Девушка для лучшего друга

      На следующий день я, упрямо игнорируя безумную головную боль, поднялась с постели ровно с первым звонком будильника. Оставалось около восьми часов до нашего с Улбановыми отъезда из отеля, и я хотела потратить эти крохи времени, загорая на пляже и купаясь. И даже плохое на момент подъема самочувствие (чему была виной я и только я, потому что являлась беспросветной дурехой) не стало мне помехой. Хоть неохотно, но все-таки я переоделась в ванной в купальный костюм, завязала волосы в тугой конский хвост и, прихватив все необходимые вещи, ушла из номера, оставив Никиту досыпать в комнате одного.       Погода была чудесная. Не такая жаркая, как могла бы быть, а поэтому вполне себе комфортная. Солнце хоть и было ярким, но пока пекло не очень сильно, так как на часах было лишь около семи тридцати утра. По приходе на пляж я обнаружила, что большинство шезлонгов были еще не заняты и, конечно, совсем не удивилась этому факту, так как прекрасно знала, что далеко не все были готовы променять дорогие минуты сна на загорание. Я выбрала место неподалеку от воды и на всякий случай именно то, возле которого был большой пляжный зонтик — никогда не знаешь, как в этот раз будет печь солнышко, а так и сгореть можно, если вовремя не спрятаться в тенек.       Тишина, царившая пока что вокруг, умиротворяла и успокаивала, чему я была несказанно рада. Не очень любила шум и беготню, которая обычно образовывалась где-то к одиннадцати. А пока единственным звуком, что слышался без остановки, был звук плещущихся о берег волн. Это ласкало мне слух и добавляло еще больше наслаждения. Вот то, чего мне так отчаянно не хватало все те годы, что я не могла выбраться заграницу.       Я решила не упускать момент и потому, обмазавшись с ног до головы кремом для загара, вскоре улеглась на выбранный шезлонг и с наслаждением прикрыла глаза, радуясь покою и миролюбивой обстановке, окружающей меня. Несколько минут спустя где-то неподалеку объявили об открытии пляжного бара, до которого мне пока что не было никакого дела, но все-таки заметку у себя в голове я сделала, что потом стоит попробовать что-нибудь оттуда — хотя бы какой-нибудь лимонад.       Лежа с закрытыми глазами, я слышала, как постепенно пространство вокруг заполняется народом. Теперь кое-где слышались радостные визги детей, строгие голоса родителей, просто какие-то непринужденные разговоры спокойным тоном. Все голоса сливались в один непрекращающийся гул, и от этого мне уже было не столь хорошо, как было, когда я только — только пришла к морю. А очень скоро стало настолько шумно, что мне уже стало как-то не до умиротворенного отдыха. Поначалу я немного сетовала на это, но потом все равно сумела извлечь выгоду — просто решила, что теперь я зато со спокойной душой могу сходить искупаться.       Это я, в общем-то, и сделала. Правда, сначала запрятав самые ценные вещи куда подальше. После чего, периодически оборачиваясь назад, забежала в прохладную, еще не прогретую на солнце соленую воду. Ранки на коже слегка защипали от соприкосновения с ней, но я быстро привыкла к этим немного покалывающим ощущениям и, пребывая в отличном расположении духа, попросту занырнула поглубже, как любила делать всегда. Жаль, не было маски для подводного видения — я просто обожала плавать под водой с открытыми глазами. Впрочем, и сей небольшой недостаток особо впечатлений моих не портил. Я очень давно не плавала вдоволь, поэтому наслаждалась по полной мгновениями, проведенными в море.       Я бы и дальше продолжала нежиться в еле теплой водичке, но в какой-то момент услышала, как кто-то с берега позвал меня по имени. Вернее, конечно, не меня, а мою героиню — Анастасию. Но я настолько уже привыкла к тому, что все меня называли Настей, что моментально дернулась, услышав зазывающий крик. А когда обернулась, заметила стоящую на песке Марину Дмитриевну, что, улыбаясь, приветливо мне махнула, а потом жестом руки попросила вылезти на берег. Хоть и неохотно, но я послушно поплыла обратно и вскоре уже присоединилась к обществу матери Никиты и ее еще сонного мужа, что явно не привык просыпаться в такую рань — то и делал, что зевал, читая какую-то книжку. — Настенька, милая, как дела? — улыбчиво поинтересовалась женщина, когда я остановилась возле нее. — И где Ник? Он что, отказался пойти вместе с тобой? — Все хорошо, Марина Дмитриевна, спасибо, что спросили, — я ответила такой же, что и была у матери Никиты, приветливой улыбкой и поспешила дать ответ и на второй вопрос женщины: — Нет, честно говоря, я просто его не будила… Я решила, что он не захочет так рано пойти со мной на пляж, — сразу же пояснила я свою позицию, завидев, что что-то поменялось во взоре Марины Дмитриевны — она как-то то ли расстроилась, то ли просто удивилась. — Да? А почему ты так решила, Настюш? Никитка любит плавать, зря ты его не позвала с собой…       Я тут же поняла, что речь женщины может теперь затянуться надолго, так как обычно так и случалось, поэтому, тяжело вздохнув, я просто сказала, что сейчас же вернусь в номер и скоро притащу ее любимого сыночка к его веселой семейке. Улбанова радостно восприняла данные мною слова и заодно попросила заскочить за бесплатным мороженым, что должны были уже начать раздавать у одного из уличных ресторанчиков отеля. Я быстренько согласилась и слиняла прежде, чем Марина Дмитриевна успела попросить что-либо еще.       