Language of Flowers

Лаванда — преданность, постоянство Гвоздика (белая) — сладкая и милая Первоцвет — я не могу жить без тебя Тюльпан (красный) — признание в любви Космея — девичье сердце, любовь Утренняя слава (вьюнок)- привязанность Тсуна был раздражён из-за Хибари, хоть и неоправданно, но по крайней мере, он это признал. В течение последних четырех дней он каждый день получал относительно большие корзины с цветами — красные тюльпаны, космея, утренняя слава и вот сегодня первоцветы. Он был рад получать цветы, но, бродя глазами по своей маленькой квартирке-студии, он был вынужден отбросить сладость послания цветов и взглянуть в лицо реальности. Хибари делал это только из хороших побуждений, он знал это; однако, это не решило его проблему с расположением цветов. Защемив переносицу, он уставился на корзину с первоцветами, которую поставил на край своего низкого деревянного стола, где были все остальные корзины. Я могу жить без тебя, ты… ты цветок! И не только их расположение было проблемой. В отличие от Хибари, у Тсуны не было теплицы. Некоторые из цветов, которые он получил, требовали определенных погодных условий и поэтому быстро увядали. Несмотря на то, что он уже стал коричневым, Тсуна сохранил самый первый цветок, который он получил от Хибари: белую розу. Не имея другого выбора, кроме как оставить его на столе, он вздохнул и позаботился о том, чтобы каждый цветок, который он поливал, направился в Цветочный магазин Sky, обещая поговорить с Хибари о его привычке дарить цветы, когда он вернется, и, возможно, набраться смелости, чтобы попросить Хибари посмотреть его теплицу. Я хотел бы видеть, как он ухаживает за цветами. Тсуна усмехнулся. Работа шла гладко. После того, как клиент, которому он продал очередной букет, ушёл довольным, Тсуна весело потянулся вверх. Затем он мягко улыбнулся Луче и ее клиентке. Как флорист, он имел честь слышать и видеть людей в эти серьёзные эмоциональные решения для них. Цветы были не только красивыми, но и воплощали множество эмоций, настолько чистых, что Тсуна не мог не смотреть на них, несмотря на то, что он уже долго работал в цветочной индустрии. Последние семь месяцев он работал на Луче, и продолжал удивляться, как эти изысканные растения способны дать людям смелость высказаться и показать свои чувства. Тсуна задумался, а не чувствовал ли это Хибари и, может быть, он использовал язык цветов, чтобы восполнить его эмоциональную закрытость, потому что, на самом деле, он никогда не встречал человека, который мог бы небрежно передать цветы. Вскоре Тсуна уже начал убирать магазин перед закрытием. Прошло всего несколько минут, когда он услышал, как открылась дверь, и улыбнулся своим трем посетителям. — Привет всем, — сказала Луче, глядя из-за стойки, — Кстати, Хару-тян, Юни очень оценила ту сёдзе мангу, которую ты ей одолжила. — Я зайду на следующей неделе с остальными томами, — засияла Хару. — Тсуна-сан, это манга с котятами! Я тебе её тоже одолжу. — Нет, спасибо. — усмехнулся Тсуна. Он попросил своих друзей подождать, продолжая убирать. Услышав снова звонок в дверь, он тонко застонал, поскольку это было за две минуты до закрытия, и он не хотел заставлять своих друзей ждать. — Добро пожаловать в Sky — я-я… Привет. Тсуна был огорчен, когда услышал шепот Киоко:  — Он не в обычной одежде. И двое его друзей рассмеялись. Скорее всего, девушка уже рассказала им о том, что подслушала разговор его и Хибари. И то, что сам мужчина стоял перед ними со смешанным букетом из лаванды и белых гвоздик, никоим образом не помогало подавить его растущее смущение. — Извини, я пришел так поздно. — Хибари передал цветы. — Я только что вернулся из поездки. — Спасибо. Мы сейчас закрыты. Можем немного поговорить на улице. — Ты сейчас свободен? С нерешительным взглядом посмотрев на друзей, Тсуна покачал головой.  — Я собираюсь поесть с этими ребятками. Он ткнул большим пальцем в сторону троих. — Мы собираемся поесть в кондитерской. Вы можете пойти с нами. На самом деле, мы настаиваем. Верно, ребята? Получив кивки, Энма дерзко улыбнулся Тсуне, который поклялся, что собирается задушить своего друга. — Пожалуй соглашусь, — кивнув, Хибари добавил, — Хибари Кёя. Как только все познакомились, и поблагодарили Луче, они ушли. Дорога до кондитерской хоть и занимала мало времени, но была по-настоящему мучительной. Тсуна впился взглядом в спину своих друзей, которые оставили их с Хибари идти позади. Переместив свой взгляд на цветы, Тсуна задумался и пропустил всё что ему говорил Хибари. — А? — Я спросил не мешаю ли я вам. — Нет. Нет, нет, нет. Тсуна чувствовал себя слишком взволнованным, поэтому начал размахивать руками в стороны и нервно смеяться. Букет в его руках от этого немного распался и Тсуна занервничал еще больше. — Я счастлив — я имею в виду, ну, наверное, все хорошо? Так что нет, ты совсем не мешаешь, — пробормотал он, пытаясь починить букет. — Я уверен, да. Если бы можно было улететь из Японии прямо сейчас, Тсуна с удовольствием это сделал бы, потому что он полагал, что умрет от стыда смотря на явно веселое лицо Хибари и его друзей, которые даже не пытались скрыть тот факт, что они подслушивают. Он был вне себя от облегчения, когда они дошли до кондитерской; по крайней мере, он перестанет говорить всякую ерунду пока ест. Взяв столик на шестерых, Тсуна спрятал улыбку за ладонью, увидев удивлённого Хибари, зажатого между двумя девушками. Тсуна положила букет на свободное место слева от него, а справа сидел Энма, вдумчиво смотря на меню. Когда официантка подошла к их столу, каждый из них что-то заказал, кроме Хибари, за которого уже всё решила Хару. Не дожидаясь подтверждения, Киоко добавила еще два кусочка, которые, как она сказала, тоже для него. Когда принесли заказ, глаза Хибари нервно забегали по всем блюдам, которые девушки ему заказали. Тсуне было неловко за поведение подруг, и он неловко улыбнулся парню напротив себя. Чтобы хоть как-то отвлечься, Тсуна спросил: — Как прошла твоя поездка, Хибари-сан? Хибари оторвал взгляд от блюд и перевел его на Тсуну.  — Нормально. — Это хорошо. Если бы они сидели только вдвоем, никого бы из них не напряг такой разговор, и они спокойно наслаждались молчанием. Но его друзья совсем к такому не привыкли, и теперь удивленно переводили взгляд с одного парня на другого, ожидая чего-то еще. Его друзья, скорее всего, пригласили Хибари чтобы оценить характер этого человека, и он искренне ценил то, что они не ляпнули ничего лишнего. — Тсуна-кун сказал, что у тебя есть домашняя птица по имени Хибёрд. Ты брал его с собой в путешествие? — спросил Энма. Хибари подняла бровь, затем ухмыльнулся, что Тсуна истолковала как: Ты говоришь обо мне со своими друзьями? Если Энма скажет что-нибудь еще, Тсуна был уверен, что он в конце концов задушит своего друга. Он наступил на ногу Энмы, отправив ему предупреждение, и получил только пинок в ответ. — Да, но он может свободно летать, как ему заблагорассудится. — У вас есть фотография Хибёрда, Хибари-сан? — спросила Киоко. Вынув свой телефон, Хибари переключился на него, а затем протянул девушке.  — Он такой милый! Как только Хару и Энма посмотрели, они начали возвращать телефон Хибари, но Тсуна резко запротестовал. — Подождите, я еще не видел! К большому огорчению Тсуны, Хибари ухмыльнулся и взял телефон обратно. — Я приведу его завтра. — Ты любишь котят? Тсуна была уверен, что Хару собирается завести его в могилу этими вопросами. — Я не против их. Не вкладываясь и не позволяя своим друзьям свободно участвовать в разговоре, Тсуна лениво доедал свой шоколадный торт. Он дернулся, почувствовав что-то холодное на правой ноге: Энма пролил клубничный молочный коктейль, и даже все ягоды клубники оказались на нём. — Черт. Извини, Тсуна-кун. Извини! — Энма начал лихорадочно вытирать ногу салфетками. — Я не помогаю, только хуже выходит. — Успокойся. — Тсуна засмеялся. — Я пойду в туалет.

***

Хибари уставился на спину Тсуны, затем снова обратил внимание на оставшихся людей. Это было нарочно; Энма нарочно пролил свой молочный коктейль. Девушки сели рядом с Энмой, и все втрое дружно уставились на Хибари. — Мы обеспокоены, — начала Киоко, — и мы не хотим, чтобы история с ним повторилась. — С ним? — спросил Хибари. — Рокудо. Рокудо Мукуро. — Хару треснула кулаком по столу. — Вы слышали о нем, верно? Он наследник Kikuyo Inc. Разве вы не имели с ним какую-то деловую сделку? — И это все, что было: деловая сделка, — спокойно ответил Хибари. — Были свидетели, которые утверждали, что видели, как вы двое разговаривали в кафе, и это не было похоже на коммерческую сделку. Хибари чувствовала себя неловко под ее взглядом, вспоминая работу девушки в качестве журналиста. Однажды он видел ее в здании своей компании, беседуя с Кусакабе о том, что Nuvola Inc. поглощает компанию. Наконец он сказал: — Мы просто знакомые. Хару не ответила, вместо этого начала сверлить его взглядом. — Если Тсуна-кун еще ничего не сказал, то и мы не будем. Энма злобно уставился на свой пустой высокий стакан, вздыхая при этом. — Прошло много времени с тех пор, как они расстались, и он, кажется, счастлив быть с тобой. — Сделаешь больно Тсуне-сану, и я нанесу тебе удар своими ручками. Для акцента Хару использовала одну из своих ручек, чтобы указать на Хибари. Киоко уставилась на него, и Энма кивнула. Вау. — Я буду иметь это в виду. — Хорошо. — Хару ярко улыбнулась, напряжение между четырьмя быстро разрядилось. — Как вы узнали о Тсуне? — Цветочный магазин. — В самом деле? Хибари крепче сжал чашку чая. — Когда-нибудь вы узнаете. Хару постучала пальцами по столу.  — Очень скрытно, не так ли? Из того, что я знаю, ты никогда не был в отношениях раньше. Что сделал такого Тсуна-кун что ты выбрал его? — Он интересный. — А еще? Хибари пожал плечами. — Сильный. — Тсуну-куна много дразнили и издевались, когда мы были в школе, — сказала Киоко. — Есть и другие способы быть сильным. Трио некоторое время не говорило, пока Энма не подняла руку, чтобы подать сигнал официантке, а затем заказала еще один клубничный молочный коктейль. — Ты странный человек, Хибари-сан. Ты знал, что я нарочно пролил свой коктейль, не так ли? Вероятно, Хибари вопросительно посмотрел на него, потому что Энма продолжал: — Интуиция. Значит, ты должен знать, что нам не нравится, когда тебя наполовину оценивают. Хибари постучал по своей чашке. — Что бы я ни сказал, я сначала скажу это Тсунаёши. Энма с благодарностью принял клубничный молочный коктейль от официантки и только потягивал напиток в ответ мужчине.

***

В туалете Тсуна поморщился от ощущения мокроты, сильно не любя такое чувство. Он легко отмыл молочный коктейль, но не спешил сушить его на ручном воздуходувке, игнорируя взгляды, которые он получал от других вошедших мужчин. Он не собирался возвращаться к столу, чувствуя себя грубым. Он попытался представить, что там происходит сейчас. Он немного волновался за Хибари, помня, как злобно защищали его друзья. Тсуна удивился смене мест, как только вернулся, и, не задумываясь, сел рядом с Хибари, двигая свою маленькую тарелку с тортом к себе. — Надеюсь, вы не рассказывали глупые истории про меня, — пошутил он. — Может быть да. А может быть нет. — Киоко улыбнулась. Энма ухмыльнулся. — Похоже, твои штаны в порядке. Тсуна фыркнул.  — Ага, благодаря тебе. Взглянув на часы, Хибари поднял руку, чтобы подать сигнал официантке. — Извините, но у меня сегодня запланирована еще одна встреча. Дав указание официантке собрать два оставшихся куска, он снова посмотрел на Тсуну.  — Я приду завтра в свое обычное время. Когда Хибари ушел, Энма сказала: — Все нормально? Вы едва разговаривали! Тсуна пожал плечами. — Увидимся завтра утром. — Тьфу, ты уже выглядишь довольным. — Энма поморщился. — Ты хочешь заказать еще один молочный коктейль? — Тсуна ухмыльнулся молчанию своего друга. — Итак, — нерешительно начал он, — о чем вы, ребята, говорили? — Конечно же о тебе. Тсуна нахмурился. — А что я? — Я думаю, что мы можем доверять ему, — три лица резко развернулись к Хару. — Даже если он знает, что глупый Року — Ой! — получив пинок от Энмы, он продолжила, — Я просто думаю, что мы можем доверять ему. — Ты полюбил его, Туна-кун? — спросила Киоко. Вместо ответа, Тсуна начал барабанить ложкой по пустой тарелке. Он вздохнул.  — Я не… я имею в виду, мне нравится проводить с ним время. Это немного странно, насколько он таинственен. Я, — еще один вздох, — я всегда думаю, что не смогу влюбиться как так же, как в Мукуро. Он мой первый. — Разве не со мной был твой первый поцелуй? — Киоко хихикнула. Тсуна засмеялся. — Перестань. Средняя школа была непростым временем, хорошо? — Но я рада, — тихо сказала она, — теперь ты выглядишь намного лучше. Киоко дала ему букет, лежащий у нее на коленях, стараясь не ударить по столу. — Я знаю, что означают гвоздики, но как насчет лаванды, Тсуна-кун? — Преданность, — пробормотал он. — Преданность, — рассеянно повторила Хару. Тсуна собирался спросить, что ее беспокоило, когда она сразу же перевела тему: — Ребята, вы хотите пойти куда-нибудь после этого? — Всего шесть. Может, фильм? Думаю, премьера запланирована на семь. Энма снова поднял руку, чтобы подать сигнал официантке. Когда она пришла, он попросил счет. — Если у вас, ребята, нет других планов. Энма нахмурился, глядя на Тсуну, когда девушка сказала, что счет уже оплачен. Тсуна только пожал плечами. Он встретится с Хибари позже. Они потихоньку направились в кинотеатр недалеко от кондитерской. Тсуна подумал, стоит ли ему иногда пытаться пригласить Хибари или он будет слишком напорист, если скажет, что хочет увидеть его оранжерею. Но он флорист, конечно, Хибари поймет его интерес. Тсуна не мог вспомнить, говорил ли ему Хибари лично, что у него есть теплица. Было бы слишком неловко, если бы Хибари просто узнал об этом, совсем как когда он назвал имя Хибари. Тсуна оторвался от своих мыслей, когда услышал, как Хару сказала: — Серьезно, Энма-сан? Фильм ужасов? — Не вините меня! Я только что сказал, что в семь будет премьера. БНно теперь, когда мы знаем, что это ужасы, мы можем придумать что-нибудь еще? — Энма умоляюще посмотрела на него, на что Тсуна скорчил гримасу. Он ненавидел фильмы ужасов. Прокричав себе под нос, Хару зарылась в сумочку, услышав звонок телефона, и ответила. — Миура Хару. Прямо сейчас? Я только что покинул офис пару… Да. Но это проект Ири-сан. — Хару замялась, — Хорошо, я немедленно вернусь. Вздохнув, она вернула телефон в сумку, извиняясь, посмотрела на своих друзей. — Один из моих сотрудников заболел, и сегодня вечером у него был крайний срок сдачи. Я должна заменить его. — Иди, — сказала Киоко, — мы всегда можем встретиться в другой раз. — Но для меня так редко бывает выходной, и все здесь и… Киоко положила руку на плечо Хару. — Мы никуда не пойдем. Мы можем запланировать это на потом, — заверила она ее. — Мы проводим тебя до офиса, — сказал Тсуна. Ярко улыбаясь, Хару обнял их. Тсуна вздрогнул, когда его плечо мучительно столкнулось с плечом Энмы. — Но мы очень торопимся, поэтому в темпе, — поспешно добавила Хару, отпустив их. Хару не шутила, когда говорила о скоростной прогулке. Улицы вечернего города гудели от людей и служащих, раздающих листовки или салфетки; в конце концов он потерял из виду своих друзей и думал о том, как бесполезно предлагать ему погулять. Тсуна не переставал идти в направлении рабочего места Хару. Устав от толпы, он зигзагообразно пробирался сквозь толпы людей и вошел в темный переулок. Это был более длинный путь, но, по крайней мере, было тихо. Когда он повернул направо и вошел в другой переулок, Тсуна схватил свой телефон и набрал номер Энмы, намереваясь сказать им, что он направится прямо в офис. Тсуна вспомнил, как Киоко рассказывала ему о маленькой кофейне в этом переулке, которую она часто посещала, когда хотела спокойно посидеть. По-видимому, оно было популярно среди ее коллег. Теперь он мог видеть его яркие огни, полную противоположность темному переулку. Он сделал паузу, чтобы увидеть меню дисплея, но бросив взгляд внутрь, увидел до боли неприятную картину. Тсуна тут же побежал в совершенно обратном направлении. Услышав слабый голос, он остановился. Совсем забыл, что звонил Энме. Тсуна прохрипел: — Я себя плохо чувствую, иду домой. Предупреди девочек за меня. — Все в порядке? Ты звучишь… Тсуна повесил трубку и рухнул на землю, не заботясь о том, какой грязной она была. Он спрятал лицо в руках. Он чувствовал себя преданным. Он думал, что наконец-то смог двигаться дальше, но некоторые люди просто этого не допустили. Почему Хибари-сан с Мукуро? Тсуна изо всех сил схватил букет и горько усмехнулся. Преданность, правда?