Игра в прятки

Планолет прибыл в Капитолий. Китнисс сразу увели, она так и не успела понять, что стало с Питом.  Она не успела понять, что происходит и куда ее ведут, потому что сразу потеряла сознание. Очнулась она только через несколько дней в почти идеальным состоянии: ран почти не было видно, тело было начисто вымыто. По пробуждении Китнисс сразу встретили Вения, Флавий и Октавия, подготовить к интервью победителя. На протяжении всех процедур девушка не могла отогнать от себя тревожные мысли. Что с ним будет теперь? Выжил ли он вообще? Разве я честно поступаю? А что с мамой и Прим? Их не тронули? Эти переживания угнетали ее. Девушке сейчас не хотелось ничего. Ни отвечать на докучливые вопросы и поздравления мельтешивших вокруг капитолийцев, ни улыбаться на камеру, ни тем более приветливо разговаривать с Цезарем на радость столице. Так она и провела все время с троицей, хмуро задумавшись.  Но все же нашелся человек, который смог увести от Китнисс скверные переживания, и, конечно, это был Цинна, ведь теперь он являлся единственным другом Китнисс в Капитолии. Как только девушка закончила одеваться, стилист не выдержал и, раз осталось время решил усадить с ней поговорить. Он не знал, что Пит должен был выжить. И хоть стилист говорил совсем не то, что на самом деле бы уняло переживания девушки, она видела искренность Цинны. Он казался сейчас самым близким человеком, таким понимающим и теплым. Девушка просто смотрела в глубокие темные глаза друга, не вслушиваясь в слова, которые были пустым звуком, ведь самым важным был настрой души и улыбка друга. На лице девушки тоже постепенно появилась легкая улыбка, в какой-то момент глаза наполнились слезами. Она чуть не прогнала от себя эти странные, неизведанные чувства, как вдруг увидела, изменения в глаза собеседника, в них что-то блеснуло. Поняв, что это было Китнисс в тот же миг резко размахнула руками и крепко обняла стилиста, сильно вцепившись ему в спину. Сейчас ничего не существовало вокруг, пропал Пит, из мыслей даже исчезла сестра, для девушки открылся новый, почти неизвестный мир. Она плохо понимала, кто такие друзья зачем они нужны, ведь у девушки их никогда не было. В школе девочка была одиночкой, а Гейла считала лишь напарником. Но Цинна разбудил в ней те самые, искренние, теплые, дружественные чувства, она не могла осознать, как можно довести себя до такого состояния из за чужого горя, как это только что сделал Цинна. Буря самых разнообразных эмоций охватывала первооткрывательницу: с одной стороны это была огромная благодарность и любовь к другу, с другой - негодование и страх перед неизведанным. Она долго пыталась понять мотивы его действий, их смысл. Бедняга стала думать, что это обман, лесть или корысть. Заглянув Китнисс в глаза, друг увидел, что в ней сражаются совершенно разные мысли и чувства. Он понимал, что ей еще были мало известны отношения между людьми, он хотел как-то помочь, но лишь погладил девушку по голове. Все же немного успокоившись Китнисс только смогла выдавить из себя вопрос: - Почему?  Наступило молчание. Двое друзей лишь чувствовали теплоту тел друг друга, крепко обнявшись и погрузившись в свои мысли.  Так могло бы продолжаться бесконечно, не войдя с шумом в комнату Хеймитч. Тогда Китнисс вдруг разозлилась и оттолкнула от себя друга и, нахмурившись почти крикнула: - Почему? Почему ты это делаешь? - растерявшись, она закрыла лицо руками и упала боком на диван, пытаясь удержать эмоции. - Что я не так сделал? Я хотел тебе помочь... - спокойно ответил парень, нервно поглядывая на ментора, который с широко открытым ртом и изумленными глазами все еще стоял в дверях.  - Таак, что тут происходит? - немного с издевкой протянул он, подходя к дивану. Услышав голос старика, девушка ровно встала и твердо произнесла, подняв подбородок: - Ничего. Я готова к интервью. Китнисс с Хеймитчем уже направились к выходу, как стилист напоследок мягко сказал "помни, я всегда с тобой", как будто заглянув прямо в душу девушке своими темными глазами. Все интервью Китнисс улыбалась и была такой приветливой, какой только могла быть, хоть это и не очень хорошо получалось. Цезарь только и делал, что все время высказывал свое восхищение (как победой девушки, так и её платьем) и сочувствие. Одета она была в легкое светло-желтое платье, которое привело всех в восторг своей простотой и элегантностью. Но, ей как всегда было не до этого, Китнисс, смотря в глаза всему Капитолию с ненавистью размышляла, как можно быть такими жестокими и беспощадными, пыталась угадать, что творится с сыном пекаря и ее семьей. Она даже в какой-то момент решила наплевать на Пита: "Что он вообще теперь делать будет? И почему это я должна с ним нянчиться? Как он будет скрываться? Лучше б я его просто убила. Так бы было проще. Пожалуйста, хоть бы его врачи не спасли." А капитолийцы тем временем продолжали восхвалять её решительность, мужественность и хитроумие. Брюнетке пришлось придумывать, что такого красочного сказать насчет своих мыслей и чувств во время убийства с победой. Ей порой казалось, что несет она полную ахинею, что никто не поверит в такие странные эмоции и поймет их поддельность. Но интервью прошло на ура, все восхищались каждым словом Китнисс. Но ей определенно не хватало радом острословного Пита, который смог бы поразить публику еще больше. Хотя, видимо их итак, более чем удовлетворили слова девушки. После того, как интервью закончилось, Китнисс с Хеймитчем и Эффи посадили на поезд. Победительнице опять никого не хотелось видеть, девушка закрылась в своей комнате и упала на мягкую кровать, погрузившись в раздумья. Ей уже не терпелось увидеть Прим. Как же она будет рада видеть, что ее сестра смогла выполнить обещание! Маме опять станет легче жить. Да и она, наверно тоже волновалась за дочь... Брюнетка все же любила мать и тоже соскучилась, просто ей почему-то трудно было это признать, скорее всего из за обиды. А Гейл! Хоть они были только напарниками, мысли Китнисс часто возвращались к этому охотнику. В последнее время она начала понимать, что между ними установилась некая связь... Их семьи сильно зависели от дел этой пары охотников. Девушка считала Хоторна своим единственным близким другом. Но после всего того, что победительница вытворяла с Питом, она терялась в догадках о мнении Гейла. Догадался ли он, что все это лишь игра на публику? Или заревновал, хотя Китнисс мало в это верилось. По крайней мере, она надеялась, что парень не будет ее осуждать. Чтобы снять с себя напряжение и просто отдохнуть, она легла спать. Все остальное время в поезде прошло очень тихо и спокойно. Почти все время обошлось без разговоров, за исключением нескольких воспитательных фраз Эффи. Даже Хеймитч был необычайно спокоен, он просто все время сидел в своем кресле с бокалом, усиленно что-то обдумывая.  От нетерпения девушка за час до приезда в двенадцатый дистрикт встала возле двери в вагон, так сильно ей хотелось увидеть родных. Она спокойно прислонилась к стенке, постепенно начиная дремать... Как вдруг в помещение ворвался ментор и неожиданно встал напротив Китнисс, схватив за плечи и холодно сказав: - Ты сможешь. Это последний раз, - после чего он сразу развернулся и ушел. Девушка еще долго смотрела в ту точку, где только что были глаза собеседника, как будто медитируя она пыталась осмыслить его слова. Но этого она так и не смогла добиться. Почему старик был не в духе и о чем он думал так и осталось для нее загадкой.  Охотница вышла из "транса", когда поезд наконец прибыл в дистрикт. От резкой остановки она неожиданно полетела вперед и со стуком упала на пол, от удара головой  ее спасла только вовремя подставленная рука. Не успела Китнисс встать, как дверь распахнулась и снаружи показалась толпа местных жителей. Заметив людей, девушка только успела подумать "надо же, они меня тоже ждали!", как вскочила на ноги и стала машинально махать рукой, заодно показывая отработанную улыбку. Все было бы так прекрасно, как на интервью, если бы не одно маленькое "но". Победительница вгляделась в толпу. И она оказалась далеко не радостной, как ей показалось на первый взгляд. Кто-то просто стоял и пронизал Китнисс взглядом, а кто-то даже орал протестующие реплики. От изумления и сильного негативного давления девушку немного шарахнуло назад, на