Тридцать три

Неделя прошла в усиленных репетициях. Коллектив, поначалу заинтересованно наблюдавший за новеньким, постепенно приходил к выводу, что ожидания не оправдываются, и переключил внимание на другие проблемы, которых было предостаточно – гастроли неумолимо приближались. Дирижер вел себя, как обычно, никого не выделяя, и даже самый пристальный взгляд не смог выявить хотя бы небольшую искру интереса к персоне виолончелиста. К концу недели Танейдо вздохнул с облегчением, кажется, поведение господина Джонса в первый день можно списать на обычную рассеянность творческой личности. К этому же выводу пришел и Рефурдо, ставший практически закадычным приятелем. - Слушай, - сказал гобой, когда они, как всегда вечером, шли в сторону станции метрополитена, - я, конечно, не хочу навязываться со своими советами, но могу поделиться опытом поездок. Виолончелист искренне заверил, что будет счастлив перенять опыт друга. - Ну тогда запоминай! – воодушевился тот. - Гормональные противозачаточные? – удивился Танейдо в процессе перечисления самых необходимых вещей в дороге. – Зачем? - Ты контракт внимательно читал? – нахмурился приятель. - Ну, - замялся виолончелист, - как бы да, - объяснять некоторые вещи про себя не входило в его планы. - Понятно, - вздохнул Рефурдо. – Тогда просто слушай и запоминай. Мы будем на гастролях почти четыре недели. Тридцать три омеги считай круглосуточно будут вместе, и с ними один альфа. Тебе это о чем-то говорит? Танейдо заторможено кивнул, идиотом он не был и представил весь ужас ситуации: организм омег при таком контакте начнёт вырабатывать гормоны и, следовательно, феромоны, а от конкуренции и наличия только одного альфы на всех это явление усилится многократно, следовательно, повальные течки коллективу обеспечены. Перспектива окрыляла, ничего не скажешь. Да и несчастного дирижера стоило пожалеть. - В общем, - подвел итог друг, - обязательно возьми таблетки и побольше, с запасом, а то, если придется увеличить дозировку гормоноподавляющих, то не хватит на весь срок. Да, чуть не забыл, - спохватился Рефурдо, - гигиенические пробки тоже обязательны для ношения, подбери себе заранее, чтобы удобно было и плотно. Купи средства для интимной гигиены и тоже проверь, чтобы не было аллергии, и гель для душа, надо уточнять какой? - Не надо, я понял, - сказал Танейдо, слегка покраснев, он не привык обсуждать вот так запросто подобные темы. - Отлично, - хлопнули его по плечу, - и перестань краснеть как робкая барышня на первом свидании, - хохотнул гобоист, - хотя, надо признать, тебе идет, ты стал таким хорошеньким! От подобных слов парень просто опешил, неверяще уставившись желто-коричневыми глазами с вертикальным зрачком на лицо смеющегося приятеля. Если бы это не было невозможно физиологически, он мог бы поклясться, что тот заигрывает. Смысла во всем этом не было ни на грош. - Ты милый, - серьезно сказал Рефурдо, - прости, что подразнил немного, не смог удержаться. Хотя, в некоторых случаях два омеги могут помочь друг другу, но тебе это вряд ли понадобится. Пока! – помахал рукой приятель, увидев приближающийся поезд и оставляя стоять на платформе весьма озадаченного новичка. «Ничего, ему полезно порыться в инфосети, просветиться, чтобы некоторые моменты гастрольной жизни не стали для него откровением», - думал Рефурдо, стоя в набитом битком вагоне и вспоминая ошарашенное лицо друга. Дома Танейдо, отказавшись даже от ужина, сразу засел за изучение материала. Картина вырисовывалась неутешительная: омеги, пережившие хотя бы одну течку с альфой, были зависимы от цикла, несмотря на гормональные препараты. Это почти нивелировалось, если никакого альфы не было в поле зрения, но в их случае это было невозможно. Бесконечно увеличивать дозу нельзя, поэтому некие неприятные ощущения могли быть. Да, днем это было почти незаметно, ощущения сглаживались утренним приемом лекарства и затычкой, пропитанной особым составом, но на ночь ее необходимо было вынуть, и вот тогда… Тогда промышленность предлагала широкий выбор устрашающего вида имитаторов, которые можно было использовать самостоятельно. Танейдо постучался головой о столешницу: вот что теперь делать? У него-то течки еще ни разу не было. «И не факт, что будет, - подсказал внутренний голос, - кое-кто скрывает даже от родителей свой низкий гормональный фон и особенности развития организма». Спорить с ехидным внутренним «я» не хотелось, а вялую мысль, что все же надо бы рассказать родителям, он отбросил, как всегда убеждая себя тем, что не хочет их волновать и расстраивать. В конце концов, в наше время множество омег не обзаводились семьей, а делали карьеру и вполне даже успешно. Потерев ладонями лицо, Танейдо принял единственное правильное решение – посоветоваться со вторым отцом. Папа выслушал внимательно, покачал головой и сказал, что ничего страшного нет и он поможет подобрать все необходимое и даже покажет, какими средствами он пользуется сам в случае необходимости. Какие