Тридцать три

Алеф постучал палочкой по подставке для нот, оглядывая своих музыкантов. Они явно устали, все же десять дней упорных репетиций с короткими перерывами на еду и чуть более длительными на сон вымотают кого угодно. - Собрались, собрались, - дирижер безуспешно попытался наладить дисциплину, но то ли он плохо старался, то ли омеги устали больше, чем казалось на первый взгляд, но порядок не наступал. Алеф поморщился: следовало признать, что он сам перегнул палку. Окинув еще раз взглядом утомленных оркестрантов, дирижер сдался. - Хорошо, сегодня отдыхайте. Оборотни радостно загомонили, убирая инструменты в футляры и складывая ноты, а альфа думал о том, что надо бы за ними как-то присмотреть, а то как бы чего не вышло. На лайнере были и другие пассажиры, не скрывавшие своего интереса то ли к оркестру, то ли к оркестрантам. Не верил Алеф, что, например, вот в этом человеческом мальчишке, который усиленно делал вид, что драит и так практически стерильную палубу, проснулась такая страсть к музыке. Скорее всего, банальное любопытство. Танейдо, прижимая к себе футляр с виолончелью, спускался по ступенькам на палубу с того возвышения, где проходили репетиции. Дирижер, хоть и отпустивший их сегодня на отдых, выглядел недовольным и провожал музыкантов тяжелым немигающим взглядом. Решив не заморачиваться на перепады настроения альфы, виолончелист решил сегодня просто отсидеться в каюте и, может быть, почитать. Вокруг было слишком много людей, среди которых он чувствовал себя не очень уютно, и чувство это усиливалось волнами любопытства, исходящего от них. Интересно, у остальных такие же ощущения, или это просто его специфическое восприятие? - Простите, мистер, это у вас контрабас? – мальчишка-уборщик робко приблизился к Танейдо. - Виолончель, - вежливо ответил тот, пытаясь обойти загородившего проход любопытствующего элемента. - А долго на ней учиться играть? – спросил настырный парень. Танейдо остановился и внимательно посмотрел на говорившего. Волосы непонятного цвета, который люди называли русым, собраны в короткий хвостик сзади, а спереди более короткие прядки обрамляют скуластое лицо с упрямым подбородком. Нелепая бордовая кепка и синий комбинезон, и такая же куртка. Светло-серые глаза, смотрящие с надеждой. Почему он решил, что в странной радужке с не менее странным круглым зрачком именно надежда, Танейдо не знал, но почему-то захотелось ответить. - Долго. Сначала музыкальная школа, потом училище, - сказал он, наблюдая, как вытягивается лицо парня, - но это, если хочешь профессионально музыкой заниматься, а для себя можно и за пару лет освоить. Наверное, - поспешил добавить музыкант. - Спасибо, - убито сказал уборщик, отворачиваясь и собираясь уходить. - А вы сегодня еще будете репетировать? – задал он вопрос напоследок. - Нет, ты же слышал, сегодня отдыхаем, - Танейдо не понимал, зачем поддерживает разговор с этим... Человеком. – А у тебя бывают выходные? – он вдруг вспомнил, что почти все время, когда они репетировали, парень крутился рядом, что-то начищая и надраивая. - Да зачем они мне здесь-то? Тут же вообще делать нечего. Я потом лучше где-нибудь в порту отгуляю, - пожал плечами тот. - Ну, у нас выбора нет, мы бы тоже с удовольствием погуляли на берегу, только тут нет ничего, - пожаловался Танейдо. - Мы скоро будем проходить мимо небольшого острова, можно попробовать уговорить капитана… - И что там на этом клочке суши делать? – вмешался в разговор Алеф, который не мог уйти, потому что эта парочка перегораживала единственный выход, а перелезать через ограждение, пусть и веревочное, было несолидно для уважающего себя дирижера. Впрочем, большая часть оркестра тоже не могла пройти и терпеливо ждала, когда эти двое наговорятся. - Он красивый вообще-то, - пожал плечами юнга, - и там еще есть водопад, который исполняет желания. Надо только загадать и искупаться. Большего бреда Алеф в своей жизни не слышал. Люди очень странные существа, придумывают