Если честно, я не очень была рада тому факту, что придется потерять неопределенное количество времени, ожидая, пока Никита соберется, оденется, возьмет свои вещи. Как я уже говорила, у меня в планах было провести все оставшиеся до отъезда часы у самого моря. И становиться личным будильником дрыхнущего Ника я уж явно не планировала. Мне вообще было без разницы, сколько он собирался проспать. Если бы Улбанов-младший провалялся в постели весь день до момента выезда из отеля, я бы все равно ничего не упустила. Зато теперь, по его ничего не подозревающей милости, я теряла драгоценные минутки отдыха на шезлонге.       Когда я вошла в номер, то, даже еще не видя Никиту, поняла, что тот до сих пор спал без задних ног — храп парня разносился по всему помещению, так что трудно было не догадаться о том, что молодой человек еще не успел проснуться. Впрочем, я быстро это исправила, потрепав того по плечу, отчего Ник, недовольно поморщившись, все-таки пробудился. — Чего надо тебе? — хрипло бросил он, взирая на меня всего одним глазом, так как только один и открыл, когда я его разбудила. — На улице очень хорошо, — пояснила я свои действия. — И? — иронично изогнув бровь, протянул Никита, шумно вздохнув — выдохнув. — Я тут при чем вообще? — Твоя мать просила вытащить тебя на свежий воздух, — не желая размусоливать данную тему, сказала я все, как есть. — Давай, поднимайся, шуруй в ванную с вещичками, переодевайся, и пойдем вместе на пляж, — устало бросила я и опустилась на край дивана, на котором до сих пор валялся парень. — Сгинь, — буркнул он в ответ и только плотнее закутался в одеяло. — Слушай, — я закатила глаза и снова пихнула Ника в плечо, — Мне некогда тут с тобой церемониться. Просто встань по-хорошему, не трепи мне нервы и не смей портить мое хорошее настроение! — попросила я, но, не заметив ровным счетом никакой реакции, встала на ноги и теперь снова взирала на отдыхающего паренька сверху вниз. — Ну ладно, ты сам напросился, потом не ной, — сразу же предупредила и, не успел Ник хоть как-то отреагировать, как я плюхнулась на него и уселась на спину, принявшись елозить так истерично, насколько только была способна. — Что ты творишь? — прошипел слегка сбивающимся (из-за того, что я подпрыгивала в тот момент) голосом Улбанов, с трудом повернув голову в мою сторону и недовольно косясь на меня. — Оставь меня в покое! — Нет, не оставлю, ты вчера, между прочим, тоже игнорировал мои недовольные вопли, — напомнила с усмешкой я, продолжая всячески дергать (да и дергаться) Никиту, из-за чего тот раздраженно рычал, но почему-то до сих пор не предпринял ни единой попытки прекратить мои явно бесящие действия. — Ты была пьяна и невменяема. Слушать пьяную бабу — то же самое, что потакать душевно больному, — огрызнулся Ник на мое замечание. — Господи, как же ты меня порой выбешиваешь, — рыкнул вдруг он громче всего сказанного до этого и рывком изменил положение дел, теперь оказавшись надо мной. Улбанов держался на руках, шумно дыша и раздраженно сверля меня взглядом, а я в тот момент застыла, слегка придавленная телом парня и удивленная таким резким сменой позиций.       Так как теперь мы оба по какой-то неизвестной причине молчали и тупо пялились друг на друга, в помещении было слышно лишь наше сбившееся дыхание. И отчего-то такая ситуация показалась мне столь смущающей, что я, не выдержав, отвела взгляд в сторону и принялась с наигранным интересом разглядывать стену, что находилась в той стороне. — Ну что, — прервал затянувшееся молчание Никита, все еще возвышаясь надо мной и неотрывно наблюдая за эмоциями, отражающимися на моем лице. Мне было так неловко, что я с трудом перевела взор обратно на парня, и теперь мы смотрели друг другу в глаза. А тем временем, пока сотни странных мыслей проносились в моей голове, Никита продолжил свою фразу: — Будешь еще пытаться меня будить ни свет ни заря? — он хохотнул, когда я слегка тыкнула его рукой в бок, но так и не убрался пока что с места. — Больно надо, — притворно обиженно кинула я, но после все же расплылась в улыбке, которая не могла не появиться в ответ на улыбающееся выражение Улбанова. — Слезь уже с меня! — я возмущенно фыркнула и посильнее толкнула Ника, на этот раз не встретив никакого сопротивления с его стороны и поэтому без труда выбравшись «на свободу». — Раз уж ты все равно уже встал, то теперь не отвертишься, — я наградила парня самодовольным взором и, пошла в коридор, сказав, что у него есть около десяти минут, иначе я опять придумаю что-нибудь, выводящее из себя.       Никита же, типа ужаснувшись моим угрозам, без возражений поплелся в ванную. А я в тот момент погрузилась в мысли, пытаясь понять, что за странное чувство смущения испытывала всего несколько минут назад.