миг потемнело в глазах и она чуть не завалилась назад. Почему ее так ненавидят? Что она сделала? Она ведь принесла победу домой! Она не могла понять такого отношения к ней, и хотя ей было все равно на мнение толпы, брюнетку сильно задевал тот факт, что ее могли невзлюбить и близкие! С кем она теперь будет охотиться? На кого можно будет положиться? Как она будет продавать и зарабатывать? Жизнь превратится в кошмар, из за дурацкой, неведомой неприязни толпы. Но делать было нечего, девушка выпрыгнула из вагона и с уверенным видом пошла вперед, как сразу об этом пожалела. На нее молниеносно полетели камни и другие всевозможные предметы, послышался голос презрения, оскорбительные возгласы. "Фуууу....", "предательница!", "продажная капитолийская тварь!", "крашеная гадюка" - только и доходили до ушей такие и подобные жутко неприятные слова. Когда девушка решилась пойти вперед, разные предметы продолжали лететь в нее. Один камень угодил победительнице в плечо, которое тут же залило кровью весь дорогой наряд. Китнисс взвыла от боли, но не упала духом. Теперь она понимала слова Хеймитча, только не могла догадаться, как он понял, что такое будет. Плечо брюнетки снова пронзила резкая, кричащая боль. Так это нельзя было оставлять.  Рыская глазами по толпе, девушка смогла найти мать, которая просто стояла и наблюдала, как дочь закидывают камнями и оскорблениями. Отважная охотница уже не могла понять, что истощает ее больше: неутихающая боль от текущей из плеча крови или моральное давление оскорблениями и злостью со стороны земляков. Чтобы как-то исправить положение, Китнисс рванула, что есть духу в сторону дома, на прорыв через толпу. Пробираясь через это скопление людей победительница думала, что жить ей осталось считанные секунды. Она решила, что люди от злости просто забьют ее. Но они не могли быть настолько жестокими, они стояли за своих, поэтому многие опустили "оружие". Кипнис сама не заметила, как выбежала из этой тучи людей и уже, не способная остановиться бежала домой, в тепло, в уют. Она несколько раз падала, поскальзываясь на грязи, но снова вставала и без оглядки бежала дальше. Уже наступило позднее лето, начался сезон дождей и повсюду в дистрикте лежали слякостные лужи. Девушка уже почти подошла к дому, совершенно выбившись из сил. Как оказалось, к несчастью дверь была закрыта, мама с Прим наверно ушли к вокзалу. Тогда Китнисс уселась прямо на мягкую, теплую землю под любимым деревом и стала переваривать случившееся. Сколько не размышляла девушка, она никак не понимала, за что ее так ненавидят. Она же вернулась! Принесла победу дистрикту 12. Боль в плече уже начала утихать, но девушке срочно требовалась помощь. Она откинула голову назад и закрыла глаза, наслаждаясь родными запахами и звуками... Утомившаяся охотница так бы и уснула прямо на земле, не подойдя к ней странный мужчина. Это был невысокий брюнет, со странным лицом, тщательно скрываемым капюшоном плаща. Он тронул Китнисс за болевшую руку и, заикаясь хриплым голосом произнес "б-болит?". От неожиданности Китнисс дернула головой, мгновенно открыв глаза.  - Что вы здесь делаете? - крикнула она незнакомцу в лицо, начиная пристально его разглядывать. - П-п-помочь хотел, - так же, как раньше сказал он. - С чего вы взяли что мне нужна помощь? Я и сама справлюсь!, - возразила изумленная девушка, издевательски добавив - И вообще, кто вы такой и что вам от меня надо!? - Н-нич-чего... Хот-тел ув-в-видеть в-ввас - еле выговорил скрытный мужчина. Китнисс опять оглядела его оценивающим взглядом... Кого-то этот незнакомец ей напоминал. Но она определенно не видела его раньше. Кто он? После она осмыслила его слова и громко воскликнула: - Конечно! Так я и поверила! Говорите, иначе прогоню!, - почти на угрозу перешла она. Тогда человек-загадка крепко схватил ее за руку, внутри девушки все вспыхнуло и одновременно, и тихо сказал: - Китнисс, - незнакомец стал говорить увереннее, все пронзая напуганную своим до боли родным голосом - ты нужна мне, помоги, - незнакомец открыл наконец глаза и у девушки не осталось и тени сомнения, кто это был. Она не выдержала и воскликнула: - Пит! Это ты?