «нельзя», но уже поздно. Девушка кивает головой, опуская взгляд. Глаза опять начинают слезиться, но она крепко сжимает свои чувства, не выставляя напоказ человеку, который и так теряет свою силу. — Ты справишься, — шепчет. — Ты… Ты ведь… — что ей сказать? Она сама ни в чем не уверена, но не хочет, чтобы и Дилан терял настрой. — Просто… — забывается, путаясь в словах. — Я… — Поцелуй меня, — Дилан хмурится, видя, что девушка не способна говорить. На просьбу она реагирует с нервным кивком головы и поддается вперед, целуя парня в губы. Тот не отвечает, но прикрывает веки, сглотнув. Давление. Мэй сдерживает слезы, пока опускается ниже, влажными, холодными губами касаясь его больной щеки. О’Брайен морщится, пальцами сжав шею. Девушка целует его подбородок, затем спускается к шее, ладонью сжав плечо. Кожа на изгибе такая горячая, поэтому Харпер задерживается, зарываясь лицом. Дилан поднимает голову, сохраняет на лице серьезность, пока пальцами мнет её затылок. Опускается на диван, прикрывает веки. Наслаждается? Расслабляется. Мэй ладонью неаккуратно скользит по его груди, сжав ткань футболки. Продолжает осторожно и медленно целовать изгиб шеи. Свободной рукой О’Брайен обхватывает её спину, заставив девушку грудью лечь на него. Смотрит вверх. В темноту. Отказывается сейчас думать. Дайте. Ему. Время. Резко привстает, руками упираясь в диван, а Харпер дергается, присев. Смотрит на парня большими глазами, сильно теряясь в тревоге: — В чем дело? Дилан дергает головой. Принюхивается? Да. Хмурит брови: — Слышишь? — его взгляд опущен. — Что? — Мэй убирает локоны волос за уши. Двигается ближе к парню, который напряженно хмурит брови: — Трещание электричества пропало, — да, он был способен уловить этот звук, но Мэй нет, поэтому никаких изменений девушка не заметила. Она видит, он принюхивается. — Что такое? — волнение растет. О’Брайен спускает ноги на пол, у него начинает усиливаться одышка. Смотрит в сторону приоткрытой двери: — Первый, — поворачивает голову, взглядом вцепившись в Харпер. — Они здесь.