Любовнички

Сильные руки, привыкшие карать врагов без права на реванш, непривычно нежно скользили по гладкой коже бедра. Сухие губы, привыкшие за долгие годы морально добивать противников, слишком мягко касались оголенных плеч, оставляя метки принадлежности. Изящные с длинными музыкальными пальцами, плотно прижимающие подтянутое тело как можно ближе к их обладателю, заставляли места соприкосновений плавиться и гореть, словно пламя Солнца. Холодная кожа, оказавшаяся на самом деле обжигающей, подобно лаве, скользящая по влажному телу девушки, пылала. Алауди целовал её так, как не целовал никого. И никогда до этого момента. Суровый воин, прошедший не одно сражение и битву, никогда не знавший слово «нежность», прижимал хрупкое тело своей — с сегодняшнего дня — супруги к кровати, изредка отрываясь и тихо рыча. Руки мужчины бродили по молодому телу, исследуя каждый миллиметр, а рот оставлял влажную дорожку от плеча к ключицам, целуя впадинку между косточками и вылизывая тонкую шею. Девушка под Облаком тихо стонала, кусая собственные припухшие от ласк губы, стараясь сдерживать себя, но блондин, не привыкший прежде всего слушать своих партнерш, удовлетворяя собственные прихоти, был решительно против. Сегодня Алауди решил доставить удовольствие сначала женщине, ставшей его законной супругой и женой, обещающей в будущем быть рядом до конца его дней и выносить наследника. Сегодня младшая сестра Джи, Арчери Нана, стала его полностью. И душой, и телом. — Алауди, — красноволосая чертовка выгибается, прижимаясь оголенной грудью к шее мужчины; острые соски трутся о кадык, заставляя альбиноса втянуть воздух со свистом. — Ох, Алауди... Босс CEDEF усмехается, проходясь губами по подбородку и челюсти, поднимаясь выше и обхватывая соблазнительную мочку уха губами. Язык тут же ловко проскальзывает в раковину, вылизывая, а тяжелое дыхание действует на Нану лучше, чем любые стимулирующие порошки. Девушка призывно стонет, стоит языку коснуться хрящика, а длинным пальцам пробраться к внутренней стороне бедра. Собственное возбуждение давно пульсирует, заставляя Алауди поторопиться, но здравый смысл, все еще теплящийся где-то в голове, остужает эмоции. Облако Вонголы в Первом Поколении, первый внешний советник и начальник CEDEF, всю жизнь держал эмоции под контролем. Только вот рядом с этой чертовкой из рода Арчери любая выдержка летит в Тартары с вероятностью в сто процентов. Блондин скользит горячими ладонями по бедрам, спускаясь к промежности супруги, а сухие губы обхватывают один из острых сосков, заставляя девушку заходиться стонами. — Алауди, прошу, — Нана нервно подрагивает, призывно разводя ноги шире, а щеки её алеют от смущения практически моментально. Всегда собранный, холодный Хранитель Облака сгорает, держа в руках собственную жену, в то время как та, в повседневной жизни без страха лезущая в схватки в первых рядах и привыкшая к выговорам от клана за прямолинейность, сейчас замирает от каждого шороха, боясь лишний раз застонать. Застонать боится, а просить — нет. Мужчина довольно хмыкает, втягивая сосок в рот и лаская тот языком. Приятный вкус кожи девушки кружит голову, а мягкий холмик молочной груди радует самолюбие. Алауди хочет её, с макушки и до пят, хочет уже давно. И сейчас, когда родственники этого придурка Джи отдали её в его безоговорочное подчинение, от желания срывает остатки тормозов. Мужчина надавливает на лоно, заставляя влажные стеночки обхватить пальцы, вырывая из горла девушки новую порцию стонов. Пальцы скользят трудно, Нана смущается и зажимается, но стоит коснуться чувствительного бугорка плоти чуть выше, как мягкие стеночки расходятся, пропуская в себя. Мафиози отрывается от груди и перехватывает припухшие губы супруги, вовлекая ту в грубый поцелуй, — выдержка сбоит с удвоенной силой, стоит мужчине потереться членом о бедро Наны, — а язык скользит в призывно приоткрытый рот. Облако яростно ласкает небо и десны, одновременно с этим вжимая руку в промежность, позволяя хлюпающим звукам разорвать тишину, а красноволосая отвечает со всей пылкостью, в один момент откидывая собственное смущения и подмахивая бедрами. — Закинь ноги мне на талию, — властно приказывает мужчина, а пальцы выскальзывают из томительной влажности, — и не зажимайся. Девушка в ответ лишь стонет, нетерпеливо ерзая на скользких влажных простынях спиной. Нана крепко зажмуривается, чувствуя сочащуюся головку члена мужа, а после тихо всхлипывает, когда тот входит одним толчком. Струйка крови неспешно очерчивает подтянутое бедро, алыми каплями пачкая белоснежные простыни, химе шумно дышит, стараясь сдержать непрошенные слезы боли и радости, а мафиози терпеливо ждет, позволяя супруге привыкнуть к новым ощущениям. Минуту спустя, когда вспышка боли затихает, девушка сама поддается вперед и сжимает мышцы, заставляя мужчину застонать. Бледно-голубые, как утреннее небо, глаза всматриваются в зеленые, знакомая дымка возбуждения, будто отражаясь от голубых к зеленым, становится решающей. Алауди выходит на половину, крепко сцепив зубы на плече у жены, а после с готовностью толкается, погружаясь в такую желанную влажность. Стенки плотно обхватывают возбужденный член, принимая в себя без остатка, а острые ноготки на спине мужчины чертят неровные отметины, помечающие своими. Арчери томно дышит, прижимаясь грудью к торсу, ноги девушки прижимают мужчину к себе за талию, а зеленые глаза, подчеркнутые дымкой, светятся радостью. Темп Облако выбирает рваный, то входя полностью, то лишь на половину, заставляя жену заходится всхлипами и вздохами, руки поддерживают аппетитные ягодицы, сжимая и оставляя следы, обещающие в скором времени стать синяками. Финальный толчок выбивает из головы все мысли, а оргазм накрывает с головой. Алауди рычит подобно зверю, кусая плечо его женщины, — уже женщины, — до крови, а Нана выгибается с такой силой, что, кажется, может переломиться в позвоночнике пополам. Облако отстраняется пару секунд спустя, выплескивая последние капли спермы, прижимает жену к себе и дышит в макушку, все еще находясь во власти экстаза и делая остальное чисто на автоматизме. Сбитое дыхание никак не желает восстанавливаться, дрожащие от перенапряжения руки обхватывают талию партнерши, сама девушка засыпает почти мгновенно, утыкаясь носом во влажную шею мужа. Алауди позволяет уголкам губ подняться в усталой улыбке, запускает руку в красные длинные пряди, перебирая, а за окном начинается рассвет.