Девушка для лучшего друга

      Минуты летели неимоверно долго. Я вот уже как полчаса лениво наблюдала за тем, как Ксюша и оба парня обсуждают всякую чепуху, со мной не разговаривая совершенно. Не то что бы я горела желанием обсуждать то, какие достатки имеются у моей семьи, но все равно невольно чувствовала себя брошенкой. Несмотря даже на тот факт, что все, сидевшие за моим же столиком, особо приятны мне не были, обида все равно закралась в мою душу.       Да еще и вечно сюсюкающиеся Ксюха с Лешей подливали масла в огонь. Я и без того особо рыжую не жаловала… Да и бывшего, честно говоря, тоже, по известным всем вам причинам. А тут они миленько так общались, что хотелось обоих прибить прямо на месте. Ревновать парня, растоптавшего твои чувства, к бабе, в мозгах у которой, кажется, и двух извилин не наберется? Могу. Умею. Практикую. К сожалению. — А чего это ты, Лерочка, молчишь? — с приторной улыбкой на явно перекрашенном в этот вечер личике поинтересовалась вдруг Ксюша у меня. Я аж вздрогнула от неожиданности, услышав свое имя, пожалуй, впервые за все эти тридцать минут. — Да просто Настенька у меня девушка стеснительная немного, вот и не вступает в разговор, — ответил за меня Никита и, наклонившись ко мне, тихо прошептал: — Можешь не благодарить, сладкая. — Да не то что бы… — стушевалась я после слов Улбанова. — Просто я не очень близка к тем темам, о которых вы тут говорите, — я вымученно улыбнулась. — Кстати, считаю важным уже наконец определиться, как же вы меня называть будете. То «Настя», то «Лера». Ни на что не намекаю, но имя Валерия мне нравится больше… — А мне «Настенька» очень нравится. Именно такая форма твоего имени. Для меня же ты сделаешь исключение, любимая? — Ник придвинулся ко мне и слегка приобнял за плечи. — Конечно, для тебя все, что угодно, — сквозь сжатые зубы процедила я и предприняла попытку убрать руку Никиты со своего тела.       Гад оказался цепким, и мне, к досаде моей, пришлось смириться с тем, что неопределенное количество времени мне придется провести в обнимку со своим лже-парнем. То еще удовольствие, конечно, но не могла же я при Леше и (особенно!) Ксюше с недовольством отпихнуть Улбанова от себя. А терпения у меня, как выяснилось за последние несколько дней, было вагон да маленькая тележка. — Лерочка, раз уж ты не хочешь разговаривать на темы, которые интересны нам, так расскажи, может, чего-то о себе. Чем заниматься любишь? Я вот плаванием увлекаюсь. Очень люблю это дело. А еще пою, как ты уже знаешь… Когда-то танцами занималась, с твоей подружкой Ирой, кстати. И вообще я, к тому же…       И вот тут я поняла, что Ксюшу немного так унесло. Она, похоже, очень любила говорить о своей персоне, потому, когда закончила красочно расписывать все свои таланты, даже не вспомнила, из-за чего изначально начала данную тему. Так и получилось, что я снова осталась вне чьего-либо внимания, а эта троица снова беседовала о чем-то своем.       Зато я смогла по полной насладиться красочным и весьма завораживающим видом, открывающимся из окна многоэтажки. Вскоре после нашего прихода на улице стемнело, так что я смогла вдоволь налюбоваться крошечным ночным городом, что был полон ярких огней, издалека похожих на множество звезд и созвездий.       Конечно, данное «зато» вовсе не влияло на мое настроение. Да, с самой вершины небоскреба все находящееся внизу выглядело более чем красиво. Но мне, к сожалению, это радости особо не прибавляло. Пара интересных снимков в телефоне вряд ли вообще кому-либо подняла бы настрой, при условии, что тот был изначально чуть ли не ниже плинтуса. Ну что сказать? Внимательная у меня компания была, понимающая! — Хочу танцевать, — твердо заявила уже немного подвыпившая (к слову, я была единственной, кто до сих пор не заказал алкоголя) Ксюха и поднялась со своего места. — Может, не стоит? Просто посидим еще, поболтаем. Что тебя не устраивает? — попытался отговорить девушку Леша. Но рыжая была так же непреклонна, как и тогда, когда ей приспичило попеть песенки в караоке: — Нет! Говорю, что хочу танцевать, значит пойду и потанцую! — для пущей убедительности в серьезности своих намерений Ксюша даже легонько по столу стукнула и, каким-то чудесным образом заставив Леху встать вслед за ней, немного покачивающейся походкой поползла вместе с парнем к танцполу.       