такие случаи, сын уточнять не стал, хотя искра любопытства и промелькнула: удивительно, какие такие «проблемы» могут быть у омеги, которая давно и прочно замужем? Через три дня полностью снаряженный Танейдо стоял возле морского вокзала в окружении остальных оркестрантов и ждал, когда можно будет по трапу подняться на небольшой океанский лайнер. Возле ног молодого омеги стоял немаленький чемоданчик, половину объема которого занимали всякие вещи из папиного списка «на всякий случай», а противозачаточных пилюль у него было столько, что вполне можно было открывать торговлю с какими-нибудь аборигенами, буде таковые встретятся им по пути. Только был ли смысл в приеме этих средств, Танейдо не знал. Врачи, хоть и не исключали возможность наступления течки в отдаленном будущем, на вопрос о детях стыдливо отводили глаза. - Все собрались? – раздраженный голос дирижера заставил мирно болтающих о всякой ерунде оркестрантов замолчать и развернуться лицом к нему. Дождавшись, пока нестройный хор голосов подтвердит, что да, все на месте, и пересчитав музыкантов самостоятельно, так, исключительно чтобы успокоить свои нервы, Алеф повел коллектив на лайнер. Потребовалось чуть не полдня, чтобы разместить всех, и до своей отдельной каюты он добрался выжатый как лимон, несмотря на всю ту выносливость, которой так славились альфы. Холодная вода, которой он поплескал себе в лицо, и стакан газировки со льдом немного приглушили ярость, клокотавшую в груди. Омеги! Как дети малые, неужели нельзя самостоятельно разобраться, кто с кем будет жить? Все друг друга знают не первый год в основном. И пусть кают двухместных им доставалось в этот раз мало, но, в конце концов, днем все равно будут репетиции, а в помещении придется только спать. Сначала он попытался учесть пожелания, но оказалось, что это просто невозможно. В результате, выяснив, что откровенной непереносимости друг друга ни у кого не было, альфа волевым решением распихал свой коллектив по их временному жилью в произвольном порядке. Но кто бы знал, скольких нервных клеток пришлось лишиться безвозвратно! Какого хрена Куц набирает одних омег? Неужели расовые предпочтения? Что до самого дирижера, то ему больше по душе пришлись бы люди. По крайней мере, таких заморочек там бы точно не было. Внутренний голос ехидно заметил, что с людьми проблем не было бы меньше, просто они были бы другие. Алеф вздохнул и отправился разыскивать капитана – следовало договориться о месте для репетиций. Лайнер оказался действительно небольшим. Побродив по нему около часа и осмотрев все более-менее пристойные помещения, дирижер пришел к выводу, что ни одно из них не подходит для их целей. Репетировать там было нельзя. Теоретически можно было приспособить под это дело обеденный зал – он был довольно большим – но близкое соседство с кухней и то, что он находился на нижней палубе, сводило на нет все преимущества, да и прерываться каждый раз, когда нужно было бы накрывать на столы, и пережидать прием пищи пассажиров… Нет, не вариант. - Тогда могу предложить вариант с верхней палубой, - сказал капитан, наблюдавший неподдельное отчаяние на лице оборотня. - Пойдемте посмотрим, - безнадежно произнес Алеф, следуя за невысоким коренастым человеком в форменной фуражке, которую он не снимал даже в помещениях. Это было немного странно, потому что другие капитаны, с которыми ему приходилось иметь дело, наоборот надевали этот головной убор не часто, довольствуясь формой. Алеф сам не понимал, почему заинтересовался этой странностью, скорее всего это была просто попытка отвлечься от насущных проблем. - Вот, посмотрите, - голос капитана вернул дирижера к действительности, - в летние месяцы у нас здесь небольшой бассейн. Сейчас не сезон, воды нет, и сверху он закрыт крепкой крышкой, думаю, что можно поставить стулья и разместить весь ваш оркестр. Алеф молчал, уставившись на гладкую поверхность. Это, пожалуй, действительно хороший выход из положения. - Да вы не думайте, крышка крепкая! Ее часто используют как танцпол, выдержит, - неправильно истолковав молчание дирижера заторопился с пояснениями капитан, - вот только прохладно, наверное, - сник мужчина. - Спасибо большое, - с чувством поблагодарил капитана альфа, - нам все подходит, просто идеальное решение. По поводу погоды не волнуйтесь, мы же не люди, главное, чтобы дождя не было, тогда инструменты можно испортить. - Прогноз можно посмотреть, но в ближайшие дни обещали ясно, - с облегчением выдохнул капитан и, сняв фуражку, вытер выступивший на лбу пот - переволновался и искренне хотел угодить такой известной личности. Алеф с интересом глянул на венчик русых волос, окружающий большую розово-блестящую лысину, отстранённо порадовался, что ему, как оборотню, такое украшение не грозит. Уверив человека, что его все устраивает, и договорившись что им поставят стулья и огородят периметр хотя бы верёвкой, альфа отправился оповещать подопечных о времени и месте проведения репетиции.