приметы, потом верят в них. Он помнил, какое недоумение вызывали в нем во времена ученичества его одноклассники и потом одногруппники, правда, уже в меньшей степени. Их приметы про черных кошек, например, переходящих дорогу, и необходимость плевков через левое плечо в связи с этим вводили в ступор. Зачем? Он никогда не мог понять, какая может быть связь. Кроме этого, наиболее распространенного суеверия, существовали и другие, не менее глупые, но люди, кажется, свято в них верили, так же, как и в несчастливые цифры, числа и дни недели. Что плохого может быть в числе тринадцать? Некстати вспомнился фразеологизм про тридцать три несчастья. Отогнав от себя навязчивые мысли, Алеф с удивлением понял, что его подопечные радостно обсуждают экскурсию к пресловутому водопаду. Как дети малые, право слово, им хоть палец покажи - заинтересуются. Попытавшись объяснить оркестрантам, что поездка на остров - это глупая затея, он, как альфа, первый раз столкнулся с упрямством омег. Нет, они вроде бы согласились с его доводами, но выглядели при этом такими убитыми, что дирижер почувствовал себя мерзавцем, решившим отнять у детей игрушки. Плюнув на все и решив, что пусть лучше они будут все вместе и под присмотром, он отправился разыскивать капитана. Уломать капитана оказалось несложно. Он имел представление об оборотнях в целом и омегах в частности, поэтому, слегка поломавшись для порядку, он выделил и транспорт, могущий довести весь оркестр до острова, и человека, который мог управлять катером. - Уго возьмете с собой? А то уж он весь извелся, так мечтал попасть на этот чертов водопад. – спросил капитан у альфы, который не сразу сообразил, что речь идет про уборщика. - Возьмем, - скрепя сердце, согласился Алеф, со всей безнадежностью понимая, что отказаться от сомнительного удовольствия нянчиться еще и с человеческим детёнышем не удастся. - Отлично, - хлопнул капитан большой ладонью по столу, - тогда через час всем быть готовыми. Остров оказался и впрямь очень зеленым, почти сказочным. Чуткий слух оборотней улавливал бурную жизнь лесных обитателей, начиная от каких-то сверхактивных и трескучих насекомых, которые шуршали в траве, бодро скача с места на место, и заканчивая притаившимися в ветвях и настороженно замершими мелкими млекопитающими. Первый помощник, которого отрядили в качестве капитана катера для доставки экскурсантов на остров, идти с ними отказался наотрез, поглядывая на небо и говоря, что ему надо отвечать за вверенное транспортное средство и что ждет он их всех через три часа, чтобы вернуть обратно на лайнер. И даже припугнул, что опоздавших ждать не будет, придется таковым вплавь добираться. Танейдо так и не понял, пошутил человек или был абсолютно серьезен, иногда юмор людей был недоступен для понимания оборотней. Путь до водопада занял около часа. Никакой дороги или тропинки не было даже и в помине, но не найти искомое было бы сложно – шум его долетал даже до берега моря. По крайней мере оборотни его слышали отлично. Негромко переговариваясь и поддерживая друг друга, омеги ловко перепрыгивали с камня на камень. Танейдо посмотрел на неуклюжего уборщика, который уже не первый раз умудрился упасть, поскользнувшись на склизких и зеленоватых от влажности камнях. Сначала омега просто подавал ему руку время от времени в наиболее сложных местах, но поняв, что это бесполезно, перестал выпускать из своей хватки предплечье парня вообще. - Спасибо, - поблагодарил Уго Танейдо, когда они вышли уже непосредственно к месту, где со скалы извергался вниз небольшой водопад, образуя у подножия нечто вроде озерца-чаши, возникшего за долгие годы под воздействием тысяч тонн воды, упавших сверху. Омеги, как дети, стали скидывать с себя одежду, однозначно намереваясь купаться. Даже Алеф улыбался, слушая их смешки и подначки. - Они что, голыми купаться будут? – шепотом уточнил уборщик, с удивлением рассматривая обнаженных оборотней. - Ну да, а что такого? – удивился Танейдо, не находя никакого криминала в таком поведении. Парень замолчал, с интересом разглядывая омег, которые по мере раздевания оказывались в воде, где тут же начинали брызгаться и дурачиться. - Ты пойдешь? – спросил его виолончелист, выпустив, наконец, руку парня. - Н-нет, купаться не буду, только умоюсь, - ответил юноша, начав осторожно пробираться к воде и стараясь обходить расшалившихся оборотней стороной, ему не хотелось потом щеголять в мокрой одежде. Алеф выбрал местечко в разумном отдалении от подопечных. Чуть в стороне, там, куда не долетали водяные брызги ни от низвергающейся воды, ни от внезапно впавших в детство омег. Отсюда было хорошо видно всех и каждого, и пока альфа раздумывал а не умыться ли ему холодной водой, загадав какое-нибудь совершенно несбыточное желание, чтобы доказать несостоятельность всяких верований невесть во что, судьба в виде неуклюжего человечка решила все за него. Нога Уго неудачно ступила на большой камень, покрытый проклятыми водорослями, проскользнула, лишая равновесия, он кубарем скатился под ноги альфе, делая удивительно удачную подсечку своим телом, и они уже вдвоем рухнули с небольшого уступа прямо в ледяную воду. Алеф с головой ушел под воду, чаша оказалась изрядно глубока. Вынырнув на поверхность, заметил краем глаза показавшуюся рядом голову человека, который жадно хватал воздух открытым ртом и дрожал. - Всем на выход! – рявкнул альфа таким тоном, что никто ни на секунду не задержался в водоеме. Убираться следовало немедленно, потому что ватные тампоны, традиционно запихнутые утром в носовые ходы, намокли и потеряли почти всю свою функциональность. Рядом с разъярённым альфой омеги моментально утратили всю свою весёлость, одеваясь с лихорадочной поспешностью. Мальчишка, искупавший и себя и альфу, дрожал в мокрой одежде; мало того, что вода была не самая теплая, так и поднявшийся ветер добавлял приятных ощущений. - Снимай мокрое, - подошел к нему Танейдо, которому стало иррационально жаль щенка, который невольно искупал альфу, - наденешь мою куртку. - С-спас-сибо, - отстучал зубами благодарность тот. Все молча и быстро шли вниз, обратно к морю. Даже Уго старался не отставать и не падать, ухватившись покрепче за своего доброго ангела-хранителя, желая как можно скорее оказаться на лайнере, подальше от всех оборотней и особенно от дирижера, чье лицо сейчас было мрачнее тучи, которая как-то очень быстро затягивала небо над головой. Мысль подойти и извиниться он отбросил сразу – было банально страшно, да и непонятно, насколько сильно оскорбление, нанесенное оборотню таким образом. Может быть, его можно было смыть только кровью? Страшилок про обычаи этой расы ходило превеликое множество. До берега осталось совсем ничего, как из расколовшейся молнией тучи полил проливной дождь. Даже отсюда было видно, каким свинцовым стало море, как по его поверхности гуляют тяжелые волны, становясь раз от раза все выше, вскипая барашками и с шумом накатываясь на берег. - Э-эй! – донесся до альфы голос помощника, который оставался дожидаться их. – Идите сюда, я тут отличную пещерку нашел. Алеф повернулся на голос и увидел, как из проема в скале им радостно машет человек. Помощник подготовился на славу – внутри пещеры пылал костер, стоял какой-то ящик. - Зачем? – прорычал свой вопрос альфа. - Ну нам же здесь придется пару дней пробыть, пока шторм не уляжется, - развел руками мужчина. - Вы сошли с ума? – с надеждой уточнил Алеф. – Нам надо немедленно на корабль. - Это вы сошли с ума, - отрезал тот, - посмотрите на море, при таком волнении наша посудина не сможет преодолеть полосу прибоя, да и капитан увел лайнер подальше, чтобы не напороться на рифы. Располагайтесь, чувствуйте себя, как дома, потом будете вспоминать свое маленькое приключение с улыбкой. Глядя стеклянными глазами на ливший стеной дождь, Алеф понимал, что это приключение будет еще долго сниться ему в кошмарах. Ловушка. Он сам загнал себя в ловушку, из которой не было выхода.