Я проводила эту парочку усмехающимся взглядом и, после того, как эти вдвое скрылись с моего поля зрения, обратилась к Никите: — Она просто невыносима. Как он вообще ее терпит? Не понимаю. — Ну… Ты тоже невыносима, но я же тебя как-то терплю, — со смешком отозвался Ник, лениво попивая свой коктейль. — Вот не надо тут только из себя святого изображать. Ты терпишь меня только потому, что сам же и выдумал себе несуществующую девушку. Нет бы поблагодарить, а он… — с наигранным возмущением говорила я, при этом специально активно жестикулируя и хмурясь. — Эгоист просто, вот и все, — пришла к вполне себе логическому умозаключению я и самодовольно улыбнулась. — Какая разница, почему я вынужден справляться с твоими бзиками? Справляюсь же, — настаивал на своем Никита с такой серьезностью, будто я только что не прикалывалась, а начала обсуждать с ним вопрос мировой важности. — Ты тоже тот еще оболтус, — сказала очевидное я, как бы в защиту самой себе. — Даже похуже всех нас будешь. — А вот сейчас, между прочим, обидно было! — Улбанов схватился с сердце и изобразил на лице такую гримасу, полную боли и отчаяния, что я бы, может, в другой ситуации и купилась бы на такое. — Ну вот, о чем я и говорила. Придурок придурком, а еще в «парни» заделался, — я ухмыльнулась и приступила к десерту, что несколько минут назад мне принесла официантка. — Как будто Леха лучше.       Я на несколько секунд застыла, задумавшись по этому поводу. Вообще надо было бы предупредить Никиту, что лучше тему моего бывшего со мной не затрагивать, как бы ни хотелось. Неприятно это все было, очень уж неприятно. И будило не прошенные воспоминания, из-за которых я, между прочим, и разреветься могла вполне себе. Даже не будучи пьяной. Даже в компании этого самого Леши. Хотя последнее, конечно, было очень маловероятно, но проверять у меня желания не было совершенно… — Давай не будем об этом… — я сделала как можно более беззаботное лицо и даже заставила себя улыбнуться. — Почему? Все еще любишь его? — Никита явно не был в курсе, когда стоит прекращать неприятные разговоры. Его никто не предупреждал, но мне казалось, что раз я попросила не говорить о чем-то, то надо просто сразу заткнуться и перевести разговор в другое русло. По-моему, до всех доперло бы, но Улбанов был явным, довольно печальным исключением. — Просто не хочу обсуждать его и все. Сложно было просто заткнуться? — старательно сдерживая свое раздражение, проговорила я, мысленно считая от одного до десяти в попытках унять недовольство. — Ладно — ладно, я ж всего лишь пошутил. Че ты все так близко к сердцу воспринимаешь? — Тупые у тебя шутки. Кто-нибудь тебе уже об этом сообщал? Если нет, то я буду первой, кто откроет тебе реальный взгляд на вещи, — я просто решила вернуть тот непринужденный обмен колкостями, так как обстановка лично для меня стала какой-то напрягающей. Еще не хватало, чтобы я вдруг расчувствовалась и начала душу изливать человеку, который мне неприятен. — Приму к сведению и буду шутить еще больше, — Ник усмехнулся.       Мне поначалу показалось, что он хочет сказать еще что-то, но парень так ничего и не произнес. Вместо напрягающего разговора наступила не менее давящая тишина, так что я минут через пять слиняла «в туалет».       На самом же деле я просто решила выйти на один из нескольких балкончиков (которые я заметила далеко не сразу после прихода в ресторан) и просто подышать свежим воздухом.       Вечерняя прохлада сразу заставила мое тело покрыться мурашками, а меня саму — съежиться от дуновения легкого ветерка. Я знала, что такая реакция моего организма была лишь только из-за того, что температура в помещении была значительно выше. Так что спустя некоторое время я уже спокойно смогла находиться «на улице», не трясясь всем телом.       Наверное, я пробыла на балконе от силы минут двадцать. Хотя, если честно, за временем я не следила — мысли о Леше теперь вновь не давали покоя. Если до болтовни с Никитой я еще хоть как-то сдерживала свои эмоции и думала о чем-то другом, то после разговора я уже так не могла. Да и, к тому же, меня зачастую «накрывало» именно под вечер. Обычно не в таких людных местах, но какое это имеет значение?       «Почему именно я в него влюбилась?» — шепотом спросила сама у себя я, смотря на ночное небо и чувствуя, как слезы совсем не вовремя решили подступить к глазам. Я никогда не любила плакать, считала, что это некое проявление слабости и признание самому себе, что ты не можешь удержать даже собственные соленые ручейки, не то что дорогого тебе человека… — Лер, — послышалось в какой-то момент позади меня. Я вздрогнула, вытерла только скатившуюся по щеке слезу и обернулась в сторону говорившего. — Мы уже уходим, ты идешь?       Я молча кивнула и, обхватив себя руками за плечи, пошла за